НУЖНА ЛИ УКРАИНЕ НОВАЯ КОНСТИТУЦИЯ?

Необходимость политической реформы путем изменения действующей Конституции Украины уже долго дискутируется на Печерских холмах. При этом нередко возникает впечатление, что существующая Конституция является едва ли не одним из главных факторов, тормозящих поступь украинского общества к лучшей жизни. Вносятся конкретные предложения по устранению этого «тормоза».

Наибольшее удивление вызывают распространяемые мифы о причинах несовершенства Конституции. На первом месте среди них: этот документ создавался в течение одной ночи, поэтому, мол, чего толкового можно ждать от фантазии полусонных депутатов? (При этом почему-то не принимается во внимание, что конституционные статьи голосовались в течение суток, частью которых, как известно, является и время дневное.) Грустно слышать такие утверждения, особенно от тех, кому в деталях известны все перипетии прошлого конституционного процесса. Обидно, что такая нелепость доводится до умов и душ молодого поколения. И стыдно, что подобное происходит. Поскольку этим подрывается уважение к главному закону государства, чего в цивилизованных странах стремятся избегать.

В этой связи, пожалуй, стоит напомнить, что действующая Конституция не была продуктом внезапной депутатской бессонницы. Ее текст рождался в творческих поисках и политических муках не менее чем в течение семи лет. К этому процессу привлекались лучшие специалисты Украинского государства. Над ней работали две конституционные комиссии. И первоначальный текст проекта нынешней Конституции депутаты писали на основе наработок своих предшественников в Верховной Раде. Поэтому попытки бросить тень на этот документ воспринимают не иначе как оскорбление тех, кто добросовестно и преданно работал над Конституцией и настойчиво боролся за ее принятие.

Что же так кардинально изменилось за эти шесть лет, что действительно требовало бы безотлагательного изменения Конституции? Какое из ее положений так быстро устарело, что не удовлетворяет потребностям украинского общества? Еще раз раскрываю дорогую мне синюю книжечку и читаю статью первую этого документа: «Украина является суверенным и независимым, демократическим, социальным, правовым государством». Кто сегодня может лучше сказать о том, какое государство желали бы иметь украинцы? Или в государстве накопилась критическая масса граждан, уже не желающих, чтобы Украина была правовой, демократической и независимой?

Ставя подобные вопросы, ни в коем случае не хотелось бы переоценить нашу Конституцию. Можно много говорить о ее плюсах и минусах, являющихся результатом возможного на тот момент политического компромисса. Да, отцы Конституции не смогли договориться о более рациональной синхронизации сроков президентских и парламентских выборов, вследствие чего страна почти перманентно пребывает в состоянии выборов или подготовки к ним. Это не способствует рациональной политической стабильности в стране и, бесспорно, требует дополнительного переосмысления и модификаций. Да, они предусмотрели сложение полномочий Кабинета министров перед новоизбранным Президентом, но не выписали четко, что же происходит с правительством после избрания нового состава парламента. Не определено Конституцией и место прокуратуры Украины: то ли это орган исполнительной власти, то ли обеспечения правосудия? Конституция обеспечивает определенным должностным лицам государства «неприкосновенность», но не «расшифровывает» ее подробного содержания, что и порождает споры, от чего у носителей такого статуса полный иммунитет — от увольнения с должности или от какой-либо уголовной ответственности. Правда, от подобных правовых «конфузов» надо избавляться путем совершенствования законов, а не решениями квалификационных комиссий. Можно называть и другие относительные «пробелы», устранение которых требовало бы внесения конституционных дополнений. Поэтому понятно и в определенной степени небезосновательно желание еще больше усовершенствовать Основной Закон Украины.

Но настолько ли эта потребность сегодня безотлагательна и приоритетна для развития действительно демократического общества, чтобы прибегнуть к ургентному «хирургическому» вмешательству? Неужели главная причина проблем, сотрясающих сегодня украинское общество, — относительное несовершенство Конституции? Ведь в целом наш Основной Закон не хуже иных европейских конституций. Текст его, как известно, высоко оценили эксперты Совета Европы и прочие зарубежные авторитеты по конституционному праву. И об этом еще не так давно в Украине говорили с гордостью.

