Поддержать
Возможно, кто-то слышал термин «батрахомиомахия». По-гречески это — «война лягушек с мышами».
В разговорной форме описания какого-то события мы чаще употребляем выражение «дотрахались до мышей», что по сути то же самое.
Выражение, о котором я вспомнил в начале, — древнегреческая пародия на Гомера и всю тогдашнюю пафосную героику.
Не могу обойти вниманием то, в какой мере это касается нашего времени. Это произведение (а оно именно так называется) появилось в условиях разложения родовых отношений и первого кризиса верований древних греков в олимпийских богов. Пародийность его заключается в том, что действия мизерных животных персонажей воспевают в торжественной эпической форме.
Теперь от эпического перейдем к нашему повседневному.
11 февраля 2024 года, после очередных обстрелов в Одессе и во время траура в Харькове, в Одессе прошла рейв-вечеринка. Видео оттуда вполне обычное. То есть такое, будто из мирных времен.
Комментарии были в традиционном спектре оценок — от осуждения и негодования и «Всех мобилизовать!» до «Отцепитесь, молодежь не должна постоянно жить в роли жертвы, это нормально».
Ну и действительно, что здесь такого? Не впервые такое и не в последний раз. Еще один мелкий эпизод обычного тусовочного движняка, который рандомно попал во «взрослые» социальные сети.
С таким же успехом можно было бы снять похожие шалости-веселье разных других социальных групп (вспомните, сколько крика было про Буковель). В частности можно вспомнить тех, чей суровый публичный и военно-политический пафос сильно контрастировал бы с этим сугубо биологическим процессом частного кайфования.
Прежде чем начать разговор о том, как воюют между собой биологические и социальные потребности в нашей голове, проверьте, есть ли у вас в этот момент чувство юмора. Это один из маркеров психического здоровья. Если вы глубоко убеждены, что улыбаться сейчас вообще не время, не читайте дальше, обратитесь к психотерапевту, он вам все объяснит.
Ну, поехали. Основные гормоны удовольствия — это серотонин, дофамин, эндорфины и окситоцин. Эти вещества действительно играют важную роль в регулировании настроения, эмоций и чувства удовлетворения. Но, как часто бывает в науке, некоторым явлениям приписывают универсальные, почти магические свойства. Так было когда-то с зонами мозга (которые возникли из френологии, то есть внешних шишек на черепе), потом с генетикой, феромонами и еще много чем. Ну и гормоны, куда же без них. Природная наркотическая зависимость.
А вот появляется в организме кортизол, и мы давай его травить: уходи прочь, гормон стресса, и не возвращайся!
Но если вы химическими средствами таки прогоните этот гормон из организма, то вас ожидает усталость, снижение артериального давления, боль в животе, проблемы с печенью, слабость и похудение.
Возможно, последнее вам и понравится, но такое явление биология предлагает только в пакете неприятностей.
Скверная новость для стихийных искателей вечного удовольствия от развлечений заключается в том, что удовольствие (как и в принципе запрос на осознанную регуляцию эмоционального состояния) зависит от количества нейронных связей в мозгу. Нейронные связи определяют структуру и функциональность мозга, и взаимодействие нейронов (миллионы коротких замыканий) играет роль в формировании эмоций, настроения и других аспектов психического состояния. А вот развиваются нейронные связи (синаптическая пластичность) благодаря тому, что мы называем культурой.
С прагматичной точки зрения, культура — вещь совсем ненужная. Был в 213 году до нашей эры китайский император Цинь Шихуанди, который приказал уничтожить все гуманитарные, как бы мы сейчас сказали, произведения. Оставить астрономию, строительство, полеводство, ну и все подобное (по крайней мере, так на него жаловались даосы). А китайское культурное наследие, как оказалось через несколько тысяч лет, состоит из этого «хлама». Ну, в глазах европейцев. А на то время император создал единую письменность, стандартную систему мер и весов и провел другие реформы.
Это замечание в том смысле, что мы в бытовой лексике называем «дилеммой крестика или трусов». Биологический спор между потребностями организма в обеспечении успешной жизнедеятельности здесь и сейчас и социальной этикой, которая спроектирована глобальнее и заботится о перспективах социума, в которых индивид обычно, как говорят в народе, «дупля не отбивает», но очень хочет спроектировать личные потребности на все общество.
Обычный человек, вне того, какого он возраста и пола, если находится в состоянии постоянного стресса, естественным образом (то есть инстинктивно) ищет стабилизационные механизмы приведения себя в чувство. Это обычная биологическая реакция.
