Проценты от правительства по кредиту от народа: расчет и чувства

Результаты социологических исследований, проведенных Центром Разумкова в конце февраля текущего года («ЗН», №9, статья О.Дмитричевой «Любовь без расчета в кредит»), свидетельствуют о том, что кредит народной любви, выданный новой власти, велик.

Похоже, правительство озаботилось расчетом первых по нему процентов. Расчет представлен в буклете под названием «Справедливый Бюджет от Правительства народного доверия», выглядит очень социально и вызывает чувства сложные и разные.

Все, что касается чистой «социалки», то есть социальной помощи и выплат, — нравится безоговорочно или с оговорками, но все же. Что касается зарплат — нравится гораздо меньше и вызывает вопросы.

Особенно в части, имеющей к доходам граждан столь же прямое отношение, как и социальные выплаты, пенсии и зарплаты, — налогов с доходов физических лиц. Ни в буклете, ни в прочих источниках информации о справедливом бюджете внятно изложенные позиции правительства относительно этой стороны взаимоотношений граждан с государством не просматриваются. Точно знаю одно — 5-процентный налог с дохода по депозитам физические лица платить не будут, по крайней мере, до 2010 года. Ни с 87% вкладов объемом до 1500 грн. каждый, ни с 13%, на которые приходится остаток общей суммой в десятки миллиардов гривен. Что порождает опасения и подозрения.

В статье использованы результаты социологических исследований Центра Разумкова, проведенных в июле 2004 года и феврале 2005-го во всех регионах Украины. В ходе каждого исследования были опрошены более 2000 респондентов в возрасте старше 18 лет. Теоретическая погрешность выборки не превышает 2,3%.

Итак, о чувствах к справедливому бюджету в порядке их возникновения.

Чувство первое: восторг

Нет, это почти без иронии. Просто из вредности. Это бравада такая, которой прикрывают растроганность и прочие трогательности.

А на самом деле действительно возникло чувство, что между мной и проблемами встало, наконец, мое государство в лице правительства в полном составе. И слеза всякий раз при виде телезаставки «Ты не один». И очень хочется, чтобы удалось, получилось и сложилось. Очень надо, чтобы сложилось…

Определенные основания для этого есть. Во всяком случае, разница между просто бюджетом и бюджетом справедливым в части социальных выплат весьма ощутима. Увеличение размеров выплат в просто бюджете означало фактически их уменьшение, ибо процент прироста был и на взгляд ниже процента планово ожидающейся инфляции. Предыдущее правительство, планируя инфляцию в 8,6%, закладывало повышение выплат на 1,6—5,9% (за исключением помощи детям-инвалидам). Новое, прогнозируя инфляцию около 9—10%, предлагает повысить пособия в разы. Что должно защитить наименее до сих пор защищенных граждан от дальнейшего обеднения. И может действительно защитить, если только… тьфу, чтоб не сглазить.

Кроме того, в справедливом бюджете имеется попытка приделать заплатку на дырку, прокушенную в Пенсионном фонде свиньей от Виктора Федоровича — предвыборными пенсионными доплатами, в результате которых рост общих пенсионных выплат составил 70% при росте зарплаты на 25%. Справедливый бюджет предполагает опережающий рост все-таки зарплаты, а не ее производной — пенсии.

И главное — в этом бюджете есть реальное намерение реально помочь простому гражданину страны и сделать первый шаг к приведению отечественного дикорастущего что рынка, что государства в социально ориентированное состояние.

Чувство второе: двойственное

И самое двойственное — по поводу увеличения почти в 12 раз помощи при рождении ребенка. Теперь она будет составлять 8500 грн., или 1600 долл. Сумма, по отечественным меркам, несомненно, внушительная. Намерение, несомненно, благое. И радость моя по поводу студенческих и многодетных семей, семей, в которых кто-то оказался без работы, и многих других семей, нуждающихся в помощи, искренна и бескорыстна. И столь же искренне — уважение к В.А., Ю.В. и всей команде, старающейся во что бы то ни стало сдержать слово, данное в пылу предвыборных заносов.

Однако два, быть может, неуместных вопроса возникают.

