Нино Бурджанадзе: наша цель — вынудить Саакашвили назначить досрочные выборы

Долгое время Нино Бурджанадзе, железная леди грузинской политики, была близкой соратницей президента Михаила Саакашвили. Но с недавних пор экс-спикер парламента — оппозиционный политик, создавший свою партию «Демократическое движение — Единая Грузия». Именно в этой женщине эксперты видят основного соперника Саакашвили на президентских выборах, проведения которых активно добивается разрозненная грузинская оппозиция. О том, какие цели ставит перед собой Нино БУРДЖАНАДЗЕ, и собирается ли она выставлять свою кандидатуру на президентских выборах — в ее интервью «ЗН».

— Г-жа Бурджанадзе, вы были соратницей Михаила Саакашвили. Но с недавних пор вы резко критикуете президента. Почему вы ушли в оппозицию? В чем суть ваших разногласий с Михаилом Саакашвили?

— Разногласий всегда было много. Они начались, когда я увидела, что очень многие решения принимаются единолично. И эти решения ведут страну не к демократии, а к авторитаризму.

После седьмого ноября (в этот день в 2007 году грузинские власти при помощи дубинок, водометов и слезоточивого газа разогнали многотысячный митинг сторонников оппозиции. — В.К.) становилось все очевиднее: президент и его команда не хотят отказываться от революционных методов правления, от принятия решений в узком кругу, не всегда профессиональных. После парламентских выборов я увидела, что мы получили фактически однопартийный парламент, который не может соблюдать баланс между ветвями власти, а это приводит к тому, что страна от демократии переходит к автократии. В этом суть наших разногласий: я считаю, что это неправильное направление развития для Грузии.

— Будучи в оппозиции, какие вы ставите перед собой первоочередные цели?

— Как и у любой другой партии, начинающей свою деятельность, главная цель — принять участие в выборах и победить на них. Но поскольку у нас неординарная ситуация, то сегодня, помимо решения проблемы, связанной со свободой СМИ, наша основная задача — конституционными методами вынудить президента назначить досрочные выборы.

— Речь идет о досрочных парламентских и президентских выборах?

— Я считаю, что в той ситуации, в которой находится Грузия, когда власть допустила роковые ошибки, дала себя спровоцировать и проиграла войну, она должна нести политическую ответственность. Ни президент, ни правительство больше не имеют морального права возглавлять государство. Они исчерпали кредит доверия не только внутри страны, но и за рубежом, и должны уйти. Но, поскольку сейчас в Грузии неординарная ситуация, мы не ставим вопрос об одновременных президентских и парламентских выборах. Я считаю, что на первом этапе можно провести досрочные выборы в парламент, которые хорошо покажут настроение населения, и уже потом решать вопрос о досрочных выборах президента.

— Если Саакашвили не согласится на досрочные парламентские выборы, что вы будете делать?

— Мы будем продолжать политическую борьбу. И я уверена, что политическая ситуация вынудит президента пойти на уступки. В противном случае нас ожидает кризис: стабильность невозможна в нынешних условиях. А для разрешения политического кризиса как раз и необходимы выборы.

— Грузинская оппозиция очень разрознена. Удастся ли вам сплотить ее?

— Действительно, оппозиция разрознена, и в этом ее слабость. Но я считаю, надо объединяться не вокруг какой-то личности (в том числе и вокруг меня), а ради решения конкретных проблем. Сейчас очень важно, чтобы все оппозиционные партии, вне зависимости от собственных взглядов, координировали свои действия. Во-первых, чтобы сделать СМИ свободными, во-вторых, чтобы добиться досрочных выборов. Остальное покажет время. Я же в свою очередь буду прилагать максимальные усилия для того, чтобы существовала такая координация действий. Надеюсь, мы ее добьемся.

— Если будут досрочные президентские выборы, вы будете баллотироваться?

— Пока не назначены президентские выборы, говорить об этом рано… В свое время партия примет соответствующее решение.

— Но вы думаете об этом?

— Знаете, если человек находится в политике, был спикером парламента, дважды исполнял обязанности президента страны, то, безусловно, этот политик допускает мысль об участии в выборах. Но для меня президентская должность никогда не была самоцелью. Для меня важно, чтобы ситуация в стране изменилась к лучшему. Чтобы была реальная демократия. И чтобы работало правительство, которое может реально помочь этой стране.

— Журналисты, эксперты, политики говорят о вас как об основном сопернике Михаила Саакашвили. А российская пресса даже пишет, что Соединенные Штаты теперь собираются сделать ставку на Нино Бурджанадзе…

— Действительно, мировые СМИ пишут о том, что я являюсь серьезным конкурентом действующему президенту. Без ложной скромности могу сказать, что не удивляюсь этому, потому что у меня есть имя и опыт, меня очень хорошо знают многие люди.