Очевидно, что общественные отношения постоянно развиваются, и это требует коррекции правового регулирования. Безусловно, это может касаться и Конституции. Конечно, можно совершенствовать и изменять основной документ государства ежегодно, бросать страну в новый водоворот политических страстей, дискуссий и противостояния, тратить жизненную энергию, интеллектуальный потенциал и средства. Ведь конституционное нормотворчество — процесс, который по своей природе способен максимально стимулировать политическую активность населения. И процесс далеко не дешев. Об этом, очевидно, также следует помнить не в последнюю очередь, особенно учитывая уровень прожиточного минимума в свете размеров наших зарплат и пенсий.

А может, стоит вспомнить иную историческую практику: Конституция США существует уже более двух веков. По объему она не больше Конституции Украины и, конечно же, не расписывает в деталях регулирование всех аспектов функционирования современной государственной машины, защиту прав и свобод ее граждан. На ее основе держится стабильность американской демократии. В течение более двух веков в нее было внесено не так уж много поправок.

Что мешает украинскому обществу реагировать на новые вызовы аналогичным образом? Конституция Украины установила систему органов государственной власти. И я не осмелился бы утверждать, что она закрепила «чистую» президентско-парламентскую форму правления. Тот, кто внимательно прочтет ее до конца (а, к сожалению, иногда создается впечатление, что даже кое-кто из активных дискутантов на эту тему этого еще не сделал), с одинаковым правом и на еще больших основаниях может заявлять, что действующая Конституция уже содержит очень серьезные принципы именно парламентско-президентской республики. А в том, что реальная политическая жизнь в государстве больше склоняется к модели президентской, нет вины Конституции.

Ведь она предполагает существование в государстве мощной и влиятельной законодательной ветви власти, представленной однопалатной Верховной Радой с очень широкими полномочиями не только нормотворческого характера. Она уполномочена осуществлять и функции контроля за должным выполнением законов и формированием органов исполнительной и судебной власти. В условиях трансформирования всех сфер жизни из советского типа в современную демократию на базе рыночной экономики конституционная структура Верховной Рады позволяет оперативно принимать законы. Поскольку в двухпалатном парламенте нормотворческий процесс был бы значительно более долгим. (Не случайно в некоторых странах, в частности в Румынии, Великобритании и др., состоялась серьезная дискуссия о ликвидации второй палаты или же о существенном реформировании ее.) Создание второй палаты требовало бы строительства помещений и дублирующей бюрократии, на содержание которой понадобились бы дополнительные средства. И никоим образом не позволило бы лучше представлять интересы регионов, как некоторые утверждают. Защиту этих интересов значительно проще обеспечить не путем изменения Конституции, а через более совершенное распределение бюджетных средств между регионами на основании соответствующего закона, установление гибких квот на представительство всех регионов в центральных органах исполнительной власти (ведь талантливые администраторы рождаются не в одной или двух областях Украины). Более эффективный механизм защиты интересов регионов трудно придумать. Разве что через предоставление права вето каждому представителю области в новообразованной второй палате Верховной Рады. Но истории уже известна практика, когда лишь один пан в сейме мог прокричать «Нє позволям!» и заблокировать принятие важных общегосударственных решений. Известно также, к чему это привело то государство.

Часто и неэффективность деятельности украинского парламента пытались объяснять несовершенством Конституции. Многонедельные избирательные «спикериады» списывались на ее счет.

В Конституции действительно не говорится ни о политическом большинстве, ни о коалициях. Эту сферу отношений сознательно не регулировали детально, поскольку на время подготовки Конституции не было четкой ясности с системой выборов парламента. Но Конституция однозначно установила, что исключительно законами определяются «организация и порядок деятельности Верховной Рады Украины».

