ПРОБКА

Писать о политике сложно и легко одновременно. В огромной галерее, где выставлены произведения отечественных мастеров искусства возможного, столько откровенной мазни и неприкрытых подделок, что всегда найдется достойный повод для предметной критики. Это обстоятельство, безусловно, облегчает работу тех, кто призван оценивать художественный уровень «полотен», выставленных на строгий суд общественности. Но вынужденное ежедневное любование халтурой отбивает хороший вкус у тех, у кого он был. И прививает дурной вкус тем, у кого он элементарно не успел сформироваться. Политический «искусствовед», никогда не видевший истинных шедевров и обреченный постоянно лицезреть дешевый «лубок», поневоле подстраивается под уровень политического «творчества». Он вынужденно и ошибочно принимает приобретенную усидчивость за природное упорство, добротное ремесленничество за незаурядное мастерство. Принимает способности за талант, а талант за гениальность.

Возможно, мы слишком строги к братьям нашим большим? Не исключено. Но, согласитесь, не так много великих побед зафиксировано в истории украинской политики, внешней и внутренней. В то время как перечень упущенных шансов растет день ото дня. Пусть простят меня маленькие и большие герои и антигерои, но их профессиональное мастерство за десяток последних лет существенно не выросло, а круг признанных мастеров остался все таким же узким. И это, не в последнюю очередь, снизило уровень мастерства политических журналистов и до предельно допустимого уровня сузило круг тех, кто хотя бы пытается быть объективным. Круг замыкается: мастера оценок, призванные подталкивать мастеров поступков к штурму новых высот, не способны сделать это по определению.

Журналисты, призванные быть посредниками между обществом и политикумом, сами превратились частично в политиков, частично — в обывателей. Первые способны оценить целесообразность, но не способны оценить адекватность происходящего и планируемого. Вторые непроизвольно выдают желаемое за действительное, ожидаемое — за достижимое. Мы, носители перьев, диктофонов и камер, не смогли стать разносчиками здоровых идей из власти в народ и обратно. В том, что сегодня отечественная политика превратилась в химеру, отчасти виноваты и мы, творцы химерной политической журналистики. Руководствуясь благими намерениями, мы абсолютизировали значение то термина «стабильное государство», то понятия «демократическая оппозиция». Многие из нас видели, потому что желали увидеть спасителей Отечества в отдельных персонажах. Ложно принимая грубость одного — за решительность, значительность другого — за мудрость, нерешительность третьего — за рассудительность, корректность четвертого — за порядочность. Мы лукавили, невольно обманывая и самих себя, и читателей (зрителей, слушателей), и политиков. То есть всех тех, кто в сумме и называется народом, — не только единственным источником власти, но и единственным спасителем того, что мы называем Родиной.

Многословность вашего покорного слуги во многом вызвана реакцией СМИ на последние слова и поступки Александра Мороза. От того, какими будут дальнейшие, по возможности согласованные, шаги противников сегодняшней власти, безусловно, во многом зависит будущее этой страны. Столь же безусловно и то, что происходящее сегодня с Александром Александровичем непосредственно влияет на состояние и настроение его подчиненных, его сторонников и союзников. Метаморфозы, происшедшие с лидером СПУ, слишком очевидны для всех, и для слишком многих неприятны. Вчерашние враги в его адрес источают блудливую лесть, вчерашние друзья изливают всеразъедающую желчь. «Хорошие политики закончились…», «Как он теперь сможет привести народ?!», «Потеря Мороза для меня означает потерю веры в честность политиков, в идеалы оппозиции…» — вот лишь некоторые высказывания людей, одновременно возмущенных и растерянных.

