Баллада о солдатах. Легендарную песню «Степом, степом…» однажды сравнили с произведением Кобзаря

Творчество композитора Анатолия Пашкевича (1938—2005) словно дышит воздухом украинских степей и живописных сел… Песняр, чей недавний 70-летний юбилей оказался для Украины малозамеченным, создал подлинные шедевры — «Хата моя, біла хата», «Виростеш ти, сину», «Ой ти, ніченько». О его популярнейшей «Маминій вишні» недавно был рассказ в «ЗН». Нынче же — истории, связанные с еще одной, воистину легендарной песней Пашкевича «Степом, степом…» (текст Мыколы Негоды, самая известная исполнительница — Ольга Павловская из Черскаского народного хора).

В свое время эта песня-реквием буквально «взорвала» Украину. Военная тема стала для композитора еще и темой любви к родной земле. Виктор Астафьев по поводу этой песни сказал: «Вашу песню считают таким же гимном, как и гимн Кобзаря «Реве та стогне Дніпр широкий…». Дмитро Павличко еще в 80-м на страницах «Літературної України» написал: «Степом, степом…» — ныне этих двух слов достаточно, чтобы представить покрытое дымом пространство, нереально бесконечное, которое можно увидеть в глубинах за Царем-колосом на картине Билокур… При всей своей скорби песня воспринимается как жизнеутверждающий гимн, при всей величавости — как личная печаль…»

В моем юношеском сознании именно эта песня вызвала подлинное потрясение, как только она появилась в радио­эфире.

Собственно, «Степом…» во второй половине 60-годов прошлого века на полный голос заявил о себе и Черкасский народный хор. На уровне интуиции даже за одной лишь песней угадывалась неординарная личность композитора и хорового дирижера Анатолия Пашкевича. Не помню, чтобы какой-нибудь хоровой коллектив, особенно в те времена, обходился без песен Пашкевича. Они были — да и продолжают оставаться — на слуху: «Хата моя, біла хата», «Виростеш ти, сину», «Ой ти, ніченько», «А мати ходить на курган», «Земле наша мила», «Чебреці», «Дума про хліб»…

Спустя много лет, познакомившись с А.Пашкевичем лично, мы часто говорили об истоках той или иной его песни. И уже тогда было ясно: такая воистину величественная песня, как «Степом…», была выстрадана.

— Первые наброски текста и мелодии появились у меня еще на Житомирщине, до отъезда в Черкассы, — рассказывал мне тогда Анатолий Пашкевич. — Некоторое время я работал в Коростышеве и жил в гостинице. Инструмента под рукой не было, и я каждый вечер музицировал «в мыслях». Вот так сложились первые музыкальные заготовки, — «рыба»… Наплывала мелодия, вернее, тот ее простой и широкий такт — «Сте-пом… сте-пом…» Часто дорабатывал, перерабатывал. Хотел даже бросить все. Но мелодия не оставляла меня. Вместе с ней подбирал слова. Фрагменты, которые появились вместе с мелодией, я позже показал в Черкассах поэту Мыколе Негоде. Он взялся писать свой текст. Но долго не получалось. Потом попросил: «Давай свою «рыбу!». Мыкола использовал мои текстовые заготовки — они намертво были слиты с мелодией и отторгали другие слова как чужеродные. Он сделал литературно совершенный текст. Вот так совместными усилиями и довели мы песню «до ума».

Предназначалась она для хорового исполнения. Сначала думал соло отдать мужчине-басу и даже пробовал такой вариант… Но когда послушали Ольгу Павловскую, все сомнения развеялись: так, как она, ее никто не исполнял! Слова и мелодия ложились на ее голос, как зерно в хорошо подготовленную почву. Это был тот случай, когда неразрывно соединились слова, мелодия, вокал. Помню, не раз во время исполнения этой песни хор слегка останавливался из-за волнения и спазма голосовых связок.

***

Поэт-черкасец Мыкола Негода познакомился с А.Пашкевичем в Золотоноше, где на время гастролей базировался Черкасский народный хор. Там по указанию обкома партии он должен был обсудить торжественный концертный номер к очередной годовщине Октябрьской революции.

Композитор тут же начал увлеченно рассказывать поэту о задумке «Степом, степом» и сразу предложил: «Садись, Мыкола, и пиши слова!»

