Карабахский синдром

Какая непризнанная республика из бывшего Советского Союза не мечтает о своем признании международным сообществом. Используя всевозможные средства для реализации этой стратегической цели, руководство Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья и Нагорного Карабаха апеллируют к праву наций на самоопределение и посредством всенародных опросов пытаются легализировать статус квазигосударственных образований. Как это, например, произошло в минувшее воскресенье в Нагорно-Карабахской Республике (НКР), где местные власти провели референдум по принятию конституции.

За первую конституцию НКР, призванную укрепить институты власти вне Азербайджана, проголосовало приблизительно 98,58% карабахцев, пришедших на выборы. На референдуме присутствовали около ста международных наблюдателей и журналистов. Глава центризбиркома НКР Сергей Насибян заявил, что «каждый раз после демократически проведенных в Нагорном Карабахе выборов в мире складывается о нас общественное мнение. И с этой точки зрения участие зарубежных наблюдателей в референдуме имеет важное значение для международного признания нашего государства».

Но пока у мирового сообщества нет планов признавать независимость НКР. Оно продолжает и далее считать мятежную автономию составной частью Азербайджана. Генсек Совета Европы Терри Дэвис говорит о том, что референдум был незаконным, и полагает, что окончательное решение о статусе Нагорного Карабаха может быть выработано только путем политических переговоров между руководством Армении и Азербайджана при поддержке посредников, входящих в Минскую группу ОБСЕ — России, Франции и Соединенных Штатов. Свое отрицательное отношение к плебисциту высказали ЕС и США. А Киев, Тбилиси и Кишинев еще до референдума выступили по этому поводу с совместным заявлением в рамках ГУАМ, в котором выразили обеспокоенность этим всенародным опросом, что, в свою очередь, вызвало эмоциональную реакцию Еревана.

Очевидно, что референдум, как бы ни оправдывали его проведение Ереван и Степанакерт, лишь усугубляет проблему решения нагорно-карабахского конфликта. Который, по оценкам экспертов, сегодня и так далек от разрешения. Ведь Азербайджан и Армения, несмотря на длящиеся уже десятилетие переговоры, не намерены отступать от своих принципиальных позиций. Баку, исходя из принципа территориальной целостности, настаивает на том, чтобы армяне сначала освободили оккупированные азербайджанские территории и дали возможность вернуться беженцам, а уже после этого и будет решаться вопрос о статусе Нагорного Карабаха. Ереван, в свою очередь, выступает за комплексное решение проблемы, обусловливая выход определением статуса НКР. При этом, замечает министр иностранных дел Армении Вардан Осканян, для армянской стороны неизменным остается то, что главным принципом является урегулирование коллизии на основе права народа Нагорного Карабаха на самоопределение.

«Размораживание» нагорно-карабахского конфликта требует от политического руководства Армении и Азербайджана готовности к компромиссам и принятию непопулярных решений. Но этого трудно ожидать от карабахца Роберта Кочаряна и азербайджанца Алиева-младшего. Сегодня к взаимным уступкам не готовы ни армянское и азербайджанское общество, ни политическое руководство двух стран. Это демонстрируют не только соцопросы, но и последние безрезультатные переговоры в Минске Роберта Кочаряна и Ильхама Алиева. (Хотя некоторые азербайджанские политики и говорят, что встреча прошла конструктивно, и несогласованным остался только один вопрос.)

Более того, компромиссов трудно ожидать в ситуации, когда в дальнейшем сохранении статус-кво заинтересованы все непосредственные участники этого «замороженного» конфликта — Ереван, Баку, Степанакерт. (В значительной степени в сохранении нагорно-карабахского конфликта в «замороженном» состоянии заинтересована и Россия. По крайней мере, до тех пор, пока не будет найдена формула, укрепляющая положение Москвы в Южнокавказском регионе.) Для армян статус-кво означает усиление позиций НКР. В Баку же надеются, что через несколько лет ситуация вокруг Нагорного Карабаха кардинально изменится и эту проблему можно будет решить на основе азербайджанского варианта урегулирования вопроса.

При патовой ситуации в переговорном процессе увеличивается угроза урегулирования конфликта военным путем. Кстати, эксперты и даже политики отмечают, что Ильхам Алиев как лидер проигравшего в войне государства взял курс на силовое решение нагорно-карабахской проблемы. Реализации этой политики способствует ряд факторов, прежде всего сохраняющаяся тенденция роста цен на энергоносители. А это означает, что в ближайшие годы азербайджанскую экономику ожидает подъем. Используя благоприятную мировую конъюнктуру цен на газ и нефть, азербайджанское руководство уже сегодня увеличивает финансирование вооруженных сил страны: оно задалось целью сделать годовой бюджет минобороны Азербайджана превосходящим ежегодный бюджет Армении. К тому же азербайджанское общество настроено весьма воинственно по отношению к армянам.

Как и для Баку, для Еревана именно карабахский фактор является главенствующим в развитии страны. Значение его возрастает, если принять во внимание то, что при власти в Армении сейчас находится так называемая карабахская группировка, во главе с президентом Робертом Кочаряном. Этот фактор влияет на внешнюю политику, во многом определяя приоритеты Еревана.

«Замороженность» нагорно-карабахской проблемы, формальное состояние войны с Азербайджаном и более чем натянутые отношения с Турцией, экономические проблемы в стране — все это толкает Ереван в военно-политические объятия Москвы. Еще несколько лет назад казалось, что Армения будет вечным «форпостом России на Южном Кавказе». Но сейчас нет оснований говорить, что Ереван вечно обречен иметь особые отношения с Москвой: армянская политическая элита пребывает в поиске новых партнеров на международной арене, пытаясь выйти из российской тени. «Армения не может развиваться однобоко», — раз за разом повторяют тамошние политики. Сегодня эта страна активно развивает отношения не только с ЕС, но и с НАТО, а также пытается найти точки соприкосновения с Турцией. Некоторые политики, например, экс-спикер парламента Артур Багдасарян, даже заявляют: «Россия не должна становиться на нашем пути в Европу».

Этой политике диверсификации отношений с разными партнерами (или, как предпочитают говорить в Ереване, комплементарности) способствует ряд факторов. Прежде всего «медвежья» политика самой России. Дело не столько в том, что Москва сделала ставку на Кочаряна и карабахскую группировку, поддерживая власть, которую многие армяне считают коррумпированной и авторитарной. Более определяющим в изменении подходов армянской политической элиты является то, что в следующем году их страна будет платить за российский газ 110 долл. за тысячу куб. м. (в прошлом его стоимость составляла 56 долл.). В Ереване эту новую цену восприняли достаточно болезненно. Ведь как-никак, а Армения — «форпост России на Южном Кавказе». И теперь в адрес Кремля звучат обвинения в «забывчивости» стратегического партнера и союзника. Они же слышны и в контексте вопроса о контрольно-пропускном пункте «Казбеги—Верхний Ларс», который россияне закрыли во время грузино-российского конфликта. А ведь дорога в Верхнем Ларсе — один из двух сухопутных путей (второй — иранский), который связывает Армению с внешним миром. И, конечно же, армянских политиков не могут не настораживать ксенофобские настроения, присутствующие сегодня в российском обществе, так как неприятие переносится и на армян.

В любом случае диверсификация внешней политики, ориентация на разных партнеров будет способствовать не только выходу Армении из изоляции, но и благоприятно скажется на решении нагорно-карабахской проблемы.