Корпоративная геополитика

Внешняя политика является прерогативой государств. Это, как кажется незыблемое утверждение, основывается на устоявшихся представлениях о ключевых функциях государств и правительств, ими управляющих.

Однако в равной степени нелепо отрицать и ту колоссальную роль, которую в современной геополитике играют корпорации как государственные, так и частные. Корпорации одновременно являются субъектом и объектом геополитики. Субъектом — когда действуют от имени и по поручению национального правительства (или даже без оного), объектом — когда, к примеру, государство США вводит санкции против компаний РФ или других стран, нарушающих режимы эмбарго. Британская Ост-Индийская компания во времена расцвета весьма успешно выполняла функции власти в Индии и Китае, имела даже собственные армию и флот, а транснациональная деятельность Microsoft или TMSC по своему глобальному влиянию выходит далеко за рамки простого «делового» присутствия за границей.

Чуть ли не в каждой экономически развитой стране можно назвать компанию (корпорацию, холдинг — форма в данном случае не так важна), иногда несколько, являющуюся как бы носителем национального флага. К примеру, в США это Apple или Amazon, в Швеции — IKEA, в Германии — Volkswagen или Siemens, в Японии — Toyota, в Южной Корее — Samsung, в Китае — Huawei, в России — «Газпром»+«Роснефть», в Саудовской Аравии — Saudi Aramco и так далее. Анализ взаимодействия государств и корпораций является крайне интересной темой, и весьма непростой. Существует множество факторов — экономических и правовых, регулирование которых все еще несовершенно. Государственные деятели или структуры могут нарушить международное право или уголовный кодекс и выйти сухими из воды, но «бан» в Twitter или Facebook вполне может быть и пожизненным, и оспорить это фактически нереально.

Корпорации должны платить государству налоги, государство — создавать равные условия для конкуренции и защищать их интересы. Конфликты во внутренней жизни возникают, когда корпорации не хотят платить налоги или делиться дивидендами, а государство обнаруживает, что его функции скомпрометированы коррупцией или незаконным лоббизмом. Корпорации всегда стремятся к наращиванию прибыли — в этом заключается смысл их существования. Государства тоже в этом заинтересованы, но в виде получения налогов, которые корпорации часто рассматривают как неэффективную трату честно заработанных ресурсов. В случаях автократических режимов государство неусыпно следит за тем, чтобы корпорации не покушались на установленный политический курс вне зависимости от формы собственности и механизмов управления бизнесом, в демократических — пробуют регулировать сферу национальных интересов законами. Корпорациям, в свою очередь, часто весьма неудобно оперировать в рамках «политических интересов» государств, и они стремятся их изменить, к примеру, настаивать на отмене санкций. Именно поэтому бизнесмены редко становятся успешными государственными деятелями — они мыслят категориями прибыли, а государство — категориями власти, то есть политической целесообразности.

Идеальная модель, когда государство добросовестно и ответственно выполняет свои функции по отношению к бизнесу, а бизнес действует строго в рамках законодательства и не пытается влиять на политический курс государства, существует только в учебниках. Отношения между государством и корпорациями никогда не были простыми. Они не могут обойтись друг без друга и в идеале должны сотрудничать. Проблема только в том, что результатом может стать банкротство обоих, как, к примеру, выглядит современный вариант связки Кремля и «Газпрома» — некогда лидер энергетического рынка сегодня стал фактическим банкротом (не говоря уже о политическом банкротстве Кремля).

Государства ограничены собственными границами и режимом суверенитета, когда действия одного государства на территории другого являются фактом агрессии. Корпорации же свободны в том, чтобы осуществлять экспансию на территорию других государств. Если бы политическую карту мира окрасили в цвета флагов корпораций, она выглядела бы по-другому, давая весьма реалистичное представление о скрытых от поверхностного взгляда причинах геополитической мощи и влияния отдельных национальных государств. Нет никакого сомнения, что даже относительно небольшие и ресурсозависимые государства могут иметь значительное влияние на мировой арене, осуществляемое через корпорации, и наоборот — огромные территории и ресурсы использоваться неэффективно ни в политическом, ни в экономическом плане, если инструменты реализации ресурсов отсутствуют.

В эпоху «больших данных» нет недостатка в объективной информации о мировой корпоративной сети, которая пронизывает отношения геополитики. В 2011 году группа специалистов из Швейцарского федерального института технологий провела весьма глубокое исследование структуры собственности в сфере международного бизнеса. Были проанализированы базы данных, включающие 37 миллионов компаний, выделены 43 060 транснациональных корпораций и выявлена структура собственности, пронизывающая весь этот гигантский массив. В конечном итоге выяснилось, что в мире насчитывается всего 147 институциональных суперсобственников, владеющих 40% корпораций, а 737 банков и фондов владеют 80% транснациональной бизнес-вселенной. Само собой, никакие фонды и банки не ограничивают свое присутствие в мире государственным суверенитетом — будучи британским, Barclays plc (номер один в списке суперсобственников) имеет активы по всему миру.

