Виктор Михайлович противоречит сам себе

С интересом прочитал интервью В.Пинзеника («ЗН», № 9, 2006 год) по поводу проблемы технопарков. Наконец-то озвучено мнение высокопоставленного чиновника по этой животрепещущей проблеме. Все аргументы, приведенные министром финансов против технопарков, логичны. Единственное, что может им противостоять, — это контраргументы, которые приводят сторонники технопарков и которые тоже логически почти безупречны. Такую ситуацию можно было бы считать тупиковой, если не учитывать известный из психологии уже более ста лет принцип дополнительности, который звучит примерно следующим образом: «Если некоторое утверждение верно (достаточно аргументировано), то существуют условия, при которых будет верно прямо противоположное утверждение». Поэтому аргументы Виктора Михайловича верны лишь в условиях той экономической модели, которую он считает правильной. К сожалению, из его ответов на вопросы неясно, какую же модель конкурентного развития он предпочитает.

С одной стороны, он «категорически против того, чтобы кому-либо — в том числе и технопаркам — предоставлять льготы». Таким образом, он демонстрирует абсолютную приверженность модели «совершенной конкуренции», которая является, как известно, некой абстракцией и не может быть реализована практически. С другой стороны, он говорит о том, что «согласен поддержать технопарки», «нужно напрямую давать деньги инноваторам», «мы такие средства заложили в бюджет — 100 миллионов гривен предусмотрено на поддержку перспективных идей». Здесь уже просматривается приверженность монополистической модели, причем монополистом выступает государство в лице министра финансов, который может поддержать, а может и не поддержать ту или иную идею, может выделить, а может и не выделять средства.

Я не хочу сказать, что борцы за идею технопарков более последовательны в выборе экономической модели, которую они принимают за основу. Важнее здесь другое: при таком отношении к исходным предпосылкам дискуссия сторон начинает временами походить на спор слепого с глухим. Но все-таки ответственность за результативность дискуссии лежит, по моему мнению, на представителе исполнительной власти. Итоговая же рекомендация министра финансов — «Демонтировать всю систему власти и построить новую» — звучит настолько же категорично, насколько не конструктивно.

Действительно, власть пока не в состоянии принять решение о реальном движении по инновационному пути развития. Но даже если мы в одночасье поменяем структуру управления наукой, а заодно и экономикой, проблема технопарков останется нерешенной, поскольку законодательство по технопаркам и вообще по инновационной деятельности у нас, как говорится, шито белыми нитками, изначально в этой сфере законодательства политика превалирует над экономикой, и это законодательство надо кардинально изменять. Направление соответствующих изменений, конечно, требует обсуждения. По моему мнению, основанному на анализе зарубежного опыта и опыта работы наших технопарков, необходимо учитывать следующие положения.

Во-первых, технопарки в наших условиях должны быть бесприбыльными организациями, но, несомненно, юридическими лицами. Тогда автоматически отпадет проблема налоговых льгот для технопарков. Если нет продукции, которая продается на рынке, то какие могут быть разговоры о налогах на прибыль и НДС?

Во-вторых, преференции со стороны государства тем, кто занимается инновационной деятельностью, должны сохраниться, но круг тех, кому эти преференции «полагаются», должен быть основательно расширен и суть этих преференций должна быть изменена. Не обязательно они должны заключаться в налоговых льготах. А вот в чем должны заключаться эти преференции — решать в первую очередь Министерству финансов. Главное, чтобы было четкое понимание того, что преференций заслуживают не только исполнители инновационных проектов, но и банки, крупный торгово-промышленный бизнес, учреждения науки, вузы, если они занимаются инновационной деятельностью. Сюда же, кстати, необходимо включить и возможных потребителей ожидаемой инновационной продукции. Каждый, кто работает на технологическое обновление производства и рискует своим капиталом, должен чувствовать, что государство готово часть рисков взять на себя. С другой стороны, если любой субъект экономической деятельности действительно занимается настоящим инновационным бизнесом, то он должен иметь гарантии того, что со временем, когда рынок проявит внимание к новой или улучшенной продукции, он будет вознагражден частью прибыли.

