ВАК НУЖДАЕТСЯ В АТТЕСТАЦИИ

Мое доброжелательное отношение к ВАК резко изменилось после того, как я успел набраться в его коридорах жизнепоучительного опыта. Все, о чем пойдет речь ниже, имеет документальное подтверждение. Многочисленные, хорошо аргументированные публикации в «ЗН» прямо и косвенно говорят о том, что неспокойно в ВАКовском королевстве. Меня как субъекта, доброжелательно относящегося к ВАК, раньше беспокоили только кое-какие детали. Например, аплодисменты, которые прерывали докладчиков на общем собрании НАН Украины, как только докладчики бросали критические замечания в сторону ВАК, или «разъяснительные» беседы со мной о невозможности добиться правды в стенах ВАК. К большому сожалению, все это оказалось горькой правдой.

Непосредственным поводом моего обращения в газету стало то, что в конце прошлого года на заседании ученого совета при Институте металлофизики НАНУ была проведена защита диссертации на соискание ученой степени доктора физико-математических наук В.Андрющенко. Видя неграмотность и патологическую амбициозность соискателя, я дал отрицательный отзыв на работу. Резко отрицательный отзыв дал и назначенный ВАК «черный» рецензент. Поскольку экспертный совет по физике принял единодушное (!) решение в пользу соискателя, я написал в ВАК второе письмо, которое во время личного приема вручил академику В.Скопенко. Ниже предлагаю выдержки из него.

«Соискатель, стремясь любой ценой доказать новизну и поднять практическую значимость работы, продекларировал свой приоритет в изучении сплавов системы железо—алюминий—углерод в жидком и твердом состоянии и приоритет в изучении взаимосвязи их структуры и свойств. Тем самым соискатель заявил о себе как о первопроходце сразу в трех классах широко распространенных конструкционных материалов — алюминиевых сталях, алюминиевых чугунах и интерметаллидах, что представляет собой сознательный подлог.

В течение ряда лет я работал экспертом совета ВАК СССР по металлургии и хорошо знаю, что в случае обнаружения подлога ВАК СССР снимал диссертацию с рассмотрения на любой стадии ее прохождения, лишая диссертанта права на защиту в будущем. Если факт подлога обнаруживался после присуждения искомой степени, соискатель решением ВАК лишался научной степени и научных званий без права на защиту.

Рецензент привел в виде примера ряд умозаключений, сделанных соискателем, которые свидетельствуют о его абсолютной профессиональной безграмотности, например, заявление, что «много углерода выделяется из альфа фазы в виде графита и поэтому она содержит 0,6—0,8 % углерода». Это заявление и абсурдно, и невежественно. Оно может рассматриваться как материализация духов, поскольку углерод в альфа фазе практически не растворяется, а выделение графита происходит в результате распада карбида перлита или карбида ледебурита чугунов. С таким уровнем знаний студентов начальных курсов отчисляют из вузов одномоментно. И подобных примеров можно привести множество.

Если признать справедливыми хотя бы часть научных изысканий соискателя, то нужно срочно заняться пересмотром основных положений физического металловедения, которые были установлены за последние 50—70 лет.

Естественно задать вопрос руководителю экспертного совета по физике — почему при очевидном и документально подтвержденном научном подлоге, документально подтверждаемом плагиате и неграмотном пересказе общеизвестных истин, очевидной и доказуемой научной безграмотности соискателя, опровергающего известные физические закономерности, с учетом всех выше изложенных положений данного обращения экспертный совет по физике принимает единогласное решение в пользу соискателя? Какой механизм принятия решения сработал? Налицо уникальный случай научной патологии. Действия экспертного совета ставят под сомнение его способность дать объективную оценку диссертационной работы и могут только дискредитировать ВАК».

Предположим, что известнейшему нашему отечественному кардиохирургу Н.Амосову попалась на глаза докторская диссертация по перфузиологии, в которой соискатель утверждает, что ранее никто не изучал систему кровообращения, и он впервые изучил ее связь с жизнеобеспечением человеческого организма. При этом обнаруживается, что соискатель знает только то, что кровь бежит по жилам, что о существовании разных групп крови он и слухом не слыхивал, что он даже не подозревает о сосуществовании каких-то там альбуминов и глобулинов. Почему же наш соискатель позволяет себе, простите за выражение, накрыть одной шапкой под названием система «железо—алюминий—углерод» сразу три класса материалов — стали, чугуны и интерметаллиды, не зная при этом ни одного из двух десятков основных фазовых их составляющих и многообразия их структурных форм? Не отступая от аналогии замечу, что своим решением ВАК влил в ослабленный, но еще здоровый организм науки изрядную порцию гнилой крови. Легкость, с которой соискатель называет интерметаллиды, в которых практически нет углерода, достойна присуждения звания доктора потусторонних наук, потому что без открытия тайны философского камня так легко превращать вещества одно в другое невозможно.