Во-первых, почему из общего пока небогатого достояния надо платить, если ребенком разрешилась мадам из первой сотни первых леди страны? Нет, можно, конечно, предположить, что мадам благородно откажется от для нее копеек, поскольку богатые должны делать добро. Но вдруг добро об этом не знает?

Почему нужно платить успешной, и я за нее тоже рада, бизнес-вумен, состоящей в концессуальном браке, он же свободный, он же гражданский? Почему, в конце концов, нужно платить мне, тетке вполне здоровой, работоспособной и при иных условиях вполне справившейся с рождением и вскармливанием потомства?

Ни сверхбогатые Штаты, ни донельзя социальная Швеция выплаты на детей, включая акт их появления на свет, без разбора не делают. И никакого нарушения равенства прав и возможностей новорожденных граждан страны в этом нет. Наоборот, именно таким образом и пытаются выровнять возможности семей обеспечить детям полноценное детство, отрочество, а иногда и юность. Не добавляя и без того обеспеченным и не отнимая у обеспеченных не очень.

Быть может, и нам стоило бы не уравнивать, а выравнивать? Быть может, стоит провести паспортизацию семей и платить действительно нуждающимся даже больше, коль средства уже есть?

Во-вторых, неужели наши семьи без детей, а с детьми особо, бедствуют оттого, что пособия были крохотными? Неужели по этой причине не хотят рожать, а родившие — оставляют детей и едут работать куда угодно и кем угодно, чтобы этих сирот при живой матери если не растить, то хотя бы кормить, одевать, учить издали? По этой причине? Не думаю.

Думаю, что все это происходит не потому, что социальные выплаты небольшие, а потому что зарплата доброго слова не стоит. А стоит слов, введенных в литературный оборот любимым мною Лесем Подервянским. Книжки его потому в целлофане продаются. Но подойдем к зарплате от слова красивого.

Чувство третье: депривация

Правда, красивое? Означает психическую неудовлетворенность индивида собственным социальным положением.

Отступление от буклета к выступлению премьер-министра в парламенте при утверждении состава правительства. Ю.В. сказала нечто в том духе, что с точки зрения справедливости не совсем справедливо, что одни становятся владельцами предприятий и могут поэтому зарабатывать много, а другие — наемными работниками, и, вкладывая в те самые предприятия душу и жизнь, заработать много не могут, работай они хоть 24 часа в сутки. И надо, мол, им, наемным работникам, дать шанс — что будет справедливо.

Тут я хочу Ю.В. успокоить. Я — наемный работник и чувствую себя в этом статусе отлично, как и 80—85% занятых во вполне рыночной экономике любой нормальной страны. А доход, получаемый от собственности, — это не заработок, а рента. И в доходах населения упомянутых нормальных стран составляет примерно 15%. Еще примерно столько же — социальные выплаты. А 70% — это зарплата.

А та самая депривация со мною происходит при слове «зарплата», очень психическая неудовлетворенность — когда я протягиваю руку за тем, что мне подают из окошка с надписью «касса». Ибо в доходах населения моей страны зарплата давно и прочно занимает только 43%, доходы от собственности — 2% с большим или меньшим хвостиком, а социальные выплаты и прочие текущие трансферты — около 38%. А при том соотношении роста социальных выплат и зарплат, которое предлагается справедливым бюджетом, я и представить не могу, какой вид будут иметь эти доли к исходу года.

Минимальная зарплата составит 300 грн., увеличившись по сравнению с прошлогодней (237 грн.) как бы почти на 27%. Однако прошлогодняя же инфляция отгрызла от нее более 12%. Еще 9—10% откусит инфляция в году текущем, и от повышения минималки останется примерно 5%, или два доллара США по его нынешнему курсу. То есть минимальная зарплата, в отличие от социальных выплат, фактически не повышена, а проиндексирована, не более того.

Далее. Минимальная зарплата в размере 300 грн. — это 66% прожиточного минимума трудящегося физического лица (453 грн.). В прошлом году это соотношение составляло 65%. Можно предположить, что никто в моей стране минимальную зарплату никому не платит. Платят, еще как…

Да, г-н Пинзеник сказал, что готовится ряд предложений правительства относительно минимальной зарплаты — с тем, чтобы «постепенно выйти на прожиточный минимум». Это радует. Ибо предыдущее правительство тоже готовило и тоже обещало выйти на этот самый минимум к 2007 году. Так что время есть. Особенно, если по проценту в год…

Средняя зарплата от прожиточного минимума тоже далеко не убежит.

