Уйти красиво

Президент США Джозеф Байден и премьер-министр Ирака Мустафа Аль-Кадхими на встрече в Вашингтоне согласовали завершение американской военной миссии в Ираке в ее нынешнем виде. Это не означает вывода всех остающихся там американских военных. Но это означает, что они не будут выполнять боевые функции, будут лишь оказывать содействие правительственным силам в поддержании стабильности.

В Ираке остается около 3,5 тысяч иностранных войск, из них 2,5 тысячи — американских, в основном специального назначения. Это остатки международной миссии во главе со США, развернутой в Ираке и Сирии в 2014 году для противодействия «Исламскому государству Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Первоначальная численность американских военных на поле боя в двух странах была ограниченной — около 10 тысяч. Но наземная часть операции поддерживалась значительными ударными возможностями прилегающих военных баз и морских авианосных групп. 

По мере уничтожения ИГИЛ численность американской миссии сокращалась. В 2019 году решением администрации Дональда Трампа она была уменьшена в Сирии до тысячи человек с частичной передислокацией в Ирак. В 2020 году американская миссия в Ираке была сокращена с 3 до 2,5 тысяч. Теперь и эта часть миссии сменит свой характер с боевого на консультационный и, вероятно, будет еще больше сокращена. 

Предыдущая коалиционная военная операция во главе США в Ираке длилась с 2003 по 2011 годы. Она была масштабной: превышала 100 тыс. военнослужащих, не считая поддержки с моря и военных баз в соседних странах. Развертывание миссии Вашингтон оправдывал тем, что Ирак якобы ускоренно разрабатывал оружие массового поражения. В это не верили влиятельные европейские союзники США, что едва не раскололо трансатлантическое единство. Оружие массового поражения в Ираке найдено не было. Но международная коалиция, действовавшая по мандату Совета Безопасности ООН, достигла других целей — уничтожила режим Саддама Хусейна и оставила после себя в Ираке новую жизнеспособную власть. 

Операция против ИГИЛ в определенном смысле продолжала американское вовлечение в Ираке, начатое в начале 2000-х. Поэтому можно говорить о завершении администрацией Джозефа Байдена уже второй после Афганистана длительной операции американских войск, начатой Джорджем Бушем-младшим. Но есть важное отличие: в Ираке нет угрозы возвращения экстремистских сил, уничтоженных американскими войсками, и разрушения созданных с их помощью новых государственных институтов. 

Завершающаяся американская миссия при развертывании не противоречила интересам основных политических групп 40-миллионного Ирака — шиитскому югу, суннитскому центру и курдскому северу. Враг был общим. Но с разгромом ИГИЛ, о котором в Ираке было объявлено в 2017 году, начало расти напряжение между американской миссией и шиитскими проиранскими группами. Шиитские добровольческие отряды в Ираке, воевавшие с ИГИЛ, были инкорпорированы в правительственные силы по крайней мере номинально. В самой системе власти Ирака американская военная миссия становилась непопулярной. 

У современного Ирака два ключевых международных партнера — США и Иран. Когда с избранием Дональда Трампа в 2016 году отношения между ними обострились, Багдад оказался в сложном положении. Ситуация стала крайне конфликтной после уничтожения в Ираке в начале 2020 года группы высокопоставленных иранских военных во главе с одним из архитекторов противодействия ИГИЛ генералом Касемом Сулеймани. После этого продолжение присутствия американских войск стало для Багдада политически затруднительным.

Год назад Трамп провел переговоры с премьером Ирака, сглаживая негативные эффекты. Но атаки на американские силы усиливались. Последняя громкая атака произошла буквально накануне визита Аль-Кадхими в Вашингтон для встречи с Джозефом Байденом. 

