ВОЙНА И МЭР

Это абсолютная и безоговорочная победа столичного градоначальника, утверждают одни. Случаи, когда глава государства отменял свои указы, хотя их и можно пересчитать по пальцам, бывали. Но аннулирование указа, касающегося кадровых вопросов, — явление в отечественной политике уникальное. И в этом смысле Александр Омельченко — достойный персонаж книги рекордов Гиннесса. Наверное, многие из переживших ситуацию, аналогичную той, в которой Александр Александрович оказался в черный для него понедельник 11 февраля, пожалели, что не додумались встретиться тогда с гарантом. Но, во-первых, попробовали бы они добиться приема на Банковой. А во-вторых, даже если б это и удалось, неизвестно, с чем бы они оттуда ушли. Или без чего. Именно тем, что в обмен на денонсацию указа Омельченко пришлось оставить в президентском кабинете все свои честолюбивые политические замыслы, и объясняет смену президентского гнева на милость большинство. Те, кто убежден, что окончательный счет в игре далеко не в пользу столичного мэра.

Кто из них прав и можно ли вообще быть уверенным в том, что прозвучавший свисток стал финальным и больше не будет даже матча-реванша, мы попытались выяснить у самого киевского головы. И оказалось…

— Александр Александрович, как вы, опытный политический игрок, могли «пойматься» на такую незатейливую наживку, ставшую основанием для нашумевшего указа? Подвело чувство глубокой уверенности в несокрушимости собственных позиций?

— Я никогда не обманывался на этот счет. И хорошо знаю о том, что работа по устранению меня из Киевской горгосадминистрации велась уже давно. Возникало напряжение прошлой осенью, но нам его удалось снять. В конце декабря—начале января ходили слухи, что указ о моем увольнении уже подписан и осталось только дать ему ход.

— И кто же эти ваши недоброжелатели?

— Те, кто внушил Леониду Даниловичу, что я хочу стать президентом.

— А вы не хотите?

— Но это же абсурд! Я говорил ему: «Если бы я был года на четыре-пять моложе, в этом еще был бы какой-то смысл. Тогда бы мое стремление побороться за должность главы государства имело бы какую-то перспективу. Но я же родился в один год и в один день с вами. Какое президентство!»

— Словом, если прежде вам становилось известно об опасности заранее и вы успевали ее нейтрализовать, то 11 февраля застало вас врасплох?

— В понедельник утром я, как принято по протоколу, вместе, как раньше говорилось, «с другими официальными лицами» проводил Президента, улетавшего в Россию. В Борисполе ни словом, ни жестом мне не дали понять, что в моей жизни наметились серьезные изменения. А приехав из аэропорта на работу, я обнаружил у себя в приемной пятерых «бойцов» из охраны Кинаха. Они сообщили мне, что в 13.00 сюда должен прибыть премьер-министр и им нужно проверить к его приезду коридор и мой кабинет. Я сказал: «Коридор проверяйте, а кабинет пойдете проверять к Кинаху». Звоню Владимиру Литвину — мне отвечают, что он якобы в Луганске и с ним нет связи. Когда же я дозваниваюсь, Владимир Михайлович говорит, что ему ничего не известно. Звоню госсекретарю Кабинета министров Владимиру Яцубе — он тоже ничего не знает. Связываюсь с заместителем главы президентской администрации Олегом Деминым — результат тот же. Тогда я обращаюсь к одному из прибывших офицеров: «Сынок, а может, ты и фамилию знаешь того, кто на мое место?» Он и говорит: «По-моему, Шовкун».

Это потом уже я узнал, что Волков, Толстоухов, Засуха и Горбулин переговорили с ним в субботу. А в воскресенье с Шовкуном по очереди общались Кинах и Леонид Данилович. Тогда же я позвонил ему и попросил зайти ко мне. «Игорь, — спросил я, — ты знал, что я в воскресенье был на работе?» А я заезжал перед отпуском, в который собрался уходить в понедельник, разобрать почту. «Знал», — говорит он. «Так что же ты не позвонил, не зашел? Велено молчать?!» Кстати, 11 февраля исполнилось ровно два года, как я представил на коллегии двух новых своих заместителей — Игоря Шовкуна и Анатолия Толстоухова. Первый пришел по настоятельной рекомендации «сверху» из Подольской райгосадминистраци, где работал заместителем председателя. А что касается Анатолия Толстоухова, то с тех пор, как ушло в отставку правительство Пустовойтенко, он был безработным. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы согласовать с Президентом кандидатуру Толстоухова. «Зачем он тебе нужен?» — недоумевал Леонид Данилович. «Так безработный же, пусть поработает моим замом», — отстаивал я Толстоухова.

— Александр Александрович, признайтесь, первым вашим распоряжением после отмены президентского указа был приказ об увольнении Игоря Шовкуна?

