Леонид Кравчук: «Я — противник того, чтобы изменения Конституции принимались между первым и вторым турами президентских выборов»

Его смешно записывать в оппозиционеры. Периодическая критика в адрес власти не должна сбивать с толку. Он считал себя необходимым элементом властной системы даже тогда, когда лишился реальной власти. С этой точки зрения, поддержка, оказываемая экс-президентом Кравчуком кандидату в президенты Януковичу, является, наверное, логичной.

Многих, впрочем, удивил характер этой поддержки — слишком активной и даже демонстративной она порою выглядит. Но столь же многих удивила и демонстративная неявка Леонида Макаровича на торжественные мероприятия, посвященные годовщине украинской независимости и проводимые под эгидой Леонида Даниловича. И потому Кравчука смешно считать человеком этой власти. Он — человек власти вообще. Он знает о ней больше, чем мы. И понимает ее иначе, чем мы.

Вероятно, правы те, кто убежден: патриарху отечественного искусства возможного не вполне удалась роль, исполнения которой от него многие ожидали. То есть роль отстраненного политического арбитра, находящегося над непрекращающейся схваткой за власть. Но, наверное, правы и те, кто считает: время оценивать слова Кравчука и судить о его поступках еще не настало.

Что, однако, не запрещает нам иметь собственное суждение об искренности и убедительности некоторых аргументов, приведенных в предлагаемых вашему вниманию интервью. Как справедливо заметил в частной беседе один влиятельный зарубежный политик, «с ним интересно беседовать. Но при этом никогда не знаешь, что у него на уме…»

— Леонид Макарович, как вам нынешняя избирательная кампания?

— Эти выборы отличают как минимум три характерные особенности. Во-первых, до сих пор у нас не было такой крепкой оппозиции, а у оппозиции не было такого авторитетного лидера. Во-вторых, никогда еще региональные корпоративные группы не были так сильны, как сегодня. Киевская, донецкая, днепропетровская команды имеют серьезный финансовый и организационный потенциал, которым не обладали еще пять лет назад. Они способны вложить в избирательный процесс колоссальные средства. Данные обстоятельства делают нынешнюю кампанию более сложной, более острой и более непредсказуемой в сравнении с тремя предыдущими.

Ну, и, наконец, третье. Впервые кандидат от власти имеет право похвастаться реальными экономическими успехами.

— Не слишком ли оптимистично вы оцениваете нашу экономику? Многие весьма скептически оценивают данные о росте ВВП.

— Рост — налицо. Этого не может отрицать ни наша статистика, ни зарубежная. Безусловно, подъем наблюдался и при предыдущих правительствах. Однако таких темпов, как сейчас, не было. Экономический кризис полностью преодолен. И это следует поставить в заслугу как Президенту Кучме, так и всем правительствам, которые внесли свой вклад в подъем экономики.

— Лично вы можете сказать, что Виктор Янукович — ваш кандидат?

— Можно бесконечно долго спорить, кто из кандидатов более харизматичен, кто — более привлекателен, кто — более речист. С моей точки зрения, критерий должен быть один: способность последовательно, системно и эффективно решить стоящие перед страной стратегические задачи. Абсолютно убежден, Виктор Янукович и его команда наиболее точно отвечают этим требованиям.

— Как вы думаете, Леонид Кучма, определяя кандидатуру своего преемника, руководствовался этими же соображениями?

— У меня было бы больше оснований утверждать подобное, если бы Президент не колебался по поводу того, идти ему на выборы или нет. Мы все видели, как долго Леонид Данилович сомневался. То он намекал, что имеет намерение баллотироваться и способен выиграть выборы. То категорически отрицал возможность своего участия в кампании. Да, чаще он говорил о своем нежелании в очередной раз выходить на старт президентской гонки. Однако то, что происходило вокруг (например, в Конституционном суде), давало основания для сомнений. Подозреваю, что Президент длительное время не мог определиться и пережил период очень серьезных раздумий. Так что Янукович не был заранее определенным преемником.

Кандидатуру Виктора Федоровича в качестве единого выдвиженца от провластных сил впервые назвал я. И сразу почувствовал, что в парламентском большинстве далеко не все меня поддерживают. Во всяком случае, на уровне лидеров фракций. Многие держали нос по ветру и озирались в сторону Банковой. А как там на это посмотрят? А вдруг Кучма сам решит попытать счастья?

