МАКРОПОКАЗАТЕЛИ — ЭТО ХОРОШО, НО ЗАЧЕМ ЖЕ СТУЛЬЯ ЛОМАТЬ?

Гордость правительства Виктора Ющенко за достигнутые в первом полугодии макроэкономические показатели нельзя не разделить. Прежде всего сердцем. Но вот разум — он восстает против некоторых тенденций, которые продолжают развиваться в нашей промышленности.

И дело здесь не в чрезмерном скептицизме. Дело в том, что в мировой рынок разделения труда Украина входит уж слишком однобоко, продолжая уступать один за другим сегменты внутреннего рынка товаров промышленного производства импорту и неуклонно теряя свои же позиции традиционного экспорта.

Дефляция — еще не панацея

На фоне первополосных сообщений о достигнутой в июле текущего года дефляции гривни и оптимистических прогнозов дальнейшей прочности ее курса, росте валового национального дохода, бюджетном профиците скромное признание правительства о необходимости закупить 3 млн. тонн энергетического угля, чтобы пережить надвигающуюся зиму, не вызвало у журналистов особого интереса. Возможно, потому, что тема энергокомплекса всем уже изрядно поднадоела — о переделе энергорынка, расчетах за российский газ, повышении денежной доли проплат за потребленную электроэнергию в последнее время не писал разве что ленивый.

Между тем факт закупки угля страной, которая является первой в Европе и не последней в мире по его балансовым запасам, поверьте, достоин осмысления. Во-первых, сам по себе. Еще и потому, что мы сегодня в топки электростанций кидаем... коксующиеся угли! Во-вторых — в ряду подобных явлений. Итак, попробуем навскидку определить этот ряд.

Что бы там ни говорили, но в прежние времена экономика Украинской ССР в известной степени была сбалансированной. Не удовлетворяли общественные потребности разве что легкая и пищевая промышленности. Зато базовые отрасли нашей индустрии: металлургия, промышленность строительных материалов и конструкций, машиностроение (тяжелое и не очень), энергетика — имели постоянный внутренний спрос и ярко выраженный экспортный потенциал.

Тот же донецкий, например, энергетический уголек (антрацит) в Западную Европу попадал в огромных количествах в качестве для нас несколько даже экзотическом — в виде каминного топлива. Харьковские гидротурбины крутились на реках Бразилии и Аргентины, а не только на Днепре. Енакиевским цементом итальянские реставраторы укрепляли Колизей. На запад и на восток уходили эшелоны с железной и марганцевой рудой. Арабы стеклили свои магазины зеркальными витражами константиновского завода «Автостекло» — ряд этот можно продолжать до бесконечности.

Именно наш, повторяю, достаточно сбалансированный промышленный потенциал, умноженный на национальные амбиции и экономический романтизм, позволял идеологам независимости кричать на всех углах, что в самостоятельном плавании мы мгновенно придем к молочным рекам и кисельным берегам. Не пришли. А как-то совсем наоборот.

Даже несмотря на отмечаемый в последние два года рост ВВП, уровень жизни населения и ее качество продолжают падать. И падение это будет длиться до тех пор, пока интересы крупнейших (и даже не очень!) в мировом бизнесе производителей промышленной продукции будут находить сочувственное понимание среди наших так называемых олигархов и лиц, обличенных властью во всех ее ветвях. В ущерб национальным интересам.

Эпопея Павла Лазаренко уже набила оскомину. Однако одна сторона результатов его деятельности практически остается незамеченной. Именно после его премьерства, а точнее, кураторства над пресловутой корпорацией «ЕЭСУ», легли на обе лопатки и до сих пор не могут подняться наши цементные, стекольные и трубные заводы.

Да, после обвального падения производства в 1991—1994 годах в странах СНГ они тоже сократили выпуск товарной продукции. Но ведь держались! За счет традиционных экспортных поставок. Когда же под давлением уникального премьера вынуждены были покупать газ у ЕЭСУ и его структур — остановились. И тут же потеряли внешние рынки сбыта! Большинство из них (в Румынии, Болгарии, Чехии, Словакии, Турции) захватила французская фирма «Лафарж». При ценах за газ в $83 за тысячу кубов, которые диктовала патронируемая П.Л. корпорация, продукция наших заводов стала неконкурентоспособной. Себестоимость, скажем, тонны цемента возросла до $ 110—115, тогда как мировые цены на этот материал не превышали в те годы $ 95—98.

Или тот же энергетичекий уголь. Байки о нерентабельности его добычи в Донбассе сегодня легко разбиваются горняками, добывающими коксующиеся угли. Просто им платят живыми деньгами. И регулярно. И в этом нет никакого чуда, равно как и заслуг центральной власти. Просто на местах, на региональном уровне нашлись люди, сумевшие завязать на корпоративных началах в единый мощный экономический кулак взаимные интересы шахтеров, коксохимиков и металлургов. И шахты, добывающие коксующиеся угли, развиваются без малейших государственных дотаций и субсидий.

