ПАРАДОКСЫ ВОЙНЫ ПОПЫТКА ПОИСКА ПОЗИТИВОВ В БОСНИЙСКИХ КОШМАРАХ

Начинать комментарий к ситуации в Боснии со слов «опасная» и «критическая», добавив впереди «очень», — это почти не сказать ничего. Однако, можно попытаться извлечь какие-то неожиданные позитивы из в целом негативного развития событий. Итак...

Сербское наступление

Или, вернее, наступления. Сначала боснийские сербы взяли мусульманский анклав Сребреница. Потом покорили анклав Жепа, оставшийся неприступным даже для немцев во времена второй мировой войны. Под угрозой еще один мусульманский анклав на востоке Боснии — Горажде. Сербская наглость, спровоцированная, кстати, недавним наступлением модернизировавшихся боснийских правительственных войск возле Сараево, наконец-то продемонстрировала полное фиаско шести так называемых ооновских «зон безопасности» в Боснии и всю беззащитность мирного населения в них, враз ставшего беженцами. В Боснии опять после долгого перерыва заговорили об «этнических чистках» и даже геноциде. Действия сербов наконец-то поставили мировое сообщество на перекресток — когда-таки надо принимать конкретные решения, и таким образом, усадили заинтересованные стороны за стол переговоров в Лондоне. Поворотным пунктом успели окрестить обозреватели лондонскую встречу по Боснии еще до ее начала.

Падение мусульманских анклавов

За три года войны в Боснии мировым сообществом в целом и международными посредниками в частности было выработано как минимум три солидных плана будущего устройства Боснии. Сначала — раздел на десять автономных кантонов по этническим линиям между мусульманами, боснийскими сербами и хорватами Боснии. Потом — раздел на три этнические автономии, учитывающие постоянно менявшееся соотношение контролируемых территорий, и наконец, после создания под эгидой американцев хрупкой мусульманско-боснийской конфедерации предлагавшийся дележ по формуле 51 процент «конфедератам» и 49 (при реальном контроле над более чем семьюдесятью процентами) — боснийским сербам. Каждый раз эти планы упирались во множество сложностей из-за пестрой этнической картины, своеобразных пятен, анклавов. Из-за этого их реализация изначально была весьма затруднена, — ну не рубить же коридоры и затем охранять их?

Но опыт сожительства и вражды этнических составных квази-государства под названием Босния и Герцеговина подсказывал: мусульманским островам в окружении боснийских сербов пусть даже в послевоенное время все равно будет непросто. Таким образом, если хотите, кощунственный дипломатический позитив падения анклавов (при сочувствии и сострадании к участи мусульманских беженцев) облегчает поиски планов и оптимальных карт для будущего устройства Боснии; а возможно, даже и окончательного раздела. И, что в особенности важно, — будущего сосуществования боснийских компонентов.

Как бы усложнилась ситуация в Приднестровье, если бы так называемая Приднестровская Молдавская республика имела бы шесть островов на территории собственно Молдовы. Анклавность — одно из главных затруднений в урегулировании ситуации вокруг Нагорного Карабаха — для Баку Карабах сам по себе уйти не может — только с коридорами этнически азербайджанской земли... Поэтому брутальное взятие мусульманских анклавов боснийскими сербами, изменение боснийской карты где-то неожиданно облегчит дальнейшие дипломатические усилия.

«Украинский бутерброд»

Сложнейшая ситуация, в которой оказались 79 украинских миротворцев в Жепе и до 90 — в Горадже, сопереживание и прикованность мирового внимания к ним, вынесли Украину на первые полосы газет, причем в очень позитивном свете. Опять же, речь идет о поиске позитивов в казалось бы абсолютно негативных ситуациях, в данном случае с риском для жизней украинских ребят. «Если бы не украинское ядерное оружие и мучительное расставание Киева с ним, Украина намного дольше вырисовывала бы себя на политической карте мира», — эта недавняя фраза вполне относится и на счет украинских военнослужащих, поднявших с риском для жизни престиж своей страны. Как результат этой ситуации и миротворческой активности Киева в бывшей Югославии, Украину пригласили в Лондон. С этого момента, при всем его символизме, можно утверждать, что Киев становится субъектом большой мировой политики.

Украина представляет собой как бы третью группу вовлеченных в решение боснийской проблемы. К первой относятся четыре из пяти членов международной контактной группы по Боснии: США, Британия, Франция и Россия. Это страны, имеющие и силу, и влияние, и четко определенные интересы в регионе. Вторая группа — довольно заинтересованные и со значительным влиянием страны вроде Италии или пятого члена контактной группы — Германии, не могущей серьезно ввязаться из-за балканского комплекса со времен войны и ограниченности в использовании войск за рубежом. Украина представляет третью группу заинтересованных без определенных интересов в регионе и с незначительным влиянием. Такое положение не обидное, но понятное. Сюда, как представляется, можно отнести таких разнородных участников лондонской встречи как, например, Дания или Бангладеш...