Что же мешало двум составам Верховной Рады после принятия Конституции во исполнение ее требований принять такой закон и в нем четко выписать: «Лидер партии или блока партий, которая по результатам выборов набрала в одномандатном округе наибольшее количество голосов избирателей, формирует политическое большинство в Верховной Раде Украины, представитель которой становится председателем Верховной Рады Украины»? Остальные политические лидеры должны это автоматически принять. Все это следовало выписать не в каком-то соглашении политических партий или частей государственных институтов, а в законе, который регулировал бы этот комплекс отношений на постоянной основе. Межпартийные политические договоренности, имеющие временный характер, могли бы заключаться, но только на основании закона и во исполнение его. Сами стандарты политической этики в государстве не должны допускать ситуации, при которой политическая сила, получившая десятую часть народного доверия, становилась бы доминирующей в парламенте. Это трудно вписать в европейские стандарты демократии.

В свою очередь нам, избирателям, гражданам Украины, не должно быть безразлично, как и почему наши избранники в течение нескольких месяцев публично демонстрировали неспособность организовать свое «рабочее место», допускали своеобразные «прогулы», не выдавали продукцию — законы — и в то же время за счет наших налогов получали жалованье! Общественность, интеллигенция не должны молчать. Народ нанял и парламент, и Президента, и правительство, и прочие государственные органы для выполнения конкретных задач. Ведь легко себе представить, что было бы, если бы в течение нескольких недель нанятый рабочий лишь запускал станок, а хирург столько же времени лишь мыл руки перед операцией, госслужащий лишь раскрывал папку с документами, а фермер лишь готовился покормить животных. А именно аналогичное поведение парламентариев украинское общество терпит и относительно спокойно наблюдает.

Очевидно, и украинским политикам также пора осознать, что парламенты цивилизованных государств мира сформированы не из «политических евнухов». Как правило, они состоят из доминирующей партии или блока партий и оппозиции. Должна быть политическая ответственность депутатов. Они обязаны помнить, что народный депутат — не «кошка, которая гуляет сама по себе». Парламентарии — государственные мини-институты, с конкретным политическим содержанием, детерминированные взглядами и надеждами тех избирателей, благодаря чьим голосам и воле они и стали депутатами. Следовательно, они обязаны в Верховной Раде находиться в тех политических образованиях, программы которых отражают надежды конкретной части общества. И, очевидно, с этим несовместим массовый «политический туризм», который демонстрируют определенные народные избранники, путешествуя из одной фракции в другую. Своими переходами эти парламентарии изменяют политический баланс сил в законодательном органе государства, тем самым предавая волю и надежды общества. Подобную практику необходимо не только осудить в нравственно-этическом контексте, она должна быть надлежащим образом урегулирована законом, естественно, с соблюдением прав и свобод гражданина.

Поэтому в государствах со стабильными демократическими традициями уже на этапе парламентских выборов ответственные политики предварительно продумывают, с какими политическими партиями они могут быть в союзе при разных раскладах результатов выборов. Ведь, учитывая содержание программ и политическую практику партий, сделать это не так уж и сложно. Сразу же после выборов предпочтение отдается не отпускам, а созданию коалиций, формирующих органы парламента в конкретные сроки.

Если же политические звезды располагаются таким образом, что большинство невозможно сформировать в определенный срок, то и тут есть простой выход. Что мешает Верховной Раде законом определить: «так и так и в такие-то сроки формируются органы парламента. В случае неспособности Верховной Рады в течение трех или, скажем, десяти дней избрать своего председателя и заместителей, председателей комитетов и их заместителей она принимает решение о досрочном прекращении своих полномочий, информирует об этом Президента, который, согласно статье 77 Конституции, назначает внеочередные выборы». Сделать так Конституция Украины не запрещает.

Конечно, специалисты могут возразить, мол, принцип «что не запрещено, то позволено» имеет специфическое применение в праве конституционном. А, дескать, в действующей Конституции возможность досрочного роспуска парламента предусмотрена только в одном случае: если он не сможет в течение 30 дней начать свою работу.

