УДЕЛ МИСТЕРА ДОУЛА

Даже с учетом своего кратковременного воскрешения из мертвых, проявившегося в результатах опросов общественного мнения, и политики-республиканцы, и политологи, симпатизирующие «великой старой партии» (ГОП, т.е. республиканская партия), считают, что Доул уже почти потерпел поражение. Многие обеспокоены тем, что поражение Доула приведет к аналогичному поражению сената и палаты представителей. Некоторые даже предполагают, что саму Республиканскую партию ожидает раскол между радикальным религиозным и экономико-консервативным направлениями. После чего в том варианте, который одобрен СМИ, все жители консервативного зоопарка сражаются за первенство в ГОП, отдавая либеральным демократам их заслуженное место во главе государства. Либеральное движение, лежавшее в осколках всего лишь год назад, возрождено.

Если это предсказание покажется нам хотя бы на минуту вероятным - это будет свидетельствовать о мере серьезности краха, испытываемого ГОП с 1994 года. Основная проблема Доула, по мнению многих, заключается в его способности как кандидата. Майкл Келли из New Yorker остроумно обозвал его «кандидатом от противного», который проводит кампанию в почти постмодернистском духе, произнося свой текст в точном соответствии с наставлениями своих советников, но затем опровергая его же краткой иронической ремаркой. О девизе своей избирательной кампании в одном интервью он высказался подобным образом: «Пусть это будет предложенный ими «Лучший План, или Человек для лучшей Америки» - все, что угодно, лишь бы этот лозунг работал». Однако Келли отмечает еще и то, на что все остальные не обратили внимания: есть что-то весьма привлекательное в таком нежелании играть по правилам игры, режиссируемой масс-медиа. Такая приверженность прямоте, ненавязчивая, но бескомпромиссная, выгодно отличающаяся от циничной современной тактики кампании демократов (которую Клинтон избрал, сделав своим суперконсультантом Дика Мориса), могла бы открыть тот единственный путь, который привел бы Доула к победе в ноябре.

А убийственным для Доула является его тщательно взвешенная и пунктуально выполняемая политическая стратегия. Он последовал совету Ричарда Никсона о том, что в Белый Дом можно попасть, сменив свои правые лозунги, провозглашаемые во время первичных выборов, на центристские, предназначенные для заключительного тура избирательной кампании. Такое лево-правое маневрирование всегда было в большей степени присуще Европе, чем Америке, и имело определенный смысл тогда, когда Его Величество Труд противостоял Его Величеству Капиталу, а разделяла их тонкая прослойка неоперившегося среднего класса, когда большинство американцев жило либо в городах, либо в сельской местности, причем и там, и там, и в реальной жизни людей, и в политических дебатах доминировали одни и те же классические профсоюзные вопросы, и где не было культурных войн или ужасов балканизации, потому что практически все сходились в отношении к добродетелям и возможностям, вместе составляющим Американскую мечту. Сейчас оно представляется достаточно бесполезным в условиях роста урбанизации Америки (охватившей более половины электората), продолжающимся снижением влияния профсоюзов (представляющих всего 15% всей рабочей силы), набирающего все больший размах малого предпринимательства и высокого профессионализма на рабочем месте (около 60% всей рабочей силы ныне классифицируется как высоко-профессиональная или «беловоротничковая»), появлением политиков, ставящих лишь на одну какую-либо проблему - от феминизма до аборта (именно такая политика помогла «сине-воротничковым» демократам в их баталиях с ГОП), демографической трансформации Америки за счет иммиграции из двухрассовой нации в многоэтническую (в которой неиспаноговорящие белые, как обещают, станут меньшинством к 2051 году), а также дальнейшего социального расслоения общества и нарастающих культурных проблем.

