Поддержать
Может ли Украина победить?
Опираясь на собственные силы, как призывают некоторые горячие головы, — однозначно нет, даже если сама станет РФ (что само по себе было бы поражением) или новым Израилем (что невозможно). Слишком неравны силы: вдобавок к четырехкратному превосходству в численности населения экономически враг был вдесятеро сильнее до полномасштабной войны. Только на этот год на войну прямо или косвенно он заложил в бюджет 14,7 трлн руб., что примерно совпадает с размерами украинского ВВП за вычетом помощи партнеров. Поэтому ключ к нашей победе лежит на Западе: коалиция «Рамштайн» экономически превосходит РФ в 30 раз. Образно говоря, кот, каким бы боевым он ни был, не может победить огромную бешеную собаку, но если за него вступится слон, то у собаки нет шансов. Другое дело, что слон — существо миролюбивое и неуклюжее... В частности, Запад пока производит слишком мало боеприпасов, не особо спешит наращивать мощности и категорически не хочет лезть в драку — собака-то, как-никак, бешеная...
Понимая эту простую арифметику, менее горячие головы начинают призывать к переговорам и «миру». Но для танго необходимы двое, а В.Путину, провозгласившему целью уничтожение Украины, не нужны никакие переговоры, которые не ведут к ее капитуляции. Тем более что эта война действительно экзистенциальная, как он говорит, только не для России, которая в том или ином виде была, есть и будет, а для его мафиозного по своей природе режима, в котором Акела не имеет права промахнуться. Поэтому даже жертвование территории (само по себе неприемлемое) не принесло бы ни мира, ни даже передышки для восстановления сил: перемирие будет нарушено, как только Путин увидит, что Украина использует передышку лучше, чем он сам.
Однако решение есть. Но лежит оно в другой плоскости: победа Украины и устойчивый мир равнозначны краху путинского режима. И второе является вполне достижимой целью, во всяком случае более реальной, чем чисто военная победа. Тем более что, даже если бы удалось выгнать врага с нашей территории, война на этом не закончилась бы. Между тем комбинация правильно выстроенных санкций и военных неудач (для которых нужно продолжать и наращивать военную поддержку Украины, но об этом уже сказано все, что только можно) вполне способна разрушить кремлевский режим. Причем именно в таком сочетании.
Но ведь «санкции не работают»? Да, не так, как хотелось бы, по трем причинам.
Во-первых, большая их часть и не нацелена на крах режима, только на создание определенных трудностей с получением деталей, необходимых для военного производства, а также некомфортных условий для части россиян и т.п. Это в значительной степени удается, но, закономерно, не ведет к победе.
Во-вторых, когда речь заходит о более серьезных санкциях, экономисты обычно ориентируются на ограничение роста (а лучше — рецессию), платежный баланс, то есть на девальвацию рубля, и прочие меры, способные подорвать благосостояние, да и то не сразу. Но, с одной стороны, россияне не тот народ, который продаст свои имперские амбиции за чечевичную похлебку: реальное благосостояние в 2022-м упало сильнее, чем ВВП, и на рейтингах это никак не отразилось. С другой стороны, Путин вовсю готовится подавлять недовольство: режим по репрессивности уже далеко обогнал поздний «совок», и это еще далеко не предел. Да и нет механизмов превращения такого недовольства в политические изменения, а до голодных бунтов — как до неба.
Наконец, в-третьих, у Запада просто нет политической воли разрушить преступный режим. Иными словами, он пока не готов победить в войне, хотя и движется в этом направлении.
Вертикаль власти — на самом деле очень хрупкая конструкция. Она держится на ожиданиях, которые сами себя оправдывают: пока ее члены верят в то, что «мафия бессмертна», — она бессмертна; а приказы начальника исполняют до тех пор, пока верят, что он останется таковым и завтра. Если есть основания сомневаться в том, что завтра будет кому наказывать за неподчинение или вознаграждать за лояльность, такая вертикаль разрушается, хотя, казалось бы, «власть сильна как никогда», — как мы видели в конце 2004-го, в начале 2014-го, а старшее поколение — в конце 80-х прошлого столетия.
Ахиллесова пята мафиозного режима — рента, на которой он держится. В России это традиционно доходы от нефтяного экспорта (газ играет на порядок меньшую роль): только официальная их часть формирует около трети федерального бюджета, это 8–9 трлн руб. Конечно, прекратить этот экспорт невозможно, пока на свете есть Китай и Индия, но через ценовой потолок вполне можно сделать так, чтобы он приносил только минимальный доход. Даже если это и не угробит экономику (она, в отличие от «совка», в основном рыночная, а, значит, очень живучая), лишение нефтяной ренты в отсутствие возможностей для внешних заимствований создаст огромные проблемы для и без того уже дефицитного бюджета, и главное, уберет из вертикали тот «клей», на котором она держится. В сочетании с отсутствием перспектив победы в войне этого вполне достаточно для того, чтобы вертикаль начала валиться. Теоретически нефтяную ренту можно попробовать заменить какой-то другой, но процесс перехода очень рискованный для режима из-за внутренних напряжений в элите, которые он порождает.
