Тайны «бюджетного двора» от Игоря Уманского

Для затравки — несколько замечаний. Публика делится сейчас на электорат, который «схавает» все, и на экспертную среду, которая так «наелась», что не в состоянии переварить все тревожные сигналы. Страшно становится за второе полугодие. Не надо быть гениальным экспертом, чтобы спрогнозировать, что самые большие неприятности для макроэкономической ситуации могут исходить не из Нацбанка, а скорее, от бюджета и от бюджетной политики нынешнего года.

В приемной, дожидаясь интервью с исполняющим обязанности министра финансов Игорем Уманским, мы прикидывали — так, для общего понимания ситуации. Просроченные суммы возмещения НДС: на начало года было два с лишним миллиарда, стало 4 млрд. грн. Переплаты налогов — рост на 3 млрд. грн. (с 9 млрд. до 12 млрд. грн). НБУ досрочно, уже в апреле, закрыл годовой план по перечислению средств в бюджет. Растут ссуды Пенсионному фонду из бюджета (мы не знаем, насколько краткосрочные-долгосрочные): вступали в год с 4,7 млрд. грн., сейчас — 11 млрд. Такое впечатление, что все идет вразнос.

Очень смущает, как лихо Минфин обходится с бюджетной росписью, обеспечивая, таким образом, помесячное выполнение бюджета. Если по росписи бюджета на 2009 год (в редакции января) за пять месяцев надлежало собрать в общий фонд бюджета 71 млрд. грн., то затем план пяти месяцев был снижен на 9 млрд. грн., до 62 млрд. — и, естественно, выполнен. То есть по полугодию, чтобы выйти на цифры бюджета, нам не хватит ровно одного месяца доходов, а по результатам года, если все пойдет в том же духе, — двух месяцев.

Интересно, чем эту «дыру» будут покрывать, и не честнее ли уже теперь пойти на серьезное урезание бюджетных трат? Только вот кого призывать к честности — непонятно.

Бюджетные планы и «нафтогазовые» проблемы

— Сначала по поводу бюджетной росписи — откуда она берется и что это за документ. Роспись составляется Министерст­вом финансов исходя из прогнозов доходов по основным администраторам, исходя из общей суммы на год. По большому счету, это определенная экспертная оценка, прогноз — помесячный, поквартальный. Я, наверное, не открою секрета, если скажу, что в том же 2007 году роспись в части доходов изменялась в 11 месяцах из 12.

Это не есть какие-то игры, не есть попытки кого-то ввести в заблуждение. Когда мы планируем бюджетные поступления, то исходим из решений, которые должны быть приняты, и сроков, когда они сработают.

К сожалению, на этот бюджетный год решения по наполнению доходной части так и не были реализованы в полном объеме. Такой риск присутствует всегда, он достаточно существенный. Например, мы планировали, что акцизы будут введены в том объеме и в тех ставках, которые мы закладывали в бюджет, но уже сегодня очевидно, что недополучим порядка 3 млрд. грн. И имплементация по месяцам шла не так, как прогнозировалось. Безусловно, мы не можем продолжать отражать это как доходы, которые бюджет якобы получит. Отсюда — корректировки росписи.

Та же ситуация с Пенсионным фондом. Мы планируем по дням финансирование дотаций. Займы ПФ как таковые бюджетом не предусмотрены. Предоставляется краткосрочная поддержка, исходя из той специфики, что в первом полугодии доходы Пенсионного фонда меньше, возникают разрывы между обязательствами и поступлениями, но к середине года они, по идее, выравниваются. Другой вопрос — выйдем ли мы на баланс к концу текущего года?

Сейчас ситуация такова, что по месяцу мы выдаем Пенсионному фонду чуть меньшие ссуды, нежели изначально планировали. Пока там ситуация с поступлениями лучше, чем ожидалось.

