46 историй о любви, или "Территория души отдельного человека"

В издательстве "Дух і літера" в декабре прошлого года вышла из печати книга "У мерехтінні найдорожчих лиць". Згадуючи Михайлину Коцюбинську".

Благодаря воспоминаниям 46 человек, которые были знакомы или дружили с пани Михайлиной, ее личность стала узнаваемой и весьма объемной. Среди авторов люди разного возраста, жизненного опыта, во многом различных взглядов, но всех их объединяет любовь и уважение к Михайлине Коцюбинской (1931–2011). Это Евген Сверстюк, Мирослав Маринович, Семен Глузман, Ирина Жиленко, Леонид Плющ, Лариса Масенко, Василий Овсиенко...

Воспоминания изданы ко второй годовщине со дня смерти Михайлины Хомивны. Составитель и ответственный редактор - Элеонора Соловей. Кстати, именно издательство "Дух і літера" ранее выпустило в свет три книги самой Михайлины Коцюбинской.

В предисловии "Самозахист культури" ее автор Евген Сверстюк, словно камертоном настраивая тональность книги, отметил: культура была средой ее жизни и нивой ее деятельности.

Приведем еще несколько точных характеристик Михайлины Хомивны из этого издания.

Роман Корогодский: "Михайлина Коцюбинська – глибоко шляхетна людина, зразок українського інтелігента. Національні проблеми для неї – це проблеми духовного здоров'я народу. Це, передусім, катастрофічно порушена екологія української культури, літератури, мови, народознавства. За таких умов зберегти незатьмарене світовідчування, гармонійність почуття гумору - хіба це не диво!"

Мирослав Маринович: "Михайлина Коцюбинська не рвалася на сучасні ярмарки марноти, а тому за життя не брала участі у трапезі можновладців. Але всі, хто знав її, були давно переконані: коли Господь усе-таки покличе її до себе, велич і калібр її постаті лише зростатимуть. Сьогодні справедливість цієї певності стає очевидною".

Михайлина Коцюбинская была и остается знаковой фигурой украинского шестидесятничества и украинской культуры в целом. В ее судьбе переплелись счастливое и трагическое. Ей присвоили Шевченковскую премию. И кажется, что иначе и не могло быть - настолько она ее заслуживала.

Известный критик и литературовед, Михайлина Хомивна владела стилем, в котором научная точность сочеталась с легкостью и непринужденностью, афористичностью и чувством юмора. Вместе с тем ей была присуща масштабность взгляда, чего так не хватает подавляющему большинству украинских публицистов. Ее можно цитировать без конца, например: "Все свідоме життя української нації - майже суцільна опозиція, тихий або голосний опір тискові й нівеляції… Тому й опір переходить із суспільного поля на території душі окремої людини".

Пани Михайлина была племянницей Михаила Коцюбинского и всегда чувствовала за славное имя ответственность, которую достойно пронесла через всю жизнь. Также она стояла на страже доброго имени своего народа.

Говорят, что человека характеризуют детали. С Михайлиной Хомивной связано много знаменательных историй, которые стали почти легендарными. Вот несколько из них.

Позади была длинная и изнурительная эпопея исключения из партии. Наконец, последняя инстанция. Дом с колоннами на Михайловской площади, обком партии. Она только что положила свой партбилет, не удержавшись от прощального афоризма; на вопрос, что чувствует в этот момент, ответила: "Если надо выбирать между идеалами и партбилетом, я билет отдаю вам, а идеалы оставляю себе".

Вторая история о том, как пришла в детский дом, где к ней подбежала маленькая девочка: "Мама!.." И это была бы не Коцюбинская, если бы после этого не удочерила малышку и не прожила с ней всю жизнь.

И еще одна. Когда доброжелательные коллеги уговаривали ее покаяться, дескать, она же совсем не из той компании...

- А из какой же я?

- Они идут на борьбу. А ты же эстетка, ты даже слов не знаешь таких крутых...

- Знаю, - сказала тихо.

- Ну-ка скажи мне прямо...

- "Бл...дь!"

Бедолага-сотрудник сразу сообразил, что слово сказано отнюдь не случайно, а по адресу.

