О’РЕВУАР, МАРИАННА… АУФ ВИДЕРЗЕЕН, ЛИЛИ МАРЛЕН… АМЕРИКА — ЕВРОПА: КОНЕЦ РОМАНА

Статья американца Ральфа Петерса, размещенная 15 мая с.г. в немецкой газете Frankfurter Allgemeine Zeitung, лишь элемент дискуссии, ведущейся яйцеголовыми Старого и Нового Света. Материал вызвал бурю эмоций и невиданную доселе массу откликов, причем не только в Германии, но и во всей Европе. Поднятые в статье вопросы — о сложившейся на сегодня системе миропорядка, о будущем отношений между США, с одной стороны, и Германией и Францией, с другой, — на фоне иракской кампании, несомненно, обрели приоритетное звучание во всем мире. Мы отдаем должное коллегам, осмелившимся опубликовать такую резкую статью, прекрасно понимая, какой шквал небеспочвенной критики обрушится на них со стороны возмущенных сограждан.

Мы выносим статью Р.Петерса на суд читателей «ЗН» без купюр, хотя имеем собственное суждение касательно формы и тона приведенных автором аргументов. Нами движет понимание того факта, что уйти от ответов на поставленные в статье вопросы нельзя: есть основания полагать, что так, как Петерс, в Америке думают многие, если не большинство.

То, что среди американцев существуют и другие мнения, подтверждает статья Томаса Л. Фридмана, опубликованная 2 июня с.г. в газете The International Herald Tribune. Автор предлагает иной вариант ответа на тот же вопрос: почему сегодня весь мир ненавидит Америку?

Чьи аргументы более убедительны, решать читателям. Мы убеждены в одном: из-за языкового барьера граждане Украины не должны оставаться в неведении о принципиальных мировых дискуссиях, ведь из трех стратегических векторов внешней политики два — направлены именно на Европу и США. Слишком многое для Украины и в Украине зависит от того, насколько гармоничными, либо напротив — конфликтными, будут отношения между Америкой и Старой Европой, какими будут НАТО и Европейский Союз в будущем, когда мы дозреем до вступления в эти сегодня все еще мощные и достаточно эффективные структуры.

Ральф Петерс — отставной офицер Вооруженных сил США, автор шестнадцати книг, включая романы, сборники эссе и труды по стратегии. Последняя его книга — «За пределами террора: стратегия в меняющемся мире».

Томас Л.Фридман — корреспондент американской газеты The New York Times. Имеет оксфордский диплом магистра в области современных ближневосточных исследований. Восемь лет работал корреспондентом на Ближнем Востоке. Его книга «Из Бейрута в Иерусалим» (1989), изданная на десяти языках мира, стала бестселлером и до сегодняшнего дня во многих школах и университетах используется в качестве учебника по Ближнему Востоку.

«Старая Европа» напоминает американцам арабский квартал. Европейцы предпочитают оставаться в сладком неведении, избегают смотреть в лицо реальности, много говорят, мало делают и обвиняют Соединенные Штаты в собственных проблемах. Лозунги демонстрантов на берлинских улицах мало отличались от тех, которые до недавнего времени можно было услышать в центре Багдада. Европейская привычка жаловаться, стремление обвинять Америку во всех грехах, приписывать себе все добродетели и удивительная несамокритичность приводят американцев в замешательство. Мы считали вас взрослыми, но с противоположного берега Атлантики вы выглядите как капризные дети. А ваши недавние вспышки раздражения вынуждают американского «старшего брата» держать вас за порогом мирового дома.

Трещина, появившаяся в результате недавней конфронтации между Соединенными Штатами и теми государствами, лексикон которых сократился до единственного слова «Нет!», произнесенного с франко-германским прононсом, будет заглажена — на поверхности. Мы продолжим сотрудничать в вопросах, представляющих взаимный интерес. Однако в душе даже самые прагматичные американцы считают крайне бесчестные нападки на Америку со стороны Франции и Германии (Бельгию просто не принимаем в расчет), вместе с бессовестной рисовкой господ Шрёдера и Ширака, достаточным основанием для расторжения нашего долгого «брака по расчету». Развод давно назрел.

