Конец постсоветского мира

2009 год может войти в историю как переломный в геополитических изменениях структуры мира. Завершается двадцатилетний постреволюционный цикл в Европе, когда после падения в 1989 году Берлинской стены произошло политическое объединение Европы, кончилась эпоха железного занавеса и двухполюсного мира. Если страны Центральной и Восточной Европы закрепили свои национальные суверенитеты в рамках ЕС и НАТО, то страны, возникшие на обломках СССР, по-прежнему находятся на изломе между постсоветским прошлым и европейским будущим. Исчерпав за 20 лет свой экономический, политический, геополитический ресурс постсоветскости, эти «беловежские государства» оказались перед проблемой легитимности. Российская Федерация, набирающая геополитический вес и стремящаяся к закреплению своей сферы влияния в постсоветских границах, ставит легитимность «беловежских государственностей» в прямую зависимость от формата их геополитического существования, внешнеполитического выбора и международной идентичности. Прошлогодние события в Грузии, ситуация в Молдове, челночный внешнеполитический бег на месте Беларуси, внутренний и внешнеполитический кризис в Украине — все это свидетельство поиска новых идентичностей.

Новый комплекс геополитических кризисов, формирующийся на современной политической арене, и в частности вокруг Украины, требует своего осмысления и «перезагрузки» целей и задач. В 2008—2009 годах состоялось несколько ключевых событий, заставивших вслух говорить о тектонических сдвигах на мировой политической арене.

Во-первых, с 2008 года мир охватил финансово-экономический кризис. Рецессия мировой экономики, стремление больших стран обезопасить себя от экономического падения, в частности и за счет мелких стран, способствуют развитию угрожающих тенденций. Этот кризис продемонстрировал подъем новых нелиберальных и авторитарных капитализмов крупных государств: Китая, России, Бразилии. Экономическое равновесие постепенно пришло в движение с Запада на Восток.

Во-вторых, российско-грузинский военный конфликт 2008 года продемонстрировал, что на постсоветском пространстве эффективной реальной военной силой является Российская Федерация, которая готова к агрессивному навязыванию своих интересов странам-соседям. После военного конфликта в Грузии фактически началась милитаризация Черноморско-Кавказского и Каспийского регионов. В последнее время начали реализовываться программы военных вооружений и перевооружений в Азербайджане, Туркменистане, что способствует возникновению точек конфликтов между этими странами вокруг Каспийского моря и зон добычи нефти. Это свидетельствует о вхождении постсоветского мира в цикл милитаризации, а следовательно — и милитарно-политических вызовов.

На фоне переформирования мировой арены происходят процессы, на перекрестке которых объективно находится Украина. С одной стороны, геополитика расширения, которую исповедовали Запад, Североатлантический альянс, США, ЕС, в определенной степени остановилась. Эта остановка связана со стратегической паузой, взятой сегодня США в связи со сменой американского руководства и акцентов в лидерстве США. Обамовская пауза нужна США, чтобы выработать новые соответствующие стратегии глобальной политики. С другой стороны, Российская Федерация начала активную реализацию доктрины расширения сфер влияния по периметру собственных границ, что означает более активное (возможно, с использованием и внедипломатических мер) сдерживание Украины в ее интеграционных намерениях. Коллизия с прибытием российского посла в Украину свидетельствует как раз о попытке создать определенную дипломатическую изоляцию на межгосударственном уровне.

Если в Европе происходит переакцентирование политики США и НАТО на сворачивание присутствия и расширение дипломатии, то РФ на постсоветском пространстве демонстрирует тенденции к обратным процессам — сворачивания дипломатии и расширения присутствия. В этом контексте тревожной является тенденция к откату Европы. Если на постсоветском пространстве начинают доминировать военно-политические факторы безопасности, очевидно, что эффективность мягкой силы евросоюзовской дипломатии дает сбой, в частности в отношении Украины.

Большая Европа или Европа больших государств?

«Беловежская» Восточная Европа, состоящая из государств, образовавшихся на территории бывшего Советского Союза, переживает определенный экономический и геополитический кризис. Вакуум безопасности в условиях геополитического кризиса постсоветского пространства заполняется активной политикой Российской Федерации, которая имеет несколько характерных особенностей.

