ЧП В КОСМОСЕ

В начале апреля 1979 года транспортный космический корабль «Союз-33» под управлением космонавтов Н.Рукавишникова и Г.Иванова (Болгария) был отдан на заправочную станцию на космодроме Байконур. Начальником заправочной испытательной группы от войсковой части был я.

Мы не предполагали, что каждому члену боевого расчета группы придется давать письменные объяснения по поводу заправки корабля Рукавишникова и Иванова. Но произошла серьезная авария, реально угрожавшая навсегда оставить экипаж в космосе. Если бы комиссия обнаружила факт недозаправки корабля или заправки некачественными компонентами, нам угрожали бы большие неприятности. К счастью, нашей вины в выходе двигательной установки из строя не было.

Вот как это случилось.

«Сатурны» стартуют к космическому дому «Салют-6»

Существует практика, когда к долговременной орбитальной станции (конструкции нашего земляка, киевлянина В.Челомея) стартует так называемый экипаж посещения. Он должен был находиться на орбите восемь суток совместно с экипажем основной экспедиции и вести научные исследования. Основной экипаж «Салюта-6» — космонавты В.Ляхов и В.Рюмин — находились в космосе с 25 февраля 1979 г. и с нетерпением ожидали своих коллег, соскучившись по человеческому общению.

Экипажу посещения достались позывные «Сатурны». 10 апреля ракетоноситель Р—7А успешно вывел корабль на орбиту. Дальнее сближение было выполнено нормально, и экипаж космического корабля «Союз-33» начал подготовку к стыковке со станцией.

Невесомость внесла неожиданные ощущения: у космонавтов возникла устойчивая иллюзия, что они приклеены к потолку, а пульт висит внизу. Но иллюзии иллюзиями, а когда корабль вошел в зону радиозахвата станции, пришла пора действовать. Начали процесс сближения. Пять включений двигательной установки при выполнении дальних маневров сближения прошли штатно, двигатель работал ровно. Устойчивую работу двигательной установки подтверждала легкая перегрузка в кабине корабля.

Сигнальные транспаранты горят ровным светом, стрелки приборов плавно перемещаются по шкалам. Нет никаких признаков надвигающейся беды, а она рядом, в нескольких минутах!.. «Союз» сближается со станцией, вот до нее уже 16 км, скорость сближения 24 м в сек. На расстоянии пяти километров станция просматривается отлично. Экипажи станции и транспортного корабля собраны и готовы к стыковке. Дальность сократилась до трех километров. И тут в работе сближающе-корректирующей установки «Союза-33» начались сбои.

Рукавишников отметил по показаниям прибора, что скорость сближения стала несколько большей, чем должна быть. Система управления реагирует мгновенно: происходит торможение с целью погасить скорость, двигатель выключен. Экипаж «Союза» ждет включения двигательной установки на расчетное время работы 6 секунд. Двигатель включился, но как? Резкий толчок в кормовом отсеке, двигатель больше не шипит, как ровно работающий примус, вместо этого раздается клокочущий звук. Кабина корабля дрожит от сильной вибрации, приборная доска пульта космонавтов с большой амплитудой прыгает на амортизаторах. Стабилизация «Союза» нарушается, условный нос корабля резко задирается вверх. Срабатывает автоматика, снова выключая двигатель. Панель пульта загорелась красным цветом аварийных транспарантов.

Прошло всего 4 секунды, а как много произошло событий! Корабль не погиб, но серьезно пострадал и, похоже, вышел из строя. А внизу раскинулась Атлантика, и под местом предполагаемой стыковки нет ни одного плавучего командно-измерительного пункта управления, через который Центр управления полетами получает телеметрическую информацию о проведенной стыковке.

Николай Рукавишников, согласно инструкции, сообщает на Землю о случившемся. Георгий Иванов дополняет доклад командира. Земля молчит, а транспортный корабль все больше и больше расходится со станцией. Командир понимает, что о стыковке теперь речи быть не может; отныне все мысли экипажа только о спасении корабля и попытке его возвращения на Землю. Иванов докладывает, что давление в баках в норме, и выполняет следующую команду: приступить к контролю системы жизнеобеспечения.

Слух экипажа «Союза» напрягся: защелкали локальные телеметрические коммутаторы — пошел интенсивный сброс информации на Евпаторийский измерительный пункт. Центр управления полетами, наконец, ожил, он вызывает на связь экипаж станции «Салют-6». От В.Ляхова и В.Рюмина требуется четко доложить, что те видели в момент включения двигателя на участке сближения со станцией, а именно: каким был факел, выходящий из двигателя? Космонавты задумались, понимая, что их ответ даст основополагающую версию случившегося. Обмен мнениями между членами экипажа станции закончен, и следует точно выверенный ответ: «Факел выходил вбок».

