ПОПЫТКА № 6, ИЛИ «БАРХАТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ-2»

Что есть политика? Игра. Пускай не слишком зрелищная и не совсем честная, но чрезвычайно азартная и крайне бескомпромиссная. В этой игре является правилом менять правила после каждого тайма и не предупреждать об этом противника. В этом мудреном виде спорта только любители играют за деньги, а профессионалы играют только на деньги. Здесь одинаково ценятся способность сохранять хорошую мину при плохой игре и умение поигрывать мускулами, но в особой чести талант играть на чужих слабостях. Оценить истинную красоту подобных состязаний под силу не всякому. Только знаток в состоянии разглядеть эстетскую шахматную комбинацию в том, что, на первый взгляд, сдается банальнейшим перетягиванием каната.

«Договорка»

Лицам, не посвященным в таинства великих подковерных игр, затянувшаяся схватка за новые правила парламентских выборов могла показаться незамысловатым соревнованием в упорстве. Не слишком «продвинутым» болельщикам сообщим, что одобренный Верховной Радой закон о выборах народных депутатов в этом тысячелетии отвергался главой государства пять раз — 22 февраля, 19 апреля, 4 июля, 14 августа и 4 октября. Наиболее забобонные парламентарии называли документ проклятым Богом и даже пытались найти формальное оправдание своим суевериям: мол, цифры, из которых складывается регистрационный номер последней версии избирательного законопроекта (№2182-2) в сумме дают «чертову дюжину», а это — плохая примета. Дьявольское число и в самом деле довлело над злополучным документом: как известно, в очередной раз закон верховные заседатели одобрили 13 сентября. После чего он был в очередной раз забракован Президентом и в очередной раз направлен для доработки в парламентский комитет по вопросам государственного строительства и местного самоуправления. Любопытно, что заседание комитета состоялось 11.10.01. Сложив числа, обозначающие день, месяц и год, получим все ту же злополучную цифру.

Ну, да оставим в покое мистику. Причина дьявольского невезения, обрушившегося на закон, была абсолютно земной. Слишком много в марте 2002-го будет поставлено на карту, слишком много желающих попробовать свои силы за карточным столом и слишком уж разнились взгляды потенциальных картежников на то, какими должны быть правила игры.

И если между собой депутаты еще худо-бедно договаривались, то вот отыскать компромисс между Верховной Радой и Президентом до сих пор не удавалось. Неуступчивость Леонида Даниловича (привыкшего считать себя не только игроком, но и арбитром) поставила кампанию под угрозу срыва. Есть веские основания полагать, что если бы выборы не состоялись, то гарант не стал бы делать из этого трагедии. И наверняка сумел бы в присущей ему партикулярной манере растолковать населению, какого «гаплыка» избежит страна в случае отмены «бардака». Но вот отменить статью Основного Закона (устанавливающую четкую дату проведения выборов) гарант Конституции не в силах. Впрочем, легко допустить, что соответствующие службы достаточно добросовестно пытались разработать для верховного патрона некий сценарий. Реализация которого могла бы позволить на почти законных основаниях лишить сограждан права избираться и быть избранными в будущем году. Столь же несложно предположить, что идею отмены выборов не слишком активно поддерживали даже в президентском окружении. Есть основания считать, что хозяину Банковой интенсивно намекали, что срыв планового народного волеизъявления почти невозможен с правовой точки зрения и крайне нежелателен с точки зрения политической. Спору нет, сегодня внимание международной общественности приковано к войне с талибами и сибирской язвой, тем не менее маловероятно, что отмена выборов в Украине останется незамеченной Вашингтоном и Брюсселем. Кроме того, срыв кампании практически неизбежно увеличил бы число противников действующего главы государства внутри Украины — даже лидерам пропрезидентских кланов и партий Леонид Данилович не настолько симпатичен, чтобы позволять ему безнаказанно расстраивать их стратегические политические планы.