Поэтому я бы не драматизировал бюджетную роспись как таковую…

— Тогда давайте сравнивать с прошлым годом…

— В прошлом году была другая проблема. Был бурный рост, и мы не знали, что с этим ростом делать. Хотя то, что экономика будет входить в рецессию, было понятно еще в апреле—мае. Американский рынок упал, было понятно, что спад пойдет по Европе и докатится до Украины. Поэтому тот график, то постоянное перевыполнение, которое наблюдалось, не было характерно для бюджетной политики в целом. И уже тем более нельзя сравнивать этот год с прошлым.

— Но в бюджете на нынешний год запланировано увеличение доходов по сравнению с 2008-м. Сейчас мы имеем отставание по доходам на
10 млрд. грн. Это при переплатах налогов, при том что Нацбанк всячески помогает бюджету. Тем не менее правительство в июне приняло решение об увеличении на 18,6 млрд. грн. уставного фонда НАК «Нафтогаз Украины».

— Постановление пока не принято. Чтобы такое решение было принято и могло быть реализовано, нужны изменения к закону о бюджете.

— Соответственно, если у нас дефицит бюджета-2009 по условиям меморандума с МВФ может достигать максимум 40 млрд. грн. (без учета средств на рекапитализацию банков), то надо либо передоговариваться с МВФ, либо решение об увеличении уставного фонда НАК никоим образом не может быть реализовано.

— В том виде и с теми идеями, с которыми на Кабмине принималось с голоса предложение г-на Продана, решение не может быть реализовано. Поэтому я вчера докладывал (и мы рассматривали на Кабмине) проект изменений к закону о госбюджете на нынешний год в части «Нафтогаза». Без этих изменений у меня нет юридических оснований сделать эмиссию ОВГЗ и наполнить уставный фонд НАК.

Относительно дефицита есть два момента. По нашей методике, решение об увеличении уставного фонда «Нафтогаза Украины» на дефицит не повлияет, баланс будет нулевым. Мы получаем минус 18,6 млрд., когда делаем эмиссию, но плюс 18,6, когда приобретаем активы.

— Давайте все же попробуем понять — откуда возьмутся реальные деньги?

— За счет выпуска облигаций. Точно такая же модель, как и по рекапитализации банков.

— Но в бюджете уже нет пресловутой 84-й статьи. Вы каким-то образом собираетесь заставить Нацбанк выкупить эти облигации? Или вы надеетесь, что рынок проглотит такую уйму денег?

— К сожалению, президент прав в том, что сегодня невозможно рассматривать проблему «Нафтогаза» вне ситуации с Ощадным банком. Сегодня существует достаточно большой кредитный портфель Ощадбанка по НАК, и сумма в 18,6 млрд. — это тот кредит, который еще в декабре прошлого года банк выдал «Нафтогазу» под покупку пресловутых 11 млрд. кубометров газа.

Я не буду вдаваться в детали тех проблем, которые существуют в системе взаимоотношений НАК «Нафтогаз»—Нацбанк—Ощадбанк. Но суть в том, что еще несколько месяцев назад, рассматривая финплан «Нафтогаза», мы предусматривали в том числе возможность реструктуризации кредита Ощадбанка. С учетом того, что основным ресурсом, который был использован для кредитования, были рефинансирование и рекапитализация со стороны государства, какая-то логика в этом была.

Если бы мы проводили реструктуризацию по обычной схеме «Нафтогаз»—Ощадбанк, мы бы получали разрыв в Ощадбанке. Снова возникла бы необходимость его рекапитализации, при этом на «Нафтогазе» висит еще «шапка» достаточно высоких процентов, которые надо платить.

Изучив ситуацию, мы решили, что лучше докапитализировать «Нафтогаз». Бумагами на 18,6 млрд. грн. он закрывает разрыв с Ощадбанком, Ощадбанк закрывает свои проблемы с Нацбанком, с нормативами. Так что если мы делаем докапитализацию не на Ощадбанк, а на «Нафтогаз», у нас появляется возможность разорвать этот круг кредитной зависимости и очистить и НАК, и тот же Ощадбанк.

— Но если для рекапитализации банков бюджетом предусмотрен выпуск облигаций на 44 млрд. грн., процедура была согласована с МВФ, то по «Нафтогазу» такой процедуры нет. НБУ выкупать эти облигации не обязан. Откуда возьмутся реальные деньги, если в бюджете фактически растет дефицит?