РФ и ее нынешнее руководство желает возродить в Европе, на фоне стратегической паузы США и кризиса дипломатии ЕС, так называемую «Европу больших государств» в геополитической стилистике ХІХ века. Российское видение современной Европы и постсоветского пространства — это «гоббсовский» мир больших государств со своими сферами влияния и своими малыми государствами. В этом мире большие государства ведут свою мировую игру, а малые — к ней приспосабливаются. Это видение Европы, управляемой своеобразной европейской G (или Euro-G). Не зря РФ постоянно апеллирует к своей победной роли во Второй мировой войне, таким образом выстраивая фундамент для нового раздела в Европе. По этой доктрине, только большие государства Европы могут выступать гарантами безопасности и недопущения каких-либо угроз на континенте. И на этом фоне небольшие страны, в частности Центральная и Восточная Европа, которые объективно не способны, в частности, самостоятельно бороться с финансовым кризисом, должны находиться под зонтиком G-государств.

В «Европу больших государств» могут попасть Франция, Италия, Германия, Россия и Польша. РФ уже провела соответствующую работу с Германией с целью ее отрыва от американского влияния на Европейском континенте. Последние попытки заигрывания с Польшей со стороны РФ направлены на то, чтобы, играя на государственно-национальных амбициях Польши, «закрыть» границы для расширения европейского и евроатлантического влияния на Восток. Тогда Украина и некоторые другие страны будут нейтрализованы в своих усилиях евроатлантической интеграции и останутся в зоне влияния РФ.

В контексте этой доктрины возникает вопрос: если Россия претендует на вхождение Украины в свою сферу влияния, то каким статусом будет обладать Украина, учитывая ее важное геополитическое положение? Тут доктрина РФ настаивает на том, что «беловежские государства», прежде всего Украина, легитимны, то есть имеют право на существование лишь при условии отказа от курса на евроатлантическую интеграцию и на коллективную безопасность. Они будут иметь право на государственность, по крайней мере в нынешних территориальных границах, только пребывая в сфере влияния РФ как представителя Euro-G.

В отличие от этого видения, система коллективной евроатлантической европейской безопасности не имеет разделения на большие и малые государства. Поствоенная Европа строилась как раз на принципах недопущения критического разрыва в статусе государств и стимуляции к повышению этого статуса благодаря открытым дверям к членству в надгосударственных структурах. Поэтому малые европейские государства благодаря своему членству в НАТО и ЕС не ощущают разницы между большими и малыми государствами. Очевидно, если будет доминировать риторика «больших государств», в сферах влияния которых находятся малые государства, — мир может сорваться в новую геополитическую силовую игру.

Таким образом, современная геополитическая структура распыляется и растворяется. И на место старой геополитической эпохи приходит новая. Главный вопрос для Украины, несмотря на разные территориальные вызовы с Востока, Юго-Запада, — удастся ли Российской Федерации получить свои сферы влияния и удастся ли Западу, ЕС, НАТО заблокировать эту главную амбицию РФ.

Украина: две дискуссии на фоне интеллектуальной депрессии

Сейчас в украинской прессе появилось много экспертных публикаций о внешнеполитическом кризисе, в котором находится Украина. Предлагаются довольно серьезные выводы по анализу проблем безопасности, внешнеполитических рисков для Украины. Очевидно, нынешние президентские выборы, несмотря на попытки перевести их в чисто политтехнологическое русло, могут быть не просто выбором конкретной персоны, но и внешнеполитическим выбором, который будет олицетворять тот или иной кандидат.

Если взять экспертное мнение, то в последнее время оформились, условно, две дискуссии. В первой дискуссии акцент делается на тревожных, угрожающих, катастрофических для украинского суверенитета оценках (публикации Владимира Горбулина в соавторстве с другими экспертами в еженедельнике «Зеркало недели»). Авторы пишут, что нынешняя ситуация вокруг Украины, в сфере ее безопасности и военной организации, ставит на грань существования украинскую государственность и независимость. Вполне справедливо отмечается, что украинское пацифистское демилитаризированное государство и пацифистский менталитет делают невозможной ставку на военно-милитарные факторы обеспечения национальной безопасности. В этом направлении в ближайшие годы что-либо искать бесперспективно. Чтобы решительно переориентироваться на военные факторы национальной безопасности, резко увеличить военный бюджет, нужны средства и время, которого у Украины остается все меньше. Поэтому возникают вопросы: где искать коллективные гарантии безопасности Украины и кто защитит Украину? Предлагается просить гарантии безопасности у стран, которые формально дали их соответственно Будапештскому меморандуму, или же вообще возродить ядерный статус.

