Введение в референдум. Краткий курс

23 января случилось очередное телевизионное явление Ющенко народу. Обращение, приуроченное к годовщине инаугурации, как и ожидалось, состояло из двух частей — отчета о проделанной работе и рассказа о планах на будущее. Бодро отрапортовав об успехах (реальных и мифических), призвав политиков к взвешенности, народ — к единству, а избирателей — к бдительности, Виктор Андреевич перешел к главному: «Я признаю, что с 1 января 2006 года в стране действует обновленная Конституция. Но я не считаю ее идеальной». Способ очередной идеализации «правовой Библии» президент не указал. Однако в его словах содержался прямой намек на него. «Реформа Основного Закона состоялась без участия граждан… Считаю, общество должно сказать свое слово относительно конституционных изменений…»

Был и еще один ключ к разгадке. Глава государства озвучил список нормативных актов, необходимость принятия которых (по его мнению) напрямую связана с внедрением политической реформы. В числе прочих в перечне значился и закон о всеукраинском референдуме.

Сомнений не остается: гарант по-прежнему тверд в своем намерении аннулировать итоги политреформы. Столь же очевиден механизм реализации президентского замысла — референдум.

Для чего нужны референдумы?

Словари разъясняют значение этого слова вполне доступно: одна из форм непосредственной демократии, предусматривающая принятие законов либо решение важнейших вопросов государственной жизни путем всеобщего голосования.

Многие политические режимы (в том числе и те, которые не принято считать вполне демократическими) признают в народе источник власти. Либо как минимум провозглашают подобное. Непосредственной формой народовластия как раз и считается референдум. Правовой базой практически любого государства предусмотрены вопросы, решение которых требует непременного выражения всенародной воли.

Ситуации, предполагающие проведение референдума, чаще всего оговорены в законах. Случаи, когда референдум обязателен, как правило, описаны в Конституциях.

Предметом всеобщего обсуждения и последующего волеизъявления может служить в принципе все, что угодно — это зависит от правовых традиций той или иной страны да от прихоти тамошнего законодателя.

Первый (в привычном для нас понимании) референдум состоялся в 1439 году в Берне. Символично, что именно Швейцария уверенно держит пальму первенства по части проведения всенародных опросов с юридическими последствиями. За последние четверть века в конфедерации их было проведено несколько сотен. Причем вопросы на суд народа выносились самые что ни на есть диковинные — от определения раскраски муниципальных автобусов до установления размеров собачьих поводков. Не так давно швейцарцам было предложено обсудить идею отказа от вооруженных сил, однако данное новшество не встретило понимания основной массы граждан.

И все же чемпионом в области экзотических референдумов можно, наверное, считать США, где каждый штат обладает возможностью проведения подобных мероприятий и правом изменения соответствующих законов. Полвека назад порадовал Мичиган, где лишь после использования механизма прямого народовластия была разрешена продажа маргарина. В середине 70-х вашингтонцы отказались на референдуме признавать уголовно наказуемым деянием добавление в питьевую воду фтора. Жители Колорадо в конце 90-х обсуждали, можно ли устанавливать игровые автоматы без проведения местного плебисцита. Обитатели одного из калифорнийских округов при помощи инструмента непосредственной демократии узаконили выращивание марихуаны. А вот на суровой Аляске подобным образом положили конец процессу легализации того же самого зелья.

История знает, без преувеличения, и драматические референдумы. К примеру, в 1940 году руководство Греции прибегло к помощи населения для того, чтобы посоветоваться — принимать ли стране ультиматум фашистской Италии, объявившей эллинам войну. А шесть лет спустя необычный референдум прошел уже на самих Аппенинах, после которого по решению народа из страны были высланы члены королевской фамилии, запятнавшей себя связью с режимом Муссолини.

В судьбе Франции праздники волеизъявления ключевую роль играли не раз. Наверное, поэтому там весьма тщательно подошли к перечню вопросов, которые можно выносить на референдум. Предметом обсуждения народа могут быть только корректировка Конституции, уточнение организации государственной власти, изменение территориального деления страны либо присоединение к важнейшим международным соглашениям.

