Глава правления гражданской сети ОПОРА Ольга Айвазовская: «В Украине отсутствует необратимость демократического процесса»

Гражданская сеть ОПОРА 16 лет системно наблюдает за тем, как в Украине строится демократия. Прежде всего электоральная. Срок немалый. Уже хотя бы для того, чтобы помочь украинцам включить длинную память. И не совершать одни и те же ошибки, выбирая стране власть, а себе — будущее.

Политическая ситуация накалена. Уже сейчас действующая власть и оппозиционные силы работают на приближающиеся парламентские и президентские выборы, задействуя все имеющиеся ресурсы. Разразившиеся энергетический и управленческий кризисы в очередной раз вынесли на повестку дня вопрос: удастся ли Зеленскому удержать власть и если нет, то каким образом она будет передана преемникам — мирным на выборах или опять на Майдане?

Это интервью с главой правления гражданской сети ОПОРА Ольгой Айвазовской о том, почему мы все время доходим до точки кипения, но воспроизводим власть одинакового качества. Она просто в профиль разная, а анфас — одна и та же. Почему это происходит с нами? И почему это с нами произойдет опять?

О пассивности граждан, наглых президентах и отсутствии партий

— Ольга, мы буквально пару недель назад опубликовали аналитику от «Деминициатив», где в очередной раз получили подтверждение того, что только десять процентов украинцев политически активны и принимают участие в формировании решений местных властей. На национальном уровне — чуть больше. Остальные граждане просто клюют на глянец и рекламу кандидатов во время выборов, по сути, не понимая причин формирования реальности, в которой живут. Как думаешь, почему это возможно в стране двух Майданов?

— Ответ лежит в плоскости политической культуры. Традиции формируются веками. Нас ломал совок, где за всем стояла коммунистическая партия, и наивно было бы полагать, что за каких-то тридцать лет мы в корне изменимся. У нас работает эмоция, а не глубокое осознание причинно-следственных связей нашего политического выбора. Политический инстинкт включается, когда мы на грани выживания. Власть доводит общество до условной точки кипения, — люди заявляют о своих правах на улицах. Однако системная политическая культура с ответственным отношением к выборам и каждодневным вниманием гражданского общества к действиям власти в Украине только на этапе зарождения. Хотя в некоторых развитых демократиях она уже деградирует. Это о нотке оптимизма.

— И все-таки насколько мы продвинулись, если сегодняшнюю ситуацию сравнить с той, в которой ОПОРА стартовала как гражданская сеть?

— Это движение то вперед, то назад. Если брать отрезок с 2005-го по 2021 год, то даже мировые индексы показывают, что Украина периодически скатывается в недоавторитаризм. В период правления Януковича сменилась целая эпоха, когда в результате демократических выборов к власти пришел недемократический президент и сломанный через колено Конституционный суд вернул нас к старой Конституции с доминирующим положением президента. Но в этом же временном промежутке были избирательные кампании, когда нас оценивали как демократичную страну. В Украине отсутствует необратимость демократического процесса. У нас нет постоянного позитивного тренда вверх.

— Причины?

— У нас большие проблемы с капиталом управленческих и политических элит. Есть политики/политические силы, которые не способны на фальсификации, а есть те, кто считает это абсолютно нормальной практикой. Опять же в 2010 году я была на встрече с послами стран ЕС, когда новоизбранный президент Янукович абсолютно серьезно рассказывал, как власть использует административный ресурс и бюджетные средства на программы развития под выборы. Потому что — внимание! — у его команды есть добрая воля делать реформы, и для этого ей необходимо взять всю полноту власти, включая парламент и местное самоуправление.

Казалось бы, что есть Конституция, определенные нормы и рамки. Однако приходит лидер, которого ничто не ограничивает и не стимулирует действовать в рамках Конституции — ни суд и правоохранительная вертикаль, ни гражданское общество. В результате мы снова оказываемся в пропасти.

Тем более что у нас практически нет системы сдержек и противовесов в отношении лидера/группы, не разделяющей принципов верховенства права и не придерживающейся закона. Когда президентом США стал Трамп, все аналитическое и журналистское сообщество дискутировало, выдержит ли система, строившаяся 200 лет, эмоционального лидера без тормозов. И она выдержала. У нас же вместо системы сдержек и противовесов, обеспеченных законами и институциями, — народ и его эмоция. Мы живем от Майдана до Майдана вместо того, чтобы каждый день реагировать на происходящее во власти.

unsplash/juliarekamie

— Сейчас активно разворачивается дискуссия о минах, заложенных в парламентско-президентскую Конституцию, где после возвращения к якобы сильному премьеру дуализм власти сохранен, и президент всегда имеет возможность реализовать свои авторитарные наклонности.

— Действительно, в мире сейчас новый тренд: президентские республики уходят в прошлое, а парламентские и парламентско-президентские с сильным премьером становятся актуальны. Но проблема в том, что базовой единицей для любой демократической системы правления является партия. И если посмотреть на Запад через призму избирательных систем, то это в большинстве пропорциональная система. Потому что партиям всегда легче зайти в законодательную ветвь власти и на основе коалиционного соглашения договориться о премьере, правительстве и программе действий.

Но у нас практически нет развитых партий. Поэтому сейчас нужно делать основной упор на том, чтобы широким спектром экспертных и политических групп работать над созданием условий для конкуренции внутри самих партий. Не говоря уж о моделировании политического пространства для внешней конкуренции между ними. Пока у нас нет базовой конкурентной в себе демократической единицы, ни одна система государственного правления не будет эффективной. И наши партии продолжат функционировать за счет крупных бизнес-групп или теневых ресурсов, собранных с коррупции.

— Эксперты заявляют, что как раз парламентская форма правления естественно стимулирует процесс реального партийного строительства, вытесняя именные партии. У нас же глава фракции правящей СН Давид Арахамия, которому просто «не нравится» пропорциональная система, заявил, что в Раде найдется 300 голосов за возвращение к гибридной мажоритарно-пропорциональной избирательной системе. Причем сателлит «слуг» — группа «За майбутнє!» уже зарегистрировала соответствующий законопроект №6444. И это при том, что у нас так и не заработали механизмы, стимулирующие развитие партий.

— Я бы не сказала, что совсем ничего не заработало. Просто у нас «хакают» любые механизмы, и поэтому важно, чтобы все составляющие системы заработали одновременно. Во-первых, государственное финансирование партий. Система отчетности