— Когда работал над первым куплетом, представлял картину, когда отступали войска, а женщины собирали хлеб и на каждом шагу находили убитых, — вспоминал Негода. Потом и концовка нашлась: «Мати, мати, жде свого солдата, а солдат спить вічним сном!» Правда, середину песни очень долго искал… Не обошлось тогда без рюмки. Толик всю ночь возбужденно наигрывал и пел — пробовал, как звучит песня. А люди по соседству не могут никак уснуть, бьют кулаками в стену и двери — сколько ты еще будешь там наяривать?! В общем, досиделись и не заметили, как ночь прошла. Глядь — на улице уже светает. На рассвете я вручил текст. Он вчитывался, не говоря ни слова. Переписал стихи на чистый лист (всегда так делал — каждый текст собственноручно переписывал). Потом взял баян и растянул меха… Где-то через неделю звонит: зайди, послушай! Ольга Павловская запела, хор подхватил — и у меня мурашки поползли по спине, волосы на голове дыбом стали! Уже тогда ощутил: родилась великая песня, которая никого не оставит равнодушным.

После шумных тех ночных музицирований возмущенные гостиничные поселенцы написали жалобу в Золотоношский райком партии — мол, поселили музыканта, а он всю ночь никому не давал спать! Впервые исполнили на октябрьские праздники в
1966-м в сессионном зале Черкасского областного совета. Первые секунды — тишина, молчание. Потом — аплодисменты, которые не прекращались несколько минут. Пришлось повторять!

***

Из воспоминаний первой жены Анатолия Пашкевича Валентины Александровны:

Однажды мы приехали к маме Анатолия на Житомирщину. Пошли на кладбище. И уже на закате дня зарево такое кровавое открылось перед нами… Видим — какая-то женщина стоит над могилой павших воинов и горько плачет. Мы с Толиком подошли, и она рассказала, что приехала сюда из другой области. Вспомнила, как в начале войны работала в поле. И на ее глазах сельских хлопцев посадили в машину и повезли на фронт. А сынок ее только выскочил на несколько мгновений попрощаться — и все! В растерянности бросила серп, выбежала на дорогу и долго-долго бежала за машиной. После войны все время ждала и надеялась…

…Мы пришли домой, включаем телевизор и видим, как популярная Людмила Зыкина поет «Степи, степи». И уже тогда я ощутила, что у Анатолия начали зарождаться образы своей песни — эти бескрайние задымленные степи, фронтовые дороги, невозвратные потери. Позже поэт Мыкола Негода подхватил этот мотив и удачно развил его.

После первого громкого успеха песни «Степом, степом» Пашкевича долго не утверждали в должности худрука хора. Поэтому в длительное гастрольное турне по Сибири и Дальнему Востоку Черкасский хор отправился с Пашкевичем еще в роли хормейстера.

Коллектив давал по одному концерту в Полтаве, Сумах и Харькове. При этом Пашкевич просил организаторов убирать со сцены все микрофоны, чтобы никто не додумался скопировать новые произведения черкасцев для своего репертуара. Но в Полтаве худрук хора Кременчугского автозавода Павло Оченаш однажды умудрился записать «Степом…» и быстренько разучил песню со своим самодеятельным коллективом.

После гастролей — отчет профессиональных коллективов в Киеве перед государственной комиссией.

— Вызвали в столицу и черкасцев. Взяли и меня с собой, — продолжает Мыкола Негода. —Запланировали два концерта: в Доме офицеров и Дарницком дворце культуры. Перед выступлением посоветовали: пойдите на радио и запишитесь, если есть что-то новое. «Вся программа новая, — ответил Пашкевич. — Вот хотя бы «Степом, степом». А они: «Так это же полтавская песня! Мы ее давно записали и уже транслировали по радио». «Что?! Какая она полтавская, это же наша песня! — отвечаю. — Я — автор слов, а вот перед вами автор музыки, Анатолий Пашкевич. И без нашего ведома никто не имел права эту песню исполнять!» Потом успокоились и, услышав наше исполнение, поняли кто есть кто, начали записывать Черкасский хор. К тому же кременчужане перепутали авторство слов и длительное время по радио объявляли «стихи Ивана Неходы» — был такой поэт.

Через некоторое время министр культуры УССР наконец-то подписал приказ о назначении молодого композитора Пашкевича художественным руководителем и главным дирижером Черкасского хора. Пикантность ситуации состояла еще и в том, что Пашкевич был, пожалуй, единственным беспартийным среди руководителей подобных коллективов во всем СССР.

***

— Авторы рассчитывали, что песня будет предназначена для мужского хора с солистом. А я послушала и начала убеждать: это для женского голоса, это же плач по павшим в войне! Вряд ли какую-нибудь украинскую семью смерть обошла стороной. Из далекого детства помню страшную похоронку в нашем семействе. И мне хотелось попробовать исполнить именно эту песню. Уходя в отпуск летом 1966-го, я получила от Пашкевича ноты. В дороге не могла оторваться от них. Приехала к маме в Лебединец — там и началась работа над песней. Мама стала первой слушательницей. Когда запела — она заплакала… Куда бы ни ехали потом с хором — а наш Черкасский хор объездил весь Советский Союз, — песня была нашей своеобразной визитной карточкой.

