ЗАКОНЧИТСЯ ЛИ УДАЧЕЙ НОВЫЙ «КРЕСТОВЫЙ ПОХОД»?

«Каждый век имеет свое средневековье» — этот остроумный афоризм Ежи Леца профессор Исаак Трахтенберг очень точно использовал («ЗН», №9, 1999 г.) для того, чтобы противопоставить эрзацнауке свое понимание задачи этого рода человеческой деятельности. Его на страницах еженедельника поддержали и другие известные украинские ученые. Сейчас как своеобразный манифест эта группа ученых предложила редакции статью академика РАН Эдуарда Круглякова. Таким образом, если сегодняшний расцвет лженауки считать проявлением современного средневековья, то создание специальных комиссий (сначала в России, а затем и в Украине) по борьбе с научной ересью следует, по-видимому, считать началом «крестового похода» против осквернителей истинного знания.

Об Эйфелевой башне и теории относительности

Еще во времена расцвета культового среди ученых журнала «Наука и жизнь» кто-то из его именитых авторов обратил внимание читателей, что ни в одном толковом словаре нельзя найти внятное объяснение того, что же такое наука. И виноваты в этом не составители словарей — философы, в принципе, не могут дать точного определения понятия. Более того, если бы это удалось сделать, результат был бы плачевным — наступил бы конец той удивительной, плодотворнейшей и вечно меняющейся суммы поисков и достижений человеческой цивилизации, т.е. того, что сегодня именуется наукой.

Кстати, понятийная неопределенность характерна и для любых других попыток вогнать в прокрустово ложе какие угодно занятия творческих людей. Ну попробуйте определить, что есть искусство, театр, поэзия, математика. Наконец, определите, что такое графоманство, а что — чистая литература, что живописные поиски, а что — мазня. Или попробуйте убедить противников в том, что новейший вариант майдана Незалежности — достижение архитектуры... Только когда будете приводить аргументы, не забудьте о спорах ну хотя бы вокруг создания Эйфелевой башни в Париже, против которой когда-то ополчились крупнейшие интеллектуалы Франции. А кто сейчас согласится с тем, что башня портит Париж? Не зря мудрый патриарх физики академик Игорь Тамм любил повторять: дай Бог хотя бы понять... над чем работают его ученики...

Как много гениальных людей сталкивались с явлением, когда отвергали с самого начала то, что впоследствии открывало новые горизонты человечеству. Вспомните хотя бы трагическую ошибку нашего гениального математика Михаила Остроградского, посчитавшего работу молодого Лобачевского не имеющей никакого отношения к науке. Как он каялся впоследствии, что так дал маху.

И такие ошибки — скорее правило в науке, чем исключение. Так, Альберт Эйнштейн никак не мог принять квантовую физику. Для человека, воспитанного на классической физике, она никак не походила на науку. Сколько усилий потратил гениальный создатель теории относительности, чтобы найти доказательство того, что квантовая физика — всего лишь временное заблуждение молодых ученых...

Как после всего этого найти границу, которая разделяет науку и лженауку? Как журналистам определить: кто из тех докторов наук, профессоров и академиков, не говорю уже о рядовых кандидатах, которые приходят со своими статьями в редакцию, являются истинными учеными, а кто заурядными «городскими сумасшедшими»?

Мы уже имеем немалый опыт использования СМИ в борьбе за «истинную советскую науку» против генетики, кибернетики. Только чудом журналисты избежали участия в не менее позорной борьбе против создателя теории относительности, в которую втягивали их в послевоенные годы весьма авторитетные украинские академики. Кстати, один из них руководил Институтом физики Украинской академии наук. Из всего этого можно сделать вывод: не задача научной журналистики принимать сторону одних или других. Вообще неблагодарная это работа — становиться профессиональным борцом за чистоту науки. Рано или поздно попадешь впросак...