На беду человека он, по определению Аристотеля, — «социальное животное». Этические ограничения — это не какая-то выдумка мыслителей «из головы», а эволюционная закономерность развития человечества. Мораль возникает из эффективности малых социальных групп, этика — из эффективности больших.
Между ними есть конфликт того самого порядка, что и между животной составляющей частью человека и социальной. В нем не может быть победителей. Но вечный диалог на эту тему всегда отвечает потребностям переформатирования политического и культурного словаря нации. Приспособление к вызовам времени.
Наша политическая культура доедает романтические остатки европейской политической культуры XIX века. При том, что сама Европа начинает их политкорректно сторониться. Пользователи и репродуценты этой культуры — люди старшего возраста. В Украине — больше десяти миллионов пенсионеров. Не надо быть выдающимся политологом или демографом, чтобы понять, что это — основное электоральное ядро на каких-то будущих выборах.
О демографической катастрофе не писал разве что ленивый, я тоже немного подброшу. Никакой молодежи у нас в общем зачете не предполагается, потому что никакая политика никогда не могла повлиять на рождаемость. Люди среднего возраста, которые еще тусуются по-молодежному в крупных городах и постят фотки себя замечательных в 21 год, просто наверстывают упущенное время.
Молодежь спокойно можно заносить хоть в красную, хоть в сине-желтую книгу. Малые дети, которые выехали с матерями от всего этого ужаса, будут иметь счастливое европейское детство и коммуникацию с ровесниками на языке страны проживания.
Но общество так устроено, особенно в современных информационных условиях, что сетевая активность играет все большую роль. Эффективность сетевого обмена информацией между разными частями общества может влиять на способность социума реагировать на раздражители и атаки. Увеличение количества сетевых связей может способствовать лучшей координации.
Здесь я отдаю голос в пользу демократии, при всех ее недостатках. Эмоциональная регуляция (которую мы творчески называем «срачами») учит общество, насколько эффективно оно реагирует на разные эмоциональные стимулы. Здесь ключевое слово «эффективно», или, как говорят сейчас, «нахіба воно треба?».
Наше отрицание чьего-то поведения или образа мышления — это проекция наших бессознательных страхов и тревожных ожиданий. Это совсем не значит, что мы не правы с точки зрения морали. Но напомню, что мораль развивалась как модуль поведения малой социальной группы.
Мы не можем натянуть свои моральные принципы на поведение людей, о которых мы вообще ничего не знаем. Для этого есть Конституция, Уголовный кодекс Украины и другие подзаконные акты.
То есть можем, конечно. Мы живем в свободной стране и можем делать что угодно. Но это как натянуть сову на глобус. В итоге у вас не будет ни совы, ни глобуса.
Социальные сети устроены так, что очень четко представляют мнение незначительной части социально встревоженных граждан небольшого количества городов, где живет приблизительно по миллиону населения.
Социальный психоз (или, если говорить политкорректно, «механизм социальной индукции») заставляет нас, читателей социальных сетей, думать и ощущать, что определенные настроения и реакции разделяет большая часть украинского общества.
В реальности же большая часть украинского общества не подозревает о существовании таких архиважных социальных сетей. У них для удовлетворения первичных социальных потребностей есть телевизор. И как бы мы ни критиковали его за онтологический дебилизм, на такой уровень коммуникации есть еще достаточно большой запрос.
Если кто-то аргументировано будет это отрицать, то просьба сориентироваться на демографические показатели, а не на тусовочную окружающую среду. И вспомнить своих знакомых, которые живут в райцентрах и почти всеми забытых селах.
Вернемся к началу того, что я написал. Мы живем в эпоху глобальных трансформаций. И, если говорить предметно, то мы живем в эпоху распада и создания истинно новых систем коммуникации и морально-этических норм. Это некая отдельно взятая украинская история, вызванная войной. Просто война — универсальный, очень мучительный катализатор эволюции общества.
Есть определенный период времени, после которого пафосные социально значимые явления неминуемо девальвируются. Это не массовый процесс, как любая эрозия. Девальвация пафоса происходит тогда, когда становится очевидным, что героическое поведение — ценность само по себе, но не становится убедительным и примером для наследования.
Вся культурная политика украинского государства в этом контексте совсем никчемна по результатам своей активности. Потому что национальная устойчивость и личный героизм в массовом масштабе — результат деятельности активной части гражданского общества, которое периодически боролось с государством за отстаивание национальных ценностей, иногда с человеческими жертвами.
Когда мы нарекаем на никчемное, с точки зрения социальной этики, поведение каких-то людей, следует помнить две вещи. Во-первых, любой из нас, учитывая нынешние обстоятельства, может погибнуть в любой момент. И это точно не произойдет согласно вашему личному плану.