— По дефициту повторюсь: по украинской методологии, при этой операции по дефициту нулевой баланс. Дефицит не увеличивается. По методологии МВФ он, безусловно, увеличивается. Безусловно и то, что данная операция должна быть согласована с МВФ, иначе это будет нарушение программы. В среду у меня была встреча с Максом Альером, у премьера состоялся conference-call с Джейлой Пазарбазиолу. Мы передали эту информацию, ждем их реакцию.

— Игорь Иванович, проясните, пожалуйста, как «Нафтогаз» в июне рассчитывался с Россией за газ. Есть такая информация, что г-н Стельмах как бы и не при чем, что это не была эмиссия Нацбанка, — деньги якобы были взяты из средств МВФ, которые поступили в бюджет. Состояние движения средств на Едином казначейском счете подтверждает, что в конце первой декады июня деньги в эквиваленте 4 млрд. грн. были со счета взяты. Предположительно, их положили на депозит в Ощадбанк как временно свободные средства, а тот уже выдал кредит под расчеты с Россией.

Если это правда, то в правительстве должны понимать, что денег МВФ на расчеты за газ надолго не хватит. И если проблему декабря решаете сейчас вы, то кто и когда будет решать проблему июня?

— У вас не совсем корректная информация и не совсем корректная оценка. Я еще месяц назад, если не больше, согласовывал с премьером, какие валютные средства, находящиеся на счету правительства в Нацбанке, можно разместить под процент либо в Ощадбанке, либо в Укрэксимбанке до момента погашения августовского внешнего займа. Согласование было получено.

— Погодите, но месяц назад на ЕКС не было серьезных валютных средств, они поступили от МВФ только в конце мая...

— Ну, у меня день за неделю. Но ведь были у нас и другие валютные поступления, в частности от продажи квот по Киотскому протоколу.

Согласование от премьера я получил, мы посмотрели с Ощадбанком и с Укрэксимбанком доходность по депозиту. Проблема в том, что заработать не очень получается: согласно нормативам НБУ, по валютным депозитам осуществляется четырехпроцентное резервирование на корсчете в Нацбанке.

— Значит, вы положили деньги в Ощадбанк на депозит, и он ими прокредитовал «Нафтогаз»? Или он все-таки получил рефинансирование от НБУ и выдал кредит?

— Ощадбанк получил рефинансирование от Национального банка на 3,8 млрд. грн. под кредит «Нафтогазу». Председатель правления Анатолий Гулей уже говорил об этом. Произошло то, о чем говорил президент в первый день: Нацбанк выдал необходимый ресурс Ощадбанку, чтобы тот прокредитовал НАК.

— А вообще, под какое обеспечение, под какой залог эти кредиты Ощадбанка выдаются «Нафтогазу»?

— Под газ в хранилищах. По этому поводу даже шутят: Ощадбанку не хватает одной вещи — куска трубы, желательно с запорной арматурой.

Что сокращать, а что увеличивать

— Но вернемся к проблемам наполнения бюджета…

— Проблема есть, и достаточно серьезная. Глупо было бы отрицать. Но мне совершенно не нравится нагнетание эмоций по этому поводу.

Взять последнюю ситуацию с изменением закона о госбюджете на нынешний год. Кабмин предложил за счет небольшой регулировки акцизов, в основном по пиву, урегулировать проблемы с инсулином и питьевой водой для Львова. Но народные депутаты тут же выделили 97 млн. грн. на содержание аппарата Верховной Рады...

— А что, лучше, когда премьер-министр во всеуслышание обещает председателям сельсоветов увеличить зарплату в полтора или два раза? С приближением выборов подобные экспромты могут только участиться. По-хорошему, надо либо урезать расходы, либо давить на МВФ и Национальный банк в части увеличения дефицита и его финансирования. По какому пути пойдете?

