Исламский султанат эпохи Эрдогана

Турция и Евросоюз все больше разочаровывают друг друга.

Неудавшаяся попытка вступления в брак вызывает то мелкие свары, то громкие скандалы. Обоюдные обвинения стали обычной риторикой. И это еще больше отталкивает партнеров друг от друга.

В минувшее воскресенье, после отказа трех немецких городов проводить агитационные мероприятия турецких министров в поддержку конституционного референдума, который Анкара планирует провести 16 апреля, президент Реджеп Эрдоган обвинил Германию в использовании "нацистских практик": "Я думал, что с нацизмом в Германии давно покончено. Но оказывается, что он еще жив: вот он во всей красе, никуда не делся".

Возмущенные немецкие политики (да и не только они) назвали это сравнение "деспота из Босфора" "неприемлемым", "подлым", "возмутительным", "ошибочным" и призвали Эрдогана извиниться. Представитель Ангелы Меркель Штефан Зайберт в свою очередь заявил: "Нашим турецким партнерам мы хотели бы сказать: давайте говорить открыто и критически, но не забывать об особом значении наших отношений, и пусть верх возьмут холодные головы".

Но кризисы в отношениях Турции с Евросоюзом, в частности и Западом - в целом неизбежны. Ведь эта страна движется в сторону авторитаризма.

У президента Турции Реджепа Эрдогана есть мечта. И мечтает он о власти - безграничной, абсолютной. К ней политик, преклоняющийся перед величием Османской империи, приближается шаг за шагом. Но на этом пути Эрдоган превращает Турцию из светского кемалистского государства в исламский султанат. Еще десятилетие назад подобная метаморфоза казалась невозможной. Преодолев сопротивление армии, Эрдоган сумел сделать иллюзию реальностью.

"Эрдоган исповедует неоосманизм. Он видит Турцию страной с развитой экономикой и большим влиянием в государствах, ранее входивших в Османскую империю. Страной, являющейся значимым игроком на мировой арене. Эту политику, очень амбициозную, Эрдоган реализует на основе ислама. Во многом данная стратегия идеалистична и потому имеет мало шансов на осуществление", - утверждает директор Центра ближневосточных исследований Игорь Семиволос.

Обновляя Турцию, Эрдоган оставляет от наследия Ататюрка только музеи и памятники основателю турецкого государства. "Как и Россия, Турция идет назад. Но если Путин воссоздает империю, то Эрдоган постепенно трансформирует страну в исламский султанат. Со времен Ататюрка это первые хорошо продуманные изменения в государственном устройстве Турции. За этим стоит не спонтанная, а серьезная проработка: Эрдоган - это не Трамп", - отметил в беседе с ZN.UA один из украинских дипломатов.

Элемент этой стратегии - проводимая правящей Партией справедливости и развития конституционная реформа. Она превратит парламентско-президентскую республику в президентскую: проект нового Основного закона Турции предполагает резкое усиление полномочий главы государства.

Поправки к Конституции предусматривают, в частности, что президент сможет формировать и возглавлять правительство, предлагать бюджет и назначать более половины членов высшего судебного органа страны. В его прямое подчинение перейдут вооруженные силы страны и спецслужбы. Главу государства будут избирать на всеобщих выборах, проходящих одновременно с парламентскими. При этом президент сможет и далее оставаться членом партии.

Благодаря конституционной реформе Эрдоган сможет в 2019 г. вновь избираться президентом и занимать эту должность два срока подряд до 2029 г. По сути, Турция станет не просто сильным централизованным государством, а страной с авторитарным режимом. Ведь в политической модели, предложенной Эрдоганом, отсутствуют механизмы сдержек и противовесов, существующие в других странах с президентской формой правления.