— Представьте себе, нет. Зачем? Пусть чувствует каждый день холод рук, здороваясь с остальными моими заместителями, с председателями райгосадминистраций и не решаясь посмотреть ни им, ни мне в глаза. А чтобы облегчить Игорю Васильевичу участь, я подумываю разгрузить его: поскольку до сих пор он совмещал должности и заместителя главы Киевской горгосадминистрации, и начальника главного управления экономики, я оставлю за ним только первую должность. Я ведь прекрасно понимаю, что Шовкун — лишь орудие, использованное в борьбе со мной. И вы заметьте, после того как их замысел не удался, те, кто наставлял Шовкуна «на путь истинный» две недели назад, даже не позаботились, чтобы подыскать их человеку новое место работы, хоть как-то побеспокоиться о нем.

— А правду говорят, что еще раньше вы чуть было его не уволили, причиной чему были какие-то материалы, направленные вам из правоохранительных органов?

— Нет, те дела относятся к временам, когда Игорь Васильевич работал в Подольской райгосадминистрации.

— События, связанные с вашим временным отлучением от власти, должно быть, стали своеобразной «проверкой на вшивость» и для остальных членов команды? Поговаривают, будто все главы районных администраций тогда срочно поудалялись на больничные.

— Это неправда. Некоторые недоразумения были с районом, в котором «вырос» Шовкун, да еще заболел председатель Соломенского района. Что же касается депутатов горсовета, то вам, наверное, известно, что Киевсовет единогласно выразил недоверие Шовкуну и принял постановление об отзыве меня из отпуска. Хотя, должен вам сказать, начальник отдела секретариата Кабмина накануне явился в наш отдел кадров и попросил личные дела всех 75 депутатов Киевского горсовета с домашними адресами и телефонами. Готовились к перевороту основательно.

А вы знаете, каким было первое распоряжение новоназначенного исполняющим обязанности главы Киевской горгосадминистрации? Восемь человек отправить на охрану его квартиры, четыре человека — на охрану шестого этажа, где находится его кабинет и обеспечить круглосуточную охрану из ГАИ.

— А как же распоряжение по банку «Крещатик»?

— Это было уже следующим распоряжением. Причем в нем говорилось о приостановке обслуживания всех счетов не только Киевской городской госадминистрации, но и ее подразделений. Произойди это, был бы полный коллапс, который бы привел к социальному взрыву в столице.

— Александр Александрович, сначала вы говорили, что за вашей отставкой стоят некие «олигархические группы», потом сконцентрировались на премьер-министре как главном виновнике происшедшего. Но многие расценили подобные обвинения в адрес Анатолия Кинаха попыткой с вашей стороны найти стрелочника. Не преувеличиваете ли вы роль Анатолия Кинаха во всей этой истории?

— Так ведь когда глава государства находится за пределами страны, вся ответственность за происходящее в Украине ложится на премьер-министра. Кинах в тот день не явился в горадминистрацию к 13.00. Не состоялся визит и в 14.00. Приехал премьер только в 15.00. Но откуда? Из администрации Президента. Там он два часа вместе с администрацией Владимира Литвина (в частности, с Леонидом Пидпаловым, которого, кстати, насколько мне известно, заставили завизировать текст указа) трудился над документами. За это время я успел осознать, насколько неуважительно ко мне относятся, вынуждая ждать. А также понял, что никакого подписанного указа по мне нет! Когда Кинах приехал (а нужно заметить, что до сих пор за все время его премьерствования он ни разу не посетил Крещатик, 36), он обнаружил в моем кабинете шестерых народных депутатов из фракции «Єдність». Анатолий Кириллович занервничал: «Указы не обсуждаются, а выполняются», — с перепугу, что ли, он перешел на русский язык. И протянул мне, не открывая, папку. Я не стал ее брать. Тогда он положил ее на стол и подвинул ко мне. А я подвинул ее обратно к нему. Тогда он встал и, собираясь уходить, сказал: «Указ я оставляю». Я же говорю: «А я нигде не расписываюсь в его получении».

— Да, смело. Вообще, многие наблюдатели отмечали, что ваши действия походили тогда больше на действия человека, которому уже нечего терять, чем на поведение того, кто еще надеется исправить ситуацию.

— А я ни минуты не сомневался в собственной правоте. Что касается Анатолия Кинаха, то он давно успел настроить против себя Киевсовет. Первой его крупной ошибкой была отмена правительственного решения о передаче в управление городу «Киевэнерго». Второй — нежелание оставлять в распоряжении Киевсовета 25-процентный пакет акций Метрополитена (оцененный Фондом госимущества в 1 млн. гривен). Ну и о третьей (хотя и не последней в этом ряду) его ошибке я уже говорил: премьер ни разу не соизволил встретиться ни со мной, ни с другими представителями столичной власти.