— Здесь есть три возможности: увеличить доходы, сократить расходы или увеличить дефицит. В принципе, увеличить дефицит несложно. Все страны сейчас на это идут, та же Россия заявила, что она выполнит бюджет с дефицитом в 7%. Но чем его финансировать? Если он останется непрофинансированным, тогда мы должны понимать: либо мы кого-то в ручном режиме недофинансируем, либо выйдем на какие-то более тяжелые последствия.

По увеличению доходов. При всем желании, додушить экономику и заставить кого-то платить, даже путем лишения определенных льгот, — я не очень верю в этот путь. Не та экономическая ситуация в стране.

По расходам. В общем фонде 95% — защищенные статьи. Кого сокращать? Если посмотреть за последние четыре года, то увеличение обязательств государства (начиная с пенсий и заканчивая теми же зарплатами) росло совершенно непропорционально как росту экономики в этот период, так и росту бюджетных поступлений. Даже при очень динамичном росте поступлений прошлого года, который шел за счет таможни.

За эти четыре года мы сами себя загнали в тупик, это объективно. И сегодня сокращать расходы — да, нужно, да, в том числе социальные обязательства. Те же прибалты оказались большими экстремалами — они на 30% сократили зарплаты в бюджетной сфере. Всем. Но это связано не только с бюджетной мотивацией — они очень стремились попасть в зону евро.

Можно посмотреть статистику: все страны шли по пути сокращения обязательств, с одной стороны, и реального увеличения дефицита — с другой.

По финансированию дефицита. Да, мы сознательно убрали 84-ю статью, в том числе и как искушение для Министерства финансов. Она неправильна по сути своей: нельзя в обязательном порядке замыкать финансирование дефицита на эмиссию. Почти все страны сейчас покрывают дефицит за счет эмиссии, но это не делается как установленное законом безусловное обязательство центробанка выкупать гособлигации. Так можно элементарно не удержать монетарную ситуацию.

Должен быть нормальный диалог между Минфином и Нацбанком и согласование позиций по монетарной политике. Мне кажется, что с января—февраля между правительством и Национальным банком складываются несколько другие, более конструктивные отношения.

— Да, но до сих пор Нацбанк прилежно финансировал бюджетные «дырочки», а сейчас г-н Стельмах заявляет, что больше не будет монетизировать дефицит.

— Зря вы так думаете о Владимире Семеновиче. Он самодостаточный человек, в возрасте, он не из тех людей, которые будут финансировать «дырочки». Это не совсем корректно. Не закрывал Нацбанк все «дырочки», не закрывал.

— Хорошо, а на что пошла эмиссия, которую сделал НБУ для покрытия дефицита бюджета? Ведь только в этом году НБУ увеличил свой портфель ОВГЗ на 15 млрд. грн. Какие конкретно затраты покрывались?

— Основная позиция — увеличение уставных фондов государственных банков, второе — эмиссия ОВГЗ (дефицит бюджета), третье — «Нафтогаз».

— 3,8 млрд. грн. «Нафтогазу» в июне — и больше ничего по этой линии НБУ в этом году не финансировал?

— Было еще, конечно.

Проблема не в том, что Нацбанк рефинансирует подобные операции. Проблема в том, что государство в целом (не Верховная Рада, правительство и президент по отдельности) не определилось, как решать проблему долгов «Нафтогаза». Как решать проблему обязательств бюджета. К сожалению, президент ничего, кроме критики, себе позволить не смог.

Ни от президента, ни от депутатов мы не получили ни одного предложения, как сбалансировать бюджет. Ни одного! Хотя на совещаниях по понедельникам нам удалось выйти хоть на какой-то формат диалога президента, премьера и основных участников от Верховной Рады, Нацбанка. Атмосфера, конечно, была очень колючей. И конструктива практически не было.

Как у нас с ресурсом?

— А в чем состоят предложения Минфина?

— Предложений было достаточно много. Безусловно, о каких-то крупных ресурсных вещах сейчас речи нет, поэтому собрали порядка 46 реальных предложений как по доходной, так и по расходной части. И таким образом выходили на балансировку примерно 12 млрд. грн. Не все было имплементировано, некоторые инициативы вызвали вето президента…

— …а часть сам Кабмин же и отменил, например, экзотическую идею облагать налогом на прибыль отрицательный финансовый результат.

