КОНСТИТУЦИОННАЯ НОЧЬ И КОНСТИТУЦИОННЫЙ МРАК

Очередная сессия Верховной Рады завершила свою работу, поставив крест на... собственной перспективе. Об этом можно было бы не жалеть, если бы речь шла о судьбе отдельных депутатов или даже всех вместе. Но ведь проблема не в них. Они — только инструмент для разрушения Конституции, не совсем удачный материал для заслона от бесправия и диктатуры.

Суть произошедшего 14 июля лучше всего можно понять, сравнивая реакцию на итоги этого дня и настроения, царившие в зале ВР 28 июня 1996 года. Тогда, после изнурительной шестилетней борьбы и суток беспрерывного заседания парламента, руководитель Верховной Рады в своем заключительном слове говорил о значении Конституции для государства, благодарил за работу тех, кто ее поддержал, и тех (в т.ч. и Президента), кто боролся против нее законными и незаконными способами. Сейчас «директор-распорядитель» парламента А.Волков после голосования в первом чтении изменений в Конституцию в интервью журналистам дал оценку сделанному. При этом он обнаружил отличное знание ненормативной лексики, которая, очевидно, должна была помочь убедить людей, будто бы олигархи не боятся, в отличие от левых, потери иммунитета.

Прием прост до непристойности. А. Волков играл роль «неотесанного матерщинника» не случайно. На самом деле у него хорошие подготовка, запас слов и аргументов для того, чтобы отстаивать свою позицию иначе. «Мы не такие дурачки, как кажемся», — иногда шутит Борис Олейник. Роль простачка понадобилась, чтоб приблизиться к люмпенизированному обывателю с нужной «установкой»: вроде бы дискуссия в течение нескольких месяцев в парламенте, других политических сферах велась вокруг одного вопроса — депутатской неприкосновенности. Мы стали свидетелями циничного заигрывания с забитой частью населения, которой не известно о том, что задолго до референдума депутаты сами внесли проект изменений в Конституцию по поводу неприкосновенности, относительно которой Конституционный суд никакого решения так и не принял. Цель маскарада одна: лишь бы среднестатистический обыватель не заподозрил, что лишение иммунитета — лишь прикрытие истинных намерений, маскировка конституционного переворота, в результате которого из рук, в т.ч. и депутатов, Президент, его окружение получат ничем не ограниченную власть, введут де-факто клановую диктатуру. А иммунитет А. Волкова и небольшой группы таких, как он, абсолютный. Он защищен Президентом и созданной им системой власти, которая на практике во многом противоречит Конституции.

И еще одна параллель для окончательной оценки. Четыре года назад, после голосования Конституции в целом, депутаты устроили овацию, были цветы, слезы, ничем не прикрытое торжество общей победы во имя народа, государства, их перспективы. А нынешним летом после голосования в сессионном зале стояла траурная тишина. Изнасилованное большинство, оказывается, все понимало.

В этот же день до сессионного зала дошел пресс-релиз из Конституционного суда Украины. Высший орган конституционной юрисдикции принял важное решение, касающееся изменения баланса власти не на основании принципа конституционности, а на основании принципа целесообразности. Целесообразности, определенной (к сожалению, и для суда) настоящими инициаторами референдума. И это так.

Суд фактически пытается стать над Конституцией, над парламентом, избегая, между прочим, исполнения своих непосредственных функций. А это также карается законом.

Такова политическая оценка решения суда. Она, повторяю, не отвергает обязательности исполнения самого решения. Но «обязательность» — вовсе не синоним понятия «правовая обоснованность». Да и сам КС в лице его представителя во время пресс- конференции подтвердил, что он руководствовался не юридической, а политической фабулой вопроса, ибо если бы, дескать, Президент не высказался некорректно относительно депутатского проекта, то решение КС было бы еще строже. Значит, решение суда принималось под посторонним влиянием, то есть необъективно.