Игнорирование «Старой Европы» в вопросах большой стратегии развяжет руки Соединенным Штатам и наконец-то освободит нас от условностей провалившейся европейской модели дипломатии, которая принесла миру столько кровавых войн, никчемных границ и самоуверенных диктаторов. Последние капризы Парижа и Берлина освободят Вашингтон от плена иллюзий, ото сна, позволявшего призракам Европы влиять на решения Америки. Теперь вы разбудили нас, и мы увидели, что влияние Европы было ни чем иным, как тенью дурного сна. Мы больше не подчиняемся вашим кровавым, продажным правилам мироустройства — мы установим наши собственные правила. Многие из наших новых правил вам не понравятся. Однако, перефразируя замечание Фридриха Великого о Марии Терезии, вы поплачете, но возьмете свою долю трофеев.

В результате серии крупных стратегических просчетов Франция и Германия утратили поддержку за рубежом — не только в США, но и в мире в целом. Вам казалось, что рассвет антиамериканизма дает вам шанс. Полдень высветил всю вашу нелепость и бессилие. Германии этот развод даст определенные преимущества. Американские войска вскоре начнут навсегда покидать Германию, за ними последуют объекты инфраструктуры, которые менее мобильны. С практической и психологической точек зрения это выгодно Германии — и весьма выгодно американским вооруженным силам, которые превратились в «дойную» корову для ваших ненасытных учреждений, начиная от железных дорог и заканчивая профсоюзами.

НАТО, конечно, выживет. Как и Европейский Союз, это непревзойденное место трудоустройства европейских бюрократов. Но на первый план в стратегических расчетах Вашингтона выйдут другие двусторонние и многосторонние военные союзы. С другой стороны, Германия утратит едва ли не все свое дипломатическое влияние за пределами континентальной Европы — впрочем, Берлин его особо-то и не имел, по крайней мере после 1945 года.

Мир будет принимать в качестве средства платежа ваши евро, но не будет серьезно воспринимать вас самих. Вы стремились к независимости от Америки. Теперь вы ее получили. Желаем удачи. Мы легко победили в своей войне, без вашей помощи и несмотря на ваши протесты. Не успокаивайте себя красивыми словами о том, что вы отказались быть вассалами Америки. Никто в Соединенных Штатах не подвергал сомнению право Германии самой решать, поддерживать ей наши усилия по свержению Саддама Хусейна или нет. Германия имела полное право отказаться от участия. Нас, однако, задело то, каким образом вы это сделали.

Федеральный канцлер Шрёдер изумил нас. Мы уже давно поняли, что он политический шарлатан, но масштабы его демагогии и наивная неспособность предвидеть последствия своего красноречия нас все же удивили. Г-н Шрёдер предстал человеком, лишенным каких бы то ни было убеждений, человеком без достоинств, политическим животным, опустившимся до уровня европейской карикатуры на мелких американских политиков. Его авантюрный антиамериканизм представляется показным, бессодержательным и лишенным внутренней убежденности. Впрочем, с другой стороны, Шредер оказался более чем типичным европейцем: он критиковал, но не предлагал собственных реальных решений. Он предпочел лозунги принципам, выгоду — этике, выдавая узколобый эгоизм за политический героизм.

Какие черты лучше характеризуют Европу ХХІ века? Германия сильно деградировала со времен Аденауэра и Шмидта до периода Герхарда Шрёдера. Нам было особенно тяжело пережить сравнение президента Буша с Гитлером, прозвучавшее из уст членов германского правительства. Неужели кто-то из читателей газеты считает такое сравнение честным? И может ли оно исходить от немецкого официального лица? Думаю, нет. Американцы услышали эхо Йозефа Геббельса. Теперь, все эти демонстранты с лозунгами, приравнивающими Соединенные Штаты к нацистскому режиму, — наибольшая бестактность, проявленная Германией с тех пор, как остыл последний крематорий. Немного поостыв, мы поняли, что все эти сравнения с нацизмом на самом деле относятся не к нам. На самом деле они касаются вас, вашей вины и ваших комплексов.

Возможно, наиболее показательным эпизодом стало телеинтервью с молодым демонстрантом в Берлине после падения Багдада. Журналист спросил, что тот думает о кадрах, на которых иракцы приветствуют американскую морскую пехоту и сбрасывают памятники Саддаму Хусейну. Молодой немец ответил, что эти сцены его «раздражают». Несомненно. Действительность и вправду раздражает. Да, мы знаем, какими вы нас воспринимаете. Вы не устаете напоминать нам об этом. Мы бескультурны, потому что не знаем даты первого исполнения «Золота Рейна». Мы жестоки, потому что наше общество предпочитает возможность быть в безопасности. Мы наивны, потому что не разделяем ваших предрассудков. Мы — поджигатели войны, потому что все еще верим в ценности, которые нужно защищать. А теперь мы еще и нацисты, потому что решились сбросить диктатора, уничтожавшего свой собственный народ и своих соседей, укрывавшего террористов и стремившегося заполучить оружие массового уничтожения.