Лично я был уверен, что другого варианта попросту нет. То, что Запад не воспримет выдвижения Леонида Даниловича на третий срок, было ясно с самого начала. Я не общался с Президентом на эту тему, но могу догадываться, что он учитывал и это обстоятельство при определении окончательного решения.

— Думаю, что есть основания говорить о еще большем влиянии на избирательный процесс со стороны России. Об этом можно судить хотя бы по небывалой результативности последних украинско-российских переговоров. Следствием которых стал целый ряд документов, многими признаваемых неоднозначными. Как бы вы оценили последние договоренности — как углубление добрососедства или как измену национальным интересам?

— Неоднократно заявлял: наши отношения с Россией должны строиться по тому же принципу, что и отношения между США и Канадой. Как дружеские контакты равноправных партнеров. И равноправие должно присутствовать на всех уровнях.

Потому я против существования пускай даже теоретических угроз принятия решения в пользу одной из сторон. В качестве примера могу привести документы, касающиеся Единого экономического пространства. С точки зрения формы организации, в ЕЭП нет ничего ни сверхъестественного, ни страшного. В мире существует масса подобных структур. Но в основу их деятельности заложен принцип равноправия. А в нашем случае есть вопросы…

В европейских, евро-атлантических структурах каждое государство обладает правом вето. Независимо от геополитического положения, международного авторитета и экономического веса. Маленькие Дания или Бельгия обладают такими же правами, как и могучие США или Германия.

В случае с ЕЭП ситуация несколько иная. Единый регулирующий орган нового экономического союза еще только предстоит создать. Но соответствующими документами уже предусмотрено: страны-участницы, у которых более значителен экономический потенциал, получат в этом органе большинство. А значит, будут иметь преимущество в ходе разработки тактических и стратегических планов альянса.

Правом вето обладают главы государств. Но пока дело дойдет до лидеров, уже будут приняты решения, их отмена приведет к разбалансировке только-только запущенного механизма. Именно поэтому эффективность подобной структуры у меня, во всяком случае, пока вызывает сомнения.

— Указанные недостатки — халатность чиновников или сознательный подыгрыш россиянам со стороны нашей власти?

— У меня имеется солидный опыт участия в различных переговорах с Москвой. Вы не представляете, какое невероятное давление способны организовывать россияне. Речь идет, в первую очередь, не о самом президенте, а о его команде. Она, как правило, ведет себя крайне напористо, даже агрессивно. На их стороне (будем откровенны) больше знаний, умения и опыта. Они прессингуют украинскую команду, которая, в свою очередь, влияет на позицию лидера. Нашим политикам и чиновникам еще предстоит долго и кропотливо учиться, чтобы овладеть искусством столь же эффективного отстаивания своих национальных интересов.

— Вас не смущает, что активное и не вполне однозначное углубление украинско-российских экономических отношений случилось в самый канун президентской кампании?

— Россия анализирует возможные последствия президентских выборов в Украине. В Москве резонно предполагают, что в случае победы кандидата от власти серьезных отклонений от намеченного курса не будет. От себя добавлю: я надеюсь, что так и случится. Новый глава государства (кто бы им ни стал) не имеет права на резкие движения, если хочет сохранить стабильность в стране.

В то же время Кремль предполагает, что выигрыш представителя оппозиции может привести к корректировке экономических и политических целей. Причем масштаб и характер этой коррекции до конца никому не ясны.

Для вас, наверное, не будет откровением, если я скажу: Украина входила, входит и будет входить в сферу стратегических геополитических интересов России. А потому выглядит вполне естественным, что руководство РФ старается добиться реализации своих интересов именно сейчас.

И все же я бы не драматизировал ситуацию. Пока что большинство достигнутых с россиянами договоренностей по сути являются протоколами о намерениях. Требуется время для спокойной оценки, тщательного анализа и выработки взвешенных решений. Верю, что у отечественной власти будет возможность эффективно отстоять национальные интересы. Мудрость истинного политика заключается в умении находить нужные аргументы в нужный момент.

Замечу только одно: ответственный лидер не имеет права, испугавшись кого-то или чего-то, подписывать что угодно.

— Вы никогда не скрывали своей мечты видеть Украину в НАТО и ЕС. Позволю себе выразить сомнение в том, что победа Януковича будет способствовать ускорению процесса нашей интеграции в Европу. Вы придерживаетесь иной точки зрения?