Конституционная реформа созрела. Так говорит Президент, ссылаясь на результаты референдума, точнее говоря, на искусственно придуманную и организованную подставу. И если уж «реформирования» не избежать, то оно должно касаться всего документа и в первую очередь должно обеспечить устранение самого большого (в течение десятилетия) недостатка механизма государственного управления — слабых взаимоответственности и взаимодействия между парламентом и правительством. «Инициаторы» референдума, проведя как «волю народа» создание двухпалатного парламента, не учли, что такие институты вводятся в странах, где центральная исполнительная власть в лице правительства сильная и требует сдерживаний со стороны обеих палат, и что суммарно обе палаты наделены большими полномочиями, чем однопалатные парламенты. То есть речь идет о балансе сильных ветвей — законодательной и исполнительной.

Наши «реформаторы» переход к двухпалатности понимают лишь как способ ослабления парламента, на опыт других стран они смотреть не желают. А зачем? Вдруг полномочиями придется делиться. Лучше уже так, как делается, явочным порядком: баланса власти достичь не уравновешенностью сильных ветвей, а подчинением их одному центру (Президенту и группе олигархов вместе с «силовиками»), то есть благодаря ослаблению обеих ветвей власти.

Результат будет плачевным. В Украине и без того правительство в своих полномочиях стеснено, парализовано президентскими структурами. Они же — АП и госадминистрации низшего уровня, — имея всю полноту власти, не несут за нее никакой ответственности, стоят на страже власти вообще. Власть борется за власть и ни за что другое.

Впрочем, не стоит ссылаться на европейский опыт организации государственной жизни. Современная Украина в европейское сообщество интегрируется больше болтовней, чем делами и внедрением позитивного опыта. Стоит обратить внимание на то, что при двоевластии в исполнительной ветви и при ослабленном парламенте власть становится сильной сама для себя, но ее интересы все более расходятся с интересами народа — источника власти.

Способом, предлагаемым «инициаторами», создаются условия для вседозволенности власть предержащих, которые ощущают свою безнаказанность. Как в центре, так и на местах царит произвол безнаказанности, преследование не только за политическую позицию, а и вообще за смелые собственные взгляды. Где уж здесь развиваться предпринимательству, среднему классу, заниматься своими делами руководителям и технологам производства. Власть это мало заботит. Она охраняет свой интерес. В таких условиях коррупция не может не развиваться, ибо она сама становится и следствием, и неотъемлемым и необходимым условием существования такой власти, какая сегодня руководит Украиной.

Канцлер Бисмарк когда-то советовал учиться на чужих ошибках. Если проанализировать материалы высоких собраний по поводу административной реформы, то можно почувствовать намерение формировать верхнюю палату из губернаторов. Может, следовало бы присмотреться к соседней России, где подобный опыт себя не оправдал?

И это в России — евроазиатском государстве. Мы же все время слышим заверения в европейском выборе Украины.

То, что пытаются выстроить в системе власти в Украине, никакого отношения к Европе не имеет. Оно скорее похоже на действие кровных связей, таких, как чеченские тейпы, с той лишь разницей, что роль родовых общин в Украине будут исполнять уголовные, полукриминальные кланы или «силовики».

Мировой опыт показывает, что чем ожесточенней диктатура применяется как форма государственного управления, тем больше у ее пользователей риторики о защите государственности, патриотизма, «желания народа». Сегодня эта риторика через контролируемые общегосударственные СМИ глушит любую мысль, не совпадающую с мнением «инициаторов». Чтобы не показать истинные свои намерения, они время от времени обреченно разводят руками — народ, дескать, требует. Какой «народ» требует — известно. Правда, известная троица инициаторов тоже может воспользоваться поэтическим «Я єсть народ...», но ведь при этом следовало б присоединять и следующее — «...якого правди сила»... А на правде ли здесь все построено?

Реакционные действия в Украине относительно изменения баланса властей диаметрально противоположны тем, которые сейчас прослеживаются в Европе. Во Франции, например, пришли к выводу о необходимости сокращения срока президентства. В Италии референдумом (!) подтверждена пропорциональная система выборов. Молдова сделала выбор в пользу парламентской республики. Страны Балтии — или парламентские республики, или имеют президентов с полномочиями европейского образца.