В консервативной Великобритании к проведению всенародных референдумов относятся еще более осторожно. Если не ошибаемся, данное мероприятие там проводилось всего раз, более трех десятков лет назад, когда обсуждался вопрос о продлении членства государства в Европейском Союзе.

В Германии общенациональные референдумы не проводятся вовсе. Отчего — поясним чуть ниже. Референдумы земельные необходимы лишь в одном случае — если речь идет о возможности уточнения административных границ.

Об особенностях национального народовластия поговорим позже. А пока поразмыслим над следующим вопросом.

Зачем референдумы политикам?

Не будем пытаться оспорить точность приведенного ранее определения референдума. Однако позволим себе несколько расширить толкование данного понятия. История (причем не только отечественная) убедительно доказала, что референдум является еще и самым действенным и наиболее безопасным способом эксплуатации населения власть имущими.

Референдум — почти безотказный инструмент политической воли конкретного деятеля. Но необходимый эффект достигается, как правило, при соблюдении двух условий. Во-первых, если на этом инструменте играет первое лицо государства. Во-вторых, если это лицо пользуется высокой степенью доверия и (или) в полной мере контролирует ситуацию в стране.

Популярный лидер способен подкинуть народонаселению практически любую идею, близкую его сердцу. А затем (прикрываясь его волей) — безболезненно воплотить ее в жизнь.

Авторитарный лидер чаще всего не склонен доверять народу такую ценную вещь, как народовластие. Потому, в случае необходимости, способен подкорректировать волеизъявление. Порою весьма существенно. Наличие армии исполнительных и преданных придворных существенно облегчает подобное занятие.

Безусловно, вождю нации куда проще воплотить задуманное в жизнь, когда он и авторитарен, и популярен. Подобных примеров в истории, в том числе и в новейшей, — тьма.

Небезызвестный Наполеон Бонапарт благодаря референдуму 1800 года удостоился статуса Первого Консула, что существенно расширило его властные полномочия. Через два года другой референдум закрепил за ним это звание пожизненно, заодно наделив его правом назначить преемника. Получив в свои руки практически неограниченную власть, Наполеон I, по сути, воссоздал во Франции монархию, казалось бы, погребенную под стенами Бастилии. При непосредственном участии будущего императора была разработана (как сказали бы сейчас) новая редакция конституции, умело камуфлировавшая установление диктатуры. При этом был принят самый главный закон вполне демократическим способом — путем всенародного одобрения. Правда, законотворческие изыскания Наполеона поддержала лишь десятая часть населения, но этого оказалось вполне достаточно.

Племянник великого корсиканца Наполеон III заметно уступал своему родственнику в величии, хотя точно так же любил абсолютную власть. Но, кажется, превосходил по части остроумия. Бывший артиллерийский капитан (пришедший к власти вследствие заговора) тоже вынес писанную под него Конституцию на плебисцит и тоже заработал необходимый вотум доверия. Вследствие чего заполучил всю полноту исполнительной власти в стране, а сверх того — исключительное право законодательной инициативы. Если бы сей исторический персонаж жил в наши дни, то наверняка попал бы в список злейших врагов прессы. А по части нелюбви к общественным организациям он дал бы сто очков форы Путину и Лукашенко вместе взятым. Но во всемирной истории всенародных обсуждений он славен не этим — на референдуме, состоявшемся в ноябре 1852 года, 7,8 миллиона французов проголосовали за восстановление имперской формы правления. Через несколько дней Шарль Луи Наполеон Бонапарт был провозглашен императором Наполеоном III.

При помощи института прямой демократии прокладывал себе дорогу к власти (а государству — путь к авторитаризму) еще один известный диктатор. 19 августа 1934 года на референдуме 89,9% немецких избирателей одобрили передачу президентских обязанностей канцлеру Адольфу Гитлеру, наделив последнего колоссальной властью. Кстати, глава Третьего рейха неоднократно обращался к населению за поддержкой и неизменно ею заручался. Успех пяти всенародных плебисцитов позволил фюреру наплевать на международные договоренности и присоединить к Германии Рейнскую область, Силезию, Рур, Судеты, а заодно и Австрию. Воля подавляющего большинства избирателей (от 92% до 95% ) превратилась в руках кровожадного завоевателя в грозное оружие. Аналогичным образом принимались и решения о выходе из Лиги Наций.

