Пленки со «многими неизвестными»

28 ноября исполнится 5 лет с того дня, как в лексикон страны вошло словосочетание «пленки Мельниченко». И не так важно, что имя самого майора стало известно несколько дней спустя. Собственно, в этот день Александр Мороз с парламентской трибуны обвинил Леонида Кучму в причастности к смерти Георгия Гонгадзе, ссылаясь на записи, сделанные в кабинете президента.

Тогда, в 2000 году, прослушанные записи стали шоком для многих, догадывавшихся о том, как реально принимаются решения в главном кабинете страны, но впервые получивших доказательства своим самым худшим предположениям.

В том числе и благодаря этим пленкам страна стала другой. Но сами записи, с которыми весьма быстро свыклись, до сих пор остаются тайной за семью замками. Все эти годы пленки были достаточно весомым фактором в политике страны. Но за все это время мы так и не получили ответов на многие вопросы: кто организовывал «прослушку» кабинета Леонида Кучмы, кто решил придать огласке записи именно после убийства Георгия и с какой целью, кто все это время руководит Николаем Мельниченко? Вряд ли сейчас кто-нибудь верит в версию об «одиночке майоре-патриоте», образ которого сам Мельниченко нарисовал в 2000-м. Без ответа остается и главный вопрос: какова роль пленок в деле убийства Георгия Гонгадзе.

Итак, что собственно происходило с пленками за эти годы и как их могут использовать сейчас, после начала избирательной кампании-2006?

После оглашения записей в стране разразился «кассетный скандал», который тогда стал самым большим политическим кризисом в истории независимой Украины. Администрация Кучмы на несколько дней взяла «гробовую паузу». Ее глава Владимир Литвин, до скандала многими именуемый не иначе как «серым кардиналом» страны, выглядел просто беспомощным.

Его поведение в то время не в последнюю очередь определило его дальнейшую политическую карьеру.

В декабре 2000-го следствием «кассетного скандала» стали акции протеста «Украина без Кучмы». Литвин явно не умел действовать решительно в критических ситуациях, поэтому со временем задачу утихомирить протесты оппозиции Леонид Кучма поручил более решительному Виктору Медведчуку. По сути, Кучма произвел кадровую рокировку, перебросив Литвина в парламент.

Сам Кучма также был шокирован появлением пленок. Его первый комментарий по этому поводу прозвучал через несколько дней. На саммите СНГ в Минске он сказал, что были времена посложнее, но «подлее не было».

После оглашения пленок дальше Белоруссии и России Кучме дорога была заказана. Его перестали принимать западные лидеры, а на различных саммитах Кучму усаживали подальше от первых особ мировой политики, используя при рассадке непривычный французский алфавит.

Потом, увидев, к чему реально привел этот скандал во внешней политике, многие приняли за основу версию так называемого «российского следа», ведь сам Кучма неоднократно заявлял: хотите определить заказчика, смотрите, кому это выгодно.

В значительной степени благодаря усилиям Медведчука «кассетный скандал» кое-как удалось пригасить, но с учетом существования пленок Кучма уже не мог быть сильным президентом. К записям апеллировали много раз, причем делали это совершенно разные политики. Подогревал эти настроения и сам майор, время от времени подбрасывая все новые записи. Правда, после каждой попытки Мельниченко «поиграть в большую политику» его образ «борца» все больше мерк. С каждым разом, когда пленки появлялись «под определенные события», становилось очевидно, что Мельниченко далеко не самостоятелен в своих действиях, но вопрос, к кому ведут все ниточки от майора, оставался без ответа. Кстати, у Мельниченко все сложилось весьма успешно - он с семьей благополучно выехал из страны буквально за два дня до оглашения пленок, когда в Европе и Украине уже многие знали об их существовании. Дальше Мельниченко так же успешно получил статус политического беженца в США, где до сих пор проживает.

После оранжевой революции, когда в Украине уже была новая власть, задекларировавшая цель раскрыть дело Гонгадзе, многие ожидали от Мельниченко свидетельств по этому делу и передачи пленок. Но он не спешил, сначала заявляя, что не доверяет Пискуну, а потом цепляясь за другие причины. Тем не менее, время от времени он подбрасывал в СМИ новые распечатки, которые обличали уже представителей новой власти.

После заявления людей Березовского, что Мельниченко получал от них немалые деньги и передал им пленки, майор объявил, что в Украине против него началась «дискредитационная кампания». Но вряд ли кто-то мог больше дискредитировать Мельниченко, чем он сам.