Иными словами, диссертация явилась научным варевом такого качества, что открыть крышку над ним без противогаза невозможно. Здесь не приходится ничего раскапывать интересного, т.к. скандальные факты лежат прямо на поверхности. Чего проще попросить ответить на поставленные мной вопросы специалистов: по ферросплавам и чугунам — академиков М.Гасика и Ю.Тарана, специалиста по лазерной обработке чугунов академика В.Найдека. Почему не направить работу специалистам в Луцк, Донецк, Харьков или Днепропетровск? Можно было бы обратиться за разъяснениями в Институт электросварки им. Е.Патона, в котором работают металловеды высочайшей квалификации. Можно было бы обратиться и к литературным источникам и даже учебникам по химии, металлургии и металловедению. В этом случае выяснилось бы, что при записи химических формул должно соблюдаться правило валентностей, что нельзя писать формулы химических соединений справа налево и т.д., о чем знает любой школьник, который изучает химию. Поспешность, с которой проталкивалась работа, свидетельствует о незаинтересованности ВАК играть по тем правилам, которые он сам же и предложил.

Я полагал, что подобная афера должна привлечь внимание руководства ВАК, и непростительно ошибся, поскольку председатель ритуально умыл руки, оставив решение за экспертным советом по физике. Поспешность, с которой последний стремился присвоить соискателю степень доктора, сопровождалась грубейшими нарушениями нормативных документов ВАК. Например, одним из экспертов по диссертации выступал соавтор диссертанта, чья работа также была подвергнута жесткой критике. Тем самым ВАК на бегу наступил на собственные шнурки. Неискренность, интриги, махинации, нежелание ВАК изменить свой, сложившийся в научных кругах, имидж, преследовали одну цель — преподнести всем урок послушания и показать, что шансы на успех у несогласных равны нулю. При этом мне лично пытались разъяснить: вы изложили точку зрения, определили свою позицию, вы чисты и вам ничего не угрожает. Дальше пусть все идет своим чередом, т.к. присуждение степени неотвратимо. При этом члены ВАК кивали головой в сторону «шефа», мол, решение за ним.

Я дважды приходил на прием к председателю Высшей аттестационной комиссии с изложением своей позиции и отношения к явно антинаучной диссертационной работе. Во время первой нашей встречи председатель ВАК, похоже, согласился с многими моими аргументами и пообещал проследить за проведением объективной экспертизы в профильном экспертном совете. У меня тогда сложилось мнение о нем, как о честном и прямом человеке, неспособном на двойную игру. Я поверил обещаниям, хотя многие искушенные люди советовали держаться подальше от этого грязного дела.

Сегодня ясно, что бастионы ВАК как крепости для защиты науки от разных посягательств оказались не более, чем куличами из детского песочника перед стальным ножом административного бульдозера. Я считал и до сих пор считаю, что любые попытки обмануть профессионалов обречены на провал, если все делается открыто и честно. Только путем наведения порядка, например в ВАК, можно изменить судьбу отдельных людей и определенных социальных групп, например ученых. Судьбу науки это не решит, но защитить науку может. Так обстоит дело и с обсуждаемой диссертацией — подобные работы повышают инфляционное давление в науке, приближая ее кризис. Наука пока еще твердо стоит на ногах, хотя «долгоиграющие» прогнозы не сулят ей ничего хорошего. Трудно не согласиться с мнением профессора В.Яцкова о том, что ложные обладатели степеней должны быть изъяты из науки подобно фальшивым банкнотам из денежного обращения страны.