Кто сказал, что глупости или подлости наших избранников должны стать поводом для суицида? Они должны стать лишь поводом для раздумий. Причиной для исцеления от застаревшего недуга — абсолютизации и демонизации политиков. Политики — такие же живые люди, с такой же склонностью к греху и с таким же правом на ошибку. Разница лишь в том, что уровень ожиданий, с ними, с политиками, связанный, делает в наших глазах их ошибки непростительными, а их грехи — смертными. Но это не только и не столько их вина, сколько наша. Причислив их к числу небожителей, мы сами заставили их уверовать в свою особую миссию, в привилегию распоряжаться народными судьбами, а не следовать воле народа. А потому их представления о морали и аморальности стали несколько отличаться от библейских. И не их право навязывать нам свои ценности, а наша обязанность — заставлять их исповедовать ценности общечеловеческие. Хорошие политики закончились? Их никогда и не было, ни абсолютно плохих, ни абсолютно хороших. Ни глубоко моральных, ни неисправимо аморальных. Сомневающимся предлагаю вспомнить поименно вчерашних провластных подхалимов, сегодня являющихся абсолютно искренними оппозиционерами. А также всех вчерашних оппозиционеров, сегодня являющихся абсолютно сознательными провластными подхалимами. Все они живут в своем собственном мире, нами обустроенном и проплаченном, чувствуя свою безнаказанность, нами же и гарантированную. Живут по собственным правилам порядочности и целесообразности, нами же и освященным.

Приведу небольшую выдержку из монолога таксиста, вместе с которым мы проторчали на днях в получасовой пробке, ожидая очередного «правительственного проезда»: «Твою мать! Да сколько ж можно! Скорее бы Ющенко что ли стал президентом, может, тогда этот бардак прекратится, и ездить будем как нормальные люди во всем мире…» Представляю разочарование этого персонажа, когда после возможной победы Виктора Андреевича он будет томиться в ожидании прибытия очередного царственного экипажа с эскортом. Предвижу упреки в некорректности, но его разочарование имеет те же корни, что и разочарование вчерашних симпатиков Мороза. Корни этих обманутых надежд общие — неверие в собственные силы и абсолютизация веры в слабые силы отдельных персон.

Кто кому сказал, что приход Ющенко (Медведчука, Тимошенко, Тигипко, Мороза, Януковича et cetera) снимет ту или иную проблему? Скорее, наоборот: аморфность, инертность населения будет консервировать старые проблемы и порождать новые. Не исключаю, что, если бы, к примеру, таксисты, работающие в более чем полусотне соответствующих столичных фирм, заблокировали подъезды к Кабмину и администрации Президента, наши плодящиеся как на дрожжах разномастные вожди стали бы ездить несколько поскромнее. Такая форма контакта населения и политикума, как по мне, была бы гораздо более пользительной и для тех, и для других, чем акции протеста или митинги в поддержку.

Кто кому сказал, что Мороз (Ющенко, Медведчук, Тимошенко, Тигипко, Симоненко, Янукович et cetera) должен «приводить народ»? Наоборот, народ должен приводить их к власти, если они того заслуживают. И «заводить» их обратно, если вера к ним вышла. И кто сказал, что эту веру в честность, веру в идеалы оппозиции (государственность, либерализм, демократию, социальное равенство, национализм, интернационализм et cetera) может подорвать ошибочный либо нечистоплотный поступок одного человека. Вера либо есть, либо ее нет. Она должна быть осознанной и не должна быть слепой. Тогда политика может стать честнее, а политики — нравственнее.

Политика — это не вся жизнь. Точнее, даже не так: политика — лишь игра в настоящую жизнь. Для политиков она азартна, рискованна, чревата крупными ставками и привлекательна крупными выигрышами. Это — игра в «дочки-матери» на очень большие деньги, в «казаки-разбойники» с настоящим оружием, в «жмурки» с высокой вероятностью превратиться в «жмурика». Они играют нашими симпатиями, нашими голосами, нашими судьбами и нашими жизнями.