Эти три слова объяснили Рукавишникову всю картину аварии. В условной корме космического корабля расположены рядом основной и резервный двигатели. Пространство вокруг сопла основного двигателя опутано густой сетью магистралей подачи компонентов топлива, сжатых газов и кабелями управления. Выходящий из сопла вбок факел раскаленных газов означал одно — за эти четыре секунды мог быть поражен резервный двигатель. А Земля уже давала рекомендации: попытки сближения со станцией прекратить, корабль перевести в режим пассивного полета (что и так произошло после аварийного выключения двигателя). Центр добавляет к своим сообщениям короткую фразу: «Ждите дальнейших указаний».

Экипаж «Союза-33» приводит системы корабля в исходное состояние. А указания последовали в зоне связи следующего витка: «Отдыхать в течение 15 часов. Выйти на связь завтра, 12 апреля, в 13.00. Зафиксирована авария основной двигательной установки. В случае возникновения срочного спуска с орбиты использовать резервную двигательную установку. Желаем вам успешного полета. До свидания. Конец связи».

Теперь экипажу оставалось уложить оборудование для спуска на Землю. Болгарская делегация прибыла на космодром Байконур с большим количеством подарков и сувениров, часть из которых взяли на космический корабль. Они так и останутся в бытовом отсеке корабля и на Землю не вернутся. До предспускового сеанса остается около восьми часов, экипаж разворачивает спальные мешки. Но сна нет, одолевают мысли, вариантам предполагаемых действий нет конца. Рукавишников все-таки засыпает часа на два, понимая, что на организацию спуска понадобятся силы.

Главная оперативная группа работает без отдыха. Надо успеть до предспускового сеанса рассмотреть все варианты посадки, дать официальное заключение и выработать рекомендации для экипажа. Было решено в случае необходимости использовать двигатели причаливания и ориентации малой мощности, которые могли дать суммарный импульс торможения для организации посадки. При этом разброс района посадки увеличивался, но с этим можно было примириться. Предусмотрели и вариант, согласно которому станция совершит маневр и войдет в зону причаливания, а транспортный корабль произведет стыковку.

Группа установила, что произошел прожиг боковой стенки камеры сгорания основного сближающе-корректирующего двигателя, возможно, поражены кабели управления. Рекомендация была такова: произвести спуск с орбиты на резервном двигателе.

Зона связи была на 38-м витке. Руководитель полетов А.Елисеев здоровается с космонавтами и предлагает им выполнить штатный вариант спуска с использованием резервного двигателя. Экипаж надевает скафандры; время убыстрилось. Закрыт переходной люк из спускаемого аппарата в орбитальный отсек, проверяется герметичность корабля. Пока все нормально. Трижды правы психологи, утверждающие, что страх проходит только в работе. Экипаж действует четко и слаженно, выдавая системам корабля серии спусковых команд.

А беда уже подстерегала космонавтов. Произошло наложение двух команд друг на друга, в результате чего родилась третья команда, ничего общего со спусковыми не имеющая. Посоветоваться не с кем, корабль ушел из зоны связи. До включения резервного двигателя остаются считанные минуты. Командир принимает решение заново произвести набор программы спуска. Иванов контролирует действия Рукавишникова. Ошибка сейчас недопустима.

Режим спуска набран, и как раз в это мгновение корабль выходит из тени, —весьма кстати, ибо командир должен визуально убедиться, что корабль сориентирован для торможения так, что двигательная резервная установка направлена против его движения. А времени для построения ориентации практически нет. Рукавишников даже вздрогнул, когда убедился, что ориентация уже построена, — но кем?..

«Чистая» и «нечистая» космические силы

Иванов удивлен, что ориентация построена, и спрашивает у Рукавишникова, когда тот успел это сделать. Но у командира все внимание сосредоточено на ожидании включения двигателя от автоматики корабля. Есть запуск двигательной установки! Ухо сразу отметило, что двигатель работает не в полную мощность. Так оно и есть. Начинает нарушаться стабилизация корабля по крену. Ошибка по крену растет, вот она уже подошла к критической отметке в 5 градусов. Если величина ошибки достигнет 7 градусов, то случится самое неприятное в этой ситуации — автоматика выключит двигатель. Блестящий специалист, разработчик из ОКБ-1 С.Королева, знающий корабль до тонкостей, Николай молит систему стабилизации и двигательную установку не выдать, не оставить их с Ивановым один на один с космосом навсегда. И крен уменьшается — 5, 4, 3 градуса — стабилизация восстанавливается.