В-третьих, инновационные проекты не должны быть единственной узаконенной формой инновационной деятельности. Конечно, государство может и должно влиять на технологическое развитие отечественного производства через государственные заказы. Но исполнителей под эти заказы необходимо подбирать исключительно на конкурсной основе. Однако главная задача правительства заключается не в том, чтобы выявлять административным путем супернеобходимые направления научно-технологического развития, а в том, чтобы создавать условия, при которых эти направления будут автоматически выявляться на рынке научно-технических разработок. Для этого финансирование прикладной науки и инновационной деятельности должно быть построено на основе множественности финансовых источников. Я полностью согласен с Виктором Михайловичем в том, что финансирование науки у нас распылено по множеству ведомств, и это является одной из главных причин неэффективности использования средств. Взамен должно существовать множество фондов, созданных с участием государства и поддерживаемых бизнесом и промышленностью. И пусть все научные коллективы, отдельные ученые, инновационные предприниматели борются в условиях конкуренции за право получить средства на разработку и внедрение. А те, кто фонды создавал, должны иметь право использовать полученные за их счет результаты и для собственной выгоды.

Но для того чтобы весь этот механизм заработал, необходима хорошо отлаженная система экспертизы и оценки как результатов научно-технической деятельности, так и рыночной перспективности инновационных предложений. Причем это должна быть, с одной стороны, независимая экспертиза, а с другой — экспертиза ответственная. То есть эксперт не должен быть «независим от ответственности».

Сегодня судьями при содержательной оценке инновационности проекта являются преимущественно ученые, которые и могут профессионально оценить лишь научную новизну. Что касается комплексной оценки проекта, то здесь первую скрипку играют члены комиссии по технопаркам при Кабинете министров. Они-то и должны по нынешнему распорядку прохождения инновационными проектами экспертизы нести основную ответственность за правильность окончательного решения об инновационности предложений, поскольку именно они стоят на страже государственных интересов по должности. Но об этой оценочной структуре в материалах проверок, которые свалились на технопарки, нет даже упоминания. На начальной стадии «технопаркетизации» нашей страны существовал, кстати, межведомственный совет, который в соответствии с положением об этом совете, утвержденном Кабмином, и должен был организовывать профессиональную экспертизу инновационных проектов.

Хотелось бы задать такой вопрос: «Почему сегодня оценку интеллектуальной собственности физического или юридического лица дает профессиональный оценщик, имеющий соответствующую квалификацию, подтвержденную юридически, и несущий конкретную юридическую ответственность за правильность сделанной им оценки, в то время как оценку инновационного проекта, ориентированного по букве закона на капитализацию интеллектуальной собственности, часть которой (по крайней мере) принадлежит государству, осуществляют, в общем-то, случайные люди?» Но кому задать этот вопрос? Можно было бы его задать министру финансов, но, судя по его ответам в интервью, он считает, что с проблемой оценки инновационности предложений может вполне справиться некий общественный совет, неизвестно кем сформированный и имеющий неизвестно какую компетенцию, чтобы оценивать экономически и социально значимые проекты.

Подводя итог хотел бы привести в качестве примера конструктивного отношения исполнительной власти к проблемам инновационного развития Польшу. Я, честно говоря, был удивлен, когда узнал, что программу инновационного развития ПР на 2001—2005 годы разрабатывали (и подписали) министерство экономики и министерство финансов. Именно эти министерства определили, сколько будет выделено внутренних средств на решение первостепенных проблем инновационного развития (а выделено было, если мне не изменяет память, около 6 миллиардов долларов США), что это за проблемы и каковы задачи других ведомств в решении этих проблем. У нас же Министерство финансов играет роль главного критика, а не разработчика программ инновационного развития.

И последнее: согласен с Виктором Михайловичем в том, что «ни наука, ни культура, ни медицина, ни образование не должны зависеть от того, кто руководит страной». Это правильный тезис, но его реализация возможна при обязательном соблюдении одного условия: те, кто руководит страной, должны понимать, что будущее страны зависит в первую очередь от уровня отечественной науки, культуры, медицины, образования.