По экономике в целом она должна составить 792 грн. Это брутто. Прикинем нетто, получим примерно 660 грн., или чуть более полутора средних прожиточных минимумов. Это уже кое-что. Это корзинка с картонкой. То есть двое работающих граждан уже смогут содержать одного ребенка. Правда, на уровне прожиточного минимума и до шести лет. От шести и выше — нет, ибо это подрастающее будущее страны после шести лет ест как не в себя и требует для проживания больше, чем взрослая особь, — 468 грн. Полтинника у двух работающих не хватит…

А если они бюджетники — останутся бездетными. В бюджетной сфере, где повышение собирается быть наиболее заметным, средняя зарплата составит 708 грн., нетто — примерно 590, или 1,4 среднего прожиточного минимума. Вместо ребенка двум работающим бюджетникам можно завести, например, кота…

Дифференциация окладов в бюджетной сфере — 3,3, что, по мнению правительства, «позволит поднять престиж квалифицированного труда». Вполне возможно, что позволило бы. Коэффициент сопоставим даже со Штатами, где зарплата школьного учителя (а именно она, как правило, берется в качестве единицы измерения) и зарплата конгрессмена соотносятся, как 1:3,5. Но престиж зависит не только и не столько от дифференциации, сколько от того, что именно дифференцируется. Тут не только со Штатами сравнивать нечего…

И добро бы, если бы прожиточный минимум, к которому так упорно уже который год растет моя зарплата, был некой внушительной суммой, учитывающей потребности, как нынче принято, человеческого развития, а не выживания.

Так ведь нет. Средний прожиточный минимум на текущий год составит 423 грн.

Почему, собственно, 423, не знает никто. Полагаю, что не знает и правительство в полном его составе. Набор продуктов, товаров и услуг, в эту корзинку включенных, как не публиковался никогда, так и не опубликован поныне. Равно как и цены, по которым эта корзинка рассчитывалась.

А если применить к означенной сумме в 423 грн. ту же операцию, что и к сумме новой минималки, то окажется, что она тоже фактически лишь проиндексирована и реально будет выше от силы на 2% с хвостиком, или 7,5 грн.

Итак, потребительская корзинка не стала ни прозрачнее, ни особо полнее. А зарплата — особо выше. А значит, от чувства депривации в текущем году мне вряд ли избавиться…

Четвертое чувство: опасности

А пока в наступлении благополучия через защищенные социальные выплаты, но не защищенные зарплаты и доходы в целом чудятся (быть может, только мне) три опасности: инфляции, тихого и дальнейшего сворачивания надежд на появление среднего класса и того, что левая рука правительства не знает, что делает правая. А если обе руки знают, то эта опасность четвертая и наихудшая.

Инфляции как таковой я боюсь значительно меньше, чем все мое правительство с руководством Нацбанка вкупе. Бурно растущая экономика — как в моей стране уже пять лет подряд — редко обходится без ощутимой инфляции. Иное дело, что управлять ею сложно…

Зато я боюсь так называемой подлой инфляции, а мое правительство, похоже, — нет.

«Подлая инфляция» — это ползучее повышение цен в отдельных, узких секторах экономики, и обозвана столь неэлегантным термином, ибо обирает только бедных, и чем беднее, тем больше обирает. Цены растут, прежде всего на товары первой необходимости а еще преждее — на продукты питания и то, на что их устанавливает монополист и без чего прожить нельзя: транспорт, энергоносители, жилищно-коммунальные услуги.

Происходит означенное не очень элегантным термином явление преимущественно в условиях низкой платежеспособности большинства населения — опять же, как в моей стране. И если матерью «подлой инфляции» является бедность, то отцом — столь же ползучее, на проценты, повышение доходов граждан, на грани бедности балансирующих.