— Если исходить из существующих программных документов, Украина интегрируется в Европу. На практике же для достижения этой цели сделано не так много, как хотелось бы. Мы до сих пор не имеем четкого, последовательного, обоснованного, системного внешнеполитического курса.

Что именно, с моей точки зрения, должен сделать Янукович? Думаю, он наконец-то четко определит линию международного поведения Украины. И он сделает то, что давно уже следовало сделать — подаст на утверждение парламента Основы внешней политики и Основы внутренней политики, в которых будут четко учтены интересы Украины. И столь же четко расписаны реальные планы на будущее, ближайшее и в перспективе. Тогда мы сможем положить конец многолетним разговорам о многовекторности и поливариантности. Украина должна всем — Западу, России, СНГ — раз и навсегда объяснить, какой станет внешняя политика государства. Нравится она нашим партнерам, нашим соседям или нет — другой вопрос. Но они наверняка будут относиться к ней с уважением и с пониманием, если мы сами не станем изменять этой позиции, если мы будем отстаивать ее всеми доступными средствами.

Вашингтон, вероятно, хочет, чтобы наши внешнеполитические планы были как можно более прозападными. Москва наверняка хочет противоположного. Но этого хотят они. А мы дали понять, чего мы хотим? У меня как у политика со стажем тоже есть свои пожелания к нашей внешнеполитической доктрине. Но еще больше я хотел бы, чтобы она просто была.

Говоря об этом, я опираюсь на собственный опыт общения с российскими политиками. Они ведь открыто говорят: «Поддерживать ваш внешнеполитический курс или нет, — это наше дело. А ваше дело — наконец-то его определить. Когда один ваш высокопоставленный политик говорит нам одно, второй — делает другое, это становится проблемой. И для вас, и для нас…»

Сошлюсь на еще одного политика. Он справедливо замечает: «Год назад Президент Украины обращался к Верховной Раде с посланием, которое называлось «Европейский выбор». Теперь он извлекает из военной доктрины фрагменты, касающиеся намерения вступить в НАТО. Украина не готова к НАТО? Возможно. Но разве год назад это не было ясно?»

— Вы считаете, что подобную ясность в наши внешнеполитические цели может внести только Янукович? Разве тому же Ющенко это будет не под силу?

— Возможно, не стану спорить. Просто в случае с Януковичем я ссылаюсь на собственные ощущения, на личное общение. Поэтому о планах Виктора Федоровича мне, с моральной точки зрения, говорить легче, чем о планах Виктора Андреевича. Кроме того, когда я говорю, что Янукович не обострит наши отношения с Россией, то я в этом уверен.

— То есть Янукович все-таки будет подыгрывать России?

— Надеюсь, что нет. Надеюсь, он будет четко определять национальные приоритеты и столь же четко добиваться защиты национальных интересов. Кто бы ни стал президентом, он должен действовать именно так. В конце концов умение отстаивать свою точку зрения в переговорах является демонстрацией уважения к своему партнеру, например, к такому, как Россия.

А что касается Ющенко… Вы знаете, я почти уверен, что ему окажется не под силу победить на президентских выборах.

— И на чем же основывается подобная уверенность?

— Во время последней парламентской кампании я был в Западной Украине и лично наблюдал, как люди являлись на избирательные участки, имея на руках по пять-шесть паспортов. То есть они голосовали и за себя, и «за того парня», который уехал на заработки. За кого они голосовали, вы можете догадаться. Во время выборов-2002 на это смотрели сквозь пальцы, во время выборов-2004 такой номер уже не пройдет.

Убежден, что за Ющенко отдадут свои голоса преимущественно жители западных и центральных областей. То есть примерно девять с половиной, максимум, десять миллионов. По моему мнению, именно такое количество избирателей поддержат Виктора Андреевича как в первом, так и во втором турах. А для победы потребуется как минимум четырнадцать с половиной — пятнадцать миллионов.

— Вы действительно считаете, что Янукович пользуется искренней поддержкой такого количества избирателей?

— Я бы выразился так: за него станут голосовать как за надежду на сохранение стабильности. Тех, кто не желает потрясений, гораздо больше, чем это может показаться на первый взгляд. Люди приспособились к ситуации, к условиям, к правилам, к власти, если хотите. Они понимают: резкая смена курса приведет к большим проблемам наверху, а это повлечет за собой возникновение множества маленьких проблем внизу. Население, в массе своей, боится этих новых проблем. И потому поддержку, необходимую для победы, Янукович, несомненно, получит.

