"Захваченное государство" Словакия

Убийство журналиста-расследователя Яна Куцяка и его невесты в Словакии вызвало масштабный политический кризис.

Премьер-министр Роберт Фицо подал в отставку, и президент Андрей Киска уполномочил вице-премьера Петера Пеллегрини на формирование нового правительства. Жестокая расправа над журналистом вызвала самые массовые в стране протесты со времени Бархатной революции 1989 г., которые вряд ли завершатся после косметических изменений в правительстве. И хотя три коалиционные партии делают вид, что выход из политического кризиса найден, оппозиция и общественные активисты убеждены: обновление "захваченного" олигархическими кланами государства только началось.

В Украине на загадочное понятие "захват государства" можно натолкнуться, разве что листая международные отчеты о борьбе с коррупцией или изучая академические труды об особенностях государственного строительства посткоммунистических государств в переходный период. И отнюдь не потому, что у нас его якобы нет. Скорее, в публичном дискурсе это понятие редко выделяется и чаще вбрасывается в мешок разных проблем с общей этикеткой "коррупция". "Захват государства" обычно означает тесную связь или даже взаимопроникновение частного бизнеса и власти для лоббирования нужных законов и поправок, получение преференций и "откатов", вследствие чего решения принимаются не в публичных, а в частных интересах.

При этом в Словакии, самой большой проблемой которой для ведения бизнеса Индекс глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума 2017–2018 гг. определяет коррупцию, ставя на второе место неэффективность бюрократической системы, это понятие довольно привычное. Осознавая остроту проблемы, накануне парламентских выборов 2016 г. ряд словацких неправительственных организаций даже начали общественную инициативу против "захвата государства".

"Захват" частными интересами государства прежде всего в постсоциалистических странах отнюдь не объясняется ориенталистским псевдоаргументом особой склонности европейцев Востока к коррупции. Этому, скорее, способствовали структурные особенности - быстрые и радикальные трансформации политических и экономических учреждений, нехватка развитой партийной системы, переписывание заново огромного количества законов и регулирований, масштабная приватизация с беспрецедентным перераспределением благ и, наконец, отсутствие учреждений, которые могли бы сдерживать или контролировать коррупционные процессы.

В политической жизни Словакии "захват государства" проявлялся благодаря периодическим коррупционным скандалам и разоблачениям. Следует вспомнить, например, скандал "Горилла" 2011–2012 гг., когда записи словацкой разведки за 2005–2006 гг. якобы зафиксировали многочисленные разговоры высоких должностных лиц и бизнесменов, обсуждавших "откаты" за тендеры и контракты по приватизации, оголив этим вопрос коррупции для широкой общественности. Это вызвало протесты и повлияло на результаты выборов 2012 г., однако структурно ситуацию не исправило.

Расследования и протесты накапливались и в следующие годы. В 2017 г. состоялся ряд митингов за отставку близкого соратника премьера Фица, министра внутренних дел Роберта Калиняка, но они не получили ни размаха, ни серьезных последствий. Фицо регулярно уверял в своей преданности борьбе с коррупцией и даже встречался с представителями Transparency International. С 2004 г. в стране действуют специальный антикоррупционный суд и специальный антикоррупционный прокурор, однако количество осужденных высоких должностных лиц чрезвычайно мало.

Дополнительная проблема заключается в том, что и теоретические исследования, и повседневная практика указывают на недостаточность прямой корреляции между уровнем коррупции и эффективностью государства. Накануне парламентских выборов 2016 г. шеф-редактор газеты Týždeň Штефан Гриб пригласил представителей инициативы против "захвата государства" на дискуссию. Основной вопрос звучал так: если правительство реализовывает основные реформы, но оставляет себе лазейки для обогащения, то что делать общественным активистам? Действовать эволюционно, предоставляя правительственным структурам предложения для точечных улучшений? Или действовать революционно?

Фактически ситуация в Словакии отнюдь не казалась критической. Присоединившись к ЕС, страна демонстрировала неплохие темпы экономического роста и солидные макрофинансовые показатели. В 2009 г. Словакия стала вторым посткоммунистическим государством, которое успешно перешло на евро. На международной арене Словакия выгодно отличалась на фоне своих соседок - Венгрии и Польши, вступивших в прямой конфликт с учреждениями ЕС. Она солидаризировалась с другими странами Вышеградской четверки относительно проблемы беженцев, однако старалась ограничивать популистский дискурс потребностями внутренней политики, во внешний же играя в основном проевропейскую роль. Последним успехом на этом пути стало достижение компромисса с Австрией и Францией в вопросе реформирования социальных прав рабочих с Востока ЕС в его западных странах.

С 2006 г. на парламентских выборах в Словакии побеждала партия SMER ("Направление - социальная демократия"), что позволяло удерживать стабильность. Правда, на последних парламентских выборах в 2016 г. SMER была вынуждена вместо однопартийного правительства создать коалицию с тремя партнерами - ориентированной на венгерское меньшинство правоцентристской MOST-HкD, правоцентристами-новичками #SIEŤ ("Сеть") и националистической Словацкой национальной партией. После быстрого распада фракции #SIEŤ остальным пришлось несколько раз пересматривать условия коалиционного соглашения.

