Без Туркменбаши

Со смертью 66-летнего Сапармурата Ниязова в Туркменистане закончился более чем пятнадцатилетний период относительной стабильности. Теперь эта страна погрузилась в эпоху неопределенности: Туркменбаши не оставил после себя официального, признаваемого всеми туркменскими кланами преемника. К ситуации в этой стране сегодня приковано внимание всего мира. Как смерть Ниязова отразится на стабильности в стране и Центрально-Азиатском регионе? Кто станет новым главой государства? Какова будет энергетическая политика нового лидера страны? Как поведут себя основные геополитические игроки? Эти вопросы сейчас задают не только эксперты, но и политики в ведущих столицах мира. «ЗН» представляет свой взгляд на политические и энергетические перспективы Туркменистана без Сапармурата Ниязова.

Битва за власть

В ближайшие дни мир станет свидетелем ожесточенной схватки за наследство покойного президента Туркменистана Сапармурата Ниязова, создавшего одно из самых причудливых государственных образований в современной истории. Схватка, которая на первых порах будет только угадываться из полунамеков и малейших изменений тональности, очень скоро станет явной и открытой.

Ниязов, будучи практичным политиком, умел удивить полетом своей фантазии и экстравагантными решениями. У сторонних наблюдателей временами складывалось впечатление, что пожизненный президент просто проверяет своих подданных: а как вам запрет балета? А что скажете о запрещении бильярда? Его анекдотические социальные инновации, конечно же, отомрут уже в ближайшее время. Но не стоит недооценивать последствий правления Ниязова для туркменского общества. И первые сообщения об открытых проявлениях радости и взаимных поздравлениях жителей Ашгабада не должны вводить в заблуждение. Потому что для многих в этой нищей стране смерть Ниязова стала настоящим шоком и потрясением, концом стабильности. Потому что туркменский истеблишмент не знает другой политической культуры, кроме той, которую привил им Ниязов и которую они теперь будут воспроизводить с некоторыми вариациями. И наконец, потому что многие уверовали, что «Пожизненный» в его официальной президентской титулатуре на самом деле означало «Вечный».

Так думали не только простые граждане Туркменистана. Не готовыми к подобному развитию событий оказались и так называемые элиты. (Пожалуй, максимальную информацию о состоянии здоровья часто лечившегося за рубежом Ниязова имели лишь ведущие разведки мира. И их пессимистические прогнозы дали возможность лидерам ключевых стран подготовиться к предстоящей борьбе за туркменский газ.) Сейчас много пишут о выжженной земле и о пустыне, которую оставил после себя Ниязов в высших эшелонах власти. И в самом деле, практически не прекращающиеся чистки с периодическими громкими процессами над вчерашними любимцами, ставшими в одночасье коррупционерами, высочайшая принудительная межотраслевая и территориальная мобильность в среде высших управленцев создали внешне достаточно гомогенную прослойку чиновников, главным качеством которой было вовремя угадать направление мысли Туркменбаши и не высовываться. Однако, возможно, такое впечатление обманчиво. Люди, прошедшие такую школу и оставшиеся в живых, на самом деле способны на многое…

Ситуация в Туркмении скрыта от глаз наблюдателей пылью Каракумов, сквозь которую угадываются только самые общие контуры. Но в самой недалекой перспективе наибольшие шансы для захвата командных высот имеют представители ближайшего окружения Ниязова. Быстрая нейтрализация вице-премьером Гурбангулы Бердымухаммедовым главы опереточного меджлиса Овасгельды Атаева свидетельствует по крайней мере о наличии консолидированной позиции у части постниязовской номенклатуры, которую связывают не только с Бердымухаммедовым, но и с руководителем личной охраны и доверенным лицом Туркменбаши влиятельнейшим Акмурадом Реджеповым. Причем способ устранения спикера столь же важен, как и то, насколько быстро это было сделано. Впрочем, победа в «первом туре» не означает, что в Туркменистане не состоится «второй тур».

