Тень Бандеры и Хмельницкого

По Польше бродит призрак "бандеровца".

С тех пор как правоцентристская партия "Право и справедливость" получила всю полноту власти, польский истеблишмент кардинально пересматривает политику Польши. В том числе и в сфере национальной памяти. Применительно к Украине это привело к отказу от формулы примирения "прощаем и просим прощения", и теперь исторические обиды выходят на первый план в украино-польских отношениях. Отчего те и пребывают в состоянии турбулентности.

"Своими действиями в сфере политики национальной памяти польская сторона открывает ящик Пандоры. В отношениях с Германией, Литвой и, прежде всего, с Украиной, потому как представителям нынешней польской власти кажется, что, апеллируя к цивилизованности, будет легче навязать свое видение истории стране экономически слабой и уязвимой в сфере безопасности", - полагает глава Центра глобалистики "Стратегия XXI" Михаил Гончар.

Нынче польские власти представляют украинцев как "преступных националистов" и "коллаборационистов Третьего рейха", возлагают на них всю ответственность за Волынскую трагедию 1943–1944 гг. и упрекают Киев в политике героизации ОУН-УПА и Степана Бандеры. В этой трактовке истории поляки выступают в роли жертвы, а украинцы - палачами.

Подобные подходы несправедливы и с исторической точки зрения, и с моральной. И потому для украинцев - неприемлемы. Тем более что Варшава не ограничивается заявлениями, а юридически закрепляет политические клише.

Если летом 2016 г. польский парламент признал Волынскую трагедию геноцидом поляков, совершенным украинскими националистами в 1943–1945 гг., то зимой 2018 г. он принял изменения к закону об Институте национальной памяти. Среди прочего в них говорится об уголовной ответственности за отрицание преступлений "украинских националистов". Данный закон сделал невозможным профессиональный разговор историков о Волынской трагедии на территории Польши.

Свою роль в ужесточении позиции Варшавы сыграл принятый Верховной Радой весной 2015 г. Закон "О правовом статусе и чествовании памяти борцов за независимость Украины в ХХ в.", где речь идет, в частности, и об ОУН и УПА. Поляки весьма болезненно восприняли его. В том числе и потому, что украинские депутаты проголосовали его спустя три часа после выступления в парламенте тогдашнего президента Польши Бронислава Коморовского.

И хотя Киев неоднократно обещал смягчить ст. 6 закона, свое обещание украинские политики так и не выполнили. А данная статья предусматривает судебную ответственность, в том числе и иностранцев, за пренебрежительное отношение к борцам за независимость и публичное отрицание факта правомерности борьбы за независимость нашей страны в прошлом столетии. По мнению поляков, это осложняет польско-украинский исторический диалог.

Кризис в украино-польских отношениях усугубляется и другими проблемами в сфере исторической памяти. Речь идет о легализации на территории обеих стран польских и украинских памятников, построенных без соблюдения действующего у них законодательства; разрушении украинских памятников в Польше; временном запрете на проведение поляками поисковых и эксгумационных работ в Украине; возвращении церковной собственности католическим общинам в Киеве и Львове.

Еще один фактор, обостряющий кризис, - "черные списки": запрет на въезд лицам, которых украинские и польские власти рассматривают в качестве угрозы национальной безопасности. Но в последнее время в этих списках помимо радикальных политиков часто оказываются историки и представители гражданского общества, непосредственно участвующие в формировании политики национальной памяти в Украине и Польше.

Указанные проблемы способствуют охлаждению украино-польских отношений, усиливая взаимное недоверие. Попытки же украинской власти, польской оппозиции и общественности двух стран исправить ситуацию пока безуспешны.

Несмотря на декларируемую готовность к переговорам, в целом Варшава на компромиссы не идет. И требуя от Киева разрешить эксгумацию тел погибших поляков в Украине, выражая возмущение выдвигаемыми украинской стороной условиями для возобновления работ, Варшава, в свою очередь, выставляет множество требований, которые фактически узаконивают демонтаж украинских памятников в Польше.

