СОВЕТ ЕВРОПЫ РАЗДАЕТ АВАНСЫ

Парламентская Ассамблея Совета Европы, наверное, впервые за последние два года, приняла на редкость оптимистическую резолюцию по Украине. О санкциях, равно как и о приостановлении членства Украины в этой международной организации, даже не шла речь. Главный вопрос, который возник, думаю, у всех присутствующих, был следующим: является ли оптимистическая резолюция результатом успешного лоббирования со стороны украинских депутатов, отсутствия в зале во время голосования большинства западноевропейских парламентариев и преобладания в нем эсэнговиков или же документ отображает реальный прорыв Украины в демократическое завтра?

- Украинцы любят учиться, но не любят, когда их учат, - удовлетворенно заявил, выходя из зала заседаний, руководитель украинской делегации Борис Олийнык. - Не знаю только, чем будет заниматься Совет Европы, когда Украина выполнит все свои обязательства.

Этим он выразил, думаю, мнение большинства украинских делегатов. Мол, не угрозы со стороны Совета Европы, а собственный ритм работы над новыми законами подвел Украину к выполнению многих требований ПАСЕ. А посему - нечего было пугать санкциями украинских парламентариев, страна объективно дозрела до перемен.

Такой оптимизм не вполне разделяют докладчицы по Украине - Ханне Северинсен и Ренате Вольвенд. «Главное - не только принять новые законы, новые Уголовный, Уголовно-процессуальный и Гражданский кодексы, - заявила Ренате Вольвенд, - а и научиться применять эти новые законы. И в этом Украине еще предстоит пройти небыстрый путь».

Похоже, западные делегаты и большая часть украинской делегации так и не разобрались: чего же добивается от Украины Совет Европы? Только ли формального выполнения обязательств по принятию новых законов или же здоровой демократической практики, например, накануне и во время выборов?

Коммунист Евгений Мармазов, скажем, публично понадеялся, что законов и кодексов вполне достаточно, чтобы снять с Украины процедуру мониторинга. То есть чтобы окончательно признать ее демократической страной, прекратить контрольные миссии докладчиц мониторингового комитета и спокойно верить, что мы - в раю. «Выборы покажут, насколько Украина готова быть частью европейского сообщества. Европу не удастся убедить в том, что украинские власти придерживаются демократических принципов, пока не прекратятся нападения на журналистов, не будет гарантирована свобода слова и права человека», - четко определила Исхокана-Асунмаа, депутатат из фракции либералов от Финляндии.

«В Украине крупные олигархи концентрируют в своих руках чрезмерную власть, и именно это препятствует вложениям инвестиций в украинскую экономику. То, как проходили президентские выборы и референдум в Украине, зародили у нас серьезные сомнения по поводу реальной демократии в этой стране», - заявил влиятельный немецкий политик, лидер социалистической фракции в Совете Европы г-н Бехренд.

Избавиться от мониторинга - заветная мечта определенной части украинской делегации. И чтобы приблизить мечту к действительности, Роман Зварыч (кстати, он заявил себя «оппозиционным политиком») предлагал отказаться от всех своих поправок в обмен на одну-единственную: в которой украинский прогресс назван не «заметным», а «существенным». Жертву Совет Европы не принял, но поправка неожиданно прошла.

Безобидная на первый взгляд стилистическая прихоть имеет на самом деле очень важное значение на бюрократическом языке документов Совета Европы. Если прогресс признан всего лишь «заметным», есть возможность снова заговорить о санкциях против Украины. Если же он «существенен» - можно добиваться снятия пресловутого мониторинга уже со следующей, январской, сессии.

Такой поворот событий не устраивал Ханне Северинсен в связи с выборами. Если мониторинг прекратится уже зимой, это значит, что Совет Европы будет достаточно ограничен в возможности полноценно отслеживать и предвыборную кампанию, и процесс голосования.

Определенным силам в Украине это, безусловно, было бы на руку. Однако, как бы многообещающе ни выглядела поправка Зварыча, мало кто реально верит, что мониторинг и в самом деле удастся снять зимой. Представитель Украины в СЕ Александр Чалый, например, высказал предположение, что раньше апрельской сессии надеяться на снятие мониторинга было бы «чрезмерным оптимизом».

Кроме того, Ханне Северинсен удалось провести другую, тоже важную поправку. Она предполагает создание специальной группы, которая впервые в истории Совета Европы будет отслеживать предвыборную ситуацию, а не только выборы. Группа будет выезжать в Украину, выслушивать людей, фиксировать нарушения, связанные с избирательным процессом. Зная предвыборные привычки наших «хозяев жизни», - особенно в провинции, - трудно себе представить, что эта группа окажется без работы.