Общее в европейских странах — это сильные правительства, сильные премьеры. Их знает мир, запоминают сограждане. В Украине же их знают благодаря то заключению, то преследованию или просто не могут запомнить из-за частой смены. Это не управление государством, скорее — «чехарда», при которой последними прыгают тяжеловесы-олигархи.

А теперь вспомним о разрешенных в СМИ высказываниях относительно поражения авторов альтернативного проекта. Во-первых, не поражения. А во-вторых, если говорить о поражении, то проиграли не Шишкин, Мороз, Головатый и прочие. Проиграл народ Украины. Это сейчас. А в недалеком будущем — это колоссальное поражение Л.Кучмы и его присных. Ведь узурпация власти — угроза не только демократическим основам управления. Это прежде всего противодействие экономическому развитию, предостережение для потенциальных зарубежных партнеров по производству и бизнесу. Неправовой путь изменения правил поведения в государстве неприемлем для мира. Такой путь не дает гарантий никому, в первую очередь — зарубежному бизнесу. Поэтому слова «инвестиции», «Европейский союз», «равноправное сотрудничество» и тому подобное — еще определенное время для Украины, к сожалению, останутся лишь словами.

Трагедия Украины в том, что изменение баланса власти осуществляется в угоду тем, кто превыше всего ставит личный интерес, а взаимоотношения измеряет лишь деньгами. «За деньги можно купить все!» — этот принцип исповедуется ими не только во время нормативного или организационного обеспечения своих намерений, а и при их сущностном внедрении в систему общественных отношений. Ибо если в первом случае они легко убеждаются в достоверности вышеназванного принципа (а в доведенном до нищеты обществе этого достичь не трудно), то во втором — в организме общественных отношений — этот принцип сеет те раковые клетки, которые со временем перерождают весь организм, уничтожают крайне необходимые для благополучия людей основы духовности, доверия, патриотизма, бережливого отношения к окружающей среде, частью которой человек и является. Сегодня эта опасность кажется отдаленной, но человечество развивается стремительно и пока в тупиковом направлении. К такому выводу, кстати, пришли аналитики мирового уровня из Римского клуба и участники Всемирной конференции глав государств в Рио-де-Жанейро. Слепое следование чужому примеру, возможно, и приблизит процветание горстки избранных, но обществу ничего хорошего не принесет и в дальнейшем будет разводить интересы общества и власти.

Осмыслить сегодняшний день, определить перспективу, представить общее, а тогда уже браться за детали и их правовое оформление — это задачи всех ветвей власти, если она, конечно, способна на столь высокую роль. Нет шагов «рыночных» или «нерыночных», ужесточающих или ослабляющих власть, — такие сравнения пригодны для анализа частностей. С позиции власти, единым критерием оценки намерений и механизмов их обеспечения являются польза или зло для народа и отдельного человека. Хуже или лучше будет народу — именно этим должен руководствоваться представитель власти.

Далее. Намерения изменить Конституцию интересны также с позиции анализа изменений интересов социальных групп нашего общества. То социальное расслоение, которое произошло на протяжении последних лет, ищет для себя адекватных форм государственного управления. Парламентское большинство здесь играет роль подсобного инструмента. При нормальных условиях так быть не должно, но в Украине они — условия — не нормальные. Однако важнее другое — перераспределение власти осуществляется в интересах отдельных малочисленных групп общества, которым предоставляются преимущества и привилегии (в широком смысле этих определений). В недалекой перспективе это неминуемо приведет к проблемам в экономической и социальной сферах, к возникновению противоречий внутри государства и на межгосударственном уровне и будет требовать поиска других механизмов государственного управления, других политических решений. В нашем случае это в значительной степени будет означать возвращение к тем нормам Конституции, которые сегодня конъюнктурно пытаются уничтожить.