Достоин упоминания и еще один хрестоматийный референдум. В сентябре 1958 года Шарль де Голль вынес на суд французов проект новой Конституции. Народная поддержка оказалась более чем весомой. Около 80%, сказавших «да» идее генерала, поставили крест на истории парламентской Четвертой республики и открыли путь республике Пятой. Где главным действующим лицом оказывался президент. В 1962 году, благодаря еще одному референдуму, де Голль добился прямых, всеобщих выборов президента.

Мы вовсе не собираемся проводить четкие исторические и политические параллели между указанными событиями. Но, присмотревшись внимательнее, мы обнаружим очевидные сходства во всех указанных эпизодах.

Все фигуранты наших рассказок в свое время среди своих народов были людьми весьма популярными. Во всех случаях население практически безоговорочно поддерживало начинания своих вождей, позволившие им в итоге существенно укрепить власть. И всякий раз народ, оказывавший лидерам серьезный вотум доверия, попросту не мог предвидеть последствий.

Было бы смешно сличать правление реформатора Наполеона I и консерватора Наполеона III. Хотя история обеих империй закончилась довольно быстро и достаточно бесславно, а императоры оставили этот мир в ссылке и в изгнании соответственно. Но диктаторство роднит их безусловно.

Еще глупее было бы сравнивать Гитлера и де Голля. Человеконенавистнический авторитаризм ефрейтора вверг мир в страшнейшую войну, превратив Германию в руины. Разумный (как писали историки) авторитаризм генерала помог послевоенной Франции встать на ноги, а заодно оправиться после неудачной попытки привить парламентаризм. Однако не уберег страну ни от потрясений 68-го, ни его самого — от вотума недоверия в 1969-м и (как следствие) от отставки.

Столь глубокий исторический экскурс понадобился для того, чтобы предоставить читателям (в том числе и читателям-политикам) возможность осознать одну несложную истину. Референдум — не только «звучный», но и зело деликатный инструмент. Он не терпит грубых лап.

Не зря наученные горьким опытом нацистских времен немцы отказались от самой что ни на есть непосредственной формы осуществления народовластия…

Референдум как механизм обретения дополнительных полномочий (либо как инструмент сохранения власти) активно использовался и на постсоветском пространстве. Зачинателем (как и положено старшему по званию) выступил Борис Ельцин в
1993-м. Позже его поддержали коллеги из Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, Армении…

Украина в этом ряду стоит особняком.

Чем интересна летопись референдумов в Украине?

Новейшая история отечественных всенародных опросов берет свое начало с 17 марта 1991 года. Правда, тот референдум имел статус всесоюзного. А целью его организаторов было как раз сохранение распадающегося СССР, правда, в несколько другом обличье — «обновленной федерации равноправных суверенных республик». 22,1 млн. жителей Украины (70,16% от общего числа явившихся на участки) высказались за сохранение «подретушированной» империи. Еще больше — 25,2 млн. (80,17%) — поддержали вступление своей республики в новый Союз. Эти результаты (кстати, неожиданные для самого Горбачева) дали повод сильно усомниться в стремлении УССР к реальному суверенитету.

Однако миновало немногим более полугода, и те же самые граждане еще более дружно сказали «да» независимости. 31,9 млн. (более 90%) украинцев 1 декабря 1991-го окончательно похоронили Советский Союз.

Вспоминаются комментарии двух политиков по этому поводу. Первый заметил: если в один день провести два референдума с взаимоисключающими вопросами, единодушная народная поддержка, скорее всего, будет обеспечена в обоих случаях. Другой развел руками: «Степень изумления сопоставима со степенью восторга. Объяснить могу, понять — нет…»

Не будем ни спорить, ни соглашаться. Просто напомним описанное выше золотое правило: референдум служит убийственным оружием в расчетливых руках политика, пользующегося поддержкой населения. А постпутчевый Кравчук по популярности превосходил допутчевого Горбачева. Это не является ни единственной, ни (наверное) даже главной причиной оглушительного успеха того референдума. Но забывать об этом не стоит.