Однако, как ни удивительно, в Украине, оказывается, до сих пор нет закона об организации и порядке работы Верховной Рады, как того требует Конституция. Действующий Регламент Верховной Рады не подписывался Президентом и не имеет статуса полноценного закона. Так что с формально-юридической точки зрения наш родной парламент уже более шести лет работает в антиконституционном режиме! То есть высший законодательный орган государства сам нарушает Конституцию собственного государства! Чего же тогда ждать от рядовых граждан? Структура исполнительной ветви власти в Украине позволяет ей быть такой же эффективной или бездействующей, как и в других государствах мира. Она построена по аналогии с существующими, скажем, в Польше или во Франции и конечно, не оптимальна. Главный ее недостаток в том, что де-факто она двуглава, а это в наших условиях способствует дублированию многих действий государственной машины, делает ее менее эффективной, более бюрократичной и дорогой для налогоплательщиков. По Конституции, вышестоящий орган в системе органов исполнительной власти — Кабинет министров. Важно подчеркнуть, что именно Кабмин имеет самые широкие полномочия в сфере обеспечения прав и свобод украинских граждан, финансовой, ценовой, инвестиционной и налоговой политики, социально-экономической деятельности в государстве.

Полномочия Президента отличаются от полномочий Кабинета министров. Они касаются преимущественно сферы национальной безопасности и обороны государства, его внешних сношений, назначения высоких должностных лиц, но непосредственно не касаются экономики страны.

Так вот, по Конституции, связь Кабмина с Верховной Радой должна бы быть очень интенсивной, подобно существующей в государствах парламентского типа. Ведь ей правительство «подконтрольно и подотчетно» по широчайшему кругу вопросов. А перед Президентом Кабинет министров лишь «ответственен», но в Конституции не указано, в каких именно параметрах происходит эта ответственность, и не детализировано ее содержание. Логично, что она должна ограничиваться рамками полномочий самого Президента. То есть Кабмин должен был бы быть «подотчетным и подконтрольным» парламенту по тем вопросам своей компетенции, которые своеобразно «перекрещиваются» с полномочиями Верховной Рады, и «ответственным» перед Президентом лишь по относящимся к полномочиям главы государства. Поскольку было бы алогично нести ответственность перед тем, кто сам не уполномочен Конституцией заниматься определенной сферой деятельности. Предполагалось, что полное соблюдение требований Конституции позволило бы иметь в государстве стабильное правительство, способное продолжительное время, не меняясь почти ежегодно, эффективно и ответственно выполнять важные задачи.

Для обеспечения нормального функционирования государственного механизма на основе Конституции Верховная Рада и причастные к законотворчеству должны были бы детально урегулировать не только вопросы осуществления контроля над правительством, но и, по-видимому, весь комплекс отношений между Президентом и Кабинетом министров. И тогда было бы намного меньше оснований для разговоров о якобы доминировании администрации Президента над Кабинетом министров или отдельными министрами. Поскольку в правовом государстве не может над конституционным органом, правительством (если оно само этого не позволяет) доминировать образование, которое в Конституции даже не успоминается. Особенно с учетом того, что, в соответствии с Конституцией, правительство и глава государства имеют различную компетенцию, а Президент Украины не может передавать своих полномочий иным лицам или органам. Если же всего этого нет, то разве Конституция виновата?

Чуть ли не больше всего претензий к Конституции выдвигалось в связи с назначением высоких должностных лиц государства. Кто-то считал, что Конституция дала недостаточно полномочий Президенту, другие хотели, чтобы больше прав имел парламент, особенно при назначении премьер-министра и членов правительства. Существуют и законопроекты о внесении соответствующих поправок в Конституцию, направленных на укрепление роли парламента в этих делах. Но опять-таки встает вопрос: а есть ли в этом необходимость? Или, так сказать, для среднего украинца принципиально важно, кто играет большую роль в назначении высоких должностных лиц — президент или парламент? Главное, чтобы они были квалифицированными специалистами, государственниками с широким кругозором, носителями высоких нравственно-этических стандартов и эффективно выполняли возложенные на них функции.