— То есть вы считаете, победа Ющенко неизбежно приведет к потрясениям?

— Не берусь утверждать. Но предполагаю, что в этом случае риск возможных потрясений выше.

— Вы не верите обещаниям Ющенко, неоднократно заявлявшего, что он не допустит экономического передела и политической «охоты на ведьм»?

— Представьте, что Виктор Андреевич стал президентом. Станет он менять губернаторов? Почти наверняка и почти всех. Отставки глав областных администраций неизбежно повлекут за собой отставки глав администраций районных. У каждого из местных начальников свои команды, свои игры, свои правила. Кто же из старых наместников захочет добровольно сдавать свои позиции? И кто же из новых наместников им это позволит? Вы представляете, что начнется? Причем первыми жертвами этих войн окажется население.

— Леонид Макарович, вы упомянули о нарушениях избирательного законодательства, замеченных вами два года назад в Западной Украине. В таком случае, как бы вы прокомментировали информацию о многочисленных злоупотреблениях, допущенных по всей стране в ходе сбора подписей в поддержку единого кандидата от власти? Или вы не верите, что многие автографы на подписных листах ставились под угрозой увольнения с работы либо лишения премии, «обменивались» на продукты и лекарства или просто покупались?

— Не владею достаточным количеством информации для категорических утверждений. Но размышлять кое о чем, наверное, могу.

Система осталась старой. Исполнительные дурни порою слишком буквально воспринимают указание сверху. Сбор подписей в поддержку Януковича превратился в некое диковатое подобие социалистического соревнования. Участники которого зачастую состязаются в том, кто больше совершит глупостей. Желание выслужиться нередко вредит делу. Я бы назвал это эксцессом исполнителей.

— Вы убеждены, что все так просто?

— Я не то, что убежден, я просто знаю, что дело обстоит именно так. Неоднократно общался на эту тему с Януковичем, и могу с уверенностью заявить: указаний совершать поступки, противоречащие здравому смыслу и действующему законодательству, он отдавать не мог.

— Допустим. Но я говорил не только и не столько о Януковиче, сколько о властной системе, которая (как вы заметили) осталась старой. Если власть поймет, что ее кандидат не сможет победить в честной борьбе, разве она не способна будет защищать себя всеми доступными ей средствами?

— Могу предположить, что будут предприниматься попытки повлиять на результаты волеизъявления. Причем как со стороны власти, так и оппозиции.

— Но вы не станете отрицать, что власть обладает гораздо более действенными рычагами?

— Говорить о том, что оппозиция не будет прибегать к фальсификации, было бы неверным. Тем более что в некоторых областях на стороне Ющенко симпатии местных властей. То, что местные начальники не говорят об этом вслух, еще ничего не означает.

— И все же масштаб фальсификаций, которые при желании может организовать верховная власть, куда серьезнее.

— По прикидкам специалистов, самое масштабное передергивание способно скорректировать результаты выборов максимум на 3%. Слишком высока цена этой кампании. Слишком пристальное внимание она приковывает к себе. Я убежден, что возможные фальсификации не повлияют на итоги выборов. Повлияет только позиция самих избирателей.

— Допустимо ли будет заподозрить власть в причастности к событиям на Троещинском рынке? И верите ли вы в то, что за организацией взрывов может стоять оппозиция?

— Никогда на подобный шаг не пошли бы ни Ющенко, ни Янукович, ни Симоненко, ни Мороз. В то же время могу допустить: в окружении любого кандидата могут обнаружиться люди, которые действуют, руководствуясь собственными соображениями и собственными интересами. Не будем забывать и о том, что в числе кандидатов находятся и те, кто строит свою избирательную кампанию, скажем так, на экстриме…

Что касается власти, то для нее это слишком непрофессионально. Поэтому убежден: она к случившемуся совершенно непричастна. Кандидату от власти этот скандал уж точно не был нужен. Он и так победит.

— Предположим. Кем в случае победы Виктора Януковича станет Виктор Медведчук? Премьером?

— Думаю, что Виктор Владимирович может претендовать на серьезную, авторитетную должность. Я бы не стал говорить о премьерстве, потому что здесь могут возникнуть серьезные вопросы с парламентом. Но почему бы, к примеру, Медведчуку не стать первым вице-премьером? Да и во главе президентской администрации его знания, опыт и организаторские способности, на мой взгляд, были бы востребованы с пользой для страны.