А мы отчего-то все так же смотрим на них, как дети на игрушки. Эта — мягкая, и глаза у нее добрые, а потому она любимая. И то, что внутри нее труха, — нам невдомек. Потом мы взрослеем, и нам для новых, более суровых игрищ требуется робот — большой, железный, с металлом в голосе, грозно вращающий глазами. А после того как у него садится батарейка, он отправляется туда, где находят свое пристанище все предшествующие и последующие любимцы — в чулан. Откуда любую игрушку можно извлечь, если тебя вдруг охватит приступ ностальгии.

Наверное, за 12 с лишком лет мы должны были бы повзрослеть и выйти на следующий уровень. Должны были бы понять, что игра, в которую играет вся страна, сродни шахматам. Где политики — лишь фигуры. И некоторые из них, хотя и королевские, но лишь пешки. Мы должны усвоить, что короли беззащитны, что ферзи поддаются размену, что фигуры ходят только так, как предусмотрено правилами, в том числе и назад. Мы должны понять, что эта игра требует выдержки, ума и хитрости. Но, самое главное, нам предстоит осознать, что мы — игроки. Все мы — таксисты (шахтеры, военные, медики, грузчики), отчего-то не желающие отстаивать свои права, журналисты (бизнесмены, ученые, писатели), отчего-то потакающие утверждению бесправия. Мы — не пешки, мы — игроки. Ставка в этой игре — наша судьба.

Понятия «Президент», «выборы», «реформа» для каждого из нас должны носить вполне конкретный практический смысл. Все перечисленное — лишь инструментарий, механизмы, необходимые для достижения целей, которые ставит перед собой общество. Под эти цели, под эти требования народ не только вправе, но и обязан подбирать себе подрядчиков, исполнителей своей воли. Подбирать, отбирать, менять в случае необходимости. Без сожалений, без переживаний. И не менять свой собственный взгляд на ту или иную проблему в зависимости от изменения взгляда политика.

Если же общество этих целей не ставит, если определение целей, их безнаказанная коррекция и бесконтрольная реализация перекладывается на плечи касты политиков, то нечего пенять на зеркало, нечего удивляться, что ты сорок минут стоишь в пробке или десять лет не получаешь зарплаты. Нечего скорбеть по поводу чьей-то ошибки или возмущаться чьим-то предательством. Только заставив уважать себя, можно заставить политиков уважать нас. Осознанная вера в силу идеалов избавляет от слабости — слепой веры в политиков. И придает силы политикам, прививая им давно потерянную (либо никогда не существовавшую) веру в народ и страх потерять народное доверие.

Очень сложно и крайне необходимо научиться ощущать себя народом. Важно понимать, что частица народа — каждый журналист. И каждое сказанное им лукавое слово, многократно умноженное такими же лукавцами, нам же потом и отзовется. И взывать будет не к кому. Частица народа — каждый бизнесмен. И каждая данная ими копейка, пожертвованная (вопреки убеждениям) на укрепление обители зла, повышает шансы быть погребенным под руинами этой обители. Которая не может не рухнуть. Частица народа — каждый рядовой член каждой партии. И всякое немое согласие с неправедным поступком своего лидера (по имя прошлых заслуг или во имя будущих побед) переносит ответственность за прошлые ошибки и будущие преступления вождей и на него. И каждый политик — тоже частица народа. Только, по определению, более зависимая и более ответственная. Потому долг всех и каждого избавить политиков от греха безответственности и безнаказанности, избавить от недуга, которым больны практически все и во власти, и в оппозиции. Сделать политику честной может только честное общество. А честность общества начинается с честности по отношению к самому себе.

Повторю мысль, сказанную ранее: если подозрения, высказываемые в отношении Мороза, небеспочвенны (а последние события, перечислять которые нет необходимости, дают основания так думать), это не только трагедия одного человека. Это трагедия всей страны, не способной воспитать новые моральные авторитеты, не способной сохранить прежние. Не способной переступить через прошлое ради будущего, через эмоции во имя логики.