А нынешняя Конституция предусматривает довольно большой вес и главы государства, и парламента: хотя Президент и получил право на назначение руководителей многих важных государственных институтов, в том числе и главы правительства, но делать это он не может без согласия Верховной Рады.

По-видимому, уже пришло время отойти от «пакетного» одобрения состава правительства, без индивидуального рассмотрения претендентов на важные государственные кресла. В процессе селекции высоких слуг нации можно было бы предусмотреть индивидуальное «сито» для кандидата на руководителя министерства или ведомства, как это делается в стабильных демократиях: он должен был бы пройти и через «рентген» спецпроверки, в т.ч. на предмет склонности к коррупции, и через публичные слушания в профильном парламентском комитете для оценки его профессионального уровня, опыта и нравственно-этических качеств. И это позволило бы предотвратить многие политические баталии, свидетелями которых мы являемся сегодня.

Следовательно, даже этот короткий комментарий отдельных конституционных положений может свидетельствовать о следующем: сегодня актуальны не изменение или замена действующей Конституции, а систематическая целенаправленная работа по обеспечению имплементации каждого ее положения в законах и реальное воплощение их в повседневную жизнь. Какой бы совершенной и важной для общества ни была Конституция, она сама по себе не может гарантировать порядок в государстве, демократию и защиту прав и свобод граждан. Стимулировать решение имеющихся проблем следует не через распределение полномочий — их расширение или ограничение у Президента или Верховной Рады — а через повышение ответственности за государственные дела у политического класса в целом, прежде всего его верхушки, через активность всего общества и его отдельных граждан.

Ведь не случайно в учебниках по теории государства и права для студентов начальных курсов юридических факультетов подчеркивается определяющая роль политического режима. Именно от доминирующего уровня правосознания представителей режима, их убежденности, преданности, внутренней готовности претворять в жизнь принципы Конституции зависит то, насколько в стране господствует верховенство права и как защищаются права и свободы граждан. Кое-кто в этой связи часто вспоминает «совершенную» советскую Конституцию, опираясь на которую сталинский режим творил массовые беззакония и государственные убийства своих граждан. Но еще более ярко это можно продемонстрировать на примере тех же США: их практике известен и период рузвельтовских реформ, направленных на поддержку обездоленных «великим кризисом», и период «маккартизма», наполненный идеологическими преследованиями. И все это происходило при существовании принципов одной и той же конституции.

Мировоззренческий элемент политического режима в Украине сформировался под влиянием комплекса внутренних и внешних факторов. Определяющим в этом плане было соединение, своеобразный симбиоз военно-промышленного комплекса с консервативной идеологией коммунистической партии. Ведь, как известно, в советское время Украина, занимая менее 3% территории СССР, была причастна к производству 38% его вооружений и военного снаряжения. Не менее 95% процентов украинской промышленности, включая и мощный, но закрытый от западного мира и его ценностей ракетно-космический сектор, находилось в непосредственном подчинении Москвы. После приземления немецкого летчика-любителя на Красной площади, распада СССР и первоначального шока от потери позиций именно ВПК Украины первым в постсоветских республиках «пришел в себя» и уже в конце 1992 года консолидировал свои ряды и открыто вышел на политическую арену. (В России по разным причинам это произошло только после финансового обвала 1998 года). Для его представителей, воспитанных на коммунистических принципах в условиях полной изоляции от внешнего мира, которая мотивировалась необходимостью хранить секреты, было очень непросто познакомиться с настоящими демократическими ценностями Европы. А тем более, при практически тотальном незнании европейских языков, понять и адаптироваться к ним. И еще сложнее — сознательно и с внутренней убежденностью претворять их в украинскую практику. Для этого нужно было время.