"За конституционными изменениями стоит интоксицированный властью Эрдоган и его окружение. Турция становится классическим примером state capture - "захваченного государства", когда страна рассматривается как собственность одного клана, и политика строится, не исходя из национальных интересов, а ради удержания власти", - отметила в своем комментарии ZN.UA приглашенный лектор братиславского Университета Яна Коменского Марина Воротнюк.

Изменения в Конституции открывают ворота безграничной власти не только перед Эрдоганом, но и перед его семьей. В среде дипломатов и экспертов говорят о том, что преемником президента может стать его зять - нынешний министр энергетики Берат Албайрак. Впрочем, Турция, имеющая пусть и слабые, но все же демократические традиции, - это не Сирия. И операция "Преемник" здесь может не пройти. "Умрет Эрдоган - умрет и эпоха", - утверждает Игорь Семиволос.

На референдуме по изменениям в Конституцию 16 апреля турки, похоже, проголосуют за новшества, предложенные Эрдоганом. Но в этой новой Турции вестернизированным представителям среднего класса, большинство которых живут в городах, будет неуютно. Да и экономику ждут непростые времена.

"Наиболее успешно экономика Турции развивалась в начале правления Эрдогана, когда его правительство проводило либеральные экономические реформы, а в стране существовала жесткая конкуренция между политическими партиями. Теперь же в экономике следует ожидать упадка, хотя она и будет какое-то время развиваться по инерции", - прогнозирует Игорь Семиволос.

После разгрома армии и создания союза исламистов с националистами, сильной и влиятельной оппозиции Эрдогану нынче нет, и у Турции ослаблен иммунитет на "вирус" "исламского султаната". Чрезвычайное положение, введенное в Турции после попытки переворота в июле 2016 г., с его массовыми арестами политиков, чиновников и военных, препятствует оппозиции вести кампании против изменений в Конституцию.

Не случайно в преддверие референдума один из ключевых вопросов - отменят ли турецкие власти режим чрезвычайного положения до дня его проведения? Если голосование пройдет в условиях ЧП, то это не только станет еще одним поводом для критики Анкары со стороны Брюсселя, но и будет способствовать дальнейшей отчужденности между Турцией и Западом, чьи отношения и так переживают серьезный кризис.

Нынче в Анкаре ищут "внешних врагов" и обвиняют Запад в поддержке оппонентов Эрдогана. Турецкий министр по делам ЕС Омер Челик заявил, что в течение длительного времени в Европе существует "эрдоганофобия" на основе исламофобии и ксенофобии: "Европейские дипломаты говорят о конституционной реформе в Турции, не зная ее содержания".

Безусловно, работу по созданию "султаната" осложняют отношения с Евросоюзом, где уже говорят о прекращении переговоров о вступлении страны в ЕС. Это, в частности, после заявлений Эрдогана в адрес Германии предложил и австрийский канцлер Кристиан Керн. Но в Брюсселе критикуют Анкару прежде всего за нарушения прав человека.

Как отмечает Марина Воротнюк, "у Турции в отношениях с Западом проблемы именно потому, почему у нее их нет с Россией". В одном из интервью Эрдоган сетовал: после попытки переворота Владимир Путин поддержал Турцию и не критикует ее по поводу нарушения прав человека, а Европа критикует, совершенно не оценив характер угрозы, стоящей перед страной. Такая критика со стороны Запада раздражает турецкое руководство, воспринимается им как нравоучения со стороны лицемерного партнера.

"С Соединенными Штатами отношения еще омрачаются и тем, что там живет Фетхуллах Гюлен, проповедник, превратившийся из партнера Эрдогана во врага номер один. Все требования Анкары экстрадировать его по обвинению в организации переворота были отвергнуты американцами. Не думаю, что в период президентства Трампа американо-турецкие отношения смогут выйти из кризиса, в котором они находятся в последние годы", - отметила Марина Воротнюк.