Коллеги советских космонавтов, американские астронавты буквально боялись системы стабилизации, которая давала сбои в самых неожиданных моментах полета. Например, когда взлетная ступень «Аполлона-10» при имитации взлета с поверхности Луны начала вращаться вокруг продольной оси, в американском Центре управления полетами все буквально оцепенели. Но выдающийся американский астронавт Томас Стаффорд каким-то образом сумел ее укротить. Научных объяснений действиям Стаффорда до сих пор нет.

Советские космонавты считают, что в построение ориентации корабля «Союз-33» вмешалась «чистая космическая сила». Существует и понятие «нечистой космической силы».

При управлении космическими комплексами или орбитальными станциями баллистики определяют центр масс станции или комплекса в самый последний момент, когда уже прошли все испытания в заводских условиях. Главные конструкторы систем проводят авторский надзор, скрепляя его своими подписями. После чего и определяют центр масс, вокруг которого завязаны все процессы управления космическим комплексом на орбите.

Но в полете происходят многочисленные включения систем корабля, постоянно работают двигатели ориентации, причаливания, меняется объем рабочего тела сжатых газов, вырабатываются компоненты топлива. Все это меняет центр масс, который во время нахождения на орбите определить нельзя. Вот баллистики и ввели для своих расчетов это понятие — «нечистая космическая сила», которое прижилось и стало обиходным в разговорах специалистов. При управлении кораблями «нечистую силу» приходится учитывать.

В полете «Союза-33» победа была на стороне «чистой космической силы», которая проявила себя не один раз.

Вернемся к работе резервного тормозного двигателя. По расчетам он должен был выключиться на 188 секунд. Но он продолжает работать. Командир мгновенно оценивает ситуацию: если выключить его принудительно, вручную, то вполне можно остаться на орбите. Можно выключить его, переведя корабль в режим крутого баллистического спуска, но тогда могут возникнуть большие перегрузки. Однако это лучше, нежели остаться на орбите, и командир принимает решение по второму варианту.

Рукавишников интуитивно дает двигателю проработать еще 25 секунд, суммарное время его работы стало равным 213 секундам! И вот двигатель выключен; наступила космическая тишина. Надо сделать доклад на Землю. Иванов включает средства связи, командир докладывает о произведенных операциях. Что может сказать Центр управления полетами в ответ? Ничего, кроме дежурной фразы, что экипаж ждут на Земле.

Время остановилось. Прошло 20 минут после выключения двигателя, в кабине царит невесомость. Иванов не спускает глаз с нити, при помощи которой прикреплен к панели сувенир — габровский человечек. Нить плавает вместе с космическим габровцем — значит, невесомость своих позиций не сдала. Рукавишников смотрит на плавающие вокруг пылинки: не начнут ли они оседать? Еще долгие пять минут.

И вдруг пылинки начали оседать, нить натянулась — это корабль ворвался в плотные слои атмосферы. Мысли космонавтов мгновенно изменились: выдержат ли перегрузки при входе в атмосферу и корабль, и они сами? Тем не менее растущим перегрузкам экипаж безумно рад: это первый сигнал благополучного возвращения домой.

Повезло и на этот раз. Теперь осталось прилично приземлиться, желательно хотя бы неподалеку от заданного района приземления. Командир поисково-спасательной группы получил приказ о перебазировании основных сил на 600 км вперед по трассе полета — такую точку приземления вычислили баллистики после анализа аварийной ситуации.

Но богатый опыт и еще что-то, не имеющее материальных объяснений, заставило командира группы, перебазировав все основные силы в новую расчетную точку, оставить на первом выбранном месте приземления два вертолета. Уже позже космонавты высказывали уверенность в том, что и тут сработала «чистая космическая сила», ибо ни до, ни после в подобных ситуациях командир группы так не поступал.

Вот и все. Остается добавить, что космонавтам Ляхову и Рюмину психологически было гораздо труднее, чем Рукавишникову и Иванову: ведь экипаж станции мог только переживать за товарищей, не имея возможности действовать.

И хотелось бы сказать много добрых слов а адрес недавно ушедшего из жизни первоклассного летчика-космонавта Николая Рукавишникова. Надежный был товарищ и специалист от Бога. Таким мы его и запомнили, испытатели космодрома Байконур.