Безусловно, вы продолжаете покупать нашу культурную продукцию. Ваша самая способная молодежь приезжает к нам работать. Мы, американцы, побороли расизм, захлестывающий Германию и Францию (хотелось бы увидеть в Берлине немецкого Колина Пауэлла турецкого происхождения или в Париже — Кондолизу Райс родом из Сенегала), так что мы действительно не разделяем ваши предрассудки. А после 11 сентября 2001 г. мы не будем ждать, пока на нас нападут. Мы ударим первыми, если сочтем, что это необходимо, и сделаем это, не спрашивая разрешения у Европы. Так что по европейским меркам мы действительно поджигатели войны.

А как насчет обвинения в том, что американцы — это новые нацисты? Мне кажется, я понимаю суть охватившего вас недуга. Впервые я столкнулся с подобным, будучи молодым сержантом американской армии в разделенной Германии четверть века тому назад. Спустя десять лет после события молодые немцы в разговорах непременно вспоминали резню во вьетнамской деревне Май Лай. Это был один из двух документально подтвержденных случаев жестокости американских войск в той войне. Было убито почти двести сельских жителей. Преступление не имело оправдания, и мы не пытались найти его. Однако те молодые немцы хватались за трагедию Май Лай с поразившим меня энтузиазмом. Для них две сотни трупов в Май Лай перечеркивали Освенцим и Треблинку, шесть миллионов убитых евреев, цыган, гомосексуалистов и инакомыслящих. Смысл их позиции сводился к следующему: «Посмотрите! Вы, американцы, так же плохи, как и мы, немцы, а может быть, даже хуже». Мне такое сравнение не казалось убедительным. Теперь, спустя много лет после того, как немецкие евреи были уничтожены или изгнаны (на благо Америки, спасибо вам), вы при первой возможности обвиняете Израиль, поддерживаете все требования палестинцев, даже самые нелепые, и распространяете небылицы об израильских жестокостях. Американцы же считают, что израильтяне борются за свое существование с теми, кто хочет истребить их. Для вас Израиль — напоминание о ваших прошлых деяниях, и вы мстите ему за это.

Клаузевиц более не определяет ваше национальное поведение. Сегодня вам следует проконсультироваться у Зигмунда Фрейда. Еврея, между прочим. Израильтян избранные вами политики тоже называют нацистами — похоже, слово «нацист» становится вашим любимым оскорблением. Иногда кажется, что для вас нацисты теперь все, кроме немцев. Если, конечно, речь не идет об арабах, убивающих евреев, — в этом случае добрый немец говорит о борцах за свободу.

Здесь, в Америке, выжившие в период холокоста евреи живут среди нас так же, как и постаревшие солдаты, открывшие ворота Дахау. Они были нашими отцами, нашими учителями и нашими соседями. Теперь понятно, почему ваша риторика вызывает у нас отвращение? Гитлер, по крайней мере, был честен в своем фанатизме. Теперь же мы должны терпеть нелепую шизофрению вашего нынешнего общества, которое мечется между требованиями положить конец разговорам о вине немцев и ревизией истории, приравнивая бомбардировки ваших городов союзниками или затопление судов, перевозящих экипажи подводных лодок, к злодеяниям нацизма.

Ваши попытки оправдать то, что не может быть оправдано, всего лишь напоминают нам, что Германия заслужила каждую бомбу, упавшую на ее землю. Буш равнозначен Гитлеру? Будьте добры, покажите нам американский лагерь смерти. Я с юных лет восхищался немецкой культурой, но вы приводите меня в отчаяние. Ваш канцлер трансформировал старый афоризм «Будьте больше, чем вы кажетесь» в «Кажитесь больше, чем вы есть». На вечный вопрос Гете: «Германия…где это?» теперь следует отвечать: «Это страна между Францией и Россией, одураченная Шираком и хладнокровно манипулируемая Путиным». Доктор Фауст оказался на обочине так же, как и профессор Унрат. Ауф видерзеен, Лили Марлен. С тобой было так здорово.

Ну а Марианна? Поскольку Германию с самого начала никто не воспринимал серьезно, для Берлина ставка в иракской афере была меньшей, чем для Парижа. Франция заигралась в достоевщину в мировом казино и наутро оказалась банкротом. Президент Ширак и ученик его злого гения, министр иностранных дел Доминик де Вильперин, выглядят одним из самых некомпетентных тандемов в истории дипломатии — двое пьяниц у руля политики.