На состоявшемся недавно ежегодном собрании Национальной академии наук президент академии Б.Патон отметил как один из положительных и вселяющих надежду на будущее академии моментов сохранение основных научных школ. Это не может не радовать, поскольку основной чертой научных школ является не только развитие определяющих прогресс науки направлений, что также важно, но, главное, созданная в них система норм и оценок, которые регулируют поведение конкретного сообщества ученых. Научным школам присуща мораль старых автократических консервативных группировок, в которых выпестован идеал служения науки на пользу общества. Лидеров таких школ не провозглашают, они выделяются своим аристократизмом, непринятием в свое общество людей с иной, отличной от принятой ими моралью. Красноречивым примером противостояния ученых административному натиску может служить история графа Аракчеева, о котором все знают благодаря А.Пушкину. Этот «друг и брат» царю Александру, его верный и преданный слуга, был по просьбе царя предложен в почетные члены Академии художеств. Конференц-секретарь (читай: ученый секретарь) спросил президента, в чем заслуги графа в отношении к искусствам, и получил ответ, что граф самый близкий человек к государю. Реакция последовала незамедлительно. Если эта причина достаточна, то нужно избрать в академию кучера царя, который не только близок к государю, но сидит перед ним и задом к нему. Острый на язык секретарь Лабзин отправился в ссылку, а граф остался без желаемого академического звания.

Противовесом научным школам сегодня все чаще становятся группки людей, объединенных круговой порукой, которые встают стеной при крике «Наших бьют!» вне зависимости от того, кого и за что бьют. Это позволяет обслуживать человеческие слабости, протягивать куда надо нужных людей («нужников») вопреки здравому рассудку, здесь нет сочувствия к выпавшим из их гнезда. Но настало время, наконец, понять, что ученые тоже люди и они не могут больше терпеть своеволия и самоуправства, где бы это ни проявлялось.

Настойчивость, с которой я обращался в ВАК (как оказалось, безрезультатно) с целью объективного рассмотрения ситуации, не насторожила ни ее председателя, ни экспертный совет по физике. На всех стадиях прохождения работы в ВАК ей расчищали дорогу, голосовали единогласно.

За те несколько минут, которые мне были отведены для изложения своей позиции в экспертном совете, мне удалось почти точно определить трех из четырех экспертов, которые вынесли положительный вердикт по работе. Спросил одного, что же произошло? Он красноречиво развел руки и так держал их молча во время нашей беседы. Спросил об этом же второго и получил ответ, что соискатель «хорошо держался»... Следуя такой мотивации, любой ливрейный может претендовать на высшие научные степени и звания. Третий сказал, что голосование носило протестный характер, поскольку я обидел экспертный совет, поставил под сомнение то, что единогласное голосование «за» еще не служит подтверждением истинности, и подкрепил это утверждение напоминанием о собрании отцов церкви, которые единогласно проголосовали считать Землю плоской, плавающей на воде и имеющей форму шкуры вола, что подтверждается наличием заливов и т.п.

Обращает на себя внимание еще одно обстоятельство. Уверенность соискателя в успешном прохождении работы в ВАК была такова, что он не посчитал нужным должным образом оформить даже наиболее широко читаемый автореферат диссертации и диссертационную записку, которую видели от силы десяток человек. Еще Макиавелли подчеркивал, что умелый государь должен поддерживать видимость добродетели, беречь свою репутацию. Кто и как сделал ВАК жертвой интриги — в состоянии разобраться любой. Насколько типична эта картина для ВАК в целом, судить не мне. Знаю, что здесь работает много порядочных, высококвалифицированных специалистов, но несомненно и то, что клерикализм в науке не приемлем и технология выкручивания рук несовместима с поиском истины. ВАК не должен превращаться в улицу с односторонним движением. То, что ученому совету была предложена работа сомнительного качества, подтверждается обстановкой истерии, в которой проходила защита. Когда мое резко отрицательное мнение стало известно в институте, на меня было оказано сильное давление, вплоть до угроз, лишь бы исключить возможность моего выступления на совете.

Никаких симпатий у меня не может вызывать бывший студент-второгодник, отчисляемый из института за неуспеваемость, базовое образование и низкий уровень знаний которого не дают ему оснований претендовать на степень доктора физ.-мат.наук, который нигде больше не учился, основное время которого было занято то в райкоме партии, то в райисполкоме, то в районном обществе защиты прав потребителей.

Он может служить ярким примером справедливости утверждений профессора В.Яцкова в «ЗН» о том, что общественники разных мастей и масштабов потянулись в науку. Металлофизика не должна быть выгребной ямой, в которую позволено сбрасывать все.