"Польская сторона слушает, да не слышит. Если, конечно, слова не совпадают с польским видением истории", - констатирует Михаил Гончар. "История перестала быть диалогом. Поляки уверены, что Волынская трагедия - геноцид. И Украина либо признает это, и тогда будет диалог, либо - нет, и в таком случае диалога не будет", - отмечает заведующая Центром международных исследований Дипломатической академии им. Г.Удовенко Надежда Коваль.

Ситуация только ухудшается, поскольку Варшава расширяет конфликтное поле: теперь польские власти заговорили и о "преступлениях Богдана Хмельницкого против евреев". "У наших польских соседей негативные эмоции вызывают все те герои украинской истории, которые боролись за национальное самоопределение Украины", - утверждает директор Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович.

Так что же привело к кризису в отношениях Киева и Варшавы? Какими могут быть его последствия? Проблема ведь не ограничивается только историческим диалогом: тень Бандеры падает на весь спектр украино-польских отношений. По большому счету, правящая ПиС поставила настоящее и будущее украино-польских отношений в зависимость от принятия или отрицания Киевом польской трактовки совместных страниц истории.

"Как в прошедшем грядущее зреет, так в грядущем прошлое тлеет…"

Еще лет двадцать назад в Польше не существовало консенсуса относительно Волынской трагедии. Только небольшая группа "кресовян" (потомков поляков, живших на "восточных кресах" - территориях, охватывавших современные западные области Украины и Беларуси, а также т.н. Виленскую область Литвы) говорила об этом событии как о "геноциде, совершенном украинскими националистами". Но теперь именно такая оценка трагедии доминирует в польском обществе.

Это мнение разделяют и консерваторы, и либералы. В том числе и те, кто называет себя симпатиками Украины. Подобную оценку событий 1943–1944 гг. на Волыни поляки уже не изменят. "В Киеве этого не понимают. Здесь многие думают, что если ПиС проиграет выборы, а "Гражданская платформа" - выиграет, то ситуация изменится и произойдет переоценка Волыни. Этого не будет", - сказал один из польских дипломатов на условиях анонимности.

До недавнего времени основным стержнем в польской политике национальной памяти были преступления нацизма и коммунизма против поляков. Но с 2000-х в Польше стала подниматься тема "Волынской резни" - так поляки называют события на Волыни в 1943–1944 гг. "На место Катыни пришла Волынь, а главными преступниками стали украинцы. И этот нарратив оттесняет преступления коммунистов и нацистов", - отмечает Владимир Вятрович.

Существует несколько причин того, почему в польской политике национальной памяти произошло подобное замещение. Дело не только в том, что Польша за годы членства в Евросоюзе сделала колоссальный рывок в развитии, что у польской элиты произошло "головокружение от успехов", и теперь поляки стремятся отыграться в исторических вопросах на слабом государстве, навязывая Украине свою трактовку истории.

Конфликт вокруг политики исторической памяти двух стран - это внешнее проявление более глубоких процессов, происходящих как в Украине и Польше, так и в Европе в целом.

Как отмечает исполнительный директор Международного фонда "Відродження" Александр Сушко, с 90-х годов и до недавнего времени в Польше доминировала либеральная идея, которую разделяли и ключевые политические партии (даже ранняя ПиС), и большая часть общества. Она основывалась на двух принципах. Во-первых, Польша, будучи частью Европы, участвует в строительстве общего европейского дома. Его фундамент - либерально-демократические ценности. Во-вторых, отношения с Украиной развиваются в рамках концепции Ежи Гедройца.

В общих чертах "доктрина Гедройца" заключается в следующем: конфликты прошлого не могут стать основой для построения будущего. Поэтому поляки признают свои послевоенные восточные границы, а Польша, как более сильное государство, поддерживает независимость Украины, Беларуси и Литвы и способствует интеграции этих стран в западную цивилизацию. В результате Варшава получает надежный буфер, отделяющий Польшу от России.

Но мир изменился. Маятник качнулся в противоположном направлении, и история начала доминировать над политикой. И в то время как украинский политикум пересматривает роль Польши как "моста" между Украиной и ЕС, польский истеблишмент отправляет концепцию Гедройца в архив на полку. Теперь в Польше утверждают, что проводимая в 90-е политика замалчивания сложных исторических проблем привела к нынешней ситуации.