Вторая дискуссия сосредоточена на предложениях экспертов развернуть украинскую внешнюю политику — вернуть ее в более или менее спокойные «золотые» 90-е годы, когда уровень угроз украинской независимости был на порядок ниже, чем сейчас. Утверждается, что сегодня нужно выстраивать внешнюю политику на вполне прагматичных тактических вещах, поскольку так складывается ситуация в мире: Европа махнула рукой на Украину, наблюдается определенный кризис ЕС, Североатлантического альянса, кризис мировой политики и экономики. Потому есть смысл вернуться в середину 90-х годов и балансировать между разными центрами влияния.

Вторая дискуссия навязывает мнение, что современные тенденции свидетельствуют о возвращении к миру государств—бильярдных шаров, система коллективной безопасности сегодня уже не срабатывает, и, соответственно, Украине не стоит думать о евроинтеграционной перспективе, об ориентации на ЕС, о системе коллективной безопасности, следует отказаться от Североатлантического альянса. И тех, кто не соглашается с этим тезисом на уровне актуальной прикладной дипломатии, обвиняют в «абсурде» сегодняшней внешней политики.

Следует отметить, что эти две дискуссии, условно ремилитарная и ретромноговекторная, сосредоточены скорее на решении краткосрочных задач за счет долгосрочных целей. Поэтому желательно развернуть дискуссию в стратегическое измерение, не замыкать ее в тисках, так сказать, беллицизма и пацифизма. Геополитический кризис, в который втянута и Украина, дает шанс на переосмысление и обновление внешней и внутренней политики. Если говорить о современном контексте ситуации, то нужно ответить на вопрос, почему возник внешнеполитический кризис в Украине и вообще в мире. Причина в завершении периода постсоветской псевдогосударственности. Когда еще был ресурс советской государственности, в том числе милитарный и военный, экономический и политический, особенно дипломатический (который сегодня Россия в одностороннем порядке пытается отобрать у Украины), стратегия многовекторности постсоветской Украины была благоприятной, прагматической и принесла свои бонусы и дивиденды. Но это не означает возвращения в многовекторное прошлое, поскольку сегодня нет и в ближайшие годы не будет той России, которая была в 1990-е, и нет той Украины. Сегодня Украине приходится иметь дело с Россией, сформировавшейся в 2000-е годы во времена Путина, потом Медведева—Путина, и это совсем другая Россия, которую вряд ли будет устраивать многовекторность Украины.

Внешняя политика должна всегда опираться на четкую цель. Украине нужно смотреть прагматично по всем векторам, но на основе фундаментального определения своего экзистенциального или цивилизационного выбора. Отсюда возникает организующая логика, основной организующий принцип внешней политики. Украинский стратегический внешнеполитический вектор — это моральная, экономическая, политическая, безопасностная география Европы.

Украина: между постсоветской географией и европейским назначением
(Проект «Демаркация»)

Основная стратегическая проблема Украины, которая не может не генерировать перманентный и долгодействующий кризис внешнеполитической идентичности, — это неглубокая интеграция в Европу и неглубокая дезинтеграция от СССР. Украина застряла в постимперском транзите между современной объединенной Европой и экс-СССР. Отсюда и так называемый внутренний раскол в Украине, который на самом деле не региональный: это раскол между советским прошлым и европейским будущим. Иное измерение этой проблемы характеризует ситуацию, когда европейский геополитический выбор Украины не отвечает месту страны в Евразийском географическом и экономическом пространстве. Поэтому, поставив своей стратегической целью присоединиться к объединенной Европе, Украина должна решить главную проблему — провести историческую, политическую, информационную, энергетическую, военную демаркацию от РФ.

В 1991 году, получив независимость, Украина стала независимой от СССР, но не от постсоветских реалий и Российской Федерации, которая оформилась позднее, уже во времена Путина, благодаря восстановлению постсоветских практик власти и советского ядра государственности. Проблема демаркации не сводится исключительно к отсутствию формальной демаркации и делимитации сухопутной и морской границ между Украиной и РФ. Проблема намного шире и фундаментальнее, а именно: речь идет о критичной энергетической, военной, экономической, информационной зависимости от северного соседа. Когда-то, во времена британской имперской гегемонии, была популярной формула: британская политика — это морская торговля. Перефразировав и спроектировав ее на сегодняшнюю ситуацию, можно утверждать, что российская политика — это российский газ. Присутствие ЧФ России в Крыму свидетельствует об отсутствии полноценной военной демаркации, а доминирующее влияние российских медиа, к тому же находящихся в ручном управлении Кремля, означает отсутствие в Украине полноценного информационного пространства. Несмотря на независимость и государственный суверенитет, Украина, по крайней мере — частично, находится в историческом, стратегическом, энергетическом, экономическом теле России, о чем не забывают нам напоминать российские руководители и иерархи Русская православной церкви.