Одним словом, Кучму убеждали в том, что выборы должны состояться. А без нового избирательного закона электоральное празднество состояться не могло — и в без того не идеальном действующем законе, вследствие вмешательства Конституционного суда, были изъяты нормы, определяющие технологию и методологию кампании. Чтобы многострадальный «проект 2182-2» наконец-то обрел вожделенный статус закона, необходима была железобетонная договоренность между Президентом и неким сообществом внутри парламента. Данная группа граждан должна была соответствовать целому ряду требований. Во-первых, она должны была быть числом не менее 226. Во-вторых, лица, входящие в подобный временный альянс, должны были продемонстрировать умение договариваться между собой. В-третьих, представлять такую группу должны были персоны, которые смогли бы договориться с Кучмой и с которыми Кучма захотел бы договариваться. Которые в ходе будущих переговоров с Президентом не только проявили бы готовность пойти на компромисс, но и оказались бы способными склонить к компромиссам оппонента.

Всем перечисленным условиям, если разобраться, отвечала только одна группа парламентариев. Имя которой — «большинство». Давно прекратившее свое существование объединение оказалось способным возродиться под воздействием обстоятельств. У каждого коллективного члена были свои причины идти на эту сделку. И внутри каждой из фракций, лидеры которых подписали составленный в среду «проект одиннадцати», кажется, посчитали, что цель оправдывает средства. Используя футбольную терминологию, справедливо будет назвать альянс УНР, НРУ, «Реформ», «Трудовой Украины», НДП, СДПУ(о), «Яблука», «Солидарности», «Регионов», ПЗУ и «Демсоюза» «договорной ничьей», прелесть которой в том, что каждая из сторон гарантированно избегает проигрыша.

Успеху операции отчасти способствовала достаточно удачно отобранная кандидатура посредника. Оным стал Роман Бессмертный — лицо, обладающее мандатом, состоящее на службе у Леонида Кучмы, формально «прописанное» в НДП и при этом часто и неформально контактирующее с Виктором Ющенко. Совокупность перечисленных обстоятельств делала Романа Петровича в конкретной ситуации почти идеальным переговорщиком. Во многом благодаря его усилиям и был реализован проект, получивший позже кодовое название «Бархатная революция №2». Немного забегая вперед, отметим, что аналогии с приснопамятными событиями зимы 1999/2000 действительно наблюдаются. Во-первых, как и тогда, успеху мероприятия способствовала некоторая самонадеянность самой многочисленной фракции: коммунисты еще раз позволили себе предположить, что без них не обойдутся, вследствие чего их опять кинули. Во-вторых, правые, право-центристские и центристские фракции вновь продемонстрировали способность договариваться между собой, пусть даже скрепя сердце и скрипя зубами. Кроме того, эффектная комбинация вновь выглядела, мягко говоря, не слишком юридически корректной. Болельщики опять стали свидетелями игры за «гранью фола», хотя, безусловно, и не такой «грязной», как во времена «сходок» в Украинском доме и драк под стеклянным куполом.

Есть масса оснований думать, что шестая попытка легализовать новые избирательные правила наконец-то окажется удачной (на это вчера намекнул и сам П.Д.), поскольку впервые голосованию предшествовала достаточно твердая договоренность с Банковой. Мы не станем судить и не будем рассуждать, насколько адекватными друг другу оказались цель и средства ее достижения. Мы лишь попробуем проанализировать суть компромисса и спрогнозировать его последствия.

Страсти по админресурсу

Итак, что же не нравилось в законе Президенту? Замечаний к «проекту 2182-2» у него набралась добрая сотня. Но принципиальных возражений имелось от силы пяток. Во-первых, Леонида Кучму категорически не устраивали сроки проведения кампании — о том, чтобы они выходили за рамки трех месяцев, он и слышать не хотел. Во-вторых, гаранту зело не по душе пришлась норма, согласно которой окружные избирательные комиссии (т.е. главные коллективные контролеры избирательного процесса), по сути, подпадали под эксклюзивный контроль узкой группы партий.
В-третьих, Президент не терял надежду законодательно усилить контроль за выборами со стороны местных администраций. Он предлагал наделить представителей региональных органов исполнительной власти дополнительными полномочиями, в частности, правом присутствовать на заседаниях избирательных комиссий и на участках в день голосования, правом иметь собственных официальных наблюдателей и т.п. Серьезное недовольство Леонида Даниловича вызывала и формулировка 38-й статьи избирательного закона, согласно которой участниками парламентского забега могли быть только те партии, которые были зарегистрированы не менее чем за год до 31 марта 2002 года. И наконец, по одним ему ведомым причинам, всенародно избранный упорно настаивал на одной, достаточно смешной норме. Президенту отчего-то не нравилось, что выдвижение кандидатов в депутаты осуществляется только при помощи партий и блоков, а также путем самовыдвижения (именно такой механизм предлагался авторами законопроекта). Леонид Данилович хотел, дабы право «двигать в народные избранники» было делегировано еще «инициативным группам избирателей».