А вот горнякам, добывающим энергетический уголь, из года в год не доплачивают в среднем по 360—400 млн. гривен. Именно столько в нашей валюте стоит 3 млн. тонн, которые Украина на эту зиму закупит за рубежом. Только тем же полякам мы заплатим значительно дороже — до 50 долларов за тонну.

Депутатская фракция коммунистов, например, утверждает, что из 230 млн. долларов кредитов Всемирного банка, выданного Украине в 1996—1999 годах на реструктуризацию предприятий бывшего Минуглепрома, 210 миллионов были использованы не по назначению. И в это можно поверить. Если учесть, что выбывание шахтного фонда практически не компенсируется вводом новых горизонтов и лав, а строительство новых шахт также почти на точке замерзания.

Зато теперь мы, при нашей-то безработице среди шахтеров, будем кормить углекопов Польши и России. Цементников Беларуси и стеклоделов самых разных стран Европы мы кормим уже не первый год. Но что меня лично «достало», так это тот факт, что в этом году мы стали подкармливать добытчников марганцевой руды... с Африканского континента! Первые ее тонны на сумму $ 3 млн. прибыли в Украину из Ганы.

Такая вот промышленная политика у нас просматривается. Случайность? Элементарные недоработки? Эдакие неожиданные издержки реформации? Как говорят, свежо предание...

Потоп районного масштаба

произошел в 1996 году в Степногорске, в сорока неполных километрах от индустриального Запорожья. И не по воле Всевышнего, а по решению родного нашего правительства. Причем соответствующее постановление Кабмина звучало более чем лаконично: «Ликвидировать промышленно- экспериментальный Таврический ГОК». И все. И точка.

Почему не просто новую, заложенную всего десяток лет назад, а буквально новейшую по проектным и технологическим решениям марганцевую шахту нужно было ликвидировать мокрым способом (путем затопления, а не консервации), — история об этом умалчивает. Пока умалчивает. Но факт остается фактом: крайне необходимое в советское время производство для независимой Украины стало ненужным!

Абсурд? Не скажите. В 1994—1995 годах в заштатный Степногорск зачастили представители ряда зарубежных фирм из Японии, ЮАР, Австралии и Южной Америки, имеющих прямое отношение к добыче и переработке марганцевых руд. Понятное дело, через Киев, не преминув отметиться в соответствующих высоких кабинетах.

Встречали их в Степногорске хлебом-солью. Здесь надеялись на инвестиции. Дело в том, что централизованное финансирование строительства Таврического ГОКа, ранее идущее из Москвы, в 1991 году было, естественно, прекращено. Вторая, третья, четвертая шахты (всего их только первой очередью освоения крупнейшего в мире Таврического месторождения марганцевых руд предусматривалось построить шесть) оставались на бумаге. Шахте же № 1, выдававшей на-гора руду, одной тянуть инфраструктуру Степногорска, рассчитанную и возводившуюся для обслуживания мощнейшего ГОКа, было не под силу.

Наивные степногорцы не ведали, что внешне респектабельные, безупречно вежливые эмиссары иностранных фирм между собой ведут тихую, однако беспощадную торговую войну за передел сфер влияния. Дело в том, что последнее десятилетие было отмечено ростом мирового производства высококачественных сталей при резком сокращении выплавки рядовых сортов. В 2000 году в мире ожидается получение 800 млн. тонн металла, которого без марганцевых ферросплавов попросту не выплавить. Это почти на 160 млн. тонн больше, чем в 1990 году, если учесть, что Украина и Россия за этот же период сократили его производство на 80 млн. тонн.

По экспертным оценкам, расходные статьи торговой войны за передел мирового рынка ферросплавов потянули где-то на 10 миллиардов долларов США. Значительная их часть, как водится, осела в карманах высших чиновников целого ряда государств.

Перепало ли нашим? Бог его знает. Во всяком случае практика тихих торговых войн свидетельствует, что наиболее дорогостоящая услуга — освобождение в пользу одной из воюющих сторон сегмента соответствующего рынка от конкурентов. В том числе и потенциальных. Так что если тот же Павел Лазаренко не получил мзды от «Лафаржа», после того как украинские производители цемента вынуждены были покинуть традиционные для них рынки сбыта, то наш легендарный экс- премьер весьма прогадал. Ну а степногорцам ожидать иностранных инвестиций в освоение Таврического месторождения марганцевых руд просто не следовало: в практике мирового бизнеса еще не зарегистрировано идиотов, вкладывающих свои капиталы в потенциального конкурента.