Что делает торговец продуктом, без которого я не жилец? Только прослышав о грядущем повышении моих доходов от прожиточного минимума и аж до полутора, он повышает цены — не так, чтобы намного, а примерно на это самое аж. Ибо знает, что если больше, то я просто вымру, а если меньше — я его с его питательным или необходимым продуктом своей возросшей покупательной способностью сомну и уйду в сектор продукта, без которого можно и прожить. Тряпку там какую в мелкий горошек покупать стану, пуфик мягкий или еще чего — пойду инновационную экономику стимулировать. Или рынок жилья, учитывая, что бурное развитие строительства на одно рабочее место в нем самом дает пять в смежных отраслях. А так, глядишь, можно и Виктору Андреевичу помочь его обещание о миллионах новых рабочих мест выполнить — если не пяти, то все равно многих.

Чтобы всего этого не случилось, никому ничего делать не надо. Это делает без внешней помощи и особых усилий моя зарплата — что минимальная, что средняя, что дополняемая все возрастающими, но за пределы прожиточного минимума далеко не выходящими доплатами, выплатами, субсидиями и прочими прелестями государственного патернализма.

Первое. Вспомним недавнее предвыборное и достаточно ощутимое — если в процентах — повышение зарплат, выплат по ним же задолженностей и пенсионных выплат. Что это все дало в смысле массового перехода граждан страны из сектора необходимого продукта в другие, более замысловатые?

Судя по результатам опросов, кое-что дало. Если в октябре прошлого года 23% граждан засвидетельствовали сложности в сведении концов с концами и недостаток средств на приобретение даже продуктов питания, то в феврале нынешнего — 18%; в октябре нормально питающихся и имеющих возможность приобретать недорогие нужные в хозяйстве вещи было 43%, сейчас — 44%; живущих неплохо, но без ближайшей перспективы приобретения товаров длительного пользования типа мебель, холодильник, телевизор было 28%, сейчас — 32%; удобно живущих на мягких пуфиках у холодильника перед телевизором, но лишний пуфик поставить негде, поскольку квартиру или там авто купить не на что — как было, так и есть (4 и 5% соответственно). Равно, как и тех, кто может купить все, что в голову взбредет (0,4%). То есть повышение пенсионных выплат на 70% и зарплат на 25%, возвращение, как говорят, почти миллиарда задолженностей привело к тому, что примерно 4—5% граждан страны переместились в более высокую группу потребления — но только в пределах все того же уровня выживания, если не прожиточного, то жизненного минимума.

Зато — второе. Всплеск цен на продукты питания в июне-июле 2003 года ощутили на себе лично 85% граждан страны; в октябре прошлого года — 93%. Еще раз — 93%. А ведь цены повысились отнюдь не на авокадо: в июне-июле 2003-го — в основном на хлеб и от него производные макароны; в октябре прошлого года — на прежде относительно дешевые сало и хоть и с тушкой, но «ножки Буша».

Если учесть, что именно продукты питания и поныне составляют 65% хоть минимальной потребительской корзинки, хоть моего совокупного семейного дохода, то понятно, что этот дождь надолго. Надолго две трети дохода на питание, при качестве все хуже и ползучем сворачивании потребления непродовольственных товаров, от тряпки в мелкий горошек начиная. По поводу последней, то я уже давно вышла из бутиков, которые заносчиво посещала в начале 1990-х, потом — из бывшего народного универмага «Украина» и бойко потопала на базар приобретать серый импорт. Еще одно повышение зарплаты процентов так на 15—18% — и я пойду в секонд-хэнд.

Уже сейчас на пока еще разговоры о росте социальных выплат, нормальной пенсии и повышении зарплат рынок отреагировал привычно — цены поползли.

А в ответ на сообщение о грядущем укреплении национальной валюты путем опускания доллара — не просто поползли, а прыгнули. Не секрет, что граждане, основательно банкам и гривне не доверяющие, держат свои у кого какие сбережения преимущественно в долларах. Поэтому сообщение г-на Терехина быстренько активизировало спрос в секторе того, что не движется ни в прямом, ни в смысле снижения цены, — секторе недвижимости. То есть для кого недвижимость — кинулись ее покупать, а для кого жилье — просят долго впредь не беспокоиться.

