Китай подбирается к берегам США: что это означает

Китай намерен построить военную базу в Экваториальной Гвинее.

Эта информация появилась в американских масс-медиа со ссылкой на данные разведки. Возможность появления военного объекта КНР в Атлантике вызывает обеспокоенность Вашингтона вопросами национальной безопасности. На сегодняшний день Китай имеет только одну официально признанную военную базу за пределами страны — в Джибути, в противоположность Соединенным Штатам с их примерно 750 базами на территориях 80 стран мира. Однако Вашингтон пристально следит за стратегическими изменениями в поведении Пекина, которые могут иметь глубокие геополитические последствия.

В последнем годовом отчете для Конгресса о военных и безопасностных разработках с участием КНР за 2020 год Пентагон отметил, что Китай уже достиг паритета с США в военно-морских силах или даже превзошел их на нескольких направлениях. Сейчас у него самый большой военно-морской флот в мире, он лидирует в производстве судов с большим тоннажем, наращивает мощное судостроение и возможности для всех военно-морских классов. Кроме того, говорится в отчете, КНР хочет создать более надежную внешнюю логистику и базовую инфраструктуру, которая позволит Национально-освободительной армии Китая проектировать и поддерживать военный потенциал на больших расстояниях. В этом контексте наибольшее внимание привлекают глубоководные порты, контроль над которыми во многих частях мира Китай получил в рамках развития инфраструктурных проектов инициативы «Пояс и путь». Хотя они имеют коммерческое назначение, их вполне можно использовать для поддержки операций китайских военно-морских сил.

Так, например, недавно в фокус американской разведки попали строительные работы внутри контейнерного терминала в порту Халифа (ОАЭ), построенного и эксплуатируемого китайской судоходной компанией Cosco. Спутниковые снимки показали подозрительный масштаб зданий, затем возникли подозрения, что сооружаются секретные военные объекты. После вмешательства американской власти строительство остановили, а власть ОАЭ заверила, что оно происходило без ее ведома.

Говоря об Экваториальной Гвинее, рупор КПК Global Times сообщил, что «нет причин для ускорения военной проекции Китая в Атлантику в стремлении вести стратегическую игру крупного государства, а наибольшая проблема Пекина, которая касается защиты основных интересов, исходит из Индо-Тихоокеанского региона. Тем временем Китай сделал большие инвестиции в Африку, поэтому намерен сдерживать пиратство и бороться с ним». Вместе с тем привлекает внимание интересное замечание, которое можно толковать двояко или, по крайней мере не отбрасывать намерений Китая создавать в регионе объекты двойного назначения: «Если бы Китай создал для этих потребностей (борьбы с пиратством. — Н.Б.) военно-морскую базу снабжения, это было бы иначе, чем предполагают США. Это принесет пользу региону без какого-либо вреда».

Власть Экваториальной Гвинеи долгие годы удачно использовала преимущества сотрудничества с США и КНР. Тогда как американские нефтяные компании вели большую часть разведки и добычи нефти, Китай стал главным партнером страны в сфере инфраструктурного развития, в частности модернизировал торговый порт в крупнейшем материковом городе Бата и создал сухопутные маршруты в соседние страны. Тем временем нынешняя ситуация поставила страну в тиски американо-китайского соперничества и дипломатического боя.

Заместитель советника США по национальной безопасности Джон Файнер посетил страну в октябре. Бесспорно, главной целью было предостеречь относительно размещения китайской военной базы в Экваториальной Гвинее. Вслед за ним африканскому коллеге позвонил китайский лидер Си Цзиньпин и пообещал расширить всестороннее сотрудничество в рамках инициативы «Пояс и путь». Сама же власть Экваториальной Гвинеи отрицает информацию об открытии китайской военной базы на своей территории.

Призрак базы КНР в Джибути на самом деле дает американской администрации серьезные основания волноваться о расширении количества китайских военных объектов, прежде всего, вдоль маршрутов важных торговых путей. Безопасность передвижения товаров и энергоресурсов, защита стратегических морских линий коммуникации, активов и китайских граждан за рубежом стали частью новой военной-морской стратегии КНР. Открытие в 2017 году первой военной базы за пределами страны ознаменовало изменение китайского курса зарубежного военного базирования, от которого Пекин долго воздерживался.

Выбор расположения базы в Джибути имеет геостратегическое значение. Она размещается в Африканском роге, где проходит четвертый по важности мировой дроссельный пункт экспорта-импорта нефти и главный морской транспортный маршрут, объединяющий Европу, Азию и Африку. Кроме того, здесь, на африканском континенте, есть экономические и финансовые интересы КНР. Вместе с тем это место является одним из самых неспокойных и опасных в мире: с одной стороны Сомали с проявлениями террористической и пиратской активности, а с другой — Йемен, где продолжается затяжной военный конфликт.

Участие в миссиях борьбы с пиратством оправдывает существование базы еще и с точки зрения глобальных целей, которые Китай в последнее время артикулирует. Сюда же добавились сбор разведывательных данных, операции по небоевой эвакуации, поддержка миротворческих операций и борьба с терроризмом.

Долгое время Китай избегал военной терминологии для характеристики базы, используя названия «логистические» и «вспомогательные объекты», стараясь подчеркнуть, что она не имеет ничего общего с военной экспансией или гонкой вооружений. Так Пекин пытается смягчить идею появления иностранной базы, поскольку его интерес к крупным инфраструктурным объектам, в частности морским портам, другие страны начали рассматривать в русле дальнейших геостратегических намерений, и они вызвают обеспокоенность.