А вот затопление шахты №1 Таврического ГОКа, согласитесь, выглядит вполне логичным с точки зрения интересов акул мирового бизнеса ферросплавов.

Вообще говоря, прорабов затопления шахты №1 — первенца Таврического ГОКа — в Степногорске называют поименно.

Прежде всего Валерия Мазура. То ли бывшего министра, то ли бывшего главу соответствующего комитета (в круговерти наших административных метаморфоз разве вспомнишь, как правильно называлась его должность!), во всяком случае главного металлурга Украины на то время — это уж точно. Вторым в списке здесь значится Анатолий Кинах, совершающий бесконечные рокировки между креслами главы УСПП и вице-премьера. Поговаривают, что свою руку к затоплению шахты приложил и удачливый банкир из бывших комсомольских вожаков Сергей Тигипко, завоевавший затем славу единственного последовательного реформатора в правительстве Валерия Пустовойтенко. Местная молва именно ему приписывает авторство более чем лаконичного постановления Кабмина, о котором шла речь выше.

Возможно, все это — досужие домыслы людей, вдруг очутившихся на обочине жизни. Однако понять степногорцев можно. В наследство от былых перспектив им остались абсолютная безработица, разбитые коммунальное хозяйство и дороги, разрушающиеся (пустующие!) здания и сооружения, в том числе и квартиры в жилых домах, ноль целых ноль десятых гривни в кассе местного бюджета. Воду здесь подают раз в сутки, по утрам, не больше чем на 20—30 минут. Газа нет и не предвидится. Мужики с ранней весны до поздней осени мотаются по заработкам. Зимой мерзнут в неотапливаемых квартирах со своими семьями и пьют по-черному. Ну, а дети и зимой, и летом промышляют вдоль трассы Москва — Симферополь, что в пяти километрах от Степногорска. Мальчишки торгуют вяленой рыбой и раками (благо, до Каховского водохранилища рукой подать), а девчонки — сами знаете чем.

Что день грядущий им готовит?

Вообще, ситуация с производством марганцевых ферросплавав в стране катастрофически ухудшается, несмотря на все победно звучащие реляции УкрФА — Украинской ассоциации производителей ферросплавов. Если в 1990 году их было получено 2 млн. 378 тыс. тонн, то в прошлом — почти на 60 процентов меньше. Когда-то практически единственные поставщики марганцевой руды и ферросплавов в бывшем СССР и странах Восточной Европы, сегодня мы начинаем их импортировать! Тот же завод «Азовсталь» наводит мосты с далеким Китаем. Поговаривают, что первая партия ферромарганца уже прибыла в Мариуполь.

Главная причина — нехватка электроэнергии. Для питания только одного Никопольского завода ферросплавов необходим энергоблок мощностью почти в миллион киловатт. Не требуется семи пядей во лбу, чтобы просчитать, что с выводом из эксплуатации блока №3 Чернобыльской АЭС положение с электроэнергией в индустриальных районах станет катастрофическим. Ведь только в Запорожье, кроме завода ферросплавов, расположены такие сверхэнергоемкие предприятия, как алюминиевый и титано- магниевый комбинаты.

Между тем, если ни алюминий, ни титан получить без электроэнергии просто невозможно, то марганцевые ферросплавы получают еще и в доменных печах. В прежние времена их производили в Донбассе, на Константиновском и Краматорском металлургических заводах. Но сегодня на первом домна остановлена из-за дефицита... марганцевой руды! На Краматорском заводе по этой же причине домна хоть и слабо, но еще дышит. Благодаря нашему, отечественному инвестору, закупившему руду в Гане. И вот здесь мы подошли еще к одной достаточно любопытной особенности отечественной промполитики.

Об иностранном инвесторе мы еще как-то заботимся. Если не на деле, то хотя бы на словах: попытки создать благоприятный инвестиционный климат для него не прекращаются ни в Верховной Раде, ни в команде Президента, ни в Кабмине. А вот стремления поддержать инвесторов отечественных, не залетных и не портфельных, а промышленных, — как-то не просматривается. А ведь они у нас, слава Богу, появились.

На Краматорском металлургическом мне приходилось бывать и десять, и пятнадцать, и двадцать лет назад. Более задрипанного — другого слова и подобрать трудно — среди наших металлургических заводов в ту пору нельзя было отыскать. Этим летом я его просто не узнал. Чистота и порядок на территории и в цехах царят идеальные. Люди держат себя с достоинством и работают без суеты, но слаженно. Это, так сказать, внешние признаки. Есть и более существенные. Внутренние или технологические.