Доминирующая роль левых партий консервативного типа — иной составной политического режима на украинском подиуме — общеизвестна. В течение многих лет именно блок коммунистической, социалистической и крестьянской партий владел «контрольным пакетом акций» при решении практически всех важнейших вопросов в государстве. Результат инициатив демократического крыла до самого 2000 года всегда зависел от уровня монолитности или колебаний в рядах упомянутых партий, и в первую очередь коммунистической. Как бы парадоксально это ни звучало, но и принятие действующей Конституции в «конституционную ночь» не состоялось бы без поддержки части тех коммунистических депутатов, которые не подчинились указанию своего лидера покинуть зал заседаний и тем самым заблокировать ее одобрение. И момент первого голосования очередной статьи Конституции после массового «ухода» коммунистов, когда, вопреки чаяниям «последователей Ленина», на табло появилась магическая цифра 301, был чуть ли не самым драматическим. Он был символичным, поскольку предвещал реквием для «идеологии позавчерашнего дня» в Украине.

Но тогда, в 1996 году, он еще не стал предвестником доминирования в политическом спектре государства прагматичных национал-демократов, аналоги которых почти во всех посткоммунистических государствах Центрально-Восточной Европы стали мощным двигателем демократических преобразований. Самые активные украинские державники изучали основы демократии и азы рыночной экономики не в Гарварде или Оксфорде, а в академиях тюремного выживания. И, при всем уважении к их роли в завоевании независимости Украины, они, как бы того ни желали, не могли предложить подробных сценариев динамического развития правового государства. Не могли они быстро воплотить в жизнь даже свои общие демократические подходы. Ведь их силы, даже с грамотной патриотично настроенной национал-коммунистической номенклатурой, не могли сравниться с мировоззренческим массивом консервативных КП+ВПК, а также взглядами и «понятиями» когорты молниеносно родившихся счастливчиков первоначального накопления капитала. Что касается внешних факторов, то ветер демократии с Запада на украинском поле очень часто нейтрализовался северо-восточными потоками, холодно-ледяными, но столь знакомыми нам еще с совково-юрского периода.

И именно этот мировоззренческий коктейль украинского политического режима вместо однозначного, четкого стратегического выбора пути породил «многовекторно-маятниковую» ориентацию внешней политики, распылявшей силы, жизненную энергию и ресурсы нации. Именно он позволил свободную циркуляцию на берегах Днепра обманчивого вздора, парализующего волю, вроде «В Европу — только с Россией!» (как будто сами мы — инвалиды! И почему не с Польшей или Венгрией, которые, в отличие от России, действительно шли в ЕС и НАТО?) или «Только в ЕврАзЭС мы будем с газом и нефтью!» (можно подумать, Германия, Франция или Словакия не пользуются российскими углеводородами без такого членства). Он стал определяющим и в отношении темпов продвижения к европейским стандартам демократии. Он столь глубоко затмил сознание постсоветского украинского политического класса, что даже депутаты парламента до сих пор считают и называют «властью» лишь тех, кто сидит на Банковой, забыв, что они сами — тоже часть государственной власти: законодательной. Власти, имеющей в своем распоряжении такие мощные инструменты, как принятие законов (выполнять которые обязаны все, включая представителей исполнительной ветви), утверждение государственного бюджета и осуществление парламентского контроля. Ему мы обязаны тем, что именно украинский премьер, к стыду нации, оказался в тюрьме, да еще и не в своей, а в чужеземной. Благодаря ему мы стали обладателями трагического рекорда Гиннесса, не похоронив в течение десятков месяцев останки убитого журналиста. Из-за него до сих пор государство вздрагивает от внутреннего «кассетного скандала» и «французской рулетки a la Prague» на арене международной.

Приведет ли принятие новой Конституции к немедленному исчезновению описанного выше феномена? Поймут ли после этого владельцы капиталов одну простую истину: они и их потомки никогда не смогут свободно распоряжаться и по-настоящему наслаждаться благами, которые дают деньги, если последние получены криминальным путем. Даже если эти капиталы переведены в оффшорные зоны. Нельзя назвать более убедительного примера, нежели уроки двух Павлов (не Павлова!) — своего и соседского. Самой опасной гаванью для капиталов может быть собственная страна. Поэтому владельцы капиталов должны сконцентрировать энергию на создании такого правового поля, которое будет соответствовать правилам игры, принятым в так называемом цивилизованном мире. По которым они все должны играть, и величина их доходов будет зависеть в первую очередь не от того, сидят ли их покровители на Грушевского, Банковой или Институтской, а от инициативы, профессионализма, способности внедрять новые технологии и конкурировать на рынке, умения пользоваться правовыми инструментами, а не орудиями отстрела конкурентов. Конечно, можно пойти и другим путем: создать заповедник коррупции, теневой экономики и жить в нем. Но очень скоро он превратится в зоопарк, жителей которого не будут пускать в свободный мир.