"В Польше, равно как и в других европейских странах, начался ренессанс национальной идентичности. Этот ренессанс происходит под аккомпанемент возрождения конфликтности в трактовке всей украино-польской истории, усиленной историческими мифами о собственных жертвах", - поясняет причины трансформации политики национальной памяти Александр Сушко.

Одновременно с польским ренессансом национальной идентичности происходит процесс формирования украинской идентичности, сопровождаемый созданием пантеона героев национально-освободительной борьбы. А эта борьба велась фактически со всеми нашими соседями. Параллельность процессов в двух странах усиливает конфронтацию. "Черно-красное знамя влияет на украино-польские отношения", - подчеркнул польский дипломат в беседе с ZN.UA.

Но черно-красные знамена - это не демонстрация антипольских настроений в украинском обществе, а наряду с государственным сине-желтым - символ национальной идентичности, символ борьбы за независимость и на Майдане, и на Востоке. "Героизация Бандеры и ОУН-УПА для украинцев не несет антипольского содержания. Чего не скажешь о польском обществе, для которого эти люди и организации ассоциируются с Волынской трагедией", - обращает внимание Александр Сушко.

Когда идет дискуссия об историческом прошлом, то крайне важно осознавать: каждый народ имеет право на своих героев и на трактовку своей истории. Так случилось, что в Украине и Польше - антагонизм пантеонов национальных героев, отстаивавших независимость своих стран. У нас национальные герои те, кто сражался с поляками, у них - те, кто воевал с украинцами.

Но ставя памятник польскому политику, шовинисту и украинофобу Роману Дмовскому, называя его именем улицу и мост, поляки не готовы признать, что и украинцы имеют право на свою оценку таких фигур, как Степан Бандера и Роман Шухевич. Они не готовы осознать, что в Украине, во многом благодаря российской агрессии, произошло переосмысление собственной истории и подходов к исторической памяти. И дороги назад нет.

Как не осознают в Варшаве и того, что политика Польши в сфере национальной памяти вызывает в Украине ответную реакцию. "Варшава формирует у украинцев негативное отношение к полякам. Это естественная реакция украинского общества, прошедшего через Революцию достоинства, чья страна находится в состоянии войны с Россией", - отметил в беседе с ZN.UA один из высокопоставленных украинских дипломатов.

В результате поляки возмущенно заявляют, что Украина отплатила за газ, поставленный в дни, когда "Газпром" остановил поставки нашей стране, маршем "Львов не для польских панов". Но что не тревожит польский истеблишмент, так это использование истории во внутриполитической борьбе: вызывающая эмоции тема исторических конфликтов приносит политикам и партиям дивиденды на выборах. Равно как не беспокоит их и то, что именно украинцев изображают главными врагами поляков в прошлом.

"Польская политическая элита сознательно радикализирует общество на основе исторической темы. И будет делать это и далее, поскольку во всей властной структуре Польши выработалось понимание: история - отличный мобилизационный фактор. А тема "восточных кресов" всегда была понятна полякам", - отметил украинский дипломат, обращая внимание на то, что нынешней осенью в Польше состоятся местные выборы, а осенью 2019 г. - парламентские.

Но если ранее тема "преступлений бандеровцев" раскручивалась в основном политическими маргиналами, представленными националистическими партиями и кресовыми организациями, то теперь этот тренд взяли на вооружение и основные парламентские партии - правоцентристская ПиС и популистская Кукиз'15. Играя на одном электоральном поле, эти две партии борются за голоса избирателей, и агрессивная позиция одной политической силы заставляет другую быть еще жестче.

Примечательно и то, что наши польские собеседники связывают принятие в январе поправок к закону об Институте национальной памяти с резонансным сюжетом на польском телеканале TVN24, в котором речь шла о польских неонацистах из организации Duma i Nowoczesność и их связях с правыми. По версии наших собеседников, правящая партия ПиС, инициировав принятие скандальных поправок к закону об Институте национальной памяти, сознательно затенила одно громкое событие другим.