Удивительно, но французы, кажется, считают, будто Париж может диктовать условия Вашингтону. Сорри. Галл не будет управлять Римом. Мы понимаем, что Ширак заигрывал с арабским миром и своим собственным электоратом. Но упорный отказ Франции серьезно обсуждать или даже рассматривать возможность компромисса в Организации Объединенных Наций, апофеозом которого стало заявление Франции, что она наложит вето на любую новую резолюцию, внесенную Соединенными Штатами и Великобританией, представляется нам самоубийственным.

Да, это было самоубийство. Наследие Шарля де Голля в Совете Безопасности утрачено. Традиция предоставления Франции в трансатлантических процессах роли большей, чем ее место, мощь или вклад, так же мертва, как Жан-Поль Сартр и его кумир Иосиф Сталин. Галльский петух кукарекал так громко, что свалился с плетня и сломал шею.

Вашингтон более не будет принимать в расчет позицию Парижа по ключевым международным проблемам. Не будем мы ждать и очередного французского вето в вопросах, которые считаем важными для нашей национальной безопасности. Мы обучим ООН началам стратегии.

Франция не расширила свое влияние, а ускорила свое падение. Непродолжительные аплодисменты в Алжире вряд ли стоят потери благосклонности Америки. Возглавив на короткое время антиамериканские силы во всем мире, от Ливии до Северной Кореи, Франция оказалась неспособной разрешить гражданский конфликт в Кот-д’Ивуаре. И Парижу не дадут играть заметную роль в восстановлении Ирака.

Франция давно представлялась американцам апофеозом европейского лицемерия. Защищая Саддама Хусейна от «американской агрессии», г-н Ширак принял в Париже Роберта Мугабе, тщетно пытаясь распространить французское влияние на англоязычную Африку. Но я был в Зимбабве во время этого визита, и негодование, которое народ этой страны выказывал в отношении Франции за прием Мугабе, прозванного Рободаном Мугабевичем, гарантирует, что французам никогда не будут рады между Лимпопо и Замбези.

Франция представляется нам женщиной легкого поведения, вслед которой мужчины с осуждением качают головой. Но прежде всего мы изумляемся французской наивности. Как они могли так просчитаться? Разве не французов считают чертовски хитрыми и изобретательными? Как их угораздило столь крупно вляпаться? Если отвечать на этот вопрос кратко — они, как и арабы, поверили в собственные фантазии. Кроме заблуждения, будто Франция остается великой державой, господа Ширак и де Вильперин явно недооценили Джорджа Буша. Они так долго называли его ковбоем, что решили: в нем нет ничего мужского. И ошиблись.

Я не голосовал за президента Буша. Но после 11 сентября я рад, что он — наш президент. Если бы в Белом доме был Альберт Гор, мы вели бы себя по-европейски: сформировали бы комитет, который изучал бы, как мы навлекли на себя катастрофу. Президент Буш во главе мобилизованной нации совершил серию точных, тщательно продуманных шагов, которые переломили хребет одной террористической организации за другой, сбросив дремучую жестокую теократию в одной стране и кровавую диктатуру — в другой.

Но Америка еще не все сказала. Мы больше не играем по европейским правилам, по которым диктаторы могут безнаказанно делать все, что пожелают, в пределах своей территории — ваша приверженность принципу национального суверенитета означает лишь, что Гитлер был бы вполне приемлем, если бы ограничился убийством немецких евреев. Мы не будем придерживаться традиций королей и кайзеров, по которым главы государств освобождаются от личной ответственности, какие бы преступления они ни совершили. Мы спросим с тех, кто действительно виновен. И никакие оскорбления, доносящиеся от Бранденбургских ворот или с площади Согласия, нас не остановят. Хватит с нас вашего самодовольного плача по жертвам прошлых холокостов при нежелании предотвратить или остановить новые. Сребреница — это европейская модель. Багдад — наша.

Европейцы не устают напоминать нам, что президент Буш — техасец. Но разведслужбы Франции и Германии, кажется, не разгадали техасского характера. Техасцы не умеют красиво говорить, но решительно действуют. Они не релятивисты. Техасцы верят в различие между хорошим и плохим. И если вы оскорбили техасца, предав его доверие, он не станет терпеть этого. Никому не посоветую прилюдно ссориться с техасцем, если только вы не собираетесь драться с ним до конца и достаточно сильны для этого. Тем более что техасцы даже толком не знают, где находится Европа.

Мы в Америке все сейчас техасцы. Вы не оставили нам выбора.