Среди претендентов, кроме уже подавшего официальную заявку Г. Бердымухаммедова, называют членов семьи покойного президента (прежде всего его сына Мурада Ниязова), а также министра обороны А. Мамедгельдиева. Не сбрасывают со счетов и лидеров оппозиционных групп, находящихся сейчас либо за рубежом, либо в тюрьмах. Некоторые эксперты не исключают, что при определенном стечении обстоятельств в борьбу за власть могут вмешаться и наркодилеры, контролирующие стык границ Афганистана, Ирана и Туркменистана.

Практически все эксперты исключают возможность прихода к власти в стране Ниязова-младшего. Во-первых, его не воспримут представители политической элиты. Во-вторых, маловероятно, чтобы обладатель внушительного состояния, безвылазно живущий в Европе, сам захочет наниматься к кому-то. Тем более что наниматель этому будет всячески противиться. С другой стороны, Мурад Ниязов вполне способен поучаствовать в начавшейся игре, пытаясь обеспечить в будущем определенные позиции для своего бизнеса. Тем более что, судя по всему, именно у него остались ключи от части заграничных авуаров покойного отца, постоянно путавшего личные сбережения с государственными. И в этой ситуации не стоит удивляться, если помощь от наследника поступит не ближайшим соратникам отца, а отдельным представителям нынешней оппозиции. Но и преувеличивать ее значение не следует.

Маргинализированной, утратившей минимальное влияние оппозиции для успешного выступления потребуются очень нетривиальные действия. На первых порах у нее, конечно, появится сильный козырь — внешняя поддержка и заграничное заступничество: у кого-то из Белокаменной, у кого-то из-за океана. Это очень важный фактор, поскольку любому новому президенту страны придется с нуля выстраивать схемы, по которым газовые деньги оседали и крутились на Западе, те самые схемы, многие секреты которых Ниязов забрал с собой в могилу. Однако не стоит и переоценивать значение такой помощи: все внешние игроки в конце концов договорятся с тем, кто будет сильнее и обеспечит стабильность в газовых вопросах и соблюдение их интересов. Но это в том случае, если Москва и Вашингтон найдут консенсус в интересах. Что непросто…

В случае возвращения из эмиграции Ханамова, Оразова и Ыклымова, а также выхода из тюрьмы бывшего министра иностранных дел Бориса Шихмурадова (в свое время очень влиятельного) страну ждут знаковые перемены. И это, безусловно, окажет воздействие на расстановку политических сил. Однако надеяться на быстрый приход к власти оппозиции было бы опрометчиво. Зато при определенных условиях они могли бы претендовать на участие во втором круге соревнований. Сомнительно, что такое развитие событий входит в планы Акмурада Реджепова, и потому амнистия политзаключенных и эмигрантов в ближайшем будущем не состоится.

Битва за газ

На мировой энергетической карте Евразия — пространство, где происходит глобальная охота за энергоресурсами. Участников можно разделить на несколько групп — «охотники», «хищники» и «добыча». В роли глобальных «охотников» выступают традиционно США, ЕС, Китай и Индия, функционирование и развитие экономики которых невозможно без импорта энергоносителей. Обладателями энергоресурсов, а заодно и в роли «добычи», выступают страны Ближнего Востока, Центральной Азии и Каспия. Среди них выделяется Туркменистан с его третьими в мире запасами газа. Напомню, сейчас в Туркменистане добывается 68 млрд. куб.м. (прогноз текущего года), в 2010 году ожидается 120 млрд. кубометров добычи, а к 2020 году этот показатель должен вырасти вдвое. В настоящее время ежегодная добыча нефти — 9 млн. тонн. Между тем в планах покойного Туркменбаши было увеличить эту цифру до 48 млн. тонн в 2010-м и до 100 млн. тонн в 2020 году.

