PINE-APPLE ВМЕСТО ПАНУКРАИНИЗМА

Он чудом избежал тюремного срока, придя в парламент прямиком из камеры следственного изолятора, а свой депутатский срок дохаживает в ранге главы парламентского комитета и лидера депутатской фракции. Чем не сюжет для оптимистического повествования с моралью о торжестве справедливости и победе добра над злом? Хотя с таким же успехом под подобную метаморфозу можно подвести и другой базис: вот, что происходит с «послушными мальчиками», умеющими извлекать уроки из «стояния в углу». В случае с Михаилом Бродским в чистом виде не присутствует ни одно, ни другое. А вернее – и то, и другое понемногу. Такова наша политическая «се ля ви». Образцово-показательное уничтожение бизнеса Бродского послужило в свое время не единственным, но наиболее наглядным доказательством: политически неблагонадежный бизнесмен в нашей стране сродни городскому сумасшедшему. В свою очередь, депутат Бродский не менее наглядно продемонстрировал: если оппозиционный запал мудро использовать не в сугубо разрушительных целях, можно не только избежать политических задворок, но и сколотить довольно авторитетную фракцию, получившую собственную квоту при перераспределении постов в парламентском руководстве. Правда, злые языки утверждают, что здесь не обошлось без покровительства обладающих большим политическим опытом товарищей.

– Михаил Юрьевич, правду говорят – что у СДПУ(о) на уме, то у «Яблука» на языке?

– Знаете, я родился и вырос в Киеве. Мои родители и родители моих родителей – коренные киевляне. Нет ничего удивительного в том, что со многими известными жителями столицы у меня давние знакомства. Да, я знаком с Григорием Суркисом и лично работал с ним на одном предприятии. Кстати, после этого мы с ним пять лет не разговаривали.

– Ваша размолвка имела под собой материальную основу или идеологическую?

– Первая причина – идеологическая, вторая – стиль и методы. Как это у Грибоедова? «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Для меня не приемлемы методы, которыми достигался успех. Я отношу себя к первым из молодых. В то время как СДПУ(о), я считаю, – это последние из тех, кто уходит.

– Вы имеете в виду политическую силу?

– Я имею в виду целую плеяду, целое поколение людей из того советского времени. Их менталитет. Наши родители тоже относятся к этому поколению. Это хорошие люди. Но они знают, что такое страх, что такое невозможность достичь успеха без вступления в Коммунистическую партию. Они привыкли к тем, старым правилам жизни. Они не понимают, как можно выступить против власти, как можно отстаивать собственное мнение, как можно не стоять до конца на нем, как можно не бояться власти. Я лично уважаю Григория Михайловича и очень уважаю Виктора Владимировича. Я считаю, что ими сделано очень много полезного. Тот же новый Уголовный кодекс принимался при непосредственном участии Медведчука. Огромный вклад он внес в принятие во втором чтении Гражданского кодекса, закона об адвакатуре. Очень много демократического сделано. Но все равно у меня постоянное ощущение, что мы друг друга не понимаем. Я с удовольствием поддержу их во всех самых лучших начинаниях. Но между нами – пропасть эпох. У нас немало совместно разработанных законопроектов, но в то же время мы отказались голосовать в целом по Земельному кодексу. Мы хотели голосовать только за второе чтение. Для нас не приемлемы методы, которые применялись в тот день в парламенте. Мы чтим Конституцию. Никто не может на депутата оказывать давление. Кроме того, мы голосовали за отставку Кравченко и Деркача, а они – нет. Мы голосовали за все комиссии по делу Гонгадзе, а они – нет…

– …Вы обличаете «неправомерные деяния» сумского губернатора, а они высказываются, а затем и голосуют против создания парламентской следственной комиссии по расследованию деятельности Владимира Щербаня. Не правда ли, неплохой тандем вырисовывается: вы за непримиримую борьбу против губернаторского своеволия получаете свою порцию популярности у избирателя, а социал-демократы, гасящие раздуваемое вами пламя, – свою долю административного ресурса в отдельно взятой области?

– Я не раскручиваю «Яблуко» и не поддерживаю СДПУ(о). Я поднимаю вопрос. Прихожу и говорю: «Господа, этот человек – плохой министр финансов. А вот этот человек – плохой губернатор». А если кто-то затем пользуется этим или каким-то образом интерпретирует мои заявления, это уже его проблемы. И проблемы нашего общества, в котором любое действие, направленное против преступности и коррупции, рассматривается как решение чьих-то политических задач. Я вам скажу больше того: есть еще одна версия. Мои друзья говорят: «Ты что, сумасшедший? Может, ты хочешь, чтобы тебя убили?» Когда я выступал против министра внутренних дел Кравченко, мне многие тоже так говорили. У меня все было хорошо, у меня был бизнес, газета, друзья, но я выступил и сказал, что Кравченко – нехороший человек. В результате чего потерял практически все. А когда, сидя в житомирском СИЗО, я говорил, что меня украинский народ выберет в парламент, мои сокамерники смеялись… Каждый человек, как говорится, судит в меру своей распущенности. Я не могу запретить понимать мои поступки каждому по-своему. Я совершаю поступки.