— Это решение было поздно инициировано, когда уже прошел налоговый период. Я не уверен, что корректно было ставить подобным образом задачу налогоплательщикам.

— А корректно было изменять налоговый закон постановлением правительства? Вы вообще визировали этот документ?

— К сожалению, мы сейчас многие вопросы вынуждены решать постановлениями правительства. Я докладывал этот документ на Кабмине, но не визировал.

— Работает ли постановление правительства от 22 апреля, которым компенсацию разницы в тарифах возложили на местные бюджеты? С тем, чтобы они брали кредиты в банках, а потом, может быть, правительство когда-нибудь за это рассчитается…

— Не работает. Мы собирали всех. Мы давали инструмент, где взять ресурс. Там была, конечно, одна некорректность со стороны «Нафтогаза»: когда мы закрывали проблему по ценам на газ и тарифам, по идее, они зеркально должны были закрыть проблему по прошедшим периодам с теми же теплокоммунэнерго. Они ее не закрыли. Эта одна из претензий, которую местные органы власти предъявляли НАК «Нафтогаз».

— Игорь Иванович, просветите нас на предмет стабфонда — все-таки 20 млрд. грн., на них завязаны многие программы развития. Как он наполняется?

— Там было несколько источников: первый — переходящие остатки с прошлого года (5,9 млрд. грн.), второй — приватизация и продажа земли, третий — финансирование дефицита госбюджета. По приватизации, я думаю, вопрос ясен: там нет поступлений. По земле — тоже.

— Так стабилизационный фонд наполнен?

— Еще нет — мы еще пока не в полном объеме профинансировали дефицит. По разным источникам, он профинансирован на 23 млрд. грн., по годовому бюджету — надо 31 млрд. Из потенциальных источников поступлений — два займа от Всемирного банка, и, по крайней мере, 500 млн. долл. мы надеемся получить еще в этом году.

— У МВФ еще что-то на финансирование бюджетного дефицита просить будете?

— Будем. 24—26 июня должна приехать очередная миссия. Согласно программе, очередной транш предусмотрен в объеме 3,2 млрд. долл. Сейчас мы просим о том, чтобы пересмотреть его в сторону увеличения — до 3,8 млрд.

— Из них в бюджет хотите забрать хотя бы половину?

— Из них хотим забрать все. Но вопрос, сколько всего денег придет и сколько из них пойдет на финансирование дефицита, пока остается открытым. Безусловно, Международный валютный фонд ставит ряд условий. И перед тем как в Киев приедет очередная миссия фонда, будет подготовлен окончательный их перечень. Мы ожидаем, что это произойдет к концу нынешней недели.

— И все-таки вернемся к стабфонду. Если не ошибаемся, на него уже «навешали» обязательств примерно на 12 млрд. грн. Здесь и увеличение уставных фондов авиапредприятий, и зарплаты шахтерам, и многое другое…

— Расписаны уже примерно 12 млрд. грн. и приняты порядки.

— Но в полном объеме денег еще нет?

— С учетом переходящих остатков прошлого года общая сумма составила около 9 млрд. Профинансированы решения по увеличению уставных фондов харьковского и киевского авиапредприятий, частично — программы по оборонному заказу (пошли деньги на три программы, в общей сложности порядка 300 млн. грн.). Частично пошли деньги на финансирование функций столицы — порядка 25 млн. грн. Частично — деньги шахтерам, но там тоже небольшие суммы…

— По вашим прогнозам, секвестр бюджета в нынешнем году будет или нет?

— (Пауза) Сложно сказать. Надеюсь, что нет. По большому счету, секвестр — при том, как прописана его технология и причины проведения в Бюджетном кодексе, — это решение политическое. К счастью, я не принимаю политические решения, поэтому не могу сказать, будет секвестр или нет.

Рекапитализация

— Игорь Иванович, давайте поговорим о рекапитализации. Те три банка, по которым уже принято правительственное постановление, не являются крупнейшими среди проблемных учреждений. В то же время есть два других банка — «Надра» и Укрпромбанк, в которых сосредоточена львиная доля попавших под действие временного моратория вкладов и вкладчиков. Там до сих пор «гуляют» разные суммы потребностей в рекапитализации.