Один из известных политиков, приложивший немало усилий к формированию нынешней системы власти, размышляя о ситуации после голосования президентских поправок в Конституцию, высказался о потребности смириться с существованием сильной политической власти, которая диктует свои требования, в т.ч. через «административный ресурс». При этом он констатировал, что КС лишь юридически «оформляет» существующие политические тенденции. Да, возразить ему нечего. Однако нелогично было бы надеяться, что люди, способные думать, останутся равнодушными к тому, в какую сторону сориентирована воля власти. Когда этих людей подталкивают к пропасти специфически продуманной админреформой, попыткой узаконить отмывание награбленных на престижном имуществе и земле капиталов, то они вынуждены будут проявить и собственную волю, которая, разумеется, будет противоположна властной. Быстро это произойдет или нет — гадать не стоит. Общественные процессы развиваются по собственной логике, у истории достаточно примеров, когда незначительный казалось бы фактор так ускорял изменения, что казавшееся незыблемым рассыпалось на глазах. И чем крепче издали и «сверху» казался «Олимп», тем быстрее он уходил в небытие. Оставалась неизменной основа развития общества — умно продуманная организация полезного человеческого труда. И останутся с достоинством те, кто не прогибался вместе с «генеральной линией».

Завершая анализ продолжения истории с Конституцией, стоило бы коснуться чуть ли не самого важного аспекта государственного управления — уровня доверия народа к власти. Можно бесконечно зомбировать людей устами прикормленных политических и социологических центров в правдивости рейтингов популярности политиков и структур власти. Можно в сотый раз называть референдум волей народа. Но народ знает, что ее не было, и знает, что тот, кто об этом говорит, также целиком отдает себе отчет в лживости своих слов. Можно выдумать экономический рост и дискутировать относительно точности показателей и их предпосылок на телеэкранах перед всем обществом, на собственном опыте понимающим истинную цену этого. Можно доказывать людям, как необходимы им изменения в Конституции, но на фоне общей неправды это только будет подтверждать вывод — «закон как дышло...»

В жизни страны в самом деле бывают периоды, когда нужно, централизуя, ужесточать исполнительную власть. Но это — ненормальные периоды, тем более если их ненормальность самими властями и создана. Власть — это наложение сконцентрированной воли общественности — сильной воли — на волю отдельного гражданина. Если он из-за неверия не воспринимает такого насилия, то он не воспринимает и власть, а через нее и государство. А если так, то рано или поздно гражданин будет пытаться освободиться от такого насилия, потому что оно делает его несвободным во всех проявлениях жизни.

Это закономерность, которую еще никогда и никому в истории не удалось обойти.

Шумно срежиссированные события вокруг Конституции не опровергли, однако, прозаического вывода: в Украине политическая ситуация радикально не изменилась. События (президентская кампания, «бархатное мошенничество», референдум, имплементация) углубили и закрепили статус-кво, не изменив сути общественных отношений. Закрепление же состоялось «свыше», что широкие круги общественности интересует разве что как сюжет обычных новостей.

Ибо что в социальных отношениях изменилось вследствие референдума? Его содержание отразилось на сути этих отношений, даже если результаты имплементируются в Основный Закон? Нет, все осталось по-прежнему, доказывая, между прочим, что социальной потребности в референдуме не было, что «верхи» инструментом референдума закрепляли лишь корпоративные интересы. Состоялась формализация того, что существовало и до проведения кампаний.

Однако при этом произошел колоссальный сдвиг политических структур. На маргинальные позиции отодвигается парламент, а с ним и политические партии, которые реализуются именно в парламенте — центре политической дискуссии. Началом этого сдвига можно считать два события: «спикериаду», когда вследствие использования внепарламентских, мягко говоря, незаконных механизмов началось уничтожение ВР, а также незаконное прекращение трансляций сессионных заседаний в мае 1999 года.