Если раньше два больших политических блока сражались за голоса узкой ленты срединной прослойки, разделяющей их, то сегодня политические партии должны обеспечить себе большинство голосов заново в каждых выборах в разнообразии региональных, этнических и политических групп. Псефолог (специалист, изучающий позиции политиков по результатам опросов общественного мнения. - Прим. перев.) Патрик Редди идентифицировал семь групп электората: черные, новые меньшинства (азиатские и испанские), белые либералы, белые представители рабочего класса или белые популисты, фермеры северных штатов, жители пригородов и консерваторы. Первые три группы в кармане у демократов; последние три льнут к ГОП, а белые представители рабочего класса за последние годы все быстрее скатываются к правым. И все же все эти группы необходимо завоевывать или хотя бы заряжать каждый раз заново, будоража их заманчивыми лозунгами каждые четыре года.

На этот раз Билл Клинтон достает их гораздо более эффективно, чем ГОП. Он укрепил продемократические настроения меньшинств и либералов, набросав заманчивую картину заимствованных у республиканцев сокращений расходов на Медикейр. В то же время он пытается завоевать электорат пригородов обещанием сбалансированного бюджета - правда, сбалансированного достаточно хитроумно, путем такого сокращения расходов, которое проявится лишь после завершения его второго срока. А еще он завлекает и жителей пригородов, и белых популистов своим риторическим и символическим консерватизмом, наподобие его призывов к введению школьной формы и комендантского часа для подростков. Несмотря на все свое бесстыдство, такая тактика нивелировала наступательность ГОП - если вообще можно говорить о таковой. Ведь Боб Доул, вроде бы и двигаясь в направлении к некоему мифическому центру, оставался изнутри абсолютно реактивным, концентрируясь на вопросах наподобие абортов или же проблем «разрыва между полами», то есть именно на тех вопросах, в отношении которых его партия разделялась во взглядах или же которые меньше всего приносили популярность республиканцам.

Фактически, как показала тактика Клинтона, возникновение новых демографических групп означало возникновение новых проблем. Большинство американцев (почти четыре с половиной из семи групп по Патрику Редди) живет неплохо и уверено, что правительство слишком большое и слишком назойливое. Они не хотят искоренения привилегий среднего класса. Но, глядя на бюджет, они чувствуют, что без «обрезки ветвей», по крайней мере, не обойтись. В любом случае, при общей сумме всех федеральных, внутриштатовских и местных налогов в 31,5% ВНП - низкого по мировым стандартам, но слишком высокого для Америки мирного периода - они еще болезненнее воспринимают налоговые укусы правительства. По крайней мере, в этом вопросе республиканцам удалось привлечь внимание избирателей своими обещаниями. Обещание Доула снизить налоги, послужило суррогатом всех этих проблем. Избиратели могут не верить, что, став президентом, он действительно сократит налоги на 600 миллиардов долларов, но они примут его заверения как залог того, что он, по крайней мере, не повысит налоговые ставки, к тому же он вполне может снизить их на какую-то определенную величину, которая сделает некоторое сокращение расходов правительства неизбежным.

И все же сложность политической реальности 1996 года заключается в том, что за всеми этими разговорами об «упадке» и «экономических сложностях» стоят вопросы морального разложения, социального расслоения и этнического сепаратизма, которые на самом-то деле и беспокоят людей больше всего. Как указал Микаэль Барон в The American Enterрrise: «Жестокое преступление гораздо сильнее страшит большинство американцев, чем кратковременная безработица. Развод наносит гораздо больший урон стратегии накопления благосостояния, типичной для типичных американцев, чем, опять же, потеря работы...» Иммиграция, расовые квоты, смешение культур создают аналогичные проблемы, но при этом вызывают еще даже большее раздражение, чем уголовные преступления, так как расцениваются как прямые результаты недальновидной политики правительства. Однако, если бы люди начали выражать эти свои опасения прямым текстом, их сразу же обвинили бы в «расизме» или же «нативизме» (превосходстве коренных жителей страны над иммигрантами. - Прим. перев.), поэтому люди предпочитают прибегать к кодовым названиям типа «экономические проблемы».