В довершение все эти ползания и прыжки попали аккурат на начало действия дивных положений закона о налоге с доходов физических лиц, требующих уплаты означенного налога при сделках с недвижимостью даже для тех, для кого она — жилье, а также с наследства, даже с такого, что, как и моя зарплата, доброго слова не стоит…

Из этого всего и вытекает вполне реальная перспектива «подлой инфляции» вследствие реализации справедливого бюджета в известных мне параметрах, сколько ни тьфу, чтоб не сглазить.

И столь же реальная перспектива прежнего небытия среднего класса надолго.

Еще одно отступление. К программе «Навстречу людям», где сказано: «Правительство осознает, что только значительная прослойка предпринимателей и собственников гарантирует реальную демократию и устойчивый экономический рост».

Сразу, бескомпромиссно и безапелляционно: я — за неприкасаемость и неприкасаемое право собственности, безудержное развитие предпринимательства и частной инициативы. Предпринимательство и собственность — это хорошо. Но...

Реальную демократию гарантирует средний класс. Который по определению — не прослойка, а большинство, желательно — подавляющее. Прослойка, даже значительная, на фоне нищеты большинства и демонстративного потребления ничтожного меньшинства гарантирует что угодно, только не демократию.

Средний класс — это не только и столько предприниматели и собственники, сколько работники, преимущественно — наемные. Как уже упоминалось, во всех нормальных странах мира 80—85% занятых в экономике граждан — это наемные работники, что не мешает им удобно располагаться в среднем классе…

Устойчивый экономический рост гарантирует платежеспособное общество, внутренний рынок. То есть оно же первое. Все правительства, выводившие свои страны из кризиса, главной задачей почитали восстановление платежеспособности нации. Слово, очень моим новым Президентом любимое. Пока вся или почти вся нация не будет платежеспособной, не будет устойчивой экономики. Она может расти. Что и делает в течение последних пяти лет. Но зачем нации экономический рост Ахметова, Пинчука, Суркиса и прочих господ?

Чтобы была устойчивой экономика, должен быть устойчивым мой платежеспособный спрос. И не наоборот. Если моя платежеспособность укладывается ровно в строчку «продукты питания» и ее малярийно трясет от малейшего колебания цен на хлеб, то нет и быть не может устойчивой экономики.

Без чувств, но с вопросами

Я думаю, что мое новое правительство опять же в полном составе все это отлично знает без меня. Но тогда почему, давая мне левой рукой вспомоществование, правой оно цепко держится за уродливые, асоциальные и к нормальной экономике отношения не имеющие налоги? И тем самым обдирая меня же — через взимание налогов и начислений даже с минималки, двух третей моего прожиточного минимума. Обдирая моего работодателя — через непомерное давление на фонд зарплаты. Моих детей — через невиданные налоги на наследство и куплю-продажу жилья. Почему?

Только один пример. Мой согражданин — 40 лет рабочий завода «Арсенал» — получил в далеких 70-х от этого завода квартиру, где и жил законопослушно. Понятно, что сейчас купить квартиру повзрослевшим детям — исключено. Выход — разъехаться. Но квартира приватизирована в прошлом году, а посему по дикой формуле расчета означенного налога, от которой нотариусы впадали в слабоумие, бывший рабочий бывшего завода «Арсенал» должен заплатить родному государству 13% стоимости несчастной «панельки» на Борщаговке… Ну и?

Да, почти во всех нормальных странах налог на недвижимость и сделки с ней же существует — как налог на богатых. В моей стране налог на недвижимость никто в обозримом будущем вводить не собирается. Ввели на сделки, ладно. Но кто и где берет налог за продажу жилья, если на вырученные деньги покупается тоже жилье, которое обозвать недвижимостью язык не повернется… В рамках того, что спецы называют семейной ротацией. То есть я жертвую частью своего жилья, чтобы избавить государство от головной боли по случаю обеспечения жильем моих детей, а благодарное государство с меня же... (Опять цитата из Подервянского на языке вертится.)

Далее. Введение означенного налога фактически обрушило и без того рахитичный рынок жилья. Объем сделок на этом рынке в январе 2005 года был в 10 раз меньше, чем в январе года прошлого, в феврале — в семь. У нас так хорошо с жильем? Или с мобильностью рабочей силы? Или с рабочими местами? Или с чем так хорошо, чтобы можно было подобным образом пополнять бюджет?