Еще более любопытное представление о том как выглядит бизнес-макрокосм возникает из анализа открытых данных по рыночной капитализации, прибыли и объемам продаж корпораций, котирующихся на мировых биржах. Оказывается, в мире насчитывается всего около пяти тысяч компаний, суммарная рыночная капитализация которых равна мировому ВВП — около 90 трлн долл. Из них половина и по прибыли, и по объему продаж, и по капитализации — компании из США. Китай уступает США в 17 раз по числу наиболее «дорогих» компаний и почти в семь раз — по объему их капитализации. Япония — третья среди лидеров — имеет примерно в десять раз меньше «дорогих» корпораций и в 11 раз проигрывает США по их капитализации. Вторую группу с ориентиром суммарной капитализации в 2–3 трлн долл. составляют Канада, Германия, Великобритания, Франция, Индия, Саудовская Аравия, в третью группу с ориентиром 1–2 трлн долл. входят крепкие середнячки — Южная Корея, Швейцария, Нидерланды, Австралия. В мировой табели о рангах корпораций на вершине пирамиды все американцы, кроме Saudi Aramco, которая в декабре 2019 года (очень вовремя) вышла на IPO и сразу поспорила за первое место с Apple. Эти два монстра «стоят» примерно по 2 триллиона каждый. Для сравнения — ВВП России (по оценкам МВФ-2021) — 1,7 триллиона. Важно отметить: списки стран по объемам ВВП и лидеров по объемам капитализации компаний находятся в очень хорошей корреляции, а по позициям пятерки лидеров — практически совпадают.

Две китайские компании — Tencent и Alibaba — входят в десятку мировых лидеров номинально. Рыночная капитализация Tencent в три раза меньше Apple, а Alibaba в три раза уступает Amazon. Крайне любопытны данные по компаниям РФ. В 2019 году «Газпром» занимал 123-е место в списке ведущих мировых корпораций с капитализацией 93,9 млрд. В 2020 — 212-е место и 69 млрд. «Сбербанк» спрыгнул со 129-го места на 181-е и «сдулся» с 90,3 до 78,9 млрд. «Роснефть» со Шредером с 152-го места ушла сразу на 281-е, а ее 78 млрд превратились в 56,47. «Лукойл», чтобы дважды не вставать, опустился с 189-го сразу на 355-е и похудел с 66, 22 до 45,5 млрд. «Новатек» — был 208-м, стал 309-м, было 61,3 млрд, через год — 51,5. «Сургутнефтегаз» установил рекорд — с 446-го места сразу на 1024-е, а капитализация уменьшилась с 34,5 до 17,6 млрд. Наконец, «Транснефть» с почетного 786-го места ушла на 1261-е, а в деньгах — с 20,5 до 13,9 млрд.

Разумеется, не все российские компании были столь успешны. Производители стали, электроэнергии и алюминия, брильянтов и золота практически сохранили свои позиции, а вырос только Яндекс — с 1043-го места поднялся на 743-е и добавил целых 10 млрд к капитализации — с 14,5 до 24,5. Это важно отметить: первая и единственная высокотехнологическая компания страны, претендующей на равное место за столом великих государств, встречается на 743-м месте по рыночной капитализации в мировой табели о рангах, где весь хай-тек — или американский, или китайский с элементами японского и южнокорейского. При этом лидеры в прошлом, ковидном, году добавили к своей рыночной стоимости около восьми триллионов, что очень хорошо коррелируется с суммой финансовой помощи, направленной администрацией Трампа на поддержку экономики США в связи с пандемией.

По объемам полученных доходов (данные за 2017 год) компании США в полтора раза превышают конкурентов из КНР, в два раза — Японию и Германию, в три раза — Францию и в три с половиной — Британию. Россия (как государство) на 32-м месте с объемом полученной прибыли, в 2,5 раза уступающим Walmart.

Зато Россия возглавляет мировой рейтинг по росту личных доходов богатейших людей страны, полученных в прошлом, провальном для мировой экономики, году в процентах от национального ВВП. Их состояние выросло сразу в полтора раза. В то же время, наибольший прирост числа миллиардеров в 2020 году наблюдался в Китае (238 человек) и США (110), хотя лидерство в командном зачете все еще сохраняется за американцами. Суммарное состояние богатейших людей планеты возросло за год с пяти до 12 триллионов. Почему об этом важно говорить? Потому что они — Джеф Безос, Билл Гейтс, Илон Маск — и есть олицетворение транснациональных корпораций (ими созданных или возглавляемых) — лидеров глобального мира. Важнейшим фактором современной корпоративной геополитики является также смещение акцентов с ресурсных компаний (при чуть ли не единственном исключении — Saudi Aramco) на сервисные или технологические. Это означает то, о чем уже несколько лет говорят и пишут все ведущие аналитики мира — конфликты будущего будут разворачиваться не за нефтяные месторождения, а за технологии производства чипов, системы телекоммуникаций и искусственного интеллекта. Также становится понятным, почему Си Цзиньпин поставил задачу создать группу китайских суперкорпораций, которые смогли бы бросить вызов американцам, и почему Россия не рассматривается Соединенными Штатами в качестве серьезной угрозы, максимум — ревизионистом, а Китай совершенно сознательно определил место РФ как сырьевого придатка.

Можно обманывать собственное население, предоставлять неверные статистические данные и манипулировать политической целесообразностью, но невозможно обмануть биржи. Построение геополитических альянсов обязательно должно учитывать этот фактор.