В том числе и благодаря тому, что партии ужесточают риторику в сфере национальной памяти, 50,2% поляков готовы проголосовать за провластную ПиС, а 7,3% - за Кукиз'15. Но используя во внутриполитической борьбе тему исторических проблем и обид, создавая мифологию жертв и палачей, эксплуатируя понятия вины и ответственности, польские политики тем самым поднимают на новый уровень конфликт в украино-польских отношениях.

Следствием роста радикальных настроений становятся не только акции протеста националистов у стен украинского посольства в Варшаве и польского - в Киеве, но и нападения на украинские памятники и кладбища в Польше, и польские - в Украине. Впрочем, нередко акты вандализма инициированы российскими спецслужбами, стремящимися увеличить амплитуду "раскачивания" отношений Киева и Варшавы.

Осознанно создавая концепцию геноцида поляков украинцами, Варшава не стремится вести разговор о том, что стало предпосылкой Волынской трагедии, - о польской политике на территории Западной Украины в 20–30-е годы. Тогда власти Второй Речи Посполитой проводили политику пацификации, сопровождавшейся массовыми арестами, закрытием и уничтожением украинских церквей. Жестокость акции привела к ожесточению и радикализации украинцев.

"Польские политики и историки сознательно суживают украино-польский конфликт до 1943 г. Очевидно, что расширение хронологического и географического контекста, объясняющего причины и масштабы этого конфликта, ставит под сомнение концепцию геноцида и уничтожает образ поляка как жертвы. Поэтому мы ничего не слышим о репрессивной политике Второй Речи Посполитой, об антиукраинских акциях польского подполья на Волыни и Галичине. И очень неохотно отдельные польские историки рассказывают о преступлениях против украинцев на территории Холмщины", - отмечает Владимир Вятрович.

По большому счету, поляки ставят знак равенства между национально-освободительной борьбой украинцев и преступлениями против поляков. И часто риторика Польши в вопросе исторической памяти не отличается от риторики России. А ведь попытки Кремля повлиять на взгляды украинцев на свое прошлое закончились попытками повлиять на наше завтра.

Неудивительно, что при таких подходах Варшавы Киеву не удается наладить диалог. Неудивительно, что после переговоров вице-премьера Павла Розенко с его польским коллегой Петром Глинским "страница" так и не была перевернута. Неудивительно, что между Киевом и Варшавой падает доверие.

Риторика польского истеблишмента и действия польских властей запускают цепную реакцию: Киев вынужден реагировать на постоянно звучащие претензии Варшавы. Пока дело ограничивается резкими заявлениями, временным запретом на проведение поисковых и эксгумационных работ в Украине, приостановкой легализации памятников на территории двух стран, "черными списками". Но в конечном счете ситуация грозит потерей взаимного доверия, что будет иметь катастрофические последствия для всего спектра двусторонних отношений.

Неевклидова геометрия
украино-польских отношений

В условиях российско-украинской войны Киеву важна поддержка международного сообщества в противодействии военной агрессии и политического давлении Москвы. Позиция же Польши в Евросоюзе по отношению к России - одна из самых бескомпромиссных. Она остается таковой, несмотря на кризис в отношениях двух стран. А будучи с января 2018 г. непостоянным членом Совета Безопасности ООН, Варшава собирается принимать активное участие в урегулировании ситуации в Донбассе.

Между тем от представителей польской стороны часто приходится слышать: "Существует проблема доверия. Президент Порошенко обещал многое, а на практике ничего не сделал. Но дело не только в доверии между Порошенко и Дудой. Вопрос стоит шире: в доверии между Киевом и Варшавой". Впрочем, переходить красную линию в Варшаве пока не собираются и не ставят в зависимость продолжение санкций против Москвы от уступок Киева в вопросах исторической памяти.