Дальнейшие приключения всенародного опроса в Украине позволяют нам вывести еще одну закономерность: в нашей стране референдум является одним из наиболее эффективных методов политического шантажа.

Нужны примеры? Извольте.

В июне 1993-го после серии забастовок, прокатившихся по стране, отечественный парламент рассмотрел политическую ситуацию в Украине. Итогом обсуждения стало решение о проведении 26 сентября того же года референдума. Предмет обсуждения — доверие президенту и высшему законодательному органу. Конституции, не позволявшей подобного, тогда еще не было. Конституционного суда, способного отменить такое решение, — тоже.

В качестве альтернативы антипрезидентская оппозиция предлагала Кравчуку досрочные выборы главы государства и Рады. Срок полномочий Леонида Макаровича истекал куда позже, чем каденция его парламентских оппонентов. Но он согласился. В тот момент его популярность была, мягко говоря, не на пике. И выиграть выборы ему казалось более посильной задачей, чем заручиться вотумом доверия населения. Шантаж сработал.

Еще пример? 31 мая 1995-го, устав пререкаться с парламентом (отчего-то не желавшем идти на серьезное усиление полномочий главы государства), Кучма издал указ «О проведении опроса общественного мнения по вопросам доверия граждан Украины Президенту Украины и Верховной Раде Украины». Опять сработало. Леонид Данилович тогда еще имел весьма неплохой личный рейтинг и уже имел навыки применения админресурса. А вот высший законодательный орган был не слишком уверен ни в своей популярности, ни в прозрачности намеченного плебисцита. Спустя считанные недели 240 депутатов, потупив взоры, проголосовали за печально известный Конституционный договор. Глава государства, перебиравший на себя максимальную полноту власти в стране, указ об опросе благодарно отменил.

Через год история повторилась. Размолвки между президентом и народными избранниками по поводу того, как должна выглядеть Конституция, приобрели глубинный характер. Следствием конфликта стал указ «О проведении всеукраинского референдума по вопросам одобрения новой Конституции Украины». Этот же нормативный акт стал одной из причин спешного сплочения депутатского корпуса, через сутки выдавшего на-гора Основной Закон.

Долгожданный документ вышел не совсем таким, как хотелось бы Леониду Даниловичу. Но если бы Верховная Рада получила чуть больше времени и свободы, то итоги ее законотворческой деятельности могли бы обернуться для главы государства куда большими неприятностями. Утром 28 июня 1996 года указ о референдуме превратился в безобидный листок бумаги.

А вот на третьей попытке у экс-гаранта случился конфуз. События 2000 года позволяют нам высказать предположение, что в Украине орудовать конституционным референдумом как инструментом психологического давления куда проще, чем использовать его в качестве механизма реальной политики. Опрос населения, состоявшийся без малого шесть лет назад, задумывался г-ном Кучмой как способ расширения полномочий. Но не сложилось.

Первый сбой возник еще на стадии подготовки. Для референдума были подготовлены шесть вопросов. Однако два из них в марте 2000-го достаточно неожиданно отверг Конституционный суд.

Но дальше все продвигалось по плану. 90% пришедших проголосовали за сокращение численности членов высшего законотворческого органа, 89% — за лишение парламентариев депутатской неприкосновенности, 85% — за то, чтобы наделить президента дополнительными правами по роспуску ВР, 82% — за введение еще одной законодательной палаты.

Что дала Кучме сия грандиозная виктория? Ровным счетом ничего. Ну, немного помотал нервы депутатскому корпусу, не более того. Наверное, нет нужды описывать долгую и поучительную историю о так называемой имплементации. Президент настойчиво пытался внедрить решения референдума в жизнь, он просил, требовал, угрожал и заинтересовывал. Но парламентарии не были склонны к политическому суициду и узаконивать решения отказались.

В историческую июньскую ночь 1996-го Раде хватило выдержки и сообразительности предусмотреть способ борьбы с неумеренными властными аппетитами главы государства. Основной Закон устанавливал, что любые попытки внести изменения в Конституцию могут быть осуществлены только Верховной Радой. Леонид Данилович то ли подвоха не заметил, то ли противоядия не нашел. Но в 2000-м эта конституционная норма серьезно нарушила его планы.