Была еще одна правочка, по поводу которой гарант некоторое время упорствовал. Дело в том, что в тексте законопроекта содержался адресованный государственным и коммунальным СМИ запрет оценивать избирательные программы участников избирательного процесса или отдавать предпочтение в любой форме. Президент, по вполне понятным причинам, предлагал эту норму ликвидировать. Депутаты, в силу своих (также абсолютно понятных) резонов не соглашались ни в какую. На это недоразумение Кучма махнул рукой (в самом деле — какой закон в состоянии запретить некоторым ТВ-компаниям делать то, что они делали всегда?), но в отношении иных, перечисленных выше «неувязок», он был менее сговорчив.

Почему? Анализ полученной из разнообразных источников информации позволяет выдвинуть целый ряд предположений. Например, о том, что словосочетание «предвыборная агитация» вызывает у Президента обильный прилив желчи. Казалось бы, какая разница? Имеющий глаза и уши подтвердит, что агитация началась задолго до того, как Президент наложил первое вето на первую версию избирательного закона. И тем не менее, именно страх перед «парадом черного пиара» был едва ли не главной причиной, заставлявшей Кучму настаивать на уменьшении сроков избирательной кампании. Разгадка, наверное, банальна. Глава государства имеет основания опасаться, что в короткий, искусственно созданный и законодательно разрешенный период относительной свободы слова, многие из участников избирательного процесса будут воевать не столько друг с другом, сколько с Президентом. Позволим себе (пускай, и несколько корявую) аналогию с выборами-94. Тогда электорат разделился на тех, кто против Кравчука и на тех, кто за Кравчука. Сегодня же «ловцы электората» разделились на тех, кто против Кучмы и на тех, кто не против Кучмы. Именно на антипрезидентских лозунгах планирует построить свою агитационную кампанию значительное число потенциальных субъектов избирательного процесса. И даже среди так называемых пропрезидентских партий бытует мнение, что не худо было бы поиграть в осторожную оппозиционность, поскольку подобный прием в состоянии обеспечить ощутимую прибавку к электоральному урожаю. До формального старта кампании власть в состоянии контролировать, кто, где и как рекламирует себя в средствах массовой информации. В условиях официально разрешенной агитации делать это намного сложнее. Труднее отследить, сложнее «перекрыть кислород». Кроме того (и это признается многими ветеранами избирательных битв) во время кампании многие политики теряют привычный страх перед властью. Если бы кампания длилась 170—180 дней, то «праздник пиара» продолжался бы целых три месяца. При 90-дневной кампании на это будет отведено чуть более полутора месяцев. Разница довольно ощутимая. Можно предположить, что Президент во что бы то ни стало хотел, чтобы период «накрутки общества» длился как можно меньше.

Второй, знаковый для Леонида Кучмы момент — принципы формирования окружных избирательных комиссий. До сих пор главным источником, носителем и распределителем административного ресурса являлся сам Леонид Данилович. Если бы обрела законную силу норма, по которой окружкомы попали бы под практически монопольное влияние партий, преодолевших весной 1998-го 4% барьер, то Президенту пришлось бы делиться сокровенным. СДПУ(о) и НДП, КПУ и ПЗУ получили бы в руки собственный админрезерв, что существенно ослабило бы контроль главы государства над избирательным процессом. Учитывая тот факт, что некоторые из перечисленных партий имеют «прикормленных» губернаторов (вице-губернаторов), мэров (вице-мэров), то организации эти на период выборов превращаются во вполне самостоятельных игроков. А старый картежник Кучма признает только одного партнера по политическому преферансу — «болвана».