На фоне этого центральноазиатского государства особенно рельефно вырисовывается тень «хищника», который на протяжении последних трех лет добился почти полного контроля над туркменским ресурсом газа. И вот теперь, после смерти Великого Сердара (вождя) всех туркмен 21 декабря, фактор неопределенности увеличивает риски России. Путин в Киеве, но мысли его в Ашгабаде.

Российские правительственные аналитики подготовили в ноябре доклад для президента РФ о возникновении, начиная с 2007 года, дефицита отечественного газа. В 2007 году он составит 4,2 млрд. кубометров. Прогноз на более отдаленный период намного серьезнее: до 2010 года дефицит достигнет 27,7 млрд. кубометров, а до 2015 года — уже 46,6 млрд. кубометров. 23 ноября на заседании правительства РФ премьер-министр Михаил Фрадков отметил, что проблема дефицита энергоресурсов имеет «комплексный характер на длительную перспективу». Ни нынешний уровень добычи, ни темпы введения в действие новых месторождений в России не позволяют с полной уверенностью говорить о том, что «Газпром» сможет выполнять все взятые на себя обязательства. Еще в апреле текущего года теперь уже бывший заместитель председателя правления «Газпрома» А. Рязанов заявлял о том, что в компании не осталось новых больших месторождений газа. Ряд российских экспертов отмечают, что в ближайшие три-четыре года «Газпром» столкнется с проблемой поддержания газового баланса.

Отсюда становится понятным, почему такой высокой была активность РФ в отношении Туркменистана на протяжении последних трех-четырех лет, почему традиционная российская политика «собирания земель» дополнилась политикой «собирания газа и труб». В Москве понимали приближение серьезных проблем, и спасительным их решением видели центральноазиатский газ прежде всего из Туркменистана. В соответствии с 25-летним российско-туркменским соглашением о поставках природного газа, в 2009 году ежегодно должно поставляться 70—80 млрд. кубометров.

Учитывая это, становится ясно, что Россия будет делать все для сохранения своего статус-кво в Туркменистане. Любой ценой. В противном случае, если будет еще одна холодная и затяжная русская зимы с 40-градусными морозами, РФ может войти в газовый штопор и сорвать выполнение своих обязательств не только по поставкам в страны ЕС, но и на внутренний рынок.

Но Россия не единственная, кто будет активно пытаться «обустроить» постниязовский Туркменистан. В Вашингтоне, Брюсселе, Пекине, Тегеране и Анкаре пишутся сценарии и разрабатываются модели, цель которых одна — добыча. В принципе перечисленные страны заинтересованы в стабильности и внутреннем спокойствии Туркменистана. Об этом свидетельствуют официальные заявления, прозвучавшие вчера в ведущих столицах мира. Но в том-то и может оказаться проблема, что вместе с «заботой» о стабильности в Туркменистан может быть привнесена дестабилизация. Не только потому, что туркменское общество переживает сейчас «эффект 53-го года»: для большей части туркмен кончина Ниязова то же, что смерть Сталина для многих советских людей. Еще и потому, что стабильность Туркменистана в каждой из столиц понимают по-своему.

В Москве хотят взять Ашгабад еще более крепкой хваткой, ведь влиять на новых людей, несомненно, будет легче, чем на своенравного Туркменбаши. Например, окажется более решаемой задача создания ГазОПЕК. Для достижения целей может быть использован популярный в эпоху Путина «русский коктейль»: политический прессинг, коррупция, шантаж в соответствующей пропорции «под патронатом» спецслужб.