Тем более что эти напряжения уже зашкаливают. Путин начинал как верховный крестный отец мафии, сформировавшейся до него, соответственно, вся «элита» — в основном гедонисты, которые шли во власть «рубить бабло». Но по крайней мере после разгрома «белоленточной революции», которая на фоне «Арабской весны» очень напугала главного пахана, он начал медленно, чтобы «лягушка не выпрыгнула», поворачивать руль в сторону фашизма. А фашизация требует совсем других качеств, в том числе, кстати, и от верховного лидера, поэтому должна сопровождаться заменой элит, что потихоньку и происходило, для начала на региональном уровне. Этот процесс шел бы плавно, снизу вверх, если бы в Украине удалась «СВО». Но нет, настоящая война заставила резко ускорить замену элит в фашистском духе на «воинов и рабочих».
Казалось бы, самое время нанести решающий удар, тем более что на него вряд ли возможен асимметричный ядерный ответ (по меньшей мере исполнители не поймут такой приказ), но, увы: реакция Запада на пригожинский путч год назад очень выпукло показала, что по крайней мере в США мейнстрим боится возможного хаоса в ядерной державе больше, чем ее нарастающей фашизации. Потенциально разрушительное для режима предложение «поставить на счетчик» кремлевских через герметизацию ценового потолка с последующим его снижением по графику до 20–30 долл. за баррель было справедливо названо «самой важной санкционной мерой» в докладе Киевской школы экономики для группы Ермака—Макфола. Однако уже в следующем докладе это предложение было заменено на гораздо менее опасное для режима снижение его до 50 долл. за баррель с упором на последствия для платежного баланса.
Да и с самой «герметизацией» дело плохо. Напомним, что основные механизмы ограничения цен на экспортируемую морем российскую нефть — запрет компаниям, зарегистрированным в странах, присоединившихся к санкциям, перевозить более дорогую российскую нефть или страховать такие перевозки. В ответ РФ закупила сотню старых танкеров и начала гонять их под липовыми страховками, выданными фиктивными страховиками, с перестраховкой (обязательной, но на самом деле фиктивной) в российских страховых компаниях.
Запад долгое время закрывал глаза на эти безобразия. В конце прошлого года, правда, США начали налагать санкции на танкеры, перевозящие российскую нефть по ценам выше «потолка», и это возымело эффект. Доклад той же группы предлагает еще ряд мер, вполне способных сделать «потолок» эффективным. Среди них запрет танкерам без надлежащей страховки проходить через территориальные воды стран санкционной коалиции, в том числе Дании, то есть фактически выходить из Балтийского моря, а это, на минуточку, 60% нефтяного экспорта России. Также предлагалось ввести санкции против компаний, которые перестраховывают риски для таких перевозок. Но почти полгода на все это не было политической воли, так что даже дисконт российской нефти URALS по сравнению с BRENT почти исчез.
Лед неожиданно тронулся в середине июня: США ввели наконец санкции против российских судоходных компаний и перестраховщиков (не всех, правда), затем в рамках 14-го пакета санкции против танкеров начал вводить Евросоюз. Вслед за этим Дания вспомнила об идее с проливами. При этом закономерно ограничения направлены не против нефтяного экспорта как такового — это могло бы повлечь за собой рост цен на нефть, крайне нежелательный для Байдена перед выборами, а на герметизацию «ценового потолка», который уменьшает ренту от экспорта нефти, заставляя при этом увеличивать ее поставки.
Похоже, что толчком к этому стали предельно наглые «мирные предложения», озвученные Путиным накануне Саммита мира. Есть надежда, что кто-то на Западе убедился в его недоговороспособности, однако, скорее, это может быть ответным ходом — сигналом Путину о том, что он должен быть сговорчивее и выступать с более реалистичными инициативами. Впрочем, он вряд ли может смягчить свой подход, — разве что если альтернативой будет гарантированный крах режима. Но тут, скорее всего, сработает эффект «теплой ванны», в которой его держат подчиненные, поэтому такой вариант, к счастью для нас, маловероятен. Этот же эффект выступает дополнительной страховкой от возможной ядерной эскалации.
Во всяком случае, похоже, на Западе знают, где Кощеева смерть, — дело за тем, чтобы убедить лидеров: хорошего выхода с победой при сохранении путинского режима (то есть без рисков развала РФ) просто не существует, при этом свержение этого режима через частичный и до некоторой степени управляемый крах вертикали власти — наименьшее зло из всех реалистичных вариантов. А поражение, в том числе любой компромисс с агрессором, даже если бы он был возможен, очень дорого обойдется: это и новая гонка вооружений (рост военных расходов в несколько раз, с 2,4% в 2021-м до 6,3%, которые были характерны для разгара холодной войны), и подъем агрессивных диктатур во всем мире (ХАМАС, хуситы и претензии Мадуро на Гайану — лишь начало), и крах глобализации.
Между тем путинский режим уже ступил на скользкую дорожку фашизации и вряд ли остановится. Это значит, что результатом его эволюции будет нечто среднее между КНДР и нацистской Германией, а отнюдь не дряхлый поздний «совок». При этом, если замена элит и политика «опоры на собственные силы» (известная как чучхэ — официальная идеология КНДР) удадутся, то режим станет действительно так же малоуязвимым к санкциям, как его северокорейский образец для подражания.
Западным лидерам очень нелегко это признать, но процесс познания, судя по косвенным признакам, идет в правильном направлении. Задача Украины и всех ее сознательных граждан, имеющих выход на западную аудиторию, — раздвигать окно Овертона в этом вопросе. Лупаймо цю скалу.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google