Геннадий Удовенко и Валерий Шмаров ездили в Лондон больше с конкретной задачей: отвести угрозу от своих миротворцев, добиться их эвакуации и, послушать большую политику, припася, однако, ряд оригинальных идей. Но об этом ниже.

История с украинцами и другими миротворческими контингентами раскрыла в полном свете неспособность и слабость ООН и нечеткость статуса вверенных ей войск. ООН наконец-то должна определиться: что является главной задачей ее персонала в Боснии: защита — пускай даже вооруженная — мирного населения, или раздача одеял и продпайков последнему, сдерживание агрессора и гордость за килограммы сахара, всыпанного в топливные баки отданных и уже негодных бронетранспортеров. Запутанно выражаясь, позитив от «сидения на двух стульях» заключается в осознании негатива именно такого сидения. Киеву, например, непонятна роль сил быстрого реагирования, красиво демонстрировавших перед телекамерами умение чистить стволы орудий. На момент написания статьи неизвестно решение Лондонской конференци; но пути понятны — верх возьмет силовой вариант, тогда силы быстрого развертывания, самолеты НАТО и американские вертолеты должны хоть на какое-то время поиграть первые роли.

Ситуация с украинцами имела положительную сторону и для снятия образа только лишь «жертвы» с боснийских мусульман и особенно с боснийских правительственных войск, сделавших украинцев «живым щитом». Как впрочем сострадание и солидарность с украинскими миротворцами и их жертвенность превратили в нелепые обвинения в их адрес со стороны боснийского правительства в коррупции, нелегальной торговле и увлечениями мусульманским слабым полом. Конечно, все это очень большое... преувеличение, но только и всего. Систематического дыма без хотя бы слабого-преслабого огня не бывает.

Разногласия сильных

Одна из ключевых причин уж слишком затянувшейся боснийской войны — разобщенность умиротворяющих усилий. Американцы, не имея в Боснии наземных войск, выступают за массированные воздушные удары по позициям боснийских сербов и готовы потерпеть со снятием эмбарго на поставки оружия в Боснию (речь идет прежде всего о превосходящей сербов как минимум тысяч на 50, но плохо вооруженной боснийской мусульманской армии). Американцы, по выражению шефа Пентагона Уильяма Перри, не советует некоторым странам становиться заложниками своих заложников. Расшифровка такова: те же Киев с Лондоном не должны говорить «нет» авиаударам по боснийским сербам в Горажде (там по одной украинской и британской роте) несмотря на вероятность того, что сербы захватят миротворцев в качестве заложников, что они не раз уже делали с успехом. Франция готова поддержать силовые действия, но скорее на суше. Британия склоняется к политическому сценарию, но очень против отмены эмбарго на поставки вооружений. Россия вообще против любой силы и тем более не ооновского происхождения — вроде НАТО или слабо контролируемых российским представителем в Совете Безопасности сил быстрого реагирования. Москва с другой суперстолицей — Вашингтоном вообще чуть ли не в открытую ставят на антагонистов.

Украина осторожничает, не считает оптимальным решением авиаудары, но понимает, что остановить их не сможет, переживает за своих там, осознавая, что реальных рычагов помощи сама не имеет. Все эти разногласия и запутанность, очевидно, и вынудили Киев искать «нестандартные решения» по украинской дипломатической терминологии. «Амбициозный легковес» считает возможным более активное привлечение к посреднической деятельности именно себя, не имеющего ни особых друзей, ни врагов в бывшей Югославии. Он не против, чтобы не Лондон, но Киев стал местом постоянных боснийских консультаций. Он даже допускает, как один из вариантов, совсем уж неожиданный шаг — экспериментальную отмену (скажем, на месяц) всех санкций против остаточной Югославии, стимулируя таким образом Белград к активной деятельности по «облагоразумиванию» братьев — боснийских сербов. Для Киева — это первые серьезные шаги в большой политике, и важно, что он их делает не в роли простого статиста, но хотя бы с идеями, пускай и немного наивными.

Неиспользованный позитив

...Более полутора сотен американских солдат фактически в роли заложников. Президент Клинтон едет с в общем-то важным визитом в соседнюю Канаду, так и не выступив по телевидению по вопросу о солдатах, не успокоив, не заверив, что переживает, что приложит максимум усилий и т.д. Нет, Клинтон не спал несколько ночей, чуть-ли не впервые закурил сигарету, а потом восхищался мужеством американского летчика, сбитого над Боснией, узнав, что тот пять дней ел муравьев, запивая каплями росы... В украинском же случае речь идет не об одном прячущемся в боснийских лесах летчике. Поступи аналогично украинский Президент — и только этот шаг сделал бы для консолидации нации несравнимо больше, чем многие заявления. Как впрочем и для президентского имиджа. И тогда можно было бы смело обходиться и без и так «никакого» пресс-секретаря.