– А почему без вашего внимания остался, к примеру, такой вопиющий факт неправового отношения к бизнесмену, как дело Фельдмана?

– Я бы не разделял дело Фельдмана и дело Тимошенко… Я лично писал в прокуратуру письма с просьбой разобраться по этому вопросу. Мне ответили, что все действия правоохранительных органов происходят в рамках закона и связаны исключительно с правовыми нарушениями.

– «Яблуко» уже определилось со своими друзьями-соперниками на предстоящих выборах?

– Мы не собираемся конкурировать, скажем, с СДПУ(о) в лояльности к власти, с Ющенко – в его панукраинизме, с Тимошенко – в ее оппозиционности. И точно так же мы не собираемся соперничать с коммунистами в их праве отстаивать интересы трудящихся, которое они монополизировали. Мы собираемся конкурировать с ними всеми сразу. В нашей любви к Украине, в нашей любви к нашим семьям, в нашей любви к нашему собственному «я». В нашем праве быть свободными и счастливыми.

– Впечатляет! А если более приземленно: с кем ближе к выборам вы планируете подписывать пакты о ненападении, делить мажоритарные округа и координировать деятельность?

– В некоторых регионах мы будем договариваться с социал-демократами, а в некоторых – с социалистами, и у нас уже были предварительные договоренности. Все зависит от конкретной политической ситуации в конкретном регионе, где мы собираемся действовать в интересах победы. По многим позициям наши программные цели совпадают с Морозом, а по многим – с СДПУ(о). По некоторым – с зелеными. Больше того, если у нас состоятся переговоры с Ющенко, мы будем поддерживать отношения и с «Нашей Украиной».

– А попытки к сближению у вас уже были?

– Реальных не было. С Виктором Андреевичем очень тяжело договариваться о встречах, потому что он на них не приходит. Со многими вещами, относящимися и к экономическим взглядам входящих в блок к Ющенко политиков и партий, и к идеологическим, мы не согласны. Но это не значит, что мы плохо относимся к Виктору Андреевичу. Мы считаем, что он несколько слабоват, но мы его готовы поддержать там, где ему не будет хватать твердости.

– Львиная доля успеха любой, кроме разве что Коммунистической, партии на выборах кроется в благосклонности со стороны распорядителей административным ресурсом. Каковы виды на победу «Яблука», исходя из этого?

– С гораздо большей надеждой мы рассчитываем на закон о выборах (его власть еще не читала, а прочитает – вздрогнет) и на новый Уголовный кодекс, где четко и ясно сказано, что за фальсификацию на выборах можно получить 12 лет тюрьмы.

– Михаил Юрьевич, скажите, а куда исчезло представление на вас Генеральной прокуратуры, которое, насколько я помню, было внесено в Верховную Раду накануне парламентской революции?

– Насколько вы помните или насколько вы видели на сайте «Украины криминальной»?

– Вы хотите сказать, что в действительности представления не существовало?

– Я думаю, что это может существовать в качестве попытки «мочить» «Яблуко». Я вам скажу, что если бы такое представление было, я бы лично вышел на трибуну Верховной Рады. Я мечтал о таком представлении. В свое время генеральный прокурор Потебенько лично просил меня подписать согласие на амнистию. Дело, которое было возбуждено против меня милицией, по поводу продажи мною двух квартир в течение одного года подпадало под ежегодную амнистию. Меня убеждали подписать этот документ все мои друзья. Ведь амнистия вступает в силу только после того, как человек дает на это согласие. Но таким образом он, по сути, признает свою вину. Я же не согласился. И теперь мое дело закрыто за отсутствием состава преступления.

А я просил Михаила Потебенько: «Пожалуйста, подайте мое дело в Верховную Раду. Я, наконец, получив слово, расскажу с парламентской трибуны, как создавалась специальная группа «164» из офицеров милиции для уничтожения моей фирмы». Они были свезены в Киев со всех областей, потому что очень много людей в столице не поддерживали Кравченко, и он вынужден был привозить людей из других регионов, которые не знали ни меня, ни моего отца, ни нашу фамилию. Я хотел об этом всем рассказать, но меня лишили этого удовольствия.

Если это представление было, но не попало в зал, то лишь потому, что кто-то не захотел, чтобы я вышел на трибуну и рассказал правду. Если бы дошло до этого, я бы попросил сессионный зал лишить меня депутатской неприкосновенности и направить дело в суд, чтобы суд вынес решение. Вы знаете о том, что, например, Конституционный суд вынес решение о незаконности содержания меня под стражей?

– Это вы туда обратились?

– Нет, Кравченко.

– Сам против себя, что ли?

– Он хотел выяснить: в связи с тем, что дело против меня было возбуждено до того, как я стал депутатом, пользуюсь ли я депутатской неприкосновенностью. Конституционный суд сказал, что я сидел в тюрьме незаконно с той минуты, как был избран народным депутатом. Выборы состоялись 31 марта, а выпущен я был 21 апреля.

– И вам не жалко бросать «насиженный» мажоритарный округ, отправляясь на следующие выборы в партийном списке?