Надо сказать, даже после смены власти мы не узнали больше обо всем, что связано с пленками. Очевидно, что сам Мельниченко постоянно мониторить кабинет Кучмы не мог. В прессу просочилась информация о группе людей, которые занимались «прослушкой», но прокуратура всегда избегала ответа на вопрос, работает ли следствие с этими людьми. Ведь они такие же свидетели, как и Мельниченко. Но все это время молчат. Почему? Эта молчанка, как и игра «в жмурки» от Мельниченко, больше похожа на попытку скрыть факты, касающиеся организации прослушки Кучмы. Если верить информации о том, что эти люди сейчас пребывают за границей, то возникают вопросы: кто организовал для них «отступление» и что гарантирует их безопасности после кардинальных изменений во властных кабинетах?

В организации прослушки люди Березовского прямо обвинили Евгения Марчука. Сам он это отрицает, но роль Марчука в этом деле также понятна далеко не до конца. Игорь Гончаров, который немало знал о деле Гонгадзе и был убит в следственном изоляторе, долгое время работал с Марчуком.

Собственно, большинство украинских политиков, фигурирующих в этом деле, говорят о нем публично значительно меньше, чем знают на самом деле. Пленки Мельниченко - большая политическая игра, в которой большинство оказалось пешками в чужих руках, и все моменты, связанные с играми такого рода, очень редко в истории становятся достоянием общественности.

Но проблема в том, что с пленками неразрывно связано дело Гонгадзе, раскрытие которого для Украины стало делом чести.

Вряд ли без приобщения пленок к делу следствие может двигаться дальше к организаторам и заказчикам убийства журналиста. А это приобщение вряд ли возможно, пока не будут получены свидетельства при каких обстоятельствах были сделаны записи в кабинете Кучмы и других местах скопления власти. Это принципиальный вопрос, ведь только вся информация о пленках может дать ответ, какова из двух главных версий убийства Гонгадзе является правдой: Гию убивали «под пленки» с целью смены власти, или это произошло по заказу власти, в том числе и Л.Кучмы? Дело Гонгадзе прокуратура в пятницу передала в Верховный суд, и многие небезосновательно побаиваются, что оно так и «застрянет» там на уровне стрелочников-исполнителей, которые, к тому же могут отказаться от своих показаний.

Ведь пока что, вместо реальных правовых шагов по установлению причастности к организации и заказу убийства, вокруг этого дела опять пытаются «сыграть в политику», что собственно происходило практически каждый раз с началом избирательной кампании.

О деле Гонгадзе опять говорит Александр Мороз, который даже в годовщину революции на Майдане большую часть своего выступления посвятил этой теме. Очевидно, что для Мороза это не просто «дело принципа», но также весьма удобный способ борьбы со своим главным конкурентом на выборах - Владимиром Литвином.

Ведь сегодня Мороз и Литвин практически играют на одном электоральном поле. Как свидетельствуют социологические опросы, с которыми работают социалисты и народники, их электорат пересекается почти на 80%. Более того, как показывают расчеты социалистов, Литвин со своим блоком способен отобрать у них около 4% голосов в случае удачно проведенной кампании.

Судя по последним данным центра «Соціовимір», Литвин набирает все больше симпатиков в регионах, которые всегда считались сторонниками социалистов - в Винницкой и Полтавской областях. Здесь их рейтинги практически равны - около 6%. Но если для Литвина это весьма неплохой показатель, то для Мороза очевидно, что прирост народников произошел за счет разочарования его потенциальных избирателей. Согласно опросу, количество сторонников обоих политиков среди разных социокультурных типов практически совпадает.

Владимир Литвин и Александр Мороз - очень похожие политики. Оба побывали в спикерском кресле, оба стараются производить впечатление образованных и интеллигентных политиков, у них есть свои команды, которые вряд ли можно назвать сильными, оба весьма сильны в интриге, оба - признанные и безальтернативные лидеры в своих политических кружках, оба уходят корнями в село и обоим ввиду очевидности это даже не надо подчеркивать, оба знают о деле Гонгадзе больше, чем говорят. Как Литвина, так и Мороза прежде всего интересует власть, они оба были сторонниками политической реформы, оба видят себя в кресле спикера нового парламента со значительно большими властными полномочиями.