В принципе тогдашний президент (с его-то чутьем) мог бы заподозрить, что его затея не выгорит. Как только решение о референдуме увидело свет, Рада тут же наложила на его проведение мораторий, причем соответствующее решение было одобрено 309 депутатами. В числе которых во множестве присутствовали те, кого было принято считать пропрезидентскими политиками. Кучма, установивший жесткий контроль над целой страной, утратил абсолютный контроль над парламентом. Он не учел этого, затевая свою игру.

Занимавший в те времена пост главы президентской администрации Владимир Литвин прокомментировал депутатское постановление о запрете референдума оптимистическим «Референдум состоится при любой погоде». И оказался прав. Другой близкий соратник гаранта, Александр Волков, объявил, что «народ поддержит президента. Двести процентов». И тоже угадал.

Но с реализаций задуманного не срослось. Почему? Ведь народ — источник власти. Его воля — священна. Референдум — инструмент непосредственного выражения этой самой воли.

Несомненно. Но, с другой стороны, столь же обязательна для исполнения и буква Конституции. А там черным по белому записано, что при внесении правок в Основной Закон никак нельзя обойтись без участия депутатов. И сколько ни вносили в Раду итоги всенародного опроса, конституционными нормами они так и не стали.

Уже тогда многими была высказана мысль, что референдум (в особенности, конституционный) перестал быть беспроигрышной лотереей. А значит, решаться на всенародный опрос должны только те политики, которые абсолютно уверены в своих силах и просчитывают комбинацию до конца.

Был и еще один нюанс. Его имя — Закон «О всеукраинском и местном референдумах». Принят в далеком 1991-м. Морально устарел еще в прошлом веке, а сейчас выглядит и вовсе дряхлым. После утверждения Конституции требовал немедленной доработки, но так ее и не дождался. Разговоры о необходимости спешной модернизации данного нормативного акта поднимались депутатским корпусом всякий раз, когда президент высказывал намерение «пообщаться с народом». Как только опасность проходила мимо, разговоры стихали. Ввиду ветхости профильного закона полновесное правовое определение референдума до сих пор отсутствует. Полноценный механизм реализации его решений — тоже.

Что же такое всеукраинский референдум и каковы правовые последствия его итогов?

Закон о референдуме не отменен. Согласно существующей правовой практике, он имеет силу в той части, которая не противоречит действующей Конституции. Но сегодня не всякий юрист возьмется судить, какие его нормы коммутируются с Основным Законом, а какие — нет.

Что известно о референдуме доподлинно?

В Украине, согласно Конституции, референдум обязателен в тех случаях, когда:

— поднимается вопрос об изменении территории государства (назначается Верховной Радой);

— Основной Закон страны подвергается корректировке, причем исправления затрагивают краеугольные принципы, описанные в разделах «Общие положения», «Выборы. Референдум» и «Внесение изменений в Конституцию Украины» (назначается президентом).

Определено, что на референдум не могут выноситься законопроекты, касающиеся вопросов бюджета, налогообложения и амнистии.

Конституция также предусматривает возможность проведения референдума по народной инициативе. Поясним, что имеется в виду. Допустим, вы — гражданин Украины и хотите добиться принятия на высшем государственном уровне решения, крайне важного, с вашей точки зрения. У вас находится три миллиона соратников (имеющих право голоса), их автографы собраны в 2/3 областей, и при этом в каждом из регионов вы добыли не менее чем по сто тысяч «виз». Радуйтесь — этого достаточно для того, чтобы референдум состоялся. Объявить о его проведении должен глава государства. Именно этот механизм использовал Леонид Кучма, когда «организовывал» референдум-2000.

Не можем не упомянуть о двух решениях Конституционного суда, сильно обогативших наши познания о референдуме.

Первое увидело свет 27 марта 2000 года. О нем мы уже упоминали — именно оно вынудило Леонида Даниловича в свое время задать гражданам не шесть вопросов, а лишь четыре. Какие два были сняты и почему?

Ответы на них, данные КС, дают более четкое представление о том, как надо читать закон о референдуме и как следует понимать Конституцию.