Клинтон очень быстро уловил важность этих вопросов. Его символические консервативные жесты, театрализованное представление администрации по «прекращению» нелегального пересечения границ, криминальный закон, в большей части действительно чисто символические, были направлены именно на притупление подобных опасений. И все же при подписании реформы системы поддержки благосостояния, он не мог позволить себе зайти достаточно далеко в этом направлении без утраты политической поддержки либералов, негров и других меньшинств. Очевидная тактика Доула в этом случае должна заключаться в выпячивании тех вопросов, по которым президент просто не может получить одобрения консервативных политиков. Вот случайный набор таких вопросов: ограничение власти федеральных судей; включение религиозных школ в систему государственного образования; сокращение попыток исправления расовых и половых дискриминаций; принятие действенного закона против нелегальной миграции при одновременном сокращении легальной миграции; поддержка английского как официального государственного языка и, что более важно, предотвращение надвигающегося смешения культур; а в целом - воплощение в жизнь концепции, гарантирующей охрану исконной Америки от второго нашествия чужеродности.

Большинство из этих вопросов подпадает под обе консервативные категории: «социального консерватизма» религиозного права и либертарианизма экономического права. Но при этом так называемый «культурный консерватизм» обеспечивает поддержку от 65 до 80% населения по результатам опросов общественного мнения. Это привлекает все три группы, идущие за ГОП, а также колеблющихся избирателей из числа белых популистов, негров, встретивших конкуренцию на рынке труда со стороны низкооплачиваемых иммигрантов. В конечном счете это привлекает всех тех «натуральных» республиканцев, которые испытывают недовольство от пострейгановской политики партии. Наиболее ярким выразителем этой идеи является бывший губернатор Дик Лэм, автор трактата, озаглавленного «Иммиграция - бомба с часовым механизмом».

ГОП барахталась в этих водах с большой нервозностью. Ее сдерживает все то же опасение быть обвиненной в «расизме» или же «нативизме». И эта нервозность вполне оправдана. The New York Times, которая вскользь отметила в простой ремарке к политической рекламе демократов, что для них весьма непривычно использовать возбуждающий негативный образ нелегальных иммигрантов, разразилась бы пронзительным визгом, если бы нечто подобное сделали республиканцы. В нежелании республиканцев заниматься этими вопросами присутствует и определенный идеологический элемент. Лидеры республиканцев Джек Кемп и Дик Арми неуверенно чувствуют себя с неэкономическими «горячими кнопками», подобными иммиграционным квотам, и даже пришли к выводу, что иммиграция является в определенном смысле экономическим благом. Но в этом вопросе они все же предпочитают не противостоять большинству своей партии. И существует серьезное опасение, что после окончания предвыборной борьбы, и особенно после поражения Доула, республиканцы еще дальше уйдут в направлении культурного консерватизма в отношении религиозных и экономических преобразований.

Правда, все это может произойти слишком поздно для Доула. Если он сохранит неизменным стиль своей кампании и будет продолжать следовать никсоновским советам, то повторится его недавний опыт. Доул безоговорочно поверил, следуя мудрости всеубеждающих масс-медиа, что на первом месте должны стоять центристы, а на втором - «правые», пусть даже «ультра». Во всяком случае, отношение к двум вопросам, которые волнуют 80% населения, - увеличение минимальной заработной платы и придание английскому языку статуса официального, - изменилось после завершения первичных выборов. Об английском языке от него вообще уже ничего не слышали, а вот по вопросу минимальной заработной платы он дал увести себя на территорию противника, который заслуженно наслаждается своим давним превосходством.

Все это - советы позднего Ричарда Никсона. Трудно поверить, что Никсон 1968 года, который создал новое республиканское большинство используя вопросы южной стратегии и призывы к «закону и порядку», стал бы так неуклонно придерживаться своих собственных советов.