С одной стороны, действующее правительство Ирака определенно хотело бы продолжения американской поддержки, и она была ему обещана. С другой — страна зависит от Ирана во многих отношениях, включая поставки газа и электричества, которые ограничиваются ввиду накопления долгов. Причем долги связаны не только с собственными хроническими экономическими проблемами, но и с невозможностью осуществлять некоторые платежи из-за американских санкций против Ирана. Это обостряет политические проблемы Ирака перед парламентскими выборами, которые должны пройти через три месяца. 

Существует резолюция, принятая иракским парламентом по следам убийства Касема Сулеймани, требующая завершения американской военной миссии. Это требование поддерживает большинство политических сил страны. Поэтому у Аль-Кадхими не было других вариантов кроме как просить Джозефа Байдена решить проблему с американским военным присутствием в политически приемлемой форме. 

Тегеран определенно подталкивал Багдад к артикуляции требований завершить американскую военную миссию. До инициирования со стороны США переговоров о возвращении к выполнению Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе такое требование можно было бы интерпретировать как попытку Ирана усилить собственное военное присутствие в Ираке. 

Но сейчас, похоже, главный иранский интерес, который Аль-Кадхими транслировал в Вашингтоне — снять санкции. В этом контексте завершение американской военной миссии скорее воспринимается в Тегеране как жест американской доброй воли, ускоряющий переговоры по ядерной программе. Именно на этих переговорах обсуждается, когда и в каком объеме санкции будут сняты. 

Для Ирака лучшим вариантом была бы нормализация отношений между США и Ираном. Но пока переговоры между ними не завершены, Багдад вынужден маневрировать. В июне президент Египта и король Иордании посетили Ирак для трехсторонних переговоров. Это первый визит лидера Египта в эту страну с 1990-х. 

Не менее важным маневром может стать сближение Багдада с Пекином. Еще в 2019 году было подписано соглашение о масштабных инвестициях. Непосредственно перед визитом Аль-Кадхими в Вашингтон было объявлено о подписании ряда контрактов с китайскими компаниями для реализации проектов в рамках китайских же кредитов. Они включают развитие нефтедобычи на юге с расширением экспорта через Персидский залив, строительство транспортной инфраструктуры и аэропорта возле столицы страны Багдада.

Лет десять назад США могли бы нервно отреагировать на китайские инвестиции в нефтяной сектор Ближнего Востока. Но сейчас администрацию Джозефа Байдена куда больше занимает зеленая энергетика. Она должна начать оказывать существенное влияние на глобальное развитие уже в этом десятилетии и стать доминирующей в среднесрочной перспективе. Нефть определенно перестала быть триггером военно-политических реакций США на Ближнем Востоке даже перед перспективой расширения китайского влияния. 

К тому же вряд ли Ирак столь уж интересный партнер для Китая. Одно дело торговать со США и осваивать «бесхозные» ресурсы в Африке. Но другое дело — вовлекаться в сплетения конфликтных интересов далеко не экономической природы. В свое время проблемные для Вашингтона страны с легкостью получали советскую помощь. СССР рассчитывал таким способом подорвать силы США, но лишь подрывал собственные. Вряд ли Китай не понимает этой ловушки и легко готов раздавать деньги без надежной страховки своих интересов. 

Багдад получил от Вашингтона то, что просил: конверсию американской военной миссии при сохранении партнерских отношений. США со свой стороны сделали еще один шаг в выстраивании новой конфигурации сил на Ближнем Востоке при уменьшении американской вовлеченности. Тренд был задан предыдущей администрацией. Но подходы Джозефа Байдена существенно отличаются от подходов Дональда Трампа, в первую очередь в отношении Ирана. 

В случае Ирака проявился новый важный аспект. Он состоит в том, что Вашингтон не будет усиливать поддержку проблемных стран только лишь затем, чтобы ограничить влияние на них Пекина. США скорее сохранят за собой «золотую акцию» влияния, где это необходимо, предоставив таким странам возможность быть тем, чем они хотят быть, а Китаю — решать уже неактуальные для глобального развития проблемы.