25 февраля 2018 г. журналист-расследователь Ян Куцяк и его невеста были найдены застреленными, чтобы не сказать - показательно казненными, в собственном доме. Последнее расследование Куцяка, проводившееся в сотрудничестве с Чешским центром расследовательской журналистики и международным Центром исследования коррупции и организованной преступности (OCCRP), касалось деятельности итальянской мафии в Словакии и ее тесных связей со словацким правительством. Опубликованная посмертно часть расследования продемонстрировала связи между итальянским предпринимателем Антонино Вадалой, находившимся на родине под следствием за связи с калабрийской мафией, его бизнес-партнершей Марией Трошковой, в 2015-м внезапно ставшей советницей премьера, и Вильямом Ясанем, который совмещал бизнес-связи с итальянцем и должность секретаря Совета безопасности Словакии. Расследование, в том числе, утверждает: предприятия Вадалы, имевшие дело с солнечной энергетикой, сельским хозяйством и недвижимостью, получали миллионы евро из структурных фондов ЕС, которые распределяли назначенные правящей партией должностные лица.

Ни у словацкой полиции, ни у посторонних наблюдателей практически нет сомнений, что преступление связано с журналистской деятельностью Куцяка. Однако "итальянская мафия" - не единственная версия: даже коллеги Куцяка считают, что они не перешли т.н. черту безопасности, за которой можно говорить об угрозе жизни расследователя. Куцяк годами писал о разных аспектах "захвата государства", затрагивая также связанных с руководителями правительства бизнесменов Мариана Кочнера или Ладислава Баштернака. Так, после убийства Куцяка генеральный прокурор Словакии дал поручение пересмотреть детали дела Кочнера и вызвать его на допрос.

Отчаянный жест премьера Фицо, который буквально вывалил на стол миллион евро в толстых пачках, обещая их за помощь в расследовании убийства, продемонстрировал его непонимание, что дело не в конкретном ужасном преступлении, а в том, что оно стало искрой, спровоцировавшей самый настоящий взрыв недовольства. Впервые со времен Бархатной революции на протест в Словакии вышло действительно много граждан. 9 марта в акции "Встанем на защиту порядочной Словакии" в разных городах пятимиллионной страны участвовало более 100 тыс. чел.

Значительно лучше эволюцию политической ситуации оценил президент Андрей Киска, который приобщился к акциям протеста и максимально отмежевался от правительства. Киска подчеркивал, что граждане считают убийство двух молодых людей отражением несправедливой словацкой реальности, а недоверие к органам следствия нередко подкрепляется досадным личным опытом. Поэтому единственным выходом из ситуации является реконструкция власти. Киска призвал, по меньшей мере, к демиссии действующего правительства, а в идеале - отдал предпочтение внеочередным парламентским выборам.

В ответ президенту перепало от двух премьер-министров, которые нашли единственный источник неурядиц. Премьер Фицо обвинил президента в конспиративной встрече с финансистом Джорджем Соросом в Нью-Йорке в прошлом году. Фицо решил, что именно тогда были посеяны зерна заговора, которые весной 2018-го проросли протестами. Соросовский след в протестах увидел и премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, подчеркнув, что организации финансиста прилагают все усилия для дискредитации правительств стран Центральной Европы, выступающих против действующей политики ЕС относительно беженцев.

Ссора с президентом не была бы такой мучительной, если бы разногласия не усилились в самой правительственной коалиции. Первым в добровольную отставку ушел давний союзник премьера, министр культуры Марек Мадярич. Партия MOST-HкD и оппозиция добились отставки министра внутренних дел Калиняка. Кроме старых скандалов и ошибок в расследовании двойного убийства, судьбу Калиняка решило заявление специального прокурора: министр брал "откаты" за победу в тендерах для его министерства. Однако MOST-HкD подняла ставки: партия решила выйти из коалиции, если не удастся договориться о досрочных выборах уже осенью 2018 г.

Решение партии MOST-HкD с энтузиазмом восприняли президент Киска, парламентская оппозиция и общественные активисты. Но каким же было разочарование, когда через три дня партия MOST-HкD согласилась на предложение социал-демократов: премьер-министр Фицо уйдет в отставку, однако нынешняя шахматная доска правительственных должностей будет сохранена, и SMER предложит кандидатуру следующего премьера. У вице-премьера Пеллегрини есть теперь 30 дней на формирование нового правительства. Возможности парламентской оппозиции для сопротивления ограничены, - у нее нет 90 голосов для объявления досрочных выборов.

Последнее слово, впрочем, остается за гражданским обществом: удовлетворится ли оно головой Фицо и мелкими изменениями в правительстве или продолжит запланированные на 16 марта протесты ради существенных изменений в деле "освобождения" государства, пусть даже и в отдаленном будущем?