Во-первых, уважаемый орган «зарубил» первый пункт президентского опросника, постановив: Конституция не позволяет путем референдума выражать парламенту, а также любым иным органам государственной власти недоверие, влекущее за собой досрочное прекращение их полномочий.

Во-вторых, разъяснил, имеет ли народ право напрямую утверждать Основной Закон. Суд процитировал шестой вопрос текста, выносимого на всенародное обсуждение — «Согласны ли Вы с тем, что Конституция Украины должна приниматься на всеукраинском референдуме?» Пришел к выводу: «Изложенный вопрос выносится на всеукраинский референдум без выяснения воли народа в отношении необходимости принятия новой Конституции Украины и, следовательно, ставит под сомнение правомочность Основного Закона Украины, что может привести к ослаблению установленных им основ конституционного строя в Украине, прав и свобод человека и гражданина». После чего вынес вердикт: пункт 6 «признать несоответствующим Конституции Украины (неконституционным)». Из этого можно было сделать только один вывод: принимать Основной Закон на референдуме нельзя.

Казалось бы, яснее некуда. Но, согласно тому же решению Конституционного суда, «предметом всеукраинского референдума по народной инициативе может быть любой вопрос, за исключением тех, которые предусмотрены статьей 74 Конституции Украины». И еще, там же — «воля народа, выраженная на всеукраинском референдуме по народной инициативе, не может иметь совещательного характера».

Теперь расшифруем сказанное. В 74-й статье Конституции говорится о запрете на проведение референдумов, касающихся обсуждения вопросов бюджета, налогообложения и амнистии. Об Основном Законе там ни слова. Далее: если воля народа «не может иметь совещательного характера», значит, она обязательна для исполнения. Что получается? Вопрос о принятии Конституции можно выносить на референдум, и принятое решение должно выполняться. Так, при желании можно было прочитать один из пассажей исторического решения КС. Но другой пассаж (выписанный в резолютивной, т.е. обязательной части) того же решения категорически воспрещал это делать.

На этом странности не закончились. Спустя пять лет появилось еще одно, не менее резонансное решение того же органа. Документ, датированный 5 октября 2005 года, гласил: «Народ как носитель суверенитета и единственный источник власти может реализовывать свое право определять конституционный строй в Украине путем принятия Конституции Украины на всеукраинском референдуме». В резолютивной части говорилось, по сути, то же самое, хотя и не так однозначно: «только народ имеет право непосредственно путем всеукраинского референдума определять конституционный строй в Украине, который закрепляется Конституцией Украины».

Осенью прошлого года это решение наделало много шума. Одни понимали сказанное как разрешение на принятие Конституции на всеукраинском референдуме. Но тогда получалось, что КС противоречит сам себе, ведь в 2000-м он это запрещал. И возникал вопрос, какому решению верить.

Другие утверждали, что противоречия нет, поскольку «принятие Конституции» и «определение конституционного строя» — суть разные юридические термины. Но в этом случае требовалось пояснить, что имеется в виду под термином «конституционный строй».

А суд этого не сделал. Он еще больше запутал ситуацию, в том же самом, октябрьском решении сделав оговорку — «В ответах ученых-правоведов по-разному определяется понятие конституционного строя… Конституция Украины, закрепляя конституционный строй, не содержит определения этого понятия».

Полная ерунда. КС оперирует термином, смысл которого не определен. Народ имеет право, но непонятно на что.

Суммируем. Несмотря на появление двух специальных разъяснений уполномоченного органа, до сих пор не ясно:

— возможен ли конституционный референдум;

— если возможен, то какой;

— каковы его правовые последствия и каков механизм его воплощения в жизнь.

Напоследок зададимся еще одним каверзным вопросом.

На что рассчитывает президент, предлагая обсудить реформирование Конституции на референдуме?

«Эволюция» взглядов Ющенко на политреформу вообще и на метод ее отмены в частности заслуживает отдельного внимания. Некоторое время Виктор Андреевич демонстративно уходил от этой темы, постоянно заявляя что-нибудь вроде «Решения приняты и подписаны…Точка поставлена». Сам факт наделения парламента и правительства дополнительными функциями глава государства поначалу публично поддерживал, откровенно критикуя лишь введение института императивного мандата и возвращение прокуратуре функции общего надзора — «Это атавизм. Сталинский, тридцатых годов. Будет время — мы оптимизируем эти позиции…»

Ситуация изменилась достаточно быстро. Весной прошлого года влиятельные члены тогда еще единой «оранжевой дружины», как по команде, начали прессинг политреформы. В апреле премьер Тимошенко, первый вице-премьер Кинах и руководитель президентского секретариата Зинченко высказались в пользу необходимости ревизии конституционных изменений.