С точки зрения внешних угроз, размытость или отсутствие полноценных границ Украины — это всегда риск конфликтов, в том числе военных, а с точки зрения внутренних угроз — отсутствие внешних границ означает наличие внутренних границ-расколов. Именно четкие границы способствуют настоящему добрососедству между народами. Политико-стратегическая демаркация означает не демаркацию от России и российского народа, а демаркацию от постсоветского пространства, от экономической и социальной отсталости и создание новых возможностей на основе евроинтеграционного курса. Тем более что именно Россия также ищет оптимальную форму встроенности в мир и Европу.

Такая ситуация еще в начале 1990-х была очерчена известным американским политологом Дж.Снайдером. Размышляя над вопросом, что становится решающим в процессе становления посткоммунистических стран Восточной Европы, Дж.Снайдер отмечал, что новые государства могут решить все внутренние проблемы становления, постимперского транзита только при условии интегрированности в либеральный международный порядок. Формализация на дипломатическом уровне границ, внутренняя стабилизация, экономическая поступь, глубокая интеграция в европейские структуры — все эти процессы взаимосвязаны.

Украина может пойти разными путями: первый — авторитарный путь, обещающий порядок в обмен на изоляцию, и второй — интеграция в европейский порядок, что предусматривает стабилизацию через развитие парламентаризма, принятие европейских правил в экономике, участие в коллективной безопасности. Если посмотреть на современные вызовы, то сейчас Украина стоит перед выбором в основных сферах. По поводу энергетического выбора: или Украина остается только транзитером российского газа в Европу — модель транзитного буфера между РФ и Европой; или становится неотъемлемой составляющей европейского оптового рынка газа и членом объединенной энергетической Европы. Именно в этом ракурсе Брюссельская декларация о модернизации украинской ГТС оказалась в фокусе эмоционально-агрессивной критики РФ. Относительно экономического выбора: в Украине формируется или национальный народный капитализм через экономическую интеграцию в Европу; или олигархический капитализм в пределах имперской экономической географии ЕЭП, ЕврАзЭС; или артикуляция национального экономического роста в рамках авторитарно-государственного капитализма (когда «государство — это он или она»); или развитие на основе либерального среднеклассового капитализма с парламентом и парламентаризмом как центральным политическим институтом. Во внешней политике: или Украина разделяет милитаризованный, силовой вектор внешней политики РФ, «разворачивает» внешний вектор в сторону «чужого» выбора и «привязывается» к силовой игре, или делает свой выбор — дипломатический, мягкий, немилитаризованный вектор в решении любого рода геополитических кризисов.

Внешняя политика имеет свой мотивирующий контекст относительно задач, которые она призвана решить. Поэтому надо рассматривать внешнюю политику как инструмент европеизации, внутренней модернизации, поиска универсальных эффективных стандартов экономики, социальной сферы, благосостояния, коллективной безопасности, жесткой безопасности, связанной с военными оборонительными аспектами, и мягкой безопасности, связанной с благосостоянием и качеством жизни, правами людей, справедливым судопроизводством и т.д. Внешняя и внутренняя политика достаточно когерентны, друг друга усиливают или, наоборот, перечеркивают. Или Украина ориентируется на Европу и делает ставку на европейскую модель экономики и политической системы, или другая перспектива — ориентация на Евразийское экономическое пространство и ставка на другую модель капитализма — авторитарно-олигархическую — и авторитаризацию политического режима.

Дипломатическая ставка Обамы и наши шансы

17 сентября 2009 года по инициативе США состоялось изменение силовой игры на дипломатическую. Отказ от размещения ПРО в Европе и передача дипломатического паса в сторону Российской Федерации продемонстрировали, что США мобильно, технично, красиво запускает анонсированную «перезагрузку» акцентов и средств дипломатии. Вместе с тем речь не идет о резких разворотах в самой американской геополитической стратегии. Симптоматичным кажется в этом контексте недоразумение между США и РФ — когда Х.Клинтон предложила нажать кнопку со словом «reset» («перезагрузка»), а С.Лавров мгновенно отреагировал с собственной корректировкой — предстоит «перезагрузка», что по-английски выглядело бы иначе — «reload». Эти и подобные нюансы западно-восточной дипломатии Украина должна перехватывать и расшифровывать. Тем более это становится актуальным сейчас, когда началась активная динамика в геополитической игре.