— Думаю, что очень многие в стране едва ли согласятся с подобной постановкой вопроса.

— Просто многие в нашей стране несколько увлеклись его демонизацией. Виктор перебрал на себя слишком много негатива действующей власти. При этом его созидательный потенциал мало кому, в действительности, известен. А о нем можно судить хотя бы по тому, какую он смог выстроить мощную партию. Он, если за что берется, то делает это профессионально и, как правило, доводит до конца.

— То есть кампании Януковича обеспечен успех? Ведь, говорят, что именно Медведчук является ее главной движущей силой.

— Это, мягко говоря, не совсем так.

— Может быть, и Янукович не совсем преемник Кучмы? Не зря ведь Леонид Данилович пообещал отказать Виктору Федоровичу в поддержке, если тот не приложит всех необходимых усилий для реализации конституционной реформы.

— Янукович неоднократно заявлял о своей поддержке реформы. Я не берусь судить, изменится ли его точка зрения перед вторым туром. Слишком много обстоятельств способно на это повлиять. Но лично мне кажется, что он является убежденным сторонником преобразований.

— Допустим, Конституцию не успеют изменить до выборов. Вы думаете, Янукович будет добиваться воплощения реформы в жизнь даже в случае победы на президентских выборах?

— Думаю, да. Он производит впечатление последовательного человека.

— А как быть с непоследовательностью Леонида Кучмы? Отчего он так увлекся процессом ограничения президентских полномочий?

— Леонид Данилович всегда искренно считал, что стране необходима высокоцентрализованная власть. Все делал для построения подобной властной системы. Но сейчас его взгляды изменились.

— По странному стечению обстоятельств, они изменились как раз в канун очередных президентских выборов…

— Все реформы, проводившиеся в Украине, во многом зависели от интересов конкретных лиц. Преобразования имели целью расширить либо сузить объем полномочий тех или иных людей. Это правда.

Что случилось сейчас? Когда Леонид Кучма предполагал идти на третий срок, у него почти наверняка не было намерения ограничивать президентскую власть. Замечу, что Леонид Данилович не является исключением. Так на его месте поступил бы, наверное, всякий. Когда же он определился, что не будет принимать участия в кампании, ему стало проще смотреть на многие вещи. Он смог трезвее оценить достоинства и недостатки властной системы, смог решиться на проведение реформы не для себя, а для Украины.

— Вы действительно в это верите?

— Я утверждаю это, основываясь, помимо прочего, и на личном общении с Леонидом Кучмой. Не согласен с расхожим утверждением, что Президент является инициатором конституционной реформы. Точнее было бы сказать, что он оказался вовлеченным в дискуссию о целесообразности пересмотра Конституции. В ходе споров он начал сомневаться в том, что действительно разумно концентрировать столь масштабные властные полномочия в руках одного человека. Слишком много в этом случае зависит от его характера, уровня культуры, степени цивилизованности, объема знаний.

— Вот-вот…

— Президент начал колебаться. И его отношение к планируемым реформам изменилось.

— А ваше отношение к реформам изменилось?

— Я поддерживал и поддерживаю реформу. Не сомневаюсь в том, что ее реализация пойдет на пользу стране. Но некоторые позиции в новой схеме распределения полномочий власти вызывают у меня опасения.

Во-первых, я считаю: если мы пытаемся построить парламентско-президентскую республику, губернаторы должны избираться, а не назначаться. В первом случае они будут служить закону, во втором — одному человеку.

Во-вторых, я не воспринимаю деления Кабинета министров на две условные части. Если речь идет о едином органе, почему кандидатуры силовиков и главы МИД должен подавать на утверждение президент, а всех остальных членов премьер? Это можно воспринимать и так: президент руководит одной половиной правительства, а премьер — другой. Ведь у нас сложилась вполне определенная практика: кто тебя предлагает, тот тебе и начальник. При подобном подходе центральный исполнительный орган просто не может быть эффективным.

Хотите иметь ответственное правительство? Дайте права премьеру! Хотите высокой отдачи от Кабмина? Обеспечьте нормальные условия его функционирования. Наше правительство не формирует политику, оно, в соответствии с законодательством, только «исполняет» и «обеспечивает».