Сегодняшние отношения двух стран польский истеблишмент сводит к формуле "мы будем помогать, но и будем требовать". "Мы хотели бы, чтобы Украина принадлежала к семье демократических стран в Европе. Мы поддерживаем ее территориальную целостность, поддерживаем в конфликте с Россией", - подчеркивает глава МИДа Польши Яцек Чапутович. И одновременно добавляет: в важнейших вопросах Польша поддерживает Украину, но Польша должна требовать признания от Украины исторической правды.

Двойственность политики Варшавы на украинском направлении выглядит парадоксальной. Но, как отмечают наши польские собеседники, для местного истеблишмента поддерживать Украину в сфере безопасности и одновременно критиковать Киев относительно УПА, Бандеры и т.д. - естественно, эти действия не противоречат друг другу и хорошо сочетаемы.

Причина подобной поддержки Украины - в России, с которой у Польши давний конфликт.

Будучи членом ЕС и НАТО, Польша имеет весомые основания быть уверенной в собственной безопасности. И если раньше поляки утверждали, что "нет независимой Польши без независимой Украины", то теперь они прямо говорят об отсутствии такой зависимости. В конце прошлого года глава политического кабинета польского МИДа Ян Парис заявил: существование Украины не является условием существования свободной Польши, а вот Киев нуждается в Варшаве.

Однако хотя польский истеблишмент и отказался от "доктрины Гедройца", тем не менее наша страна остается важным фактором безопасности Третьей Речи Посполитой. "Варшава продолжает быть союзником Киева во многих вопросах, где присутствует фактор России. Поэтому Польша будет несмотря ни на что поддерживать Украину на международной арене. Но если из этой схемы изъять фактор России, то может исчезнуть и понимание, что Украина важна для безопасности Польши", - уверен Александр Сушко.

Это хорошо понимают в Москве. И делают все, чтобы усилить разногласия между Киевом и Варшавой, работая внутри Польши и Украины и вбивая клинья в расширяющиеся трещины наших отношений. "Если мы не оставим Польшу нашим союзником, то Россия сделает ее нашим врагом", - убеждена вице-спикер Оксана Сыроид, возглавляющая парламентскую ассамблею Украина-Польша.

Пока политика национальной памяти не влияет на политику в сфере безопасности и двусторонние экономические отношения. Но это только в евклидовой геометрии параллельные линии не пересекаются. В политике же - постоянно. И выпячивание темы прошлых конфликтов, их экстраполяция на современность - это то, что уничтожает современные украино-польские отношения.

"Чем больше будет возрастать взаимонепонимание, тем меньше будет желания к взаимному сотрудничеству", - отмечает Надежда Коваль. Если не завтра, то послезавтра история может оказать непосредственное воздействие и на экономику, и на сотрудничество в сфере безопасности, и на межличностные отношения украинцев и поляков.

"Пока мы все весьма упрямо защищаем свою национальную память, теоретически возможен сценарий, реализуемый венграми, пытающимися блокировать все что можно. Но я в него не верю", - убежден стратегический советник Международного фонда "Відродження" Тарас Качка.

Наиболее реальные последствия нынешней политики Варшавы - рост антиукраинских настроений в польском обществе и антипольских - в Украине; углубление кризиса в отношениях польского и украинского истеблишмента; провал совместных проектов в сфере экономического, энергетического и военно-промышленного сотрудничества.

Дефицит доверия Варшавы к Киеву ощущается давно. "Польская сторона, декларируя сотрудничество в тех или иных сферах, в то же время не хочет связывать себя дополнительными отношениями в чувствительных сферах с Востоком - Украиной и Беларусью, усиливать зависимость Польши от этих стран. Это более чем наглядно проявляется в сфере энергетических отношений, где нет ни одного успешного проекта", - утверждает Михаил Гончар.

Безусловно, поляки поставили украинцам газ в холодные дни марта, после того как "Газпром" отказался поставлять газ Украине. Объемы этих поставок достаточно скромны, но они значимы как символичный акт энергетической солидарности.

Варшава также выступает последовательным противником газопровода "Северный поток-2". "Поляки - наши естественные союзники в противодействии попыткам со стороны России построить обходные газопроводы", - говорит глава правления Института экономических исследований и политических консультаций Игорь Бураковский.