Исходя из этих же соображений, Кучма настаивал на том, чтобы участниками избирательного процесса были абсолютно все партии, а не только те, коим посчастливилось зарегистрироваться до 31 марта 2001 года. Логика очевидна: если на выборы отправятся полторы сотни партий, если все они будут иметь право на собственных надзирателей за процессом выборов, то админвозможности той же СДПУ(о) или КПУ будут гораздо уже. С той же целью (усиления центрального админвлияния) Леонид Данилович пытался расширить круг контролеров избирательного процесса за счет представителей местных органов исполнительной власти.

Теперь перейдем к резонам партий, чьи ячейки стали коллективными участниками «заговора 11 октября». Все они хотели иметь льготы при формировании окружкомов и все они были против ОТК в виде местной власти. Даже беглого взгляда на перечень структур, чьи представители в четверг подписали «план Бессмертного», достаточно для того, чтобы предположить, что большинство партий-«подписантов» в состоянии раскрутиться и в условиях трехмесячной кампании. Но 90-дневный график отводил партиям и блокам на сбор полумиллиона подписей аж 25 дней. Сроки жесткие, согласитесь. Кроме того, ни «проющенковские» партии, ни, скажем, СДПУ(о) не были абсолютно уверены в том, что власть не «переклинит». В возможностях Банковой помешать сбору подписей или повлиять на признание «автографов» недействительными никто не сомневался. «Необольшевики» требовали гарантий. И они их получили.

Денежный залог любви по принуждению

255 тысяч гривен — сносная цена за относительное спокойствие. Изыскать такие средства вполне по зубам любой из политических организаций, всерьез претендующих на преодоление 4% барьера. Будем откровенны — процесс сбора подписей обошелся бы любой из партий в сумму куда более масштабную. Напомним, что денежный залог как замена (либо как альтернатива) сбору подписей предлагался депутатами и раньше. В одном из проектов фигурировали следующие суммы: 510 000 гривен для партий (блоков) и 4250 гривен для «одномандатников», в другом — 572 900 и 1700 соответственно. Тем не менее 18 октября зал утвердил абсолютно смешные суммы: упомянутые выше 255 000 гривен для партий и 1020 гривен для «мажоритарщиков». Именно залог стал краеугольным камнем фундамента вынужденной любви между «необольшевистскими» фракциями и главой государства.

Пикантный момент: до сих пор Президент утверждал, что норма о залоге «не соответствует ст. 5 и 24 Конституции Украины. Механизм осуществления народовластия подменяется абсолютизацией финансовых возможностей партий и их спонсоров». 17 октября гарант о Конституции забыл. Получив гарантию, представители 11 фракций с легкостью согласились на 90-дневную избирательную кампанию и, соответственно, на то, чтобы агитация начиналась за 50 дней до дня выборов. Кроме того, Президенту пришлось идти на еще одну уступку. Процедура формирования блоков была выведена за рамки избирательного процесса. Т.е. съезды и конференции партий, на которых принимается решение о создании предвыборных объединений, могут пройти уже на следующий день после публикации текста закона. Грубо говоря, если закон появится в «Голосе Украины» 30 октября, то реально кампания может «стартануть» уже 1 ноября, хотя юридически она должна начаться 1 января — именно в этот день ЦИК будет обязан объявить о создании одномандатных округов.

Согласились фракции-«подписанты» и на изменение принципов формирования окружкомов. Некоторые из них сделали это с очевидной пользой для себя — отныне гарантированное право иметь «своих» членов в этих структурах получат не только те, кому посчастливилось взять 4% весной 98-го, но и организации, представленные фракциями в Верховной Раде. Всем остальным партиям дано право выдвигать своих «эмиссаров», но попадут они в окружкомы или нет, будет определять жребий, так как численность данных органов ограничена двадцатью членами. То есть состоялось расширение «круга избранных», и, на первый взгляд, Александр Волков или Михаил Бродский от подобного уточнения выиграли гораздо больше, чем Леонид Кучма. По сути, состоялся еще один компромисс: у Президента появилось несколько больше возможностей контролировать окружкомы, а у ведущих партий этих возможностей несколько поубавилось. За это Леонид Данилович отказался от идеи сделать местные органы исполнительной власти «общественными контролерами» избирательного процесса.