Анатолий Кириллович словно позабыл, что в апреле 2004-го он называл «срыв голосования по принятию изменений в Конституцию угрозой для общества, для будущих поколений, для государства в целом…» Ровно через год первый зампред главы Кабинета уже был уверен в обратном, заявляя, что «реализация политреформы требует дополнительного общественного обсуждения… Реализация конституционной реформы в текущем году может привести к формированию аморфной власти, проникнутой чувством коллективной безответственности».

Александр Зинченко высказался еще яснее. В том же апреле он объявил о необходимости проведения всеукраинского референдума по политреформе: «По некоторым вещам Президент будет советоваться непосредственно с волеизъявлением народа». И добавил: «У Президента должны быть факторы, которые есть в старом варианте Конституции».

Под «старыми факторами», надо полагать, подразумевались прежние президентские полномочия. Об отмене императивного мандата и депутатского мандата речь уже не шла.

Через несколько дней заговорил сам Виктор Андреевич. В интервью «Україні молодій» он назвал разговоры о референдуме «самодеятельностью, которую я понимаю». Однако пообещал: «Я вам даю слово: пересмотра политреформы, референдума или еще там чего я инициировать не буду. Но я прекрасно понимаю, что будут силы, которые эти вопросы в покое не оставят…»

В мае в интервью УТ-1 Ющенко подтвердил свою позицию: «Меня не удивит, если эти инициативы появятся на уровне политических сил... Сам я этого инициировать не буду. Ради гражданского спокойствия». Тем не менее глава государства высказал предположение: юристы могут прийти к выводу, что процедура внесения правок в Основной Закон была не совсем корректной.

Примерно в то же время в эфире «1+1» гарант уже не только исключил возможность проведения референдума по политической реформе, но и поддержал возможный опрос населения: «Это — алиби, которое могло бы использоваться политическими силами как ключевой аргумент… Политреформа заслуживает публичного пересмотра — от инициативы до принятия решения в парламенте».

Что могло происходить в те дни? Было ли возрастающее наступление на реформу случайным? По некоторым сведениям, Ющенко ожидал, что Конституционный суд в ближайшее время вынесет два решения, которые должны были развязать ему руки. Речь шла о возможной отмене политреформы в связи с нарушением процедуры. А также о праве народа принимать Конституцию.

Была ли эта версия достоверной, сегодня ответить трудно. Во всяком случае, первое решение так и не появилось. Второе (как известно) увидело свет только в октябре. И вышло не совсем таким, как, возможно, мечтал Виктор Андреевич. Хотя сразу после его появления Николай Катеринчук поспешил объявить, что Конституция будет доработана «с использованием механизма референдума».

А потом президенту стало совсем не до Основного Закона. Затем истек срок полномочий КС. А вскоре президент и парламент вошли в правительственный клинч. И в лексику главы государства вернулась референдумная риторика.

Но первым озвучил давнюю идею все тот же Кинах. 11 января он объявил, что вопросы внесения изменений в Конституцию могут решаться только украинским народом, поэтому изменения в Конституцию, влияющие на конституционный строй, должны быть приняты на всеукраинском референдуме. Секретарь СНБО добавил, что провести такой референдум до выборов не удастся, но «есть надежда, что это (всеукраинский референдум. — Ред.) произойдет во второй половине 2006 года», — сказал Кинах.

Через два дня уже Ющенко в интервью четырем телеканалам объявил, что будет предлагать референдум по внесению изменений в Конституцию. «С этой идеей я выйду, безусловно, чтобы у каждого не было никаких сомнений», — сказал он. Напомним, что то же самое лицо менее двух лет назад клятвенно обещало: «Мы против референдумов, в частности референдумов прямого действия, когда «обращаясь к народу», кто-то собирается вносить прямые изменения в Конституцию!»