В рекомендациях Украине Ханне Северинсен есть еще одна принципиально новая идея. Предлагается создать международную комиссию по расследованию убийства Георгия Гонгадзе, в которой бы участвовали как украинские, так и зарубежные следователи и эксперты. Причем страны-участницы Совета Европы должны сами предложить этой комиссии своих специалистов.

Поначалу идею не восприняли часть украинских депутатов во главе с г-ном Зварычем: Украина, дескать, на государственном уровне уже обращалась к европейским государствам с просьбой о помощи в расследовании этого убийства. Но никто помощи не предложил. Генеральный прокурор Михаил Потебенько 22 апреля сего года также направил в Совет Европы собственноручно подписанное послание, где соглашался на возможную помощь зарубежных специалистов. Но тоже как бы не получил ответа. И европейцы, дескать, не в пример американцам, не имеют ни прецедентов создания подобных комиссий, ни желания ее создать, ни свободных денег под нее.

Ханне Северинсен удалось убедить ПАСЕ, что речь идет как раз об ответе на призывы помочь, - даже если ответ поступил с некоторой задержкой. Против создания комиссии в результате проголосовали всего пять человек, среди которых - Владимир Жириновский.

Критикуя идею г-жи Северинсен, Владимир Вольфович заметил: «неизвестно, существовал ли вообще такой журналист» и «негоже мучить целую Европу одним несчастным трупом, когда каждый день в мире погибают сотни людей». Похоже, своим нелепым выступлением Жириновский только подсобил сторонникам комиссии: оказалось, мало желающих уподобляться лидеру российских либеральных демократов.

Поправку по созданию международной комисии поддержали 60 европейских депутатов. Однако еще за час до голосования не было уверенности, что она пройдет: настолько активно (это ощущалось почти на физическом уровне) идея отторгалась частью украинских представителей. Жириновский, конечно, сыграл роль эмоционального раздражителя, но не больше. На самом деле всерьез на голосование, похоже, повлияли три фактора: заявление майора Мельниченко о готовности свидетельствовать только международной комиссии под эгидой Совета Европы, присутствие на сессии Мирославы Гонгадзе, которая дала пресс-конференцию и лично встретилась со многими западными политиками, а также твердая политическая воля самой Ханне Северинсен.

Каковы реальные механизмы создания международной комиссии по расследованию дела Гонгадзе? Руководитель украинского представительства в Совете Европы Александр Чалый разъяснил, что в принципе юридические механизмы для создания комиссии существуют: ратифицированная Украиной Европейская конвенция о юридической помощи позволяет участие зарубежных экспертов в расследованиях уголовных дел. Однако необходимо, чтобы создание комиссии сначала утвердил Комитет министров СЕ. Затем уже европейские страны должны проинициировать участие своих специалистов в этой комиссии. Путь долгий, сложный, но теоретически реальный. Вот только формулировка поправки по созданию международной комиссии содержит слова «по необходимости». Для противников комиссии эта ее необязательность была спасительным аргументом: мол, необходимость эту еще следует доказать. Однако, по мнению Ханне Северинсен, такая форма является единственно приемлемой и корректной для комитета министров Совета Европы, который должен утверждать рекомендации ПАСЕ. «Решение комитета министров принимается консенсусом. И чтобы Украина поддержала такое решение, она должна воспринимать его не как диктат или давление, а как возможность проявить свою добрую волю», - считает докладчик по Украине. Необходимость создания такой комиссии на самом деле должны аргументировать адвокаты Мирославы и Леси Гонгадзе, близкие Георгия, общественное мнение Украины. Это будет достаточно веско аргументировано. И ситуация складывается таким образом, что во многом судьба комиссии по расследованию гибели Георгия Гонгадзе сегодня находится в руках украинского министра иностранных дел Анатолия Зленко: хватит ли у него гражданского мужества проголосовать «за» на заседании комитета министров СЕ? Впрочем, сохранить собственное лицо, и в то же время не подвести своих партнеров Анатолию Максимовичу могут помочь хорошие отношения с коллегами-министрами из других государств. Ведь можно попросить проголосовать «против» кого-то из них, не так ли?

Если комиссия будет создана и окажется результативной, она станет прецедентом не только для Украины, но и для самого Совета Европы, который ищет новые формы работы, новые пути влияния на государства с дефицитарной демократией. Если же определенным силам в Украине удастся комиссию провалить, это будет означать только одно: кто-то слишком влиятельный не желает подлинного расследования убийства журналиста. Ибо чувствует себя виновным.