Меня очень волнуют эти недостатки запланированной модели, потому что они могут помешать выстроить действенную, демократическую систему власти. Стремление как можно быстрее провести реформы, безусловно, сказалось на качестве проектов. Между тем запланированные масштабные преобразования (а ведь изменение Конституции — это только часть реформы) требуют длительного времени и спокойной обстановки.

— Едва ли нынешнюю обстановку можно назвать спокойной.

— Я категорически противник того, чтобы воспользоваться ситуацией и проголосовать за изменения Конституции между первым и вторым турами президентских выборов. Не стоит рассчитывать на то, что сторонники Ющенко испугаются победы Януковича или сторонники Януковича испугаются победы Ющенко. Слишком высока цена подобного решения. Оно требует взвешенного, ответственного подхода.

— Если конституционная реформа все же будет проведена в ближайшее время, как вы думаете, изъявит ли Леонид Данилович желание стать премьером?

— Не думаю, что ему это нужно. Захочет ли человек, дважды избиравшийся народом, зависеть от воли парламента? А ведь премьер (что бы кто ни говорил) после проведения реформы находится в прямой зависимости от позиции депутатского корпуса. Тем более что у Леонида Кучмы в любом случае найдутся возможности серьезно влиять на политику.

Однако категорически утверждать, что он не ставит перед собой подобную цель, не могу. Я не говорил с Президентом на ту тему и не в курсе его окончательных планов.

— Недавнее празднование годовщины независимости Украины сильно смахивало на юбилей пребывания у власти Леонида Кучмы. Вам так не показалось?

— Я бы сказал так. Украина праздновала тринадцатую годовщину независимости. А во Дворце «Украина» отмечали не столько это, сколько десятилетие президентства Леонида Кучмы.

Глава государства в своем выступлении отметил: он хочет использовать представившуюся возможность для оценки периода, в течение которого он находился у власти. Это его субъективное право. Я не буду оценивать решение Леонида Даниловича. Точнее, не хочу оценивать. По крайней мере, сейчас. Возможно, когда-нибудь я еще вернусь к этой теме.

Но есть вещи, которые мне пришлись не по душе и о которых я не могу не сказать. Во-первых, нельзя делить историю независимой Украины на две части. Во-вторых, не нужно подавать первую часть этой истории только в темных тонах, а вторую — исключительно в розовых. Утверждение о том, что в 1994-м Украинское государство находилось в стадии разложения, мягко говоря, не соответствует действительности. Если верить оценкам различных авторитетных международных институтов (нашедшим отражение в документах и сохранившимся в архивах), нам тогда не требовались ни реанимация, ни, тем более, катафалк.

Да, проблем было больше, чем достижений. Да, мы медленно, но неотвратимо двигались по пути демократических и рыночных реформ. Игнорировать этот факт было бы попросту нечестно.

Один простой вопрос: если до 1994-го мы умирали, а после 1994-го стали оживать, почему темпы падения экономики с 1994-го по 1999-й оказались более стремительными, чем в 1991—1994 годах?

Мне бы очень хотелось, чтобы было больше объективности. Было больше честности. Чтобы в этот светлый праздник вспоминали тех, кто отдал все свои силы ради обретения Украиной независимости. Вспоминали представителей интеллигенции, разбудивших народ. Вспоминали узников совести, многих из которых уже нет в живых. Разве не заслужил право быть отмеченным Левко Лукьяненко, отбывший пятнадцатилетнее заключение за мечту видеть свой народ свободным?

Я поддерживаю тезис Президента о преемственности политического курса, избранного страной. Но хочу задать вопрос — какого курса? Курса, провозглашенного Украиной на референдуме в 1991 году? Или курса, взятого в 1994-м? В выступлении Леонида Кучмы идет речь о последнем. И с этим я согласиться не могу. Мы не имеем права преуменьшать значимость того, что произошло 13 лет назад.

Наверное, никому не следует торопиться с «бронированием» своего места в истории. История всех рассудит сама, всем выставит оценки, каждому воздаст по заслугам. И никого не забудет, если есть за что помнить.

Я, к примеру, считаю, что годы президентства Кучмы были очень сложными, что ему часто приходилось принимать непопулярные решения и совершать непростые шаги. Никто не умаляет его заслуг в преодолении экономического кризиса. Но объективную оценку его словам и делам можно дать только спустя годы и только в контексте слов и дел других.