«ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА» —БАЙКОНУР

В сентябре этого года с космодрома Байконур был запущен космический корабль Союз ТМ-22. На его борту находились два российских и один немецкий космонавт Томас Райтер. В этой связи Европейское космическое агентство по договоренности с Российским космическим агентством организовало посещение Байконура группой западных журналистов. Автор этих строк - корреспондент Международного французского радио Владимир Гаврилов, прибывший из Парижа, делится своими впечатлениями от увиденного.

«Уважаемые дамы и господа, я еще раз хочу поблагодарить всех, кто содействовал тому, чтобы этот полет оказался возможным. Спасибо вам!» - говорил на состоявшейся перед стартом в Байконуре пресс-конференции космонавт Томас Райтер.

Наверное, ему очень хотелось полететь в космос. Так хотелось, что он даже не замечал того, что всем бросалось в глаза. На церемонию прощания, которая проводилась на площадке перед монтажно-испытательным корпусом, он вышел в скафандре, явно не соответствующем его высокому росту, - и так и держал руки приподнятыми, поскольку вытянуть их не мог. Одевали и сопровождали космонавтов люди в белых халатах и масках - дабы не допустить проникновения микробов. А по дороге к космическому кораблю они же расстегивали космонавтам ширинки, чтобы те, по заведенной Гагариным традиции, помочились на какой-нибудь столб. О микробах тут уже никто не думал. Нечто похожее можно было наблюдать и в ходе пресс-конференции: отгороженные от журналистов толстым стеклом (опять же в целях гигиены) космонавты сидели на сцене, а внизу оставалось ничем не закрытое пространство, так что воздух с микробами свободно поступал к ним из зала... На меня произвела впечатление капсула, в которую космонавтов сажают впритык друг к другу, в позе зародыша - в целях экономии места им предстояло так мучиться до стыковки. Рассказывал ли кто-нибудь в прессе об их самочувствии во время приземления, когда аппарат стремительно падает вниз, а их буквально выворачивает наизнанку? Как-то один репортер поторопился сунуть голову в открытый люк - и едва не упал в обморок от увиденного. После этого совсем наивными кажутся вопросы европейцев: в каких каютах будут жить космонавты? И очень трезвые ответы русских: где прикажут, там и будем. Не зря же даже российское руководство вынуждено признать: человеческий фактор здесь еще не на высоте.

С этим нам, группе западных журналистов, прибывших на Байконур по инициативе Европейского космического агентства, пришлось столкнуться вплотную. Как и всех, нас интересовал вопрос: что такое Байконур - район, область, особая территория? Оказалось, куда проще - военный округ номер такой-то. На практике это означает кусок казахстанской степи, огороженный проволокой, а внутри - закрытые зоны под номерами. Тут и монтажные заводы, и воинские части, и пусковые площадки. И все это существует в рамках строгой военной иерархии. В целом же у нас возникло впечатление, что мы побывали в недалеком прошлом, в отдельно взятой и хорошо сохранившейся административной единице советского ГУЛАГа, где жизнь застыла...

Город Ленинск вблизи Байконура - средоточие штаб-квартир и различных военных управлений. Посреди - многометровый памятник с поднятой рукой, а перед ним простирается громадная центральная площадь, по которой вечером ходят с фонариками из-за отсутствия света (украдены все лампы из фонарей). На улочках почти нет магазинов, зато стоят лавки с основным продуктом - водкой. Водку тут хлещут с утра до ночи, она в какой-то мере заменяет скудную пищу и отсутствие нормальной питьевой воды. Хлеб продают с рук - его воруют в столовых, и так он стоит намного дешевле. Во всех бедах открыто обвиняют казахов - это они самовольно захватили оставшиеся без хозяев дома после массовой эвакуации военных семей. Кстати, в городе совсем не редкость - увидеть остов здания без окон и дверей: уезжая, военные захватили с собой все, даже оконные рамы.

В этом суровом городе нас поселили в гостинице с комарами и тараканами. В постоянном меню была картошка и мясо, мясо и картошка... И еще нам подавали военные команды: «В автобус! Из автобуса!». Нам не позволялось выходить из гостиницы. Объяснили это опасением за нашу жизнь: дескать, на Байконуре иностранцев не просто похищают, требуя выкупа, но и часто убивают безо всяких причин. Поэтому, выведя из гостиницы, нас сажали в автобус, пересчитывали и везли до условного пункта, где мы потом изнывали под нещадным солнцем в ожидании очередного разрешения. Так нам всюду показывали, что военные решают все.

Началось это еще в аэропорту Шереметьево, куда нас привезли рано утром и заставили отсидеть 6 часов в зале ожидания. Нам объяснили, что никак не могут купить керосина для нашего спецрейса. Потом выяснилось, что на таможне тщательно проверяли профессиональное оборудование - не шпионские ли устройства везем. Когда, наконец, прибыли на место, то приставленный к нам военный, назвавшись полковником КГБ, расставил все по своим местам: «Вы полностью подчиняетесь мне, - сказал он, - захочу - поставлю вас в строй и заставлю печатать шаг...»

К счастью, до этого не дошло, но когда двое журналистов уговорили водителя автобуса отвезти их в гостиницу сразу после старта ракеты, чтобы передать сообщение по спутниковому телефону, полковник взорвался, написал рапорт и потребовал конфисковать у всех пленку - на предмет выявления шпионской деятельности. Оказалось, пользование портативными телефонами тут рассматривается как одно из проявлений этой деятельности. Хорошо, что путем взяток удалось успокоить местное начальство.

На взятках держится весь Байконур - мы узнали это на собственной шкуре, когда нас отвезли на аэродром и оставили на пустой площадке искать в поле ветра. Как нам опять сказали, нужно было купить у военных керосин, чтобы лететь в Москву. И вот пока ответственные бегали за керосином и давали взятки за разрешение, за продажу, за выезд, за автобус, который довезет нас до самолета, мы четыре часа бродили под палящим солнцем и спрашивали себя, что мы делаем в этом Богом забытом месте?

О повседневной жизни на Байконуре мы узнали не только по страшным номерам в нашей гостинице, где настольная лампа и холодильник были всего лишь бутафорией. Как-то за неимением времени нас повезли обедать в офицерскую столовую, больше напоминавшую привокзальную забегаловку. Поломанные стулья, покореженные столы, заколоченные туалеты, умывальники без воды - нищета и запустение царили в помещении, где командный состав закусывает черствым хлебом стакан водки.

Дороги, ведущие к стартовым площадкам, разбиты так, что страшно сказать. Электрические столбы не меняли уже более 30 лет. Даже рельсы, по которым возят ракеты, представляют собой опасность - и везут их так, чтобы не растрясти содержимое. А никому не нужные, но заботливо законсервированные заводы - гигантские помещения, где штабелями лежат ракеты, и нет ни одной живой души! Как в музеях, горит дневной свет, во всю работают мощные кондиционеры, а смотритель гордо рассказывает, во что обошлись стране эти памятники человеческой глупости. Нам показали убогий домишко под громким названием «коттедж Гагарина», и по-человечески жаль стало этих людей, которые живут в жутких условиях, бессмысленно теряют свое здоровье и мечтают скопить денег на машину...

Но ни о чем не горюет высшее военно-космическое начальство. Оно собирает богатый урожай, размещая коммерческую рекламу на ракетах-носителях. Оно распределяет бензин и прочие жизненные блага. Оно устраивает банкеты по поводу очередного успешного запуска. А Байконур накренился и пошел вкось - того и гляди, возьмет курс параллельно земле, как говорят специалисты при неудачном старте ракеты.