Наша цель — информировать общество о процессах, которые происходят в научной среде, о ее реальных или мнимых достижениях. А налогоплательщики, депутаты парламента, местные власти уж сами должны принять решение — финансировать им такую науку, какая у нас есть, или нет.

Диссертация для нувориша

Академик Лев Ландау как-то посетовал в прессе, что даже в лучших советских научных журналах 90 процентов опубликованных статей или не содержат никакой эвристической информации, или описывают явные заблуждения и ошибочные результаты исследований. И это было сказано в то время, когда физика у нас в стране была в расцвете, когда на нее выделялись колоссальные средства, работали признанные миром ученые, которые предъявляли высокие требования к своим ученикам!

Можно лишь предположить, каков уровень публикаций у нас сейчас, когда число «научных» журналов резко возросло, когда их издают даже в областных центрах чуть ли не «кружки кройки и шитья с правами строительного техникума». И все с одной целью — пошире открыть дорогу к защите диссертаций. Понятно, почему количество «ученых» в некоторых областях науки в Украине растет как на дрожжах. Только число экономистов с научными степенями за время независимости выросло в 70 раз по сравнению с советскими временами! А во сколько раз возросло число историков, социологов, юристов!...

«Научный сервис» достиг невиданных масштабов — кому лень писать ахинею для таких журналов, тот попросту может купить любую научную степень, академическое звание, премию. Расценки известны (от 5 до 10 тысяч «зеленых») и вполне по карману нуворишу. Один влиятельный в обществе человек, с которым мне пришлось недавно встретиться, без стеснения поделился своими терзаниями: то ли купить докторскую степень, то ли стать лауреатом национального конкурса...

При таком состоянии самой науки как-то странно удивляться, что низкопробные научно-популярные статьи заполонили СМИ. А какими они должны быть в таких условиях?

Научная «попса»

Уже не слышно громких жалоб на то, что наши граждане вместо того, чтобы ходить в оперу или филармонию, в массе своей посещают «попсовые» концерты. Таковы вкусы, о которых, как известно, не спорят. Почему же ученые отказывают простым людям, верящим в магическую силу науки, но не имеющим необходимого образования, чтобы понять всю прелесть ее истинных достижений, в возможности насладиться «научной попсой»? Почему столь зазорным считается провести вечер на лекции гастролера из Москвы Акимова или еще кого-то из столпов паранормальных изысканий? Причем залы заполняют люди, для которых 5 гривен, которые они платят за билет, явно не являются лишними. Но они слушают заумно тяжелые объяснения, вглядываются в сложные формулы. Их тянет к чему-то запредельному...

Ключ к пониманию такого интереса когда-то нашел замечательный ученый и философ науки, Нобелевский лауреат Вильгельм Конрад Оствальд. Он, кстати, сам долго воевал за чистоту науки с «атомистами», так как никак не мог поверить в реальность существования «неделимых» атомов, открытых Эрнстом Резерфордом. Однако именно он одним из первых присмотрелся к ученым и поделил их на два больших отряда: романтиков и классиков. Для романтика характерен в науке поиск новых впечатлений. Его можно отнести к своеобразным искателям самородков. Такой ученый находит нечто, чтобы тут же продолжить поиски. Его не привлекает нудное промывание золотоносного песка даже в том случае, если эта работа может принести гораздо больше, чем его сумбурные поиски.

Совсем иначе ведут себя представители другого большого отряда ученых — классики. Думаю, именно среди них больше всего встречается тех исследователей, которые бурно возмущаются расцветом так называемой антинауки. Романтики-то сами сплошь и рядом «ведутся» на всякие авантюрные идеи и готовы вприпрыжку бежать туда, где есть хоть малейший шанс найти что-нибудь совершенно неожиданное... Что ж, слава Богу, ученые, как и вообще люди, очень отличаются друг от друга.

