ФОРМУЛА НАБОКИ

Вообще говоря, не каждый человек может быть выражен формулой. Набока – из тех, кто может. Точнее, из тех, кто теперь уже мог. Свобода + стиль+ глубина+ ирония= Набока. Он был свободен и теперь. Для тех, кто видел или слышал его. И двадцать лет назад. Когда сел в тюрьму за эту свободу. Он был стильным человеком. То есть персоной, которая всегда отличалась от других. А на самом деле от всех. Он был глубоким человеком. То есть всегда задавался вопросом, не что сделано, а как и почему и что мешало сделать по-другому. Он был ироничным человеком. И, главное, самоироничным. Что может позволить себе только мудрый, стильный и свободный человек. Можно добавить, что он был разносторонним человеком, то есть профессионально эластичным. Радио, телевидение, пресса, правозаступничество, художественная литература, философия – это то, чем он интересовался, и то, над чем он работал. То есть не созерцал, мудрствуя, а именно работал. И я почему-то думаю, что он, несмотря на все это, был не вполне реализованным человеком. Он мог и должен был сделать еще больше и взглянуть еще глубже. Так как сам был глубже и больше, чем многие думали. Но он не мог поменять обстоятельства страны, где большое счастье и честь – реализоваться хотя бы вполовину Набоки. Он стал последней жертвой среди журналистов. Этих жертв так много за последние годы, что хочется сказать – очередной. Но не говоришь, потому что все ушедшие не могут быть названы очередными. Хотя Набока не может, видимо, в большей степени. Возможно, из-за его влияния на историю страны в последние двадцать пять лет.

Он, собственно, отчасти и был этой историей. Многолетнее диссидентство и многолетнее отсидентство, потом воля и опять диссидентство. И создание антисоветских клубов, и подпольной газеты, и первого независимого информагентства, и радио «Свобода», и ТРК «Эра». И правозащитная деятельность все эти двадцать пять лет. Все это без позы и пафоса. И все с набоковской ироничной улыбкой. Хочется сказать, что ушел великий Набока. Но понимаешь, что если бы он был рядом, то сказал бы свое знаменитое: «Старый, ты гонишь!»

Слишком много уходит от нас людей. Так много, что если даже предположить, что они не были убиты или добровольно ушли из жизни или умерли из-за болезни, то все равно очень много. Слишком много для нормальной страны. Значит, что-то не в порядке со страной. Она неуютна для граждан. И может быть, отдельно неуютна для журналистов. Она выдавливает из себя не раба, а тех, кто не хочет и не может быть рабом. Я точно знаю, что Набока хотел жить в нормальной, не рабской стране. И он очень много сделал, чтобы страна стала именно не рабская. Но я так же точно знаю, что Набока не боялся жить в стране, где так мало здравого смысла и так много жуткой грязи и отчаянной несправедливости. Теперь мы будем жить по формуле «то же самое, но минус Набока». Но я, например, счастлив и горд, что много лет жил с мыслью «то же самое плюс Набока». В этом был какой-то ироничный оптимизм или здоровая ирония. В этом был какой-то другой горизонт. И теперь горизонт сузился ровно на одного Набоку. То есть сузился слишком значительно, и все мы будем видеть хуже. Спасибо тебе за все, друг. Спасибо тебе, Набока.

P.S. Когда я все это закончил писать, я поймал себя на мысли, что ни разу не назвал Набоку Сергеем или Сережей. И подумав, понял почему. Я также понял, почему одни укладываются в формулу, а другие, которых абсолютное большинство, не укладываются. Потому что Набока – это марка, это брэнд, это то, что нельзя ни при каких обстоятельствах перепутать с чем-то другим. Может быть, в этом и заключается формула Набоки.