— Опять-таки, давайте уточним, что внутренней информации по банкам, в том числе и тем, по которым уже начат процесс рекапитализации, у Минфина не было. Мы получили лишь ту информацию, которую Национальный банк счел возможным и целесообразным нам предоставить.

— Это нормально?

— Нормально это или нет, думаю, ответ очевиден. Но, соответственно, те цифры, в том числе и по потребностям в рекапитализации, которыми мы оперируем, основаны: а) на результатах, которые в свое время дали проверки аудиторов и б) на данных, которые пересчитывает и передает нам Нацбанк. Мы принимаем эти цифры Но перед тем как зайти в банк окончательно, проводим аудит, смотрим, что происходит в банке, и что будет дешевле с точки зрения бюджета — входить или не входить. И если входить, то в какой сумме.

К сожалению, слишком много людей и институтов пытаются влиять на идеологию, процедуру всего этого процесса. Поэтому, в общем-то, в какой-то период времени мы и топтались на месте: шаг вперед, три назад и два в сторону.

— А сейчас эта идеологию уже есть, отработана?

— Она есть, выписана, формализована. Но, к сожалению, процесс ее корректировки и доработки практически не прекращается.

— Когда-нибудь общественность увидит этот документ? И узнает, например, для чего государству эти банки? Какими будут процедуры корпоративного управления, на что пойдут государственные деньги, в конце концов?

— Что касается потребностей в рекапитализации банка «Надра» и Укрпромбанка, то, повторюсь, мы пользуемся теми цифрами, которые нам дает Нацбанк.

По этим банкам цифры были очень разные, поскольку в разные периоды времени их по-разному считали. Были очень большие — от 7 до 12 млрд. грн. по каждому из этих банков. Были и более скромные.

Не совсем понятна логика, в том числе по методологии подсчета потребностей в рекапитализации, которую использовал Национальный банк. Поэтому мы долгое время не могли согласовать сумму рекапитализации.

И здесь проблема была не в том, что Нацбанк плохой или Минфин плохой. Просто дело новое, и мы все вместе не очень понимали, какими должны быть выдвигаемые требования. Но когда в Нацбанке пытаются идентифицировать Министерство финансов как обычного инвестора, предполагая, что мы соответственно должны себя вести... Тогда я говорю, что мы в таком случае разворачиваемся и уходим, а вы — занимайтесь банками сами.

Если мы — обычные инвесторы, то покажите нам инвестиционную привлекательность этого банка. Иначе мы, по сути, дотируем убытки. Тогда необходимо применять несколько другие подходы и критерии…

По каждому из трех банков, по которым принято окончательное решение о рекапитализации за счет государства, я уже подписал трехсторонние договора. Мы все равно заводим туда аудиторов, юристов, будем смотреть, что там есть и что из этого всего получается…

— Реальный капитал этих банков вы пересчитаете четко и правильно?

— Да, безусловно. Как и потребности в капитале и рефинансировании.

Задачи две. Первая — это понять, что там на самом деле есть в этих банках, и насколько корректны предоставленные нам цифры, есть ли необходимость их уточнять, в первую очередь с точки зрения размера требуемого капитала.

И вторая — определиться с перспективой каждого банка. На основании чего делать оздоровление? Делать этот банк секторальным, не делать? Делать или нет привязку к какому-то сегменту рынка и специализацию? Все это нужно смотреть.

Хотя, по большому счету, наша задача проста. Мы не должны заниматься банковским бизнесом. И как только ситуация на рынке изменится и положение в этих учреждениях выровняется, необходимо будет выходить на их продажу.

— Кто и как будет формировать наб­людательные советы? По пятерке от президента, правительства и ВР или исключительно Кабмин?

— Набсоветы будут формироваться из сотрудников Министерства финансов. Соответственно государственной доле в банке, мы будем формировать свою квоту по количеству членов наблюдательного совета. Скажем, если в Укргазбанке у нас есть партнеры, то на свою долю они будут делегировать пропорциональное количество своих представителей в набсовет.