Если развить мысль Оствальда дальше и посмотреть, какой категории искателей отдают предпочтение читатели научно-популярной литературы, берусь утверждать, что им намного ближе ученые-романтики. Читатель научно-популярной литературы ленив по своей сути, потому что если бы он был трудолюбив и основателен, то сам бы занялся научными исследованиями. Именно он с большим удовольствием «ведется» на самые несусветные идеи. Такой читатель готов простить автору, допускающему неточности и даже сознательные искажения, но он неумолим в одном — журналист, писатель должен поставлять ему «научный» материал «из ряда вон». Значит, как это ни прискорбно, никакими разоблачительными статьями в защиту чистой науки ее, эту науку, от такого романтика не защитишь. Мне тоже грустно, но жизнь достаточно жесткая штука и с ее законами необходимо считаться хотя бы для того, чтобы не набивать шишки на каждом шагу.

Опираясь на выводы Оствальда, можно утверждать следующее: если бы сегодня в Украине появились ученые, которые потрясли бы нас своими открытиями, если бы они предложили совершенно новые горизонты для нашего материального или духовного бытия, можно не сомневаться, читатели пошли бы за ними. Но где открытия украинских ученых, о которых можно говорить?

Властители дум

Академик Ярослав Яцкив недавно с горечью отметил, что за последние десять лет молодыми учеными не сделано ни одного выдающегося открытия. И это несмотря на то, что мы стали жить в свободной стране, где, казалось бы, можно развивать любые идеи. Оказывается, кроме свободы и таланта сегодня для того, чтобы делать серьезные открытия, нужны еще и немалые деньги.

Правда, здесь можно вспомнить о тех украинских исследователях, которые сейчас успешно работают за рубежом в генетических лабораториях Франции, США, Германии, Англии; о горстке талантливых астрономов, добившихся блистательных результатов в обсерваториях Латинской Америки; о достижениях наших «твердотельщиков» в Гамбурге. Не менее заметны работы математиков, компьютерщиков, работающих во многих странах мира. Рассказ об этих достижениях вполне мог бы вдохнуть свежую струю в хиреющую научно-популярную журналистику, но для этого украинским журналистам нужно иметь возможность общаться с корифеями, посещать их зарубежные лаборатории, регулярно бывать на всемирных выставках. Увы...

Вот и приходится нашему читателю на страницах газет и журналов читать измышления, нередко действительно далекие от науки. Оно и неудивительно — какой информационный повод может предоставить журналисту полумертвая украинская наука?

Посмотрите, насколько оперативно, с каким размахом подается информация, к примеру, о футболе. Наш читатель получил возможность из первых рук получать сведения о футбольных делах в мире и Европе, потому что на все игры с футболистами вылетает мощная группа теле-, радио- и газетных журналистов. Почему наша научная администрация не может понять (если она хочет добиться, чтобы общество с вниманием отнеслось к ее попыткам восстановить науку), что на важнейшие конференции, «круглые столы» за рубежом, всемирные выставки должна отправляться не группа чинуш от науки, а в первую очередь истинные творцы науки и научные корреспонденты. Как это происходит во многих странах мира.

Дайте журналистам повод писать о реальных достижениях, от которых захватывало бы дух, которые заставляли бы юных оторваться от телевизора и учиться, чтобы поступить в технический вуз или на естественнонаучные факультеты. Пока этого нет, газеты будут перелицовывать байки о биоволнах в сказки о торсионных полях, жевать уже порядком надоевшую парапсихологическую жвачку, измышлять уфологические небылицы, придумывать новые приключения йетти и прочее, и прочее. Кризис современной научной журналистики — лишь отражение глубокого кризиса, охватившего науку. Конечно, проще всего собрать полки ученых и устроить «крестовый поход». Но опыт истории учит, что они не приводят к решению проблемы. Давайте искать пути, как поднять науку, а вся шелуха, которая сегодня облепила остановившийся корабль знания у нас в стране, облетит сама собой.