Самовыражение партий и межпартийные дискуссии требуют теперь иных форм, чем это было в условиях предвыборных кампаний и в сессионном зале. Политическая дискуссия по схеме «левые — правые» потеряла смысл, ее время от времени подогревают кукловоды, но стычки эти — эпизодические, ибо и левые, и правые все чаще видят, что их дискуссия служит для отвлечения внимания хозяев, когда вор заходит во двор с тыла. Заходит и выносит все, представляющее ценность, и в таких объемах, что делает это уже не прячась, ибо имущество — собственно, государство — становится его собственностью. Теперь ему нужно этот результат закрепить политически, найдя соответствующие институционные формы. Для этого и появляются бизнес-партии наподобие ДС или СДПУ(о), поэтому они и идут в парламент, ломая его под себя. Ведь сам парламент им ни к чему. Им нужна видимость политического действа сейчас, потому что во время выборов одних — тех, которые вдруг стали едва ли не самыми влиятельными, — не существовало в природе, других — не поддержали избиратели, ибо не знали, что они вообще существуют. Сейчас понимают — существуют, видят: эти берут свое, переступая через закон, мораль, право, интересы граждан и государства. А весь инструментарий государства — к их услугам. Это еще больше дистанцирует общество от «верхов» и их институтов — Президента, правительства, парламента, партий.

И партии, и общество теряют парламент как среду определения доминирующих основ украинского социума. Саму среду заменить нечем, потому что ранее ее функцию выполняли разнообразные партийные акции, их адекватное освещение в СМИ. Теперь же, в многопартийной Украине, СМИ стали рупором лишь АП и хозяев жизни, в угоду им, цензуированная и, очевидно, неправдивая информация не задевает, однако, душ людей, еще больше дистанцируя общество «от верхов» и от политики в общем. На социально-экономический кризис в Украине наложился политический кризис — кризис неверия в институт власти, в возможности партий и их лидеров.

Что-то похожее прослеживалось десять лет назад, когда на маргинальные позиции общественной жизни отодвигался тогдашний ЦК, но центром политического действа — больше политическим, динамическим и, что основное, определяющим для общественных изменений — становился парламент. Это был поучительный период образования пространства единого бытия общества, когда политическое общение «сверху» было выражением потребности, продолжением общения внутри всего общества.

Нынешнее разрушение пространства единого бытия руками конкретных людей не случайно. В этом состоит потребность для них и тех микрогрупп людей, которые за ними стоят. Потребность сугубо меркантильная, ее защита требует институционного оформления (парламентом, партиями, звеньями власти...). Но не более чем оформление. Свой интерес они реализовывают непосредственно, институционное оформление — это имитация законности, антураж социальной потребности. Отсюда непонятное противостояние АП и правительства, покорное голосование большинства, безрезультатная дискуссия Суркис — Тимошенко, бесполезное признание кражи газа на $700 млн., передряга с руководством НАКа или КМ Крыма... Все эти вещи — бутафория. «Настоящее» делается за кулисами официальной власти, вне институционного оформления политики. И чем скорее политические партии (не бизнес-партии) поймут опасность дистанцирования общества и власти, чем понятнее станут навязанные правила игры, тем скорее выйдут они за границы этих примитивных правил, разворачивая свои действия двумя колоннами: снаружи, воздействуя непосредственно на общество (через распространение своих структур, разнообразные акции на потребу дня, собственные СМИ и тому подобное) и изнутри — через восстановление институционных норм борьбы, придавая им (через парламент, выборы и т.п.) изначальное значение — общего для общества и властей пространства единого бытия.

Что является положительным в реакционных усилиях нынешних имитаторов («вверху» их меньше десятка) — так это то, что они стимулируют консолидацию политических партий различного толка. Приближается время прозрения, когда и правые, и левые поймут: угрозу государству, перспективе гражданского общества, отдельному человеку составляют не их политические оппоненты, а именно имитаторы политического действа «вверху», таким способом добывающие возможность безнаказанно прибирать к рукам то, что когда-то имело название «закрома Родины».

Причем «внешняя колонна» будет важнее, потому что инструментарием институционных форм имитаторы овладели досконально: достаточно вспомнить «административный ресурс», который они применяли в течение последних заметных политических событий: выборов президента, конституционного переворота, референдума и имплементации. У сугубо политических партий подобного по влиянию инструментария еще долго не будет. Значит, следует внешними действиями ставить имитаторов в непривычную ситуацию. Тогда все увидят, что король — голый. И что их сказка заканчивается, а общество из комнаты кривых зеркал выходит на чистый воздух настоящей свободы.

Но если это прозрение наступит слишком поздно и все по их плану достигнет логического конца, то мораль сказки огласит Король: «А народ-то голый!..»