Человек, который войдет от нас в набсовет, получает соответствующую доверенность и указания, как и по каким вопросам он должен голосовать.

— То есть трех пятерок не будет, совершенно точно?

— Совершенно точно. Будут сотрудники Министерства финансов.

— Кого и по какой процедуре будут назначать менеджерами в эти банки? У нас нет вопросов по кандидатуре Александра Морозова, есть некоторые вопросы по кандидатуре Сергея Щербины и очень много вопросов — по кандидатуре Александра Сингаевского. Не является ли определяющим фактором в появлении последней кандидатуры связь с г-ном Бондаревым и, соответственно, г-ном Осыкой? Где прозрачность процедуры? Как отбираются люди, которые пойдут на государственные объекты и будут решать очень серьезные задачи? Кто их предлагает, кто назначает?

— Давайте разделим ваш вопрос. Первый этап — кандидатуры, которые появились. Появились они по-разному. Я не хотел бы это комментировать. Думаю, у вас есть свои источники информации.

Мы же — независимо от того, кто и откуда появился, — при завершении работы временной администрации кого-то будем назначать исполняющими обязанности, управляющими. Но делаться это будет в соответствии с законом.

Никаких специальных процедур или преференций. Есть закон об управлении объектами государственной собственности, есть постановление Кабмина, регламентирующее порядок конкурсного отбора руководителей на предприятия госсектора. Никто не отменял обязанности эти документы выполнять. Мы обязаны — и мы будем — проводить конкурс.

Безусловно, те кандидатуры, которые пройдут по конкурсу, должны быть согласованы с Национальным банком, сдать экзамены. Будет это Морозов, Щербина или Сингаевский — покажет время.

— Вы сказали, что не хотите комментировать выдвижение кандидатур. А кто тогда является центром принятия подобных решений, к кому можно обратиться за комментариями? К господам Берадзе, Гинзбургу, Турчинову или непосредственно к премьер-министру Тимошенко?

— Безусловно, были и есть те предложения, которые формулирую я. Но есть и предложения, которые формулируются другим образом. Окончательное решение по сути этих вопросов будет принимать Юлия Владимировна.

Бюджет-2010: и чего только нет…

— Каковы перспективы бюджета-2010? Конечно, вы от этого вопроса легко уйдете, сказав, что нет макропоказателей, но все-таки...

— Макропоказателей и вправду нет. Нет основ денежно-кредитной политики на следующий год, нет валютного курса. К сожалению, в бюджетном процессе Министерство финансов пока осталось один на один с этой проблемой. Это, с одной стороны.

С другой — за бюджетные процессы, в том числе и за формирование бюджета следующего года, отвечаем мы. А раз так, то в соответствии с планом подготовки бюджета-2010 мы подготовили свое видение по ресурсу, по дефициту, по основным — как социальным, так и другим — статьям. То есть процесс идет и, независимо ни от чего, останавливаться не будет. Будет резолюция или не будет, будут основы монетарной политики или их не будет — все это не повод не подать 15 сентября в Верховную Раду проект закона о государственном бюджете на следующий год.

— Существуют разночтения в отношении того, что следует готовить — бюджетную резолюцию или бюджетную декларацию…

— У нас долгое время была эта коллизия: резолюция, декларация, основы бюджетной политики. В новом Законе «О Кабинете министров» эту коллизию вроде убрали, и 15 сентября мы должны подать бюджет. «Вам шашечки или ехать?»

Безусловно, сейчас можно было бы устроить из бюджетного процесса очередное шоу в Верховной Раде, с отчетом за первый квартал, за прошлый год — неважно. Думаю, многие были бы счастливы.

Но какой сейчас выхлоп будет из этого политического шоу? В моем лице отмордуют Министерство финансов. Достанется премьер-министру и всем, кто находится в этом здании. Причем достанется от всех. Конструктива опять будет ноль. Никаких решений никто не примет. Что дальше? Дальше мы все равно будем готовить проект закона о государственном бюджете. Но при всем желании не сможем пойти по пути увеличения социальных выплат, пенсий, зарплат госслужащим, бюджетных программ.