Приведет ли изменение Конституции к немедленному массовому осознанию той простой истины, что главная функция парламента — творить законы, а не быть крышей для безопасности и продвижения бизнеса парламентария, и что преуспевающий инженер или бизнесмен — не всегда может быть лучшим законотворцем? Ведь создавать законы должны прежде всего правоведы, как и выпекать вкусный хлеб — пекари, а шить обувь — сапожники. Не зря в некоторых странах со стабильной демократией в состав парламентов избираются политики, до 80% которых имеют базовое образование правоведов, в отличие от нашей Верховной Рады, где эта цифра не приближалась и до мизерных 10 процентов. Кроме того, там сами предприниматели давно поняли, что для общества в целом и для отдельного бизнеса в частности исключительно вредно совместительство, вследствие которого законодатели-любители, сидя в зале заседаний парламента, разрываются между участием в дискуссиях по законопроектам и оперативными указаниями по телефону своим предприятиям в регионах. Поэтому там «растят» специалистов-политиков и «нанимают» их в парламенты работать над законами на постоянной основе. Поэтому и относятся там взвешенно и осторожно к применению юридических инструментов, не используя их на дорогие референдумы, тогда как того же правового результата можно достичь при помощи простой законодательной инициативы.

Приведет ли пересмотр Конституции к немедленной формализации структурированной политической оппозиции и перестанет ли быть ее название ругательным словом в политическом лексиконе страны? Появится ли у нас понимание того, что общество без оппозиции — все равно, что человек без одного глаза, уха и с полупарализованным языком? Без разумной оппозиции общество не может нормально развиваться. Так же и парламент без полноценной оппозиции можно сравнить разве что с затхлым болотом, лишенным жизненной энергии роста. Поэтому в интересах общества — создать в парламенте не только политическое большинство, но и оппозицию. И, как это ни парадоксально может казаться, именно большинство, если оно дальновидно, должно было бы быть наиболее заинтересованным в создании оптимальных условий для нормальной деятельности оппозиционной структуры. Именно большинство, пока оно является таковым, имеет влияние и силу законодательно закрепить для оппозиции такие условия. И оно должно быть заинтересовано сделать это потому, что при демократической модели власти нет стопроцентной гарантии, что сегодняшнее большинство завтра не будет поставлено избирателями на место оппозиции. Даже непродолжительная новейшая политическая практика Украины уже продемонстрировала справедливость этого постулата: еще не так давно представители левых политических сил доминировали в Верховной Раде и сидели в ее президиуме. Тогда они могли, но не позаботились о принятии закона об оппозиции, а сегодня сами оказались в стане оппозиции.

И кстати, оппозиция — тоже часть власти, которой ее наделили избиратели. Поскольку парламент по своей природе — орган представительства всего народа, то для отражения интересов и взглядов своих избирателей и оппозиция должна иметь в нем надлежащие инструменты влияния на парламентские решения. Оптимальным механизмом для этого может быть представительство оппозиции во всех без исключения парламентских органах на должностях зампредов парламента и первых замов глав комитетов. Именно такая модель, при которой представители оппозиции председательствуют в комитетах бюджетном, по вопросам свободы слова и мандатном, позволяет обеспечить конкуренцию идей при гарантии последнего слова для большинства, которое может его сказать при окончательном голосовании законов на пленарных заседаниях. Естественно, что лидеру(ам) оппозиции должно быть автоматически гарантировано время для изложения альтернативной точки зрения всегда, когда свою позицию в парламенте, по радио или ТВ публично (за счет госбюджета) излагает лидер большинства, премьер-министр или президент. И оппозиции всегда должен быть гарантирован доступ к государственным каналам радио и ТВ еще и потому, что она существует за счет налогов всех избирателей, а не только голосовавших за большинство. Понятно, что в таком случае и оппозиция как специфическая часть власти также станет в своем роде ответственной за состояние дел в государстве и будет пользоваться официальным уважением в обществе.