Но при этом, отмечает М.Гончар, так и не был реализован проект нефтепровода Броды-Плоцк. Польская сторона отклонила украинское предложение проекта энергомоста Украина-Европа по экспорту электроэнергии в Польшу с Хмельницкой АЭС. Польско-украинские неурядицы косвенно влияют и на темп реализации проекта газового интерконнектора, призванного увеличить пропускную способность украино-польского газового сообщения.

Двойственная политика польского истеблишмента уже привела к тому, что у некоторых украинских политиков и экспертов растут подозрения и крепнет уверенность, что поляки готовят платформу для отторжения территорий от Украины. В этой связи часто вспоминается известное письмо лидера ЛДПР Владимира Жириновского, в марте 2014 г. предлагавшего Польше, Венгрии и Румынии присоединить сопредельные с ними области Украины.

Публично об этой угрозе пока говорят либо такие популисты как глава Радикальной партии Олег Ляшко, либо такие политики националистического толка как экс-депутат от "Свободы" Юрий Михальчишин.

"Тот уровень дискурса, к которому пришли польские политики, уже не предусматривает уважения к украинскому суверенитету и политике добрососедства. Это уже откровенно захватническая риторика... Современная политика Республики Польша в перспективе ближайших трех-пяти лет завершится выдвижением к Украине территориальных претензий, которые будут подкреплены силовыми провокациями и попыткой аннексировать Западную Украину", - прогнозирует в интервью изданию "Мир" Юрий Михальчишин.

"Это полный абсурд!", - восклицают польские эксперты и дипломаты, комментируя возможные территориальные претензии Польши к нашей стране. "Польша была бы последней, кто выдвинул территориальные претензии к Украине. Иначе подверглись бы сомнению и западные границы самой Польши, установленные после Второй мировой войны. Кроме того, в Западной Украине большинство населения - украинцы, а поляков практически не осталось", - уверяет польский дипломат.

Однако когда между политиками двух стран рушится доверие, а польские власти в законе об Институте национальной памяти используют термин "Восточная Малопольша", то возникают и опасения в выдвижении территориальных претензий. Они появляются, несмотря на искренние уверения поляков в обратном. Ведь и россияне не менее искренне говорили об абсурдности подобных претензий к Украине. Закончилось это оккупацией Крыма и части Донбасса.

Но если угроза территориальных претензий со стороны Польши пока выглядит гипотетической, то отрицательные последствия от проводимой Варшавой политики национальной памяти для отношений между "пересічними" украинцами и поляками - реальны.

Данные исследования, проведенного Киевским международным институтом социологии (КМИС) по заказу ZN.UA и обнародованного в январе с.г., показывают, что больше всего украинцы хотят ехать на заработки в Германию (13,6%) и Польшу (13,1%). Но в списке стран, где потенциальные трудовые мигранты опасаются проявлений враждебности в отношении украинцев, Россия занимает первое место (34,4%), а Польша - второе (7,2%).

"В Польше много украинцев. Они не живут в гетто. Они живут среди поляков, в польском обществе. В Варшаве и Вроцлаве почти 10% населения - это украинцы. Во Вроцлаве у каждого третьего поляка есть украинский сосед. Это положительно влияет на взаимоотношения народов", - рассказывает польский дипломат о демографических изменениях в своей стране, которая после Второй мировой войны оказалась практически моноэтничной, а теперь заново учится жить в многонациональном обществе.

Нынче в Польше работают 1,2–2 млн украинцев. По данным замглавы МИДа Польши Бартоша Цихоцкого, если в 2016 г. украинские рабочие перечислили домой 8 млрд злотых (ок. 61 млрд грн), то в 2017-м - 13 млрд злотых (ок. 100 млрд грн). Денежные переводы украинцев из Польши составили в 2016 г. ок. 2,5% ВВП Украины. Но насколько важны "заробітчани" для украинской экономики, настолько они необходимы и для польской.

"Украинцы нужны Польше для экономического развития. Поскольку в Польше наблюдается отток квалифицированных специалистов в другие страны, дальнейшее развитие польской экономики напрямую зависит от наличия рабочей силы. И эта сила - украинская. Поэтому дополнительный злотый в польскую экономику возможен при привлечении рабочей силы из Украины", - обращает внимание Тарас Качка.