Для Украины важно своевременно перехватить интересные для нее сигналы от последнего решения руководства США по поводу неразмещения ПРО в Европе. США придерживаются своей линии глобализации внешней политики, но смещают акценты на наиболее проблемные регионы современного мира. К этим регионам относятся Афганистан, Иран и Ближний Восток. В Афганистане происходит испытание возможностей нового лидерства США в мире, а также политической и военной боеспособности Североатлантического альянса. Иран — это проблема распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке. Очевидно, что относительно стабильные страны Центральной и Восточной Европы, в том числе Украина, остаются в зоне внимания США, но более весомую роль гаранта безопасности в Европе должны сыграть Европейский Союз и НАТО как система коллективной партнерской безопасности.

Важным является акцент, который делает Б.Обама, принимая решение об отказе от ПРО: он отказывается от разделения Европы на Старую и Новую, как это делала предыдущая администрация Дж.Буша. Вместо этого акцентируется идея консолидации европейцев в рамках ЕС и Североатлантического альянса, делается ставка на большую сплоченность европейских государств. Это дает надежду, что объединенная Европа не будет сепаратно разделяться на многополюсную, на Европу великих государств и соответствующих центров влияния за счет малых и средних государств, на что, собственно, пытается сделать ставку Россия. Таким образом, мягкая частичная «деамериканизация» Центральной и Восточной Европы и ЕС (которую Россия уже поспешно называет «постамериканским миром») означает больший акцент самих европейских стран на проблемах коллективной безопасности в рамках Североатлантического альянса и ЕС. Иначе говоря, ядро безопасной Европы находится в коллективном разуме самой Европы. Для европейской элиты уже сегодня актуальна задача — выработать единую позицию по вопросам энергетической политики и безопасности.

Компромисс Б.Обамы с РФ только усиливает возможности Украины в вопросе вступления в систему коллективной безопасности и получения коллективных гарантий. Разумное отступление Обамы, как называет этот шаг западная пресса, дает шанс на разумный маневр и наступление Украины на внешнеполитическом направлении. Шансы на вступление в НАТО, вопреки возможному возражению РФ, не снизились, и это не означает, что они не увеличатся, если НАТО и США не будут восприниматься как враги на просторах РФ.

Главное для Украины — не отказываться от стратегического интереса, состоящего в принципиальной принадлежности Украины к объединенной Европе. Больше усилий необходимо сосредоточивать на европейском направлении. Если отдаляется цель вступления в НАТО, это означает, что необходимо больше акцентов сделать на ЕС, объединенной Европе, евросоюзовском Брюсселе. Новая разрядка в мире может способствовать проевропейскому консенсусу украинского правящего класса, снижению рисков для внутренних расколов. Поэтому надо продолжать «без истерик» тот внешнеполитический курс, который Украина начала и уже проводит в течение последних лет, а не ставить его под фундаментальное сомнение. Украине не выгодно сидеть в нейтральной серой буферной зоне без ясного европейского будущего, наоборот — надо более четко формировать наше украинское, европейское будущее в экономическом, внутриполитическом и внешнеполитическом измерении.

***

Президентские выбори-2010 должны подвести черту под постсоветским прошлым. Какой путь и какое будущее выберет Украина — именно это является ценой вопроса грядущих президентских выборов. Ни один из кандидатов не предложил на сегодняшний день глубокого программного обоснования внешнеполитического выбора. Кандидаты, уже заявившие о своих позициях — В.Янукович, А.Яценюк, Ю.Тимошенко, С.Тигипко, рассматривают внешнюю политику как навязчивую тему, которую, как «несвоевременную», следует «отложить», «заморозить», «не поддерживать», чтобы «не раздражать». Это означает, что диапазон выбора, который предлагают кандидаты, состоит или в возврате к золотым временам ручного управления многовекторной внешней политикой, или в остановке и пребывании в постсоветской неопределенности. Эти пути не только возвращают в прошлое, но и делают Украину заложницей постоянного пребывания в чистилище постсоветского мира. Если Украина сейчас не откажется от позиции «отложить и заморозить», лимит времени для самостоятельного принятия решений может быть исчерпан.