Недавно китайская компания Cosco Shipping Ports (которая владеет долями в 15 европейских портах, в частности греческим портом Пирей) и China Merchants Port Holdings (контролируемая министерством транспорта Китая) получили отказ в инвестировании 5,65 млрд долл. в строительство и управление мегаплатформой для контейнерных перевозок порта Палермо на Сицилии. А попытку китайских инвестиций в хорватский порт Риека прекратили блокированием ЕС и США в пользу датской группы Maersk.

Правительство Австралии пошло дальше и рассматривает возможность возвращения порта Дарвин, проданного в 2015 году китайской государственной компании Landbridge, ссылаясь на вопрос национальной безопасности. Окончательное решение там еще не приняли, желая взвесить все последствия в отношениях с Пекином, и без того находящиеся в горячей фазе. Наиболее радикальный вариант предполагает возвращение объекта, другие — требование к правительству проводить регулярные проверки безопасности порта, чтобы избежать каких-либо рисков нецелевого использования.

Еще одним большим беспокойствам Австралии и ее союзников является активное фокусирование Китая на островах южной части Тихого океана. В 2019 году Пекин публично объявил о намерении расширить военное сотрудничество с островами региона. Канберру сильно обеспокоила возможность появления китайской военной базы в одной из соседних стран близ ее берегов, например Вануату, Тонга, Фиджи или Папуа-Новая Гвинея, с которыми Китай заметно нарастил взаимодействие. Такой ход событий может кардинально изменить безопасностный ландшафт в регионе, где лидирует Австралия, а также отрезать ее от стран Азии.

Ловкое переплетение экономической «мягкой» и «жесткой» силы способствовало расширению китайской экономической и торговой экспансии в мире, но и привело к значительной уязвимости, связанной с терроризмом, гражданскими конфликтами, морским пиратством, а теперь еще и ростом соперничества с США. И это создает немалый вызов для Пекина, оказавшегося в условиях двойного давления: необходимости защищать собственные интересы в географически отдаленных регионах и неспокойной нестабильной периферии.

В октябре нынешнего года таджикская власть одобрила строительство новой базы на границе с Афганистаном на средства Китая. Угроза проникновения террористических группировок на территорию соседнего Синьцзян-Уйгурского района побуждает китайскую власть активно участвовать в региональных безопасностных мерах. Однако долгое время КНР скрывала свое военное присутствие на территории соседней страны, которое продолжается с 2016 года. СМИ сообщали о наличии в Мургабском районе Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана военных объектов и обзорных площадок, контролируемых китайскими военными, однако обе страны отрицали этот факт.

Официальное подтверждение появилось только в этом году, когда власть Таджикистана предложила передать эту базу на бесплатной основе под полный контроль Китая в обмен на военную помощь. Стабильность собственных границ и соседней Центральной Азии важна для КНР еще и с точки зрения стабильного и бесперебойного импорта энергоресурсов и движения товаров в европейском направлении по сухопутным транспортным маршрутам «Пояса и пути».

Диверсификация морских и сухопутных торговых маршрутов демонстрирует желание китайской власти снизить зависимость от узкого Малаккского пролива, через который проходит 60% всей внешней торговли КНР. Бывший китайский лидер Ху Цзиньтао назвал его «малаккской дилеммой», учитывая риски, связанные с возможностью блокировать или нарушить судоходство в Южно-Китайском море. Так возникла идея создать «жемчужную нить» — сеть портов и транспортной инфраструктуры, которые обеспечат Китай прямыми выходами в Индийский океан.

Пакистан, Шри-Ланка и Мьянма с их портами стали основой реализации указанной стратегии через инициативу «Пояс и путь». Однако их взаимодействие с КНР привело к наращиванию государственных долгов и зависимости от Пекина. Шри-Ланка стала часто упоминаемым примером того, как страна попала в западню китайского долга и должна была передать порт Хамбантота в аренду китайской компании на 99 лет. Аналогичные опасения вызывает и «Китайско-пакистанский экономический коридор» стоимостью 50 млрд долл. с его жемчужиной — портом Гвадар. США подозревают, что экономическая зависимость и институционная слабость будут способствовать военно-стратегическому укоренению Китая на этих и других территориях с аналогичной историей.

В последнее время под пристальный взгляд американской администрация попала Камбоджа. Соединенные Штаты объявили о новых ограничениях в отношении страны, включая эмбарго на поставку оружия, из-за роста влияния китайских военных, коррупции и нарушения прав человека. В 2020 году на базе Реам были снесены объекты, построенные ранее США, а на них месте с помощью Китая возводится новая военная инфраструктура. По данным западных СМИ, взамен он получит возможность использовать базу в течение 30 лет. Американская администрация старалась помешать китайскому военному проникновению в Камбоджу. Визит заместителя госсекретаря Венди Шерман летом этого года был призван настроить власть страны на более сбалансированную внешнюю политику. Однако, похоже, Китаю удалось найти больше аргументов.

Усиление конкуренции с США принуждает Пекин укреплять свои геоэкономические и военные позиции, стараясь формировать собственный безопасностный круг из стран, которые зависят от него экономически и разделяют политические взгляды, по крайней мере в части государственного управления. Китай, в отличие от США, избегает разговоров о формировании собственной коалиции. Однако отказ Пакистана от участия в саммите демократий, возглавляемом США, ярко иллюстрирует, что геоэкономический пояс кое-где привязывает теснее, чем демократические ценности.

Больше статей Наталии Бутырской читайте по ссылке.