РОЖДЕНИЕ «ФРАНЦУЗСКОГО МИФА» ОЖИДАЕТСЯ ЭТОЙ ВЕСНОЙ

В последний день зимы — 28 февраля — в Киев прибыл новый посол Республики Франция Доминик Шассард. По предварительной информации, просочившейся из парижских политических кругов, можно ожидать некоторую коррекцию политического курса Парижа по отношению к «исправившемуся» (в контексте ядерных соглашений) Киеву.

Французские источники деликатно подчеркивают, что личность несколько академичного и консервативного внешне Мишеля Ив-Пессика как нельзя более соответствовала позиции вежливого непонимания, которую избрала Франция в период украинского «ядерного сопротивления». Новая ситуация, возникшая после ратификации «Старта» и особенно — ДНЯЗа, требует новых исполнителей. Господин Шассард, считают французские граждане, работающие в Украине, проявит себя более динамичным, контактным политиком. Особо подчеркивается, что его предыдущее место работы — дипломатическое представительство Франции в Германии — традиционно ключевой пункт французской дипломатии, куда кадры для работы подбираются с особой тщательностью. По сравнению с прибывшим непосредственно из Москвы предшественником Доминик Шассард, предполагается, уполномочен будет проводить политическую линию, направленную на четкую поддержку украинской независимости.

Наследство франко-украинских отношений досталось новому французскому посланнику сложное. В области юридической существует как минимум несовпадение взглядов на количество и качество необходимых двухсторонних документов. Украина, попавшая на мировую арену сравнительно недавно, считает престижным как можно большее число междержавных документов, даже если выполнить все сразу не всегда доходят руки. Стиль французского парламента, как и государства, напротив — подписать и ратифицировать минимум соглашений, но зато расшифровать их детально в подзаконных актах и уже следить за неукоснительным выполнением.

В связи с этим — два различных взгляда на нератифицированный до сего дня основной договор между Украиной и Францией, подписанный еще во время визита Леонида Кравчука в Париж в 1992 году. Киев упрямо обижается, и Франсуа Миттерану пришлось лично обещать украинскому коллеге Леониду Кучме во время будапештского саммита в декабре прошлого года, что документ будет поставлен на голосование в Национальной ассамблее не позже чем этой весной. Когда разговор заходит на эту тему в принципе, французы всегда подчеркивают, что механизм ратификации во Франции занимает порой и два, и три года, ибо осенняя сессия парламента у них всегда рассматривает и утверждает только бюджет, а весенняя сессия, которая начинается 2 апреля и длится 90 дней, накапливает столько и внутренних, и внешних нерешенных проблем, что «проголосовать за все» физически не хватает времени.

Касательно остальных четырех подписанных франко-украинских документов, по-настоящему работают только два: соглашение о воздушном сообщении и документ о культурных учреждениях (чему подтверждение регулярные рейсы Эр-Франс и Эр-Юкрейн, а также бурная деятельность Института французского языка в Киеве и областях). Договор о взаимозащите инвестиций и во избежание двойного налогообложения, подписанный во время визита министра Франции Алена Ламассура в мае 1994 года, обещают рассмотреть в Национальной ассамблее этой весной. Вряд ли, впрочем, это кардинально изменит ситуацию, ибо инвестиций в промышленность пока что практически нет, совместные предприятия работают исключительно в области торговли, да и сам торговый обмен пока скромен: Украина экпортирует во Францию продукцию на сумму 700 млн. франков (140 миллионов долларов), завозит — на 1 миллиард франков (200 миллионов долларов). По данным 1994 года, Франция поставляет нам все больше продуктов питания, парфюмерию, косметику, профессиональное оборудование, ширпотреб, мы же отправляем французам, по данным журнала «Ле курьер де пей де ль «Эст»... энергию.