Почему помощь семье, детям, мне, наконец, — только через выплаты из бюджета, фондов и прочих государственных структур, а не через уменьшение с меня налогов? Почему надо по-прежнему мне недоплачивать за труд, чтобы потом мне же и помогать? Но уже через бюджет, где моему отцу, ветерану войны, будь он жив, почему-то покупали бы очки (?!) на 20 млн. грн. Или через три фонда, тратящих на собственные нужды и издание буклетов о себе, любимых, миллиард гривен в год… Ну, почему, объясните мне внятно, я вас благаю, как говорит мой новый и народный Президент…

Чувство последнее: тоска по участию

Господа правительство в полном составе! Братья и сестры! Обратите внимание на меня, я здесь, в углу, подпрыгиваю и машу вам обеими руками. Я хочу участвовать.

В справедливом бюджете, как он представлен на нынешний день, я не участник. Я в нем, с одной стороны, иждивенец, благодарный получатель вспомоществования, благодарный потому, что радуюсь, и потому, что за благодеяние благодарить обязана. С другой — обычное жвачное парнокопытное под названием Acelaphus (дальше не помню), но в просторечии — корова, которую пытаются меньше кормить, но чаще доить…

Понятно, что, получив от предшественников наследство, от которого легче отказаться, чем принять, вы проявили недюжинное мужество, не отказавшись. Понятно, что не все сразу, и пришлось решать, с чего начать и где то самое звено, потянув за которое, можно вытянуть всю цепь. Но, может, все-таки чистая социалка — это не совсем оно? Может, то самое рядом, и это зарплата… Не мною придумано: социальность государства начинается и заканчивается не коллекционированием социальных обязательств, а установлением нормальной цены труда. Что отнюдь не упраздняет вашей обязанности заботиться о тех, кто в заботе нуждается.

Но, может, не надо взваливать на себя одного все проблемы всех граждан страны? Ведь нас не подолати, только если нас багато. Давайте делиться ношей.

Вы, совместно с Президентом и парламентом, обеспечите нормальные правовые условия нормальной экономической деятельности в стране и неукоснительное их соблюдение, тут — совместно с судебной властью. Рассчитаете и установите нормальные налоги, снизив их, прежде всего, для моего работодателя и введя обратно прогрессивную шкалу налогообложения моих как физического лица доходов. И введете единый социальный налог. И защитите права кредиторов, миноритарных акционеров и прочих собственников, включая меня, наемного работника — как собственника своей, простите тавтологию, собственной рабочей силы и, соответственно, зарплаты, которая есть вид имущественных отношений, не хуже других. Разберетесь со своими собственными, т.е. государственными, корпоративными правами. Потом — с приоритетами, стратегией и тактикой, сдадите в утильсырье сотни государственных, национальных и прочих программ обо всем и ни о чем, не обеспеченных ничем и никем, и выпишите одну программу действий правительства…

А я буду работать, и если моя средняя зарплата будет составлять хотя бы три-четыре прожиточных минимума, а верхняя планка подоходного налога не будет делать вид, что она не знакома с кривой Лаффера, — то честно его, налог, платить. И то же самое будет делать мой работодатель. И никакой разрухи.

И хочется думать, что все у нас получится. Очень надо, чтобы получилось…

И не потому, что выборы продолжаются, и 2006 год уже начался. А потому, что кредит велик, но не прочен.

Главная его составляющая, мне кажется, не столько в высоком уровне поддержки действий Президента, премьера и правительства в целом, сколько опять же в чувствах, но — охвативших граждан страны после Майдана.

Граждане в значительной части своей увидели, как ни банально это звучит, свет в конце туннеля, красиво именуемый социальной перспективой. В июле прошлого года видели свою социальную перспективу в Украине 17%, не видели — 70%. А в феврале нынешнего — видят ее уже вдвое больше — 36%, по-прежнему не видят — менее половины (45%). Каждый шестой (16%) — еще осматривается в ее поисках в отблеске революции и заревах действий новой власти…

И главное для нее — не дать оснований для сомнений в этой перспективе…