Именно здесь месяц назад, без лишней помпы и перерезания ленточек, впервые в мировой практике в доменной печи был получен не просто ферро-, а силикомарганец. Решена проблема стопроцентной утилизации отходов — вопреки десятилетия бытовавшему мнению, доменные шлаки ферромарганцевого производства оказались великолепным сырьем для получения цементов. В день моего визита, так совпало, здесь запустили первую турбину, работающую на исходящих доменных газах. В ближайшей перспективе такие турбины будут автономно питать завод электроэнергией. Прежде всего электропечи для рафинирования доменных ферросплавов. Заметим, что доменный газ здесь (впрочем, как и на остальных печах в нашем отечестве) десятилетиями сжигался в факелах. В Краматорске, где установлены далеко не самые крупные, а даже наоборот — самые малые по объему домны в Украине, каждая выбрасывала из своего чрева газа на $10 млн. в год. Теперь этот газ, через электроэнергию, будет превращаться в товарную продукцию, чья цена несоизмеримо выше.

Все перечисленные изменения (и много других) произошли за последние два года. После того как в процессе приватизации весомый пакет акций завода достался ЗАО «Визави», входящему в «Индустриальный союз Донбасса».

Испытывая дефицит сырья и не имея ни малейшего желания кормить африканских рудокопов, менеджеры «Визави» занялись изучением проблем отечественной добычи марганцевых руд. Оказалось, впрочем, в этом нет ничего удивительного, что советские экономисты и промышленники тоже были не лыком шиты. Что ударное освоение Таврического месторождения с балансовыми запасами в 2,5 миллиарда тонн было далеко не случайным. А вызвано тем, что десятилетия интенсивной эксплуатации двух других украинских месторождений — Марганецкого и Орджоникидзевского — привело к их естественному истощению. Что даже при сегодняшней их вялой разработке руды в них осталось в лучшем случае на 15—20 лет. Так возникла идея оживить затопленную три года назад шахту.

Нет нужды говорить, с каким энтузиазмом эта идея была воспринята жителями умирающего Степногорска. Местные власти ее тоже, естественно, поддержали. И не просто на словах. А зарегистрировали ЗАО «Стептехсервис», в уставный капитал которого фирма «Визави» еще несколько месяцев назад внесла 4 млн. гривен. Судя по всему, не возражает восстановить шахту и новый глава Запорожской областной госсадминистрации Алексей Кучеренко. Не особенно сопротивляется и Фонд госимущества. Но вот пройти Государственный комитет промполитики дончане уже несколько месяцев не могут.

Закавыка в том, что на месте затопленной шахты в свое время было организовано государственное предприятие «Стептехсервис». С какой благой целью — неизвестно. Во всяком случае, поверхностный комплекс (за исключением двух складских помещений, сданных в аренду частным предпринимателям) за три года превращен, по сути, в руины. Даже копер шахты — тот уже начали раскурочивать на металлолом.

Так вот, передать эти руины и затопленные подземные выработки на баланс ЗАО «Стептехсервис», в котором, согласно уставному договору, за государством останется 49% акций, без визы Госпромполитики государственное предприятие «Стептехсервис» не имеет права.

А визу эту в комитете получить не удается. Аргументы при этом выдвигаются самые поразительные. Типа того, что существует, дескать, проект (правда, где и у кого, — неизвестно) безлюдной выемки марганцевых руд из затопленной шахты. Мол, закачаем в нее серную или какую- нибудь другую кислоту, будем иметь пересыщенный раствор марганца, выкачаем его на поверхность и станем получать металл электролизным методом. Да для этого понадобится не один, а по крайней мере два энергоблока в миллион киловатт каждый!

Фантастика, да и только. Менеджеры же «Визави» представили Госкомитету промполитики вполне реальный график восстановления, согласно которому уже через 12 месяцев нынче затопленная шахта выдаст на-гора 200 тысяч тонн марганцевой руды в первый год эксплуатации. За второй год — 400 тысяч. В третий и последующий годы планируется получать по 600 тысяч тонн руды, как и предусматривалось первоначальным проектом освоения Таврического месторождения. И при этом от государства не требуется ни копейки субвенций или субсидий. Требуется лишь одно: не мешать людям работать.

Нет, господа. Дело здесь не в наличии фантастических проектов. Уж не отголоски ли это прошедшей торговой войны и настойчивых визитов дельцов мирового бизнеса ферросплавов в Степногорск через Киев? Визитов, которые нередко походили на экономическую разведку? А не выскочит ли, как черт из табакерки, Таврическое месторождение на мировой рынок и не спутает ли на нем все расклады? Согласитесь, что такое предположение весьма даже логично. Равно как и то, что без поворота нашей промышленной политики к отечественному промышленному инвестору акулы мирового бизнеса могут спать спокойно.