И все же Анкара нуждается в Западе. Ведь Европейский Союз - основной внешнеэкономический партнер. Но прежде всего - в Соединенных Штатах, которые являются для Турции противовесом в ее несбалансированных отношениях с Россией. Эксперты полагают: Анкара заигрывает с Москвой, чтобы заставить Вашингтон ревновать и более серьезно относиться к Турции как к своему единственному демократическому союзнику в исламском мире Ближнего Востока.

Впрочем, Вашингтон также нужен Анкаре и как партнер в разрешении сирийского кризиса и курдского вопроса: Эрдоган последовательно добивается отставки Башара Асада, а появление курдского государства на севере Сирии выглядит для турецкого истеблишмента настоящим ужасом. Поэтому отношения с Соединенными Штатами будут более тесными по сравнению с Евросоюзом. При этом Анкара не станет рвать с Брюсселем: статус страны-кандидата очень выгоден турецким властям.

Строя султанат и ссорясь с Западом, Турция мирится на Востоке, где Путин, в свою очередь, создает авторитарную страну. После неудавшегося военного переворота у Анкары потеплели отношения с Москвой, испорченные осенью 2015 г., когда турецкие ВВС сбили российский бомбардировщик. Да и вообще, идеи столкновения с Россией не были популярны в Турции, где отдавали предпочтение торговле, а не конфронтации.

Внешним проявлением такого сближения стало не только возобновление проекта "Турецкий поток" и возвращение турецких продуктов на российский рынок. Турецкие власти пошли и на то, чтобы организовать концерт в память о погибших в авиакатастрофе участниках ансамбля им. Александрова и назвать улицу в Анкаре в честь убитого российского посла Андрея Карлова.

"Политику Турции в Черноморском регионе неправильно называть пророссийской. Она - российскоцентричная. Это османская, с привкусом византийщины, политика сфер влияния, где имеется негласное понимание того, что два больших региональных игрока - Россия и Турция - могут контролировать регион без привлечения иных, внешних сил. Вот это и есть концентрированное выражение турецких интересов в Черноморском регионе", - полагает Марина Воротнюк.

По мнению сотрудницы Университета Яна Коменского, в интересах Анкары - держать Россию в состоянии "управляемого соперничества". На деле это означает, что система отношений может нарушиться (как после инцидента со сбитым турками российским самолетом), но, по мнению турецких стратегов, обязательно выровняется и сбалансируется, т.к. Россия и Турция - "неизбежные партнеры". При этом соратники Эрдогана заявляют, что, несмотря на потепление в отношениях с Россией, у них остаются расхождения по принципиальным вопросам. В том числе и по аннексии Крыма.

В частности, министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу утверждал на Мюнхенской конференции по безопасности, что "Россия - наш торговый партнер, у нас много совместных проектов, но это не означает, что мы во всем согласны с Россией": "Наша политика основывается на принципах. Еще до инцидента у нас были проблемы, связанные с Крымом. Мы не приняли аннексию Крыма. У нас разные позиции в отношении режима Асада, и эти разногласия сохраняются".

Изменения, происходящие в Турции, требуют и от Киева принятия адекватной модели поведения со своим партнером по Черноморскому региону, стремительно трансформирующимся из страны с развивающейся демократией в авторитарное государство. По большому счету, в краткосрочной перспективе появление "султаната" у наших южных границ для Киева не будет иметь серьезных последствий: у Украины и Турции имеется серьезный интерес к двустороннему сотрудничеству в сфере безопасности и экономике. Речь идет, в частности, о соглашении о зоне свободной торговли, а также о туристической отрасли.

Игорь Семиволос отмечает, что "отношения Украины с Турцией все меньше и меньше зависят от отношений Анкары и Москвы". Пока идет война с Россией, главная цель Киева - сохранение политики Турции в отношении территориальной целостности Украины, дальнейшего осуждения аннексии Крыма и нарушения прав человека на оккупированном полуострове. К сожалению, несмотря на заявления о принципах, в данных вопросах позиция Анкары не всегда последовательна. И такой она останется в эпоху "султана".