Что же касается утверждений в российской прессе, дескать, Соединенные Штаты хотят заменить Саакашвили на Бурджанадзе, то российские журналисты и политики никак не хотят понять: хотя США и сверхдержава, но это демократическое государство, которое не вмешивается во внутренние дела Грузии. Кто будет президентом и когда — решать только грузинскому народу. И хотя мы сейчас находимся в сложном положении, не только Россия, но и наши западные друзья не смогут вмешиваться во внутриполитические процессы Грузии. Потому что мы — суверенное государство.

— Г-жа Бурджанадзе, вы, кажется, были единственным политиком из СНГ, с которым встречался Барак Обама. Ваши впечатления от встречи с ним?

— Я очень ценю то, что во время нашего пребывания в Денвере тогда еще кандидат в президенты Барак Обама сделал очень важный политический жест и, несмотря на плотный график, встретился с грузинской делегацией. Это произошло как раз через несколько дней после признания президентом Дмитрием Медведевым независимости Абхазии и Южной Осетии. Конечно же, мы оценили эту встречу как серьезную политическую поддержку территориальной целостности и суверенитета Грузии.

Могу вам сказать, что г-н Обама произвел на меня очень приятное впечатление. Это интересная и глубокая личность. Я прекрасно понимала, что для него, даже в тот сложный для Грузии момент, наша страна не являлась первоочередной проблемой. Несмотря на это, он очень хорошо знал вопрос и показал готовность выступить за суверенитет и независимость нашего государства. Это для меня очень важно.

— Чего вы ожидаете от Америки Барака Обамы? Каких ждете изменений в политике новой администрации Белого дома в отношении Грузии?

— Думаю, эти отношения будут позитивными, и Грузия, и Соединенные Штаты останутся стратегическими партнерами. Уверена, что Барак Обама и его команда, со многими представителями которой я хорошо знакома, будут делать серьезные акценты на развитии демократических процессов в Грузии, будут под­держивать стремление нашей страны быть ближе к НАТО, евроатлантической среде. И эти отношения будут основаны в большей степени на принципах, чем, может быть, на личностных контактах.

— Грузия не собирается отказываться от Абхазии и Южной Осетии, а Россия не намерена отменять свое решение о признании их независимости. Сами же республики стремятся добиться признания в мире. Ситуация выглядит патовой. Между тем проблема этих регионов серьезно затрудняет развитие Грузии и мешает решению одной из основных внешнеполитических задач — присоединения к Плану действий относительно членства в НАТО (ПДЧ). Возможен ли отказ грузинской власти от Абхазии и Южной Осетии ради того, чтобы развиваться без учета этих территорий и иметь возможность присоединиться к ПДЧ?

— Абсолютно однозначно, я никогда этого не сделаю, потому что и для меня, и для миллионов других людей Абхазия и Южная Осетия — это не только территория. Это часть нашей истории и культуры, часть нашего сердца. Я также не думаю, что какое-либо правительство когда-нибудь посмеет отказаться от Абхазии и Южной Осетии. Да, к сожалению, это серьезная проблема территориальной целостности. И она оказывает влияние на многое. В том числе и на вступление в НАТО. К сожалению, сейчас весьма туманны перспективы отказа России от признания этих регионов и перехода в режим цивилизованного диалога.

В прошлом я уже говорила, что мы должны вернуть не только территорию Абхазии и Южной Осетии. Мы также должны вернуть наших сограждан — осетин и абхазов и уже сегодня должны думать о том, как восстановить доверие, которое всегда существовало между нашими народами. Это будет сложно. Это займет много времени. Тем не менее я уверена в конечном успехе, в том, что диалог между нашими народами состоится.

— В мире широкий резонанс получил инцидент с обстрелом кортежа президентов Грузии и Польши около границы с Южной Осетией. Что вы думаете об этом инциденте?

— Мне сейчас трудно судить: у меня нет достаточной информации об этом инциденте. Но в любом случае это очень тревожный факт. С одной стороны, он говорит о безответственности нашего президента: когда у тебя гость, тем более президент другой страны, не очень разумно передвигаться в районе, где не исключена провокация. Мне непонятно, почему было принято такое безответственное решение. С другой стороны, на нашей территории находятся российские войска, и это демонстрирует, что Россия нарушает соглашение Саркози—Медведева, поскольку в нем было четко сказано: все войска должны вернуться в места своей дислокации, туда, где они находились до восьмого августа. И там, где произошел инцидент, российским военным было делать нечего.

— Сегодня в Украине некоторые политики спекулируют на теме поставок нашей страной оружия Грузии, а также возможного участия украинцев в вооруженном грузино-российском конфликте. Есть ли у вас подтвержденная информация о том, что граждане Украины принимали участие в этом конфликте на стороне Грузии?

— Я знаю, что существовали поставки оружия. Но все они были официальными, в рамках договоренностей между Украиной и Грузией. У меня нет информации о том, что были какие-либо другие поставки, которые выходили за рамки договоренностей между двумя государствами. Насколько я знаю, у вас идет расследование. И если что-то было не так, расследование документально покажет. Что касается участия украинцев в конфликте на стороне Грузии, то таких подтвержденных или неподтвержденных данных у меня нет. Думаю, таких фактов и нет. Может, один или два человека и были в конфликтной зоне, но у меня таких данных нет.