Главный аргумент Мороза против Литвина - роль последнего в деле Гонгадзе. Причастность к самому резонансному убийству в стране - серьезное обвинение. И это, без сомнения, самое уязвимое место Владимира Литвина.

Не исключено, что, если Литвин будет динамично набирать рейтинг, то в самый разгар кампании его пригласят давать показания об организации исчезновения журналиста. И это в глазах элит, поддержавших Литвина, может стать сигналом о том, что последующая судьба спикера может оказаться совсем не такой радужной, как представлялось до сих пор. А это в свою очередь может породить проблемы в самом блоке Литвина, что вряд ли будет способствовать его дальнейшим успехам.

Тем не менее реакцию избирателей на подобный вариант развития событий предугадать значительно сложнее. Ведь при том, что Литвин у большинства ассоциируется с делом Гонгадзе, последний год он как политик имел позитивный баланс доверия. Правда, подтянуть до уровня собственного рейтинга свою же политическую силу Литвину никак пока не удается.

Литвин все это время отрицает свою причастность к организации и заказу убийства журналиста. Тем не менее на обнародованных пленках Мельниченко в части дела Гонгадзе все фрагменты начинаются с вопросов Кучмы о Гонгадзе весьма раздраженным тоном. Кто непосредственно докладывал Кучме о появившихся публикациях в малоизвестной в то время «Украинской правде» и о журналисте? Мельниченко представил только те фрагменты, где Кучма высказывает свое негодование и дает указания, что делать с журналистом. Но кто настраивал его против Гонгадзе, ведь Кучма не слушал радио «Континент» и не ходил в Интернет сам?

Согласно выводам комиссии Омельченко, таким человеком как раз и был Литвин. Последний по собственной воле решил попридержать записи, доказывающие вину главы администрации Кучмы, тем более что Литвин и так в оглашенных эпизодах выглядит там в весьма нелицеприятном свете. Омельченко представил свои выводы в отчете парламентской комиссии, оглашение которого сам Литвин неоднократно блокировал. Вот эти выводы: «бывший глава АП Литвин является подстрекателем к совершению преступления против Георгия Гонгадзе, вылившегося в организацию похищения, которое привело к его смерти. ВСК единогласно квалифицировала действия Литвина как имеющие признаки преступления, предусмотренного ст. 27 и ч. 3. ст. 146 УК, что означает подстрекательство к организации похищения журналиста Георгия Гонгадзе, организованного группой лиц по предварительному сговору, приведшему к тяжким последствиям - смерти».

Литвин пытается защищаться. В конце сентября, сразу же после обнародования отчета комиссии, подписчики газеты «Сільські вісті», известной своей преданностью СПУ, получили очередной номер с вкладышем, коим оказалась… газета Народной партии. Центральной статьей там была публикация о деле Гонгадзе с версией о том, что Гонгадзе убили «под пленки». То есть организаторами убийства журналиста были люди, которые потом пытались сыграть на «кассетном скандале». Понятно, первым подозреваемым, согласно этой версии, был Александр Мороз.

Он сразу же обвинил Литвина в использовании админресурса. Мол, «Народна» попала в «Сільські вісті» вовсе не вследствие массовых проблем со зрением сотрудников «Укрпочты».

После этого война велась уже всеми возможными методами, в первую очередь публичными. Александр Мороз открыто заявил, что главным конкурентом для социалистов является Народная партия, которая «стремится к реваншу прошлого режима», а Литвина назвал «Кучмой сегодня».

Возможно, в ходе дальнейшей войны двух активных участников дела Гонгадзе - Александра Мороза, как человека, обнародовавшего записи, и Владимира Литвина, фигуранта пленок, - станут известны новые подробности. К этому может побудить все вышесказанное о сложной конкуренции между ними.

Впрочем, наверняка можно утверждать лишь то, что эта тема опять будет на слуху. Политики никогда не упускали возможности использовать дело Гонгадзе во время выборов. И после каждой избирательной кампании мы вынуждены были констатировать: самые громкие заявления и разоблачения в этом деле не приблизили следствие к тому, чтобы истинные заказчики преступления были названы украинским правосудием.

Очевидно, что без грамотной правовой работы дело Гонгадзе, как и дело о так называемых «пленках Мельниченко», вряд ли будет когда-нибудь раскрыто. Вот тут как раз значительно больше проблем, чем с политическим использованием этих тем. Через пять лет после появления пленок и после смены власти в стране оптимизма по поводу этих резонасных дел вряд ли прибавилось...