Сегодня может показаться парадоксальным то, что песня с таким убедительным гражданским и патриотическим звучанием могла вызвать замечания номенклатурных чиновников (придраться и вправду было не к чему). Но идеологи не дремали. Один из секретарей Черкасского обкома партии — в общем-то неплохой человек и много полезного сделал он для хора — пригласил к себе и сердито начал наставлять композитора на путь истинный: «Песня у вас неоконченная вышла. Нет в ней оптимистического финала. Ее нужно по-другому сделать. И вообще, о какой матери поется? Мы же интернационалисты!»

Пашкевич тогда сгоряча бросил идеологу: «Во-первых, вытащите руки из кармана, когда со мной разговариваете! У каждого из нас одна мать. И если песня написана на украинском языке, то понятно, о ком речь». Такую дерзость тогда мало кому прощали.

Но «Степом…» оказалась намного сильнее и выше каких-либо идеологических предрассудков. В 70-е она была переведена на русский язык Николаем Глазковым. И в это же время песню ввели в учебные программы школ… Западной Германии. А когда в августе 1968-го в издерганную Прагу вошли советские войска для наведения там «социалистического порядка», это произведение-реквием тяжелой грустью звучало из уличных динамиков, напоминая непрошенным гостям о слезах матерей, которые вечно ждут своих сыновей.

Отголоски «Степу…»

Однажды в Интернете на одном из донецких сайтов нашел довольно эмоциональное откровение: русскоязычная жительница размышляет:

«Сколько было в жизни удивительных встреч, но особое место, конечно же, принадлежит песне — роднику, из которого никогда не напиться вдоволь… Украинские народные хоры… Иногда кажется — переломится позвоночник от вибраций звуков поющих талантов. Знаю одну семью, где наградой зятю «за труды» была песня «Степом, степом…» в исполнении тещи и ее подруг. Много доброго для тещи надо было сделать ему, зятю, чтобы она милостиво, после его «умолений» — «Мамо! Ну заспівайте «Степом, степом...» — произнесла: «Ну добре! Іди, синку, гукай Килинчиху, Варьку — усіх!» Когда я слушала этих женщин,.. то думалось — как бы всё это пережить: такой силой, мощью, глубиной и высокой культурой пения обладали эти удивительно талантливые люди. И замирало сердце от грустной, задушевной народной песни…»

Постскриптумы к судьбам

Анатолий Пашкевич — автор популярнейших украинских песен, в том числе «Степом, степом…» и «Мамина вишня».

Родился в 1938 году в селе Довбиш на Житомирщине. После окончания семилетки работал слесарем на фарфоровом заводе. Служил на Северном флоте. Композитор-самоучка. По мнению специалистов, «непревзойденный мелодист». Фактически не имел специального музыкального образования. Обучался на музыкальных курсах по гармонии — при Всесоюзном доме народного творчества в Москве. Долгое время возглавлял самодеятельные хоровые коллективы в Полесье. Работал в хоре «Льонок». В 1965-м был приглашен в Черкасский народный хор. Через два года возглавил его. Автор более 200 песен, многие из которых вошли в золотой фонд. В последние годы талантливый композитор не расставался с Черкассами. Но расстаться пришлось… 8 января 2005 года. Автор «Степом…» похоронен на старинном черкасском кладбище неподалеку от могилы поэта Васыля Симоненко.

Ольга Павловская — народная артистка Украины, солистка Черкасского хора, непревзойденная исполнительница «Степом, степом…» и многих других песен.

Родилась в 1939 году в селе Лебединце на Житомирщине. Выступала в ансамбле «Льонок». Некоторое время пела в Воложском народном хоре. В 1965 году по приглашению Пашкевича она оказалась в Черкасском хоре. Там много и успешно выступала, немало песен спела в дуэте с Раисой Кириченко, Евгенией Крикун, Людмилой Билановой, Татьяной Горбатенко. Пашкевич отмечал удивительную дисциплинированность Павловской. Они никогда не пропускала репетиции, даже если высокая температура валила с ног. Судьба не подарила ей счастья материнства… Но многие помнят, с каким трепетом и надрывом она исполняла песню «Над колискою сина». До последнего дня своей жизни Павловская как могла, заботилась о своем коллективе. Не стало замечательной народной певицы 14 декабря 2002 года. Похоронена на том же кладбище, что и Анатолий Пашкевич…