В начале своей деятельности Михайлина была вполне лояльной и, можно сказать, правильной с точки зрения советской системы. В университете ее портрет висел на доске почета (кстати, рядом с неким студентом-юристом Кольчиком, который лет через двадцать стал майором КГБ и допрашивал Коцюбинскую). Потом она стала членом КПСС. Работа в Институте литературы была ей по душе. И была у нее черта, которая все это благополучие погубила. А именно - любовь к истине и желание во что бы то ни стало ее отстаивать. Следует сказать, что Михайлина Хомивна никогда не была ни однолинейной, ни такой, для которой есть только "белое" и "черное". Евген Сверстюк: "Як людина послідовна, вона, звісно, визнавала Бандеру та Шухевича. Як людина широкої культури, вона сахалася усякої однобічності й крайності".

Итак, она попала в среду тех, кого теперь мы знаем как шестидесятники. Вот как рассказывала об этом сама Михайлина Хомивна: "Ми так любили одне одного! Ми не заздрили одне одному… Документальне підтвердження цього - епістолярний масив. У когось захворіла дитина, хтось там хоче зробити якусь добірку, треба йому допомогти й послати - може, ця добірка вийшла в нього краща, ніж у мене? Ти знаєш, краща вона у нього, ніж у мене - і радість з цього! Любов яка! Це ж випромінює, це не придумаєш. Оце мене тримало - справжні рідні люди, людські стосунки. Це для мене було найголовніше". Коцюбинская же принесла в диссидентскую среду, по словам Евгена Сверстюка, сокровище, которое ценится всегда: культуру, характер, надежность.

Однако, получив роскошь человеческого общения, пани Коцюбинская постепенно утрачивала все свои карьерные достижения. При том, что она была ученым милостью Божьей...

Все началось на премьерном показе фильма "Тіні забутих предків" Сергея Параджанова. Слово взял Вячеслав Чорновил: "Кто против арестов (арестов украинской интеллигенции. - П.М.) - встаньте!" И Михайлина встала. Как пишет Мирослав Маринович, с тех пор она осталась среди украинцев символом прямостояния.

Сначала от нее требовали написать всего лишь одно предложение: дескать, знаете, извините - не подумала и встала... Без каких-либо деталей. Поскольку Системе очень не хотелось иметь среди врагов племянницу Коцюбинского. Конечно, она отказалась.

Когда ее исключили из партии, то должны были уволить также и из Института литературы, в котором она в то время работала. Это был настоящий запрет на профессию. Но Бог помогал ей. В издательстве "Вища школа" Коцюбинская, один из известнейших литературоведов, работала... корректором. И это было ей за счастье! Ведь она продолжала общаться с диссидентами и состояла в переписке с "отсидентами", что было негласно, но строго запрещено Системой и беспощадно каралось.

Во время репрессий 1972 года Михайлину Коцюбинскую долго склоняли к раскаянию, тем паче что Системе удалось сломать Зиновию Франко, внучку классика украинской литературы. Как хорошо было бы для КГБ сразу двух родственниц знаменитых писателей выпустить на телевидение. Не получилось...

Собственно, трудно представить себе, насколько нелегко было в те времена оставаться свободным человеком. А Михайлина Хомивна оставалась. Состояла в переписке с политзаключенными, из-за чего и сама могла оказаться за решеткой. И это ее не смущало - пани Коцюбинская никогда не была из породы революционеров. Она не была категоричной и безапелляционной. Но не могла поступать не по совести. Можно сказать, что она не воспринимала советскую власть на этическом и эстетическом уровнях.

После того как Украина стала независимой, Михайлина Коцюбинская работала не жалея сил. Она сделала так много, что, кажется, вполне наверстала годы вынужденного простоя. Именно благодаря ей Васыль Стус занимает надлежащее место в украинской культуре, которого он, собственно, и достоин. Кстати, название рецензированной книги является цитатой из стихотворения Стуса.

Заканчиваю рассказ об этой выдающейся книге словами Мирослава Мариновича: "Сьогодні, коли душа Михайлини вже в засвітах, якось особливо відчуваєш її посланість. Поява таких людей не випадкова. Вони даються нам для того, щоб ми пам'ятали: людина таки може ходити по неспокійних водах громадського життя і при цьому не тонути. Та що там казати: навіть не замочити своїх підошов".

Под этим готов подписаться и я.