Говорят, что Президент отыгрался в другом: по некоторым сведениям, именно ему принадлежит идея сделать суммы залогов (особенно для «мажоритарщиков») небольшими. Есть основания полагать, что при помощи наводнения одномандатных округов кандидатами-«фантомами», а также путем так называемой «перенарезки» самих округов (т.е. изменения их территориальных границ) власть намерена вышибать с насиженных мест наиболее нежелательных для себя персонажей.

По описанию сведущих лиц, схема будет выглядеть примерно так. Живет себе депутат Сидор Сидоров, ярый критик режима и любимец окружного электората, живет и в ус не дует, так как знает, что народ в родной «мажоритарке» за него горой. Но 1 января он вдруг узнает, что в силу каких-то причин ту часть округа, где он особенно популярен, «отрезали» и присоединили к округу соседнему. А взамен «прицепили» район, где его терпеть не могут. Еще через пять дней в новом «сидоровском» округе выдвигаются еще 10 десять Сидоров Сидоровых (потратить 2000 долларов на десяток «фантомов» в такой игре — сущий пустяк) и некий гладкий и денежный дядя, поддерживаемый соответствующими структурами. Ситуация усугубляется еще и тем, что две первые недели официальной избирательной кампании и субъекты, и «объекты» кампании будут добросовестно пить и времени на исправление ситуации у нашего Сидорова будет немного.

Как противодействовать подобным технологиям, будущим «мажоритарщикам», имеющим проблемы с властью, еще предстоит решать. А партиям, имеющим проблемы с властью, еще предстоит подумать, как при живом Азарове легализовать 255 000 гривен, которые надобно выложить за партию. Сурксису или Хмельницкому это будет сделать куда проще.

Сделать детальный анализ последствий принятия закона (если он будет подписан Президентом) еще только предстоит. Но короткий вывод можно сделать уже сегодня. Партии-«подписанты» добились почти гарантированного участия в избирательной. Президент добился того, что откровенно оппозиционные структуры будут иметь почти гарантированные проблемы. Страна добилась почти гарантированных выборов.

Но не исключено, что почти гарантированно подписанному закону еще предстоит испытание Конституционным судом. Дело в том, что целый ряд одобренных норм вызывают сомнение. Во-первых, внесение залога в самом деле ставит и рядовых граждан, и целые партии (блоки) в не совсем равные условия. И смехотворные суммы могут не стать достаточным оправданием для подобной дискриминации. Во-вторых, налицо ущемление партий-«малышей» в их праве участвовать в формировании окружных избирательных комиссий. В-третьих «регрессивное» положение об исключении из кампании партий, зарегистрированных после 31 марта 2001-го, не совсем вяжется с духом и буквой законодательства. Наконец, есть целый ряд процедурных зацепок. Проект 11 фракций (речь идет, в частности, о внесении денежного залога, о 90-дневной кампании, о «фракционном» принципе формирования комиссий, о вынесении партсъездов за рамки избирательной кампании), коренным образом изменивший философию законопроекта. Но при этом эти предложения не обсуждались на заседании парламентского комитете по вопросам госстроительства, а сие не совсем вяжется с регламентом. Кроме того, «проект 11-ти», по сути, одобрялся с нарушениями — его «провели через голосование» до того как сессия рассмотрела все поправки Президента к закону. Кроме того, норма о 90-дневной кампании получила вотум доверия зала только «в пакете» с нормой о денежном залоге, хотя процедурой подобные «пакетные» голосования в общем-то не предусмотрены. Как и во времена «бархатной революции», «заговорщики» не слишком отягощали себя четким соблюдением бюрократических норм.

Тогда Конституционный суд, по сути, закрыл на это глаза. Как поступит высший орган конституционной юрисдикции сегодня, после того как в четверг в его адрес гарантом было сказано столько теплых слов?

Одним словом, игры продолжаются. Как минимум две стороны — партии-«подписанты» и Президент чувствуют себя сегодня победителями. Хотя победителей в «договорной ничьей», как известно, не бывает.