Но нынче украинцы в Польше почувствовали ухудшение отношения к себе со стороны поляков, и акты агрессии против них уже давно не редкость. "К сожалению, в польском обществе распространяются и усиливаются украинофобские взгляды. И это следствие сознательной политики польского правительства", - констатирует Оксана Сыроид. В год 75-летия Волынской трагедии антиукраинские настроения будут только нарастать.

По результатам различных соцопросов, поляки в целом относятся к украинцам значительно хуже, чем украинцы - к полякам. При этом данные социологических исследований польского Центра исследования общественного мнения (CBOS) демонстрируют связь между активизацией политики польских властей в сфере национальной памяти и ростом числа поляков, отрицательно относящихся к украинцам.

В 2015 г. к украинцам хорошо относилось 38% поляков, плохо - 32%. В апреле 2016 г. к нам симпатию испытывали уже 27% опрошенных, антипатию - 34% (напомним, что в этот год польский парламент признал Волынскую трагедию геноцидом поляков). В феврале 2017 г. украинцы нравились 36% респондентам, а 32% - нет. После того, как были внесены поправки в закон об Институте национальной памяти, CBOS обнародовал в марте 2018 г. данные очередного соцопроса, из которого следует, что лишь 24% польских граждан положительно относятся к украинцам, в то время как 40% (!) - негативно.

Как отмечает Gazeta Prawna, авторы исследования утверждают, что по сравнению с прошлым годом отношение поляков стало хуже практически ко всем нациям, включенным в опрос. Но отношение к украинцам, а также к немцам ухудшилось существенно и сегодня является наименее благоприятным за последние 10 лет. И это отношение враждебности - серьезное препятствие для интеграции трудовых мигрантов в польское общество.

"Если поляки думают о долгосрочной перспективе, то им нужно, чтобы украинская община мирно жила в польском обществе. Здесь же искрит, потому что у поляков просыпается высокомерие, и вследствие проводимой политики национальной памяти ухудшается отношение к украинцам. Эту проблему, которая негативно отразится и на польской экономике, и на двусторонних отношениях, необходимо решать польскому правительству", - полагает Тарас Качка.

Политика Варшавы бьет бумерангом и по самим полякам. Посол Украины в Польше Андрей Дещица, комментируя принятие парламентом правок к закону об Институте национальной памяти, отметил в интервью радио Zet, что это вызывает антипольские настроения в Украине.

Украинские эксперты тоже предполагают, что обострение отношений в сфере исторической памяти будет иметь отрицательные последствия не только на взаимоотношения украинцев и поляков, но в среднесрочной перспективе также негативно отразится и на экономическом сотрудничестве двух стран.

По словам Игоря Бураковского, польский рынок важен для Украины. В 2017 г. на Польшу приходилось 6,3% экспортных украинских поставок. Почти 7% импортных товаров поступало с польского рынка. В 2017 г. Польша была крупнейшим торговым партнером Украины среди стран - членов ЕС. На нее приходилось 15,5% экспорта украинских товаров в ЕС. Польша была на втором месте по импорту из ЕС - 16,6%.

По мнению Александра Сушко, нынешняя политика Варшавы ведет, в частности, к недоиспользованным шансам в сфере экономики. "Дело не в том, что у нас что-то ухудшится. Просто мы не используем те возможности, которые могли бы быть, пойди мы другим путем. Например, в Украине будет меньше польских инвестиций. Снизится число совместных проектов. Не будет развиваться приграничная инфраструктура", - отмечает представитель Международного фонда "Відродження".

Опрошенные нами эксперты в сфере экономики предполагают, что из-за разногласий с Киевом относительно политики национальной памяти Варшава может предпринять жесткие меры. Например, в сфере миграционной политики. "Это не означает, что украинские трудовые мигранты будут высланы, или для них закроют польский рынок. Речь идет о введении более жестких правил регистрации, пребывания, работы и т.д.", - предполагает Игорь Бураковский.