В Пекине надеются на исполнение подписанного 3 апреля генерального соглашения о разработке газовых месторождений, строительстве газопроводной системы Туркменистан—Китай и об импорте, начиная с 2009 года, 30 млрд. кубометров газа ежегодно в Поднебесную. А еще будут стремиться заполучить участие в разработке шельфовых месторождений нефти и газа в туркменском секторе Каспия. В Тегеране понятие «стабильный Туркменистан» будет ассоциироваться с исламистскими порядками и усилением газового сотрудничества. В Анкаре будут озабочены не только сохранением Ашгабада в сфере Великого Турана, но и усилением пантюркистских ориентаций с одновременным ослаблением проиранских, а также завязыванием газового транзита на Турцию через Каспий и Южный Кавказ. В Вашингтоне и Брюсселе спешно реанимируется Транскаспийский проект, открывающий возможность для Туркменистана торговли газом на европейских рынках без посредничества «Газпрома». И последнее всегда резонировало с мыслями и чаяниями не только покойного Сердара, но и его окружения, которое грезит об ином, не газпромовском уровне цены на газ. А это возможно только в случае прямого выхода на европейские рынки.

Можно возразить, что будут создаваться и сценарии демократического развития Туркменистана. Есть хотя разнородная и достаточно разобщенная, но все же оппозиция, действующая за пределами страны газа, хлопка и песка. Собирающаяся возвратиться на родину и рискующая попасть под репрессии тоталитарной системы, которая отнюдь может не кануть в Лету вместе с ее творцом. Да, демократические сценарии будут и, наверное, уже написаны. Но скорее всего так и останутся на бумаге. Потому что на чашах весов газ, несмотря на летучесть этой энергетической субстанции, окажется более весомым, чем демократия. И не только для России (что неудивительно), но и для Европы и США. Что, впрочем, немудрено в условиях высоких цен на энергоресурсы и зазвучавших минувшей зимой первых залпов энергетических сражений в Европе. Статус-кво в Туркменистане устраивает всех. Но из опасения, что кто-то попытается перетащить на себя «газоресурсное одеяло», все будут предпринимать попытки упредить нежелательный для себя сценарий. И это может стать «эффектом бабочки» для дестабилизации хрупкого внутреннего мира, базировавшегося на воле Сердара, который один мог доминировать над кланами туркменского общества.

На фоне диалога Москва — Брюссель, приобретшего в уходящем году после украинско-российского газового конфликта драматический оттенок, Еврокомиссия сделала правильный, но весьма запоздалый шаг. Спецпредставитель ЕС по странам Центральной Азии Пьер Морель при участии временного поверенного в делах Германии в Туркменистане Астрид Вольф встретились в Ашгабаде 18 декабря с Туркменбаши. Брюссель выразил обеспокоенность тем, что в настоящее время у ЕС нет возможности прямых закупок газа из стран бывшего СССР, так как весь азиатский газ покупает Российская Федерация. Звучала тема и Транскаспийского газопровода, реализация проекта которого позволит Туркменистану увеличить степень свободы в экспортной политике и выйти на рынок ЕС, чего так опасаются в Москве. Там не осталась незамеченной и усилившаяся активность Германии в регионе. Находившийся с визитом в Ашгабаде министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер 2 ноября встречался с президентом Туркменистана. Брюссель планировал подготовить с Ашгабадом специальный меморандум о стратегическом сотрудничестве в энергетической сфере по образу и подобию тех, которые уже имеются с Баку, Астаной и Киевом — сторонами, обладающими энергоресурсным или транзитным потенциалом, способным влиять на энергетическую безопасность ЕС. Теперь это под вопросом.

Что же в Киеве? Украина, имея мощные торгово-экономические позиции в Туркменистане в начале девяностых, утратила все свои козыри. А с 2003 года, по сути, идет в фарватере политики «Газпрома» в регионе, все более утрачивая субъектность. Сейчас появляется шанс, но потерянные позиции вряд ли удастся вернуть. Украина в Туркменистане на сегодня воспринимается как аутсайдер, находящийся в тени «Росукрэнерго». Скорее всего, Киеву надо совместно с Брюсселем заново создавать позицию для влияния в этой маленькой, но такой важной для хрупкого энергетического мира стране. Чтобы турбулентности в Туркменистане, возникшие с уходом со сцены диктатора, именуемого Великим Кормчим всех туркмен, не превратились в газовое торнадо Евразии с «эффектом домино».