Повторю еще одну, для многих неоднозначную мысль: некоторая часть страны (с политиками во главе) должна быть признательна Морозу за освобождение от ненужных иллюзий и бессмысленных надежд, за избавление от тупой веры в политику персон, а не в политику идей.

Если исходить из древней теории, что высший представительский орган — слепок общества, то мы вынуждены будем признать, что в нашем случае что-то не так либо с обществом, либо с органом. Давайте все — и мы, их избравшие, и они, нами избранные, честно признаем, что парламент не столько орган представления интересов народа, сколько клуб по интересам, слишком часто далеким от всенародных. Парламентские фракции — не столько отряды защитников доминирующих в обществе настроений, сколько структуры, созданные под «добрых царей», «крепких хозяйственников», «жестких политиков», «прозападных либералов», «социально ориентированных прагматиков». Каждый из которых хотя бы раз демонстративно изменял изначальным убеждениям. Внутрипарламентская политика — это не борьба идеологий, ибо идеологическая подпорка формально, да и то с очень большой натяжкой, существует разве что у КПУ. Это — банальное столкновение интересов различных элит, заинтересованных в том, чтобы их «царь», «хозяйственник», «либерал», «прагматик» добился абсолютной власти и воздал сторицей тем, кто ему в этом помог. Это — слишком часто карнавал, парад масок, придуманных технологами. Давайте не просто подумаем об этом, но и скажем об этом вслух. И осознаем сказанное. Тогда нам будет легче жить, и сложнее будет жить политикам.

Но при всем при этом Верховная Рада — самый живой, самый демократичный (настолько, насколько это возможно в глубоко недемократичной стране) политический орган. И отнюдь не безнадежный. Именно потому что вынужден быть ближе всех к народу. Народ до сего времени не смог заставить парламент повернуться к нему лицом. Но это могут сделать обстоятельства.

До сих пор каждый влиятельный политик и каждая поддерживающая его политическая группа искали точки опоры где угодно, но не у народа. Создавались и разрушались союзы и коалиции, искались и не находились «крыши» и лоббисты. «Донецкие с «Нашей Украиной» против эсдеков». «Эсдеки с коммунистами и социалистами против «Нашей Украины». «Мажоритарщики и правые против левых, власти и конституционной реформы»…Технологии, посулы, компроматы, взятки стали едва ли не единственным средством борьбы. Народ как таковой превратился в нечто, которое в случае необходимости можно подставить, продать или купить. Либо не дать подставить, продать или купить. Но отчего-то применительно к народу перестали использовать глаголы «поднять», «завоевать», «опереться» даже те, кто имеет на это некоторое право? Союзников ищут где угодно, только не в народе. Он, народ — фон, отмазка, прикрытие, пугало. Тебе это нравится, народ? А если не нравится, почему молчишь?

Еще раз скажем отдельное «спасибо» отдельно взятому Морозу за резкое избавление от иллюзий отдельных представителей оппозиции. И скажем огромное «спасибо» власти в целом, постепенно избавляющей от иллюзий всех парламентских политиков. Вспомните все ключевые политические события последних двух лет. Вспомнили? Тогда у вас не остается ничего другого, как согласиться с двумя выводами. Первый: в этой Раде, а значит, и в этой стране, нет невозможных политических союзов. Второй: ни один из существующих союзов не может быть прочным.

Признание этого факта никого не избавляет от необходимости договариваться со всеми. Но никакая договоренность не гарантирует того, что тебя не «кинут». И уж тем более не гарантирует тебе победы. Хочешь победы, уверен в своих силах — иди не к Кучме или Медведчуку, не к Березовскому или Гельману, не к Путину или Бушу. Иди к народу. Доверься народу. И тогда он будет доверять тебе.

У политиков появился редкий шанс почувствовать себя частью народа. У народа может появиться еще более редкий шанс почувствовать политиков частью себя. Если это случится, старая власть может наконец-то вылететь как пробка из бутылки. Если нет — страна будет еще долго стоять в «пробке».