То есть одобрение или осуждение какого-то поведения желательно ставить в контекст реального горизонта планирования событий и вашей личной выгоды от этого.
Во-вторых, если вы не принадлежите к социальной группе, которую осуждаете или одобряете, то загляните в свой паспорт. Всегда стоит себе напомнить, в какой системе ценностей вы воспитывались и точно ли понимаете конфигурацию поведенческих моделей другой социальной группы.
Что делает с нами психотравматическая ситуация? Она обобщает стереотипы поведения. В течение некоторого времени это работает, потому что срабатывают инстинкты, которые нивелируют ваши индивидуальные особенности и заставляют подчиняться поведению группы. Такое было в начале вторжения москалей. А потом, как говорится, природа берет свое. Начинается откат в морализаторство, потому что есть потребность гиперкомпенсации заниженной самооценки после пережитых страхов.
С точки зрения демографии любые пафосные комментарии в социальных сетях, да и вообще в медиа, с функциональной точки зрения ничего не стоят. Но, как отмечалось выше, они способствуют развитию нейронных связей в мозгу. Поэтому в каком-то смысле можно сказать, что любой медийный «срач» полезен даже тогда, когда не предполагает логического или правового результата.
Стрессогенные ситуации сами по себе являются формой обучения и формирования памяти. Нам субъективно может это очень не нравиться. Потому что на биологическом уровне никто из нас стресс не любит. Кроме тех обстоятельств, когда прогестерон-пролактин-окситоциновый коктейль способствует процессу размножения. И то ненадолго.
Черно-белое мышление, являющееся результатом массовой психотравмы, заставляет оценивать поведение других людей по этому ч/б шаблону даже в тех случаях, когда при других обстоятельствах вы бы даже не подозревали об их существовании.
Любое демонстративное одобрение или осуждение поведения других людей, которых вы лично не знаете, — результат проекции ваших собственных страхов, тревожных ожиданий и стратегии личного выживания.
Это совсем не значит, что мы не должны иметь свой взгляд на те или иные социальные явления. Но эффективное функционирование нас как личностей заключается в том, что когда мы оценочно судим, это соответствующим образом меняет наше поведение. Тогда это по делу. Если нет — мы сами себе создаем дополнительный психотравматический фактор.
Бытовое понятие нормальности базируется на представлении о некотором пропорциональном балансе поведенческих проявлений, чего в реальности никогда не бывает.
Есть две категории людей, которые претендуют на валидность оценочных суждений поведения других. Это глубоко верующие люди, которые опираются на очень старую систему представлений о мире и людях, а также те, кто имеет в основе своих убеждений национальную идеологию. Относительно последних социология говорит, что сейчас примерно каждый третий украинец считает себя националистом. О верующих не скажу, потому что есть существенная разница между демонстративным хождением в церковь и повседневным исповеданием веры.
Если вы не принадлежите к этим двум категориям (оценки которых тоже вполне можно подвергать ревизии), то ваша оценка поведения других людей опирается на деятельность зеркальных нейронов в вашем мозгу. Вы копируете чье-то информационное поведение, которое для вас в этот момент наиболее комфортно.
То есть если у вас есть вопросы, нормально или ненормально ведут себя те или иные люди в определенных обстоятельствах (речь не идет о тех, что нарушают Уголовный кодекс и действующее законодательство), то сначала нужно спросить самого себя, в рамках каких представлений о норме вы оцениваете их поведение.
Если вы действительно зададите себе такой вопрос, то ответ может быть малоприятным, но очень полезным для вас лично. Какие бы приоритеты в ценностях вы для себя ни определили, ключевое то, что вы наконец определились. И понимаете все социальные, политические, правовые и моральные последствия вашего выбора. Упрекать в том, что кто-то не разделяет ваши ценности, можно только очень близких людей.
На этом месте можно было бы начать разговор о том, что украинское государство больше 30 лет занималась культурной мастурбацией в сфере идеологии. И, соответственно, два поколения были брошены на произвол судьбы. Мы бы их полностью потеряли (и отчасти таки потеряли, потому что их подобрала российская пропаганда), если бы не наличие у кое-кого из их родителей чувства исторической ответственности и культурной идентичности. И если бы не часть гражданского общества, которая последовательно отвоевывала у государства право на сохранение национальной идентичности и принципиальной позиции личности.
Если вы сами для себя проходите или уже прошли процесс самоидентификации, оценка правильности или неправильности ситуативного поведения других людей вас не должна беспокоить вообще.
Важно только то, что вы лично делаете для победы.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google