Собственно говоря, польские власти уже начали делать нечто подобное. Как сообщают массмедиа, граждан Украины, которые имеют польское происхождение и хотят получить вид на жительство в Польше, спрашивают об их отношении к Бандере и УПА. Если заявитель колеблется или недостаточно четко высказывается по этим вопросам, то заявка отклоняется. Кроме того, Варшава практикует политику "черных списков".

В свою очередь Тарас Качка обращает внимание на то, что "дальнейшая практическая интеграция Украины в рынки ЕС требует поддержки всех стран клуба. Например, когда речь заходит о цифровом рынке. И если у нас обострятся отношения с Польшей, то возникнет вопрос: будет ли она нас поддерживать? Поляки мне говорят: вы обращаетесь за поддержкой к Берлину или Парижу и забываете о Варшаве, а не факт, что мы вам ее предоставим".

Но пока украино-польские отношения еще не достигли той точки замерзания, когда Варшава намерена отказаться от своей традиционной политики в отношении Киева и из союзника и партнера превратиться в откровенного врага, способного ограничить доступ нашей стране на польский и европейский рынки. При этом эксперты исключают ситуацию, когда наши трения с Польшей в сфере национальной памяти приведут к тому, что ЕС введет экономические санкции против Украины.

Угрозы, исходящие от обострений отношений в сфере исторической памяти, заставляют политиков и представителей общественности искать выход из кризиса. Но выхода из этой ситуации пока не видно: Варшава загоняет ее в тупик.

"Переосмысления подходов у польской стороны не будет. Нынешняя польская власть действует так, как считает необходимым, невзирая на критику ни внутри страны, ни за ее пределами. Это относится не только к политике национальной памяти. В результате ситуация ведет к пока что мягкой изоляции Польши внутри Евросоюза и напряженности отношений с ее соседями - Украиной, Литвой и Германией", - уверен Михаил Гончар.

В этих неблагоприятных "политико-климатических" условиях украинские власти пытаются реагировать максимально сдержанно. В том числе и потому, что на Банковой не выработан новый курс в отношениях с партнером в изменившихся условиях. Но нуждаясь в союзнике, Киев не предпринимает радикальных мер и одновременно придерживается позиции, что украинцы имеют право на своих героев и на собственную трактовку истории, а отношения партнеров и союзников должны строиться на диалоге, а не на диктате.

"Взаимное уважение, толерантность, совместное осуждение преступлений и почитание памяти невинных жертв, в конце концов, прагматизм и элементарный здравый смысл - вот проверенный европейский рецепт преодоления нынешнего кризиса в украино-польских отношениях", - говорит глава МИДа Украины Павел Климкин, апеллируя к опыту мирного сосуществования в Европейском Союзе.

Но призывы Киева "оставить историю историкам" и вернуться к формуле "прощаем и просим прощения" не находят отклика у Варшавы: старые подходы к двусторонним отношениям уже не действуют. В этой ситуации возможный пересмотр Конституционным трибуналом поправок к закону об Институте национальной памяти лишь на время снимет напряженность в украино-польских отношениях, но не решит проблему.

Опрошенные нами эксперты уверены, что до тех пор, пока ПиС находится у власти, ситуация в сфере политики исторической памяти будет перманентно конфронтационной, а двусторонние отношения будет лихорадить. Однако подобные предположения выглядят излишне оптимистическими. Вовсе не очевидно, что в случае прихода к власти другой политической силы Варшава пересмотрит свой курс. Очень многие политики ради голосов избирателей готовы манипулировать давними конфликтами и обидами.

Поэтому не стоит уповать на новое "чудо на Висле". Улучшение отношений невозможно без постоянного общения украинцев и поляков. Без их готовности к взаимопониманию и сотрудничеству. Без стремления истеблишмента двух стран уменьшить роль истории в политике. Без желания Польши признать за Украиной права на собственное прочтение прошлого. Без отказа польской стороны от высокомерного менторства в отношении украинской. Без готовности Варшавы к равноправному партнерству с Киевом.

Пока же призраки прошлого тревожат настоящее украино-польских отношений и угрожают их будущему.