Кроме того, глава государства объявил, что было нарушено требование Основного Закона, подразумевающее обязательное закрепление конституционных правок референдумом.

Заявления президента и его подчиненного по СНБОУ не выдерживают критики.

Во-первых, президент не может «выйти с идеей» референдума, тем более конституционного. Согласно Основному Закону, инициатором референдума может быть только народ. Президент же должен назначать референдум, провозглашенный по народной инициативе, а также обязательный референдум, на котором закрепляются изменения, внесенные в Конституцию. Но речь, еще раз напомним, идет лишь о тех изменениях, которые касаются I, III и XIII разделов главного государственного документа.

Ни один из них в ходе политреформы не затрагивался. Следовательно глава государства не прав и тогда, когда утверждает, что депутаты допустили нарушение, не посовещавшись с народом. И это во-вторых.

Третье. Судя по всему, серьезно ошибается и Кинах. Его ключевое утверждение, процитированное агентством «Интерфакс-Украина», содержит два весьма сомнительных тезиса.

Неправда, что «вопросы внесения изменений в Конституцию могут решаться только украинским народом». Изменения вносятся либо президентом, либо третью депутатского корпуса. Они принимаются Верховной Радой согласно специальной процедуре. А народом они лишь утверждаются, если речь идет об изменениях, влияющих на конституционный строй. Все это урегулировано XIII разделом Основного Закона.

Кажется, не совсем точно и предположение Анатолия Кирилловича, что «изменения в Конституцию, влияющие на конституционный строй, должны быть приняты на всеукраинском референдуме». Интересующая нас часть решения Конституционного суда звучит несколько иначе. По утверждению КС, народ имеет право «изменять конституционный строй внесением изменений в Основной Закон в порядке, установленном его XIII разделом». А что такое XIII раздел? Смотрите предыдущий абзац — изменения вносятся президентом или третью депутатского корпуса.

Вызывает удивление и предположение секретаря Совбеза относительно сроков проведения референдума. Инициировать его может только народ. Но народ по этому поводу ничего не говорил. Говорили Ющенко и Кинах. Тоже представители народа, но их всего двое, а не три миллиона, как требует в данном случае Конституция. Никаких сообщений о создании инициативных групп еще не поступало, о сборе подписей — тоже. А официальный представитель власти уже сроки называет…

На что может рассчитывать президент, решивший «поиграть в референдум», при том, что он (судя по всему):

— не слишком хорошо знаком с правилами игры;

— не пользуется поддержкой необходимого большинства населения;

— не контролирует ситуацию в стране, и в парламенте, в частности;

— не слишком уверен в собственных силах;

— не до конца просчитывает комбинацию;

— не хочет (либо не может) быть вполне авторитарным?

Возможно, он хочет использовать референдум как средство шантажа. Но для чего?

Либо для того, чтобы сделать часть элит более сговорчивой, обеспечив для своей политической силы возможность создания парламентской коалиции весной этого года. Сохранив таким образом власть в условиях политреформы.

Либо для того, чтобы добиться от парламента избрания Конституционного суда. Втайне надеясь, что новый КС отменит политреформу.

Возможно, он в самом деле рассчитывает при помощи референдума вернуть утраченные полномочия. Но тогда ему необходимо всерьез подумать и об улучшении собственного имиджа, и о повышении рейтинга команды. Кроме того, ему опять-таки никак не обойтись без Конституционного суда, к которому наверняка будут вопросы, кто бы и что не вынес на референдум.

А еще, возможно, что разговоры о референдуме — это просто защитная реакция. Или синдром Майдана. Либо пи-ар-ход, политтехнологический прием, который первым пришел в голову его наперсникам.

Ряды которых, вполне возможно, скоро поредеют. Многие из его соратников легко найдут себе место в новом, постреформенном, политическом мире. О чем уже сегодня некоторые из них не стесняются говорить вслух.

Симптоматично, что кое-кто из лидеров «Нашей Украины» в качестве точки отсчета для начала переговоров о создании коалиции называет распределение должностей в новом парламенте и будущем правительстве. Что ж, по крайней мере честно. Какой смысл в пустых словах о народе, его чаяниях и его воле?