Приведет ли изменение Конституции к такому поведению государственных служащих высокого ранга во время избирательных кампаний, которое исключит или существенным образом уменьшит основания для судебных исков или сообщений СМИ о злоупотреблении служебным положением? Возрастет ли наша способность стыдиться, чтобы освободиться от унизительного мониторинга Совета Европы, под которым сегодня пребывает Украина, едва ли не единственное государство в Европе, словно нерадивое дитя под надзором нянек?

Приведет ли изменение Конституции к появлению украинского инспектора Мегрэ, способного оперативно разыскать газеты на государственном языке на прилавках киосков столицы, а на FM-радио — хотя бы одну украинскую песню или слово для желающих их читать и слушать? И придет ли тогда на нашу землю понимание: если, по Святому Писанию, с Богом можно разговаривать лишь на родном языке, то, по статье 10 Конституции Украины, — государственный язык должен использоваться «во всех сферах жизни» и «на всей территории Украины» без исключения?

Приведет ли изменение Конституции к тому, что сами народные депутаты начнут голосовать лично, как того требует действующий Основный Закон, и перестанут ли в массовом порядке, демонстративно, на глазах у миллионов телезрителей нарушать конституционные требования, а в случае продолжения такой практики Генеральная прокуратура засыплет ли парламент массовыми представлениями о привлечении нарушителей к ответственности?

Приведет ли изменение Конституции к немедленному господству в стране принципа верховенства права и будут ли политические ситуации формироваться по Конституции, а не Конституция будет меняться в зависимости от политической ситуации? Хотелось бы, чтобы все высокие мужи помнили пример применения этого принципа: когда в свое время Сталин захотел получить больше голосов во вновь создаваемой Организации Объединенных Наций, он изменил Конституцию и право так, чтобы обеспечить в ООН место для Украинской ССР и Белорусской ССР. Американцы же потеряли два голоса, но выполнили требование своей действующей конституции, не разрешавшей Штатам непосредственно выступать на международной арене в роли субъекта международного права.

Этот перечень вопросов и соображений можно продолжать и продолжать... Если бы конституционная реформа немедленно дала хотя бы часть из выше перечисленного и адаптировала Конституцию Украины еще и с учетом критериев, необходимых для вступления в Европейский Союз и НАТО, тогда она была бы оправданной. Хочется надеяться, что в нашем государстве, несмотря на существующие неурядицы, уже накоплена достаточная «критическая масса» и понимание необходимости этих изменений и готовности их осуществить.

Мы должны вспомнить, что мы — потомки тех, кто, отражая свою собственную политическую практику, создал демократические статьи конституции Пилипа Орлика еще тогда, когда вокруг царила тирания монархов. Эти глубокие корни демократических традиций украинского народа в непростые времена восстановления независимости позволили нам достигнуть согласия путем переговоров, избежать кровопролития или острых внутренних столкновений, вплоть до расстрела парламента, через которые прошли практически все постсоветские государства. Мы сумели преодолеть такие катаклизмы как более чем 10000-процентная годовая инфляция и, вопреки прогнозам «доброжелателей», продемонстрировали способность нашего державнического духа. Через подобное не прошла ни одна нация мира за всю известную историю. За почти двенадцать лет независимости была возможность многому научиться, особенно молодому поколению. И было бы очень обидно, если бы после очередной реформаторской конституционной лихорадки избирателям пришлось с грустью вспомнить известные слова одного дедушки: «А вы, друзья, как ни садитесь...» Убежден: это не должно случиться.