Проблематичной остается ситуация с кредитной линией, де-факто открытой Францией еще в 1993 году. Предложенные тогда 500 миллионов франков украинское правительство не пожелало использовать на нужды сельского хозяйства, как договорились заранее. Нынче же найдено применение только 200 миллионам — на программы по телекоммуникациям и фармации, а также частично — в производстве стройматериалов. Остальные 300 миллионов франков (60 миллионов долларов) не представляют, по-видимому, насущного интереса для украинских властей, которые с предложениями не спешат...

Существует еще одно несовпадение, вследствие которого перспективы франко-украинского сотрудничества за три года нашей независимости во многом так и остались перспективами. Это — нестыковки психологические, разный ритм жизни и темп принятия решений. Нередко деликатно намекают французы, что уютное украинское посольство на авеню де Сакс, неподалеку от Эйфелевой башни, хозяев имеет на редкость симпатичных и приветливых, а вот стиль работы... просто слишком отличный от безжалостных парижских темпов. «С вами сложно работать еще и потому, что национально-интеллектуальная элита в стране не совпадает с политически-административной, — объяснял в частной беседе один французский предприниматель. — И нам действительно непросто найти тот ответ через посольство, который мы действительно ищем». Наши отношения так и не состоялись после неудачного строительства коммунизма, и мы традиционно не спешим, а Франция вот уже, глядишь, заканчивает свое главенствование по Европейскому Союзу. Слишком большой натяжкой было бы предложение, что украинская дипломатия удачно воспользовалась ситуацией и решила при помощи Парижа какие-то из насущных задач страны. Скорее наоборот: чернобыльская программа, инициатором которой выступил Франсуа Миттеран и при поддержке Гельмута Коля «соблазнил» на нее весь ЕС, так и не конкретизирована в сроках украинским руководством. Слов нет, проблема Чернобыля для Украины — одна из самых болезненных. Речь однако о другом — об обязательности и четкости в работе.

Еще один щекотливый момент, теперь уже для французов — неадекватность той миссии, которую их страна в Украине исполняет, и того, как все это выглядит в украинском восприятии. «У вас существует американский миф, немецкий миф активной помощи Украине, — считает директор культурного центра «Альянс Франсез» господин Бернар Вантом. — В то время как по государственной линии Франция делает для Украины отнюдь не меньше». Существование нежелательного для Парижа вектора миротворчества сами французы объясняют так: американцы — признанные чемпионы мира по рекламе, которые достигают своеобразного «стереоэффекта», повторяя многократно суммы своих грантов и кредитов; немецкое пристрастие вызвано полумистической извечной «тягой на Восток», о которой сами же немцы написали тонну исследований, а также жестко прагматическим интересом по выводу экс-советских войск и старыми связями предприятий бывшего ГДР. Франция же богата идеями, но отнюдь не умением их презентовать.

Версия выглядит достаточно правдоподобной, если учесть, что французское присутствие в Украине представлено несоизмеримо богаче, чем украинское во Франции. Если украинский фактор имеет в основном этническое выражение, обеспеченное 40 тысячами представителей диаспоры, то соответственно французский фактор в Украине — это программы по лечению чернобыльских детей, стажировки разнопрофильных специалистов бюро банков «Креди Лионе», «Креди комерсьяль», «Сосьете женераль», «Банк Насиональ де Пари», «Креди агриколь», которые планируют расширять свои функции; это сотрудничество в рамках побратимства физиков-атомщиков Франции с ровенскими и хмельницкими коллегами, а также программы по переработке ядерных отходов и прочистке стоков реакторов, осуществляемые «Франкатом»; это французские регулярные передачи на украинском радио и телевидении; создание первого в Киеве Центра планирования семьи; переподготовка увольняющихся в запас офицеров; совместная программа по экономии энергии с участием «Газ де Франс»; французская конверсионная линия на Южмаше...

Новый этап во франко-украинском сотрудничестве действительно назрел. Если верна французская поговорка, что успеть на поезд — это опоздать на предыдущий, шансы у нас солидные: предыдущий этап взаимоотношений мы во всяком случае не выиграли. Может быть, с новым послом получится лучше?