И потом, метод, которым было организовано мое смещение, не выдерживает никакой критики с правовой точки зрения. Еще до отмены указа я собрал все необходимые документы для того, чтобы обратиться по этому поводу с иском в один из районных судов столицы. И даже успел уплатить пошлину. Поверьте, вынести решение по этому делу — по плечу пятикурснику юридического факультета. Во-первых, подписанию указа должно предшествовать соответствующее представление премьер-министра. Этого не было сделано, поскольку решение о нем принимается на заседании Кабмина, а правительство, как известно, в это время не собиралось. Я вообще убежден, что указ не был подписан до возвращения Президента из России. Во-вторых, кандидата в депутаты, согласно Закону о выборах, нельзя уволить с занимаемой должности в течение всего предвыборного периода. В-третьих, в трудовом законодательстве отсутствует такое понятие, как «освободить от выполнения обязанностей на период…», то есть временно. Ну, разве что речь идет о декретном отпуске по уходу за ребенком. Но самое главное: меня уволили на период предвыборной кампании в связи с тем, что я участвую в выборах, а вместо меня назначили человека, который также баллотируется, только в списке другого избирательного блока (возглавляемого Волковым и Горбулиным «Демсоюза»).

Четвертого февраля я написал на имя главы президентской администрации два заявления: на командировку в Германию на первенство мира по боксу с участием братьев Кличко (а заграничные командировки должностных лиц всегда согласовываются с АП) и на отпуск за свой счет на период предвыборной кампании. Разрешение на командировку я получил через два дня. А на отпуск — так и не пришло. Вернувшись в субботу в Киев, я спросил о нем у начальника отдела кадров. На что получил ответ: «Как сообщили в администрации Президента, разрешение есть, но официально, как это принято, фельдъегерской почтой, не поступало». Я, конечно, стал беспокоиться, что если документ не появится и в понедельник, то мой невыход на работу в понедельник будет считаться прогулом. Потому и написал другое заявление — об отзыве предыдущего. А вообще, хотя мое заявление об отпуске требовало лишь политического согласия Президента, я бы не возражал, если бы на его основании был издан указ. Но только вместо слов «освободить от выполнения обязанностей» в нем было бы сказано «предоставить отпуск», а вместо фамилии Шовкуна стояла бы фамилия другого моего заместителя — Голицы (фамилия которого, кстати, фактически была согласована, поскольку на заявлении Омельченко об отпуске с упоминанием Голицы в качестве и. о. главы КГГА уже стояла виза Литвина: «Не возражаю». — О. Д.). Тогда бы и не было никакого недоразумения.

— Тем не менее Президент не торопился откликаться на все ваши попытки встретиться с ним. Но даже, когда встреча состоялась, для отмены указа потребовалась еще одна аудиенция. Выходит, ваши аргументы не были для него столь уж убедительными?

— Окружение главы государства делало все для того, чтобы встреча не состоялась. Но в принципе вопрос был решен еще в пятницу, во время первой встречи.

— Почему же тогда велась активная подготовка к организации выступлений киевлян в поддержку своего мэра?

— Когда я узнал о создании какого-то комитета в мою поддержку, то был обижен. «Не позорьте меня перед киевлянами, — сказал я Владимиру Яловому (заместителю киевского городского головы. — О. Д.). — Не надо меня защищать, я не нуждаюсь в защите!» И в пятницу вечером, а также в субботу утром я обратился по телевидению к жителям столицы с разъяснением ситуации в Киеве и с призывом не выходить на митинги. Как мне стало известно, в них собирались участвовать более ста тысяч киевлян. Таким образом, на выходные был взят тайм-аут. А вторая встреча была короткой и носила уже больше формальный характер, поскольку решение об отмене указа было уже принято. Хочу заметить, что такого мирного и откровенного разговора, как в прошлую пятницу, у нас с Леонидом Даниловичем уже давно не было. Я просто спросил, кто, какие силы и какие обстоятельства смогли убедить Президента в том, что партия «Єдність» и депутатская фракция «Єдність» не пропрезидентские? Мы всегда отстаивали президентские и государственные позиции. А потому он должен только приветствовать наши планы увеличить состав фракции в новом парламенте более чем до 30 человек, а в будущем — создать единую парламентскую фракцию с другими политическими силами.

— Каким образом? Ведь, по широко распространенному мнению, за отмену указа вам пришлось расплатиться обещанием не усердствовать по поводу прохождения в парламент «Єдності».

— Об этом даже не шла речь. Да, наши планы по преодолению четырехпроцентного барьера на выборах остаются в силе. Но мы никогда не ориентировались только на Киев. Нам не нужна такая победа. Мы рассчитываем на поддержку всей Украины. Наоборот: в Киеве наш показатель будет такой скромный, что никто не скажет, будто «Єдність» выбрал только Киев.

— А вы уверены, что ваша нынешняя победа в борьбе с президентским указом — временная, и очень скоро вас вновь не попытаются отставить?

— Что касается должности городского головы, то вы сами писали о моем рейтинге в столице. Уволить же меня с должности главы Киевской горгосадминистрации, не нарушив законодательство, невозможно. Особенности осуществления власти в Киеве таковы, что киевский городской голова, которого выбирает население, является единственным должностным лицом, которое может выполнять обязанности председателя КГГА. Поверьте, если бы можно было найти юридические основания для того, чтобы лишить меня одной из двух должностей, г-н Медведчук сделал бы это еще год назад. Он ведь сам мне весной прошлого года, пребывая в добром настроении, сказал как-то: жаль, но для этого необходимо вносить изменения в три закона. Вот так-то.