— Есть ли на 2010 год какие-то масштабные инициативы, которые могут реально увеличить поступления и снять напряженность? Сегодня нельзя кардинально поменять налоги, это понятно. Но ведь на 2010-й еще не все потеряно?

— Не все. Другой вопрос — примут ли эти решения. Меню предложений у нас, безусловно, есть. Мы суммировали тот минимальный набор обязательств, который государство не может на себя не взять, и увидели разрыв. И меню, как его сбалансировать, подготовили.

Основные проблемы, если говорить о фискальной части, — это льготы, которые попродлевали и дополнительно попринимали, начиная с сельского хозяйства и закачивая переработкой. Последней и раньше полагались льготы. Но они были, если производитель производит продукцию из собственного сырья. Тогда он получает такие же налоговые каникулы, как и АПК. Сейчас убрали формулировку «из собственного сырья»…

Есть проблемы по медикаментам, по тем же СПД-шникам. У нас потрясающая страна! Все пристально наблюдают за тем, как работает таможня, какие там поступления. Хотя в остальном мире никто на это не смотрит: что таможенники собрали, то собрали. Основной сбор налогов, как прямых, так и косвенных, происходит на конечном этапе, с реализации. Те же акцизы, тот же НДС, тот же налог с прибыли — это все считается, это все работает. У нас, к сожалению, самое узкое место — это конечная реализация.

Я молчу о рынках, но даже если взять некоторые крупнейшие розничные сети — они не платят ничего. Более того, оказывается, у нас некоторые розничные торговцы, магазины, занимающиеся реализацией товаров, получают возмещение НДС! Я не мог поверить, пока не увидел, и даже теоретически не могу представить, как такое может быть.

Еще одна серьезнейшая проблема — это упрощенцы. Вопрос не в том, что нужно ликвидировать упрощенную систему. Ни в коем случае — она должна работать. Но у нас нет системы учета вообще! Если я упрощенец, то могу даже не вести банальный учет по обороту.

— Но они же налоговую отчетность подают? Там операции отражаются.

— Какие операции там отражаются? Если мне нужно показать эту операцию, для контрагента, я ее покажу. Если нет — то нет. У нас ведь дерегуляция!

— На ваш взгляд, будет ли с 1 октября повышение тарифов на газ?

— Министерство финансов всегда было, есть и будет сторонником очень простой позиции: лучшего и более эффективного решения проблемы энергоэффективности, чем адекватная цена на энергоресурс, не существует. Это и мое частное мнение, которое не всегда поддерживается энергетическим блоком, руководством правительства. Если энергоресурс ничего не стоит — у меня нет ни одной мотивации, чтобы его экономить. Нет и не будет.

В очень богатой Швейцарии, если в квартире 18 градусов тепла и вы попросите сделать 18,5, вам могут ответить: «Знаешь, мне эти полградуса будут стоить столько-то в месяц». Мы же, к сожалению, опять имеем дело с подменой понятий. Социальная поддержка малоимущих подменяется тотальной поддержкой всех.

— Так вы рассчитываете на повышение газовых цен или они останутся стабильными?

— Думаю, что в этом году вряд ли кто-то решится на прямое повышение цен.

— Но ведь есть требование МВФ привести тарифы в соответствие с экономически обоснованными?

— Есть. Но здесь нужно системное решение. Оно не должно заключаться в простом повышении цен. Это — не решение, оно не будет иметь эффекта. Нужно расписать нормальную программу и график. Тот же рынок, те же люди должны рассчитывать свой бюджет — как личный, семейный, так и бизнеса. Они должны заранее знать, когда и на сколько у них увеличатся расходы, связанные с оплатой энергоносителей. И на основании этого просчитать: готовы ли они платить, или будут проводить мероприятия по энергосбережению.

Мудро в этом отношении поступила Россия, расписав программу до 1 января 2012 года. Россияне сказали: «Мы не можем себе позволить дотировать богатых людей». Это понятно, прозрачно, правильно. Я считаю, что так должно быть сделано и в Украине.