– Если я пойду по мажоритарному округу, это заставит людей подумать, что я не верю в успех. А я верю в победу. Верю, что есть люди, которые нас поддержат. Я не знаю, сколько их…

– …но вы думаете, что их как раз то количество, которое поможет вам преодолеть четырехпроцентный барьер?

– Это то количество, которое хочет жить нормально. Мне помогать не надо. Помогите себе сами. Изберите себе нормальных политиков.

– Прикидывали ли вы, чем займетесь в случае поражения «Яблука» на выборах?

– Если таких людей окажется мало, я продолжу заниматься политической деятельностью и дальше. Открытой, публичной. Партия ведь никуда не денется и после выборов.

– Михаил Юрьевич, как-то где-то промелькнула информация о том, что Бродский будет создавать совместный предвыборный блок с Натальей Витренко. Я ни минуты не сомневалась, что это кто-то так удачно пошутил, но в каждой шутке, как мы знаем, всегда есть место для доли сами понимаете чего. Вас не смущает, что у людей возникают подобные ассоциации?

– Идеология Витренко основана на двух арифметических действиях: отнимать и делить. В основе же моей идеологии два других арифметических действия: прибавлять и умножать. В этом мы с Натальей Михайловной отличаемся. Поэтому наши электораты никогда не пересекались и не пересекутся. И наши взгляды, как и наша миссия, абсолютно разные.

– А когда-то, помнится, ваши взгляды совпадали с позициями других партий, причем настолько, что вы в них вступали: сначала в Рух, потом в «Громаду».

– Я пришел в Рух в 1993 году, поверив, что это демократическое движение, с помощью которого можно было изменить нашу жизнь. Я сам пришел к Мише Бойчишину. И с того самого дня стал поддерживать Рух. А вступили в партию мы в начале 1997 года, за год до выборов. Но потом мы начали понимать, что происходит что-то не то. Потом, намного позже, наши подозрения в том, что в партии начались процессы, мало согласующиеся с ее внешним обликом, подтвердились расколом Руха.

– Вы вышли и направились во фракцию «Громада».

– А куда было идти попавшему в Верховную Раду человеку, вышедшему из тюрьмы, ведущему борьбу с министром внутренних дел, с властью? К коммунистам? В СДПУ(о)? В НДП? Конечно, я выбрал оппозиционную «Громаду», где и пробыл полтора года.

– С чем же был связан ваш выход оттуда?

– С тем, что оппозиция – это отстаивание не собственных интересов, а интересов общества. Вот тогда-то мы и поняли, что нам нужно создавать что-то свое. Мы кинули клич: «Единомышленники, объединяйтесь!» И сегодня нас уже десятки тысяч.

– Михаил Юрьевич, версия о том, что первая пятерка вашего партийного списка презентована в варианте, усеченном до четверки, – без сомненья, красива: мол, таким образом, вы очередной раз демонстрируете свою приверженность идеалам борьбы с 20-процентным НДСом. Однако правды за пиаровскими примочками не скроешь. Почему Виктор Суслов отказался быть пятым?

– Это достаточно сложный вопрос. Дело в том, что в наши планы входило, чтобы Виктор Иванович шел по округу в Харькове. Тому, в котором был избран погибший Юрий Кононенко. В Харькове у нашей партии очень высокий рейтинг, мы там вторые после коммунистов. И нам нужны сильные кандидаты в мажоритарных округах. А с другой стороны, я могу объяснить это и тем, что наличие вакантного места в нашей первой пятерке свидетельствует о некой готовящейся пиар-неожиданности.

– Кем вы видите себя в новом парламенте?

– Лидером большой фракции «Яблуко».

– Входящей в парламентское большинство?

– Если это большинство будет прагматично и профессионально – да. Мы наконец-то должны составить конкуренцию полякам, россиянам. Мы наконец-то должны создать в Украине команду прагматичных профессионалов, которые сумеют заняться созданием нормальной экономики, которые смогут преодолеть бедность не в указах и очередных программах правительства, а в реальной жизни. В таком большинстве я готов участвовать.

– А кого вы видите в кресле спикера нового парламента?

– Я думаю, что будет много неожиданного. Одно знаю точно: спикериады не будет. Опыт договоренностей на межпартийной основе для этого существует.

– Как вы думаете, возникнет ли после выборов вопрос о новом премьер-министре?

– О премьере новый парламент вопрос, возможно, не поднимет, а вот о новом правительстве – однозначно.

– Пусть этот вопрос не покажется вам странным, но мне бы очень хотелось услышать от вас ответ. Если бы сегодня страна выбирала президента, и в финале оказались Виктор Ющенко и Леонид Кучма. За кого бы вы проголосовали?

– За того, кто дал бы слово, что он сам подаст законопроект о поправках в Конституцию, которыми бы ограничивались президентские полномочия. Президент должен поделиться с парламентом своим правом назначать премьера и формировать правительство, отправлять в отставку генерального прокурора, а с народом – назначать губернаторов. Мы за то, чтобы главы областных госадминистраций избирались.

– Михаил Юрьевич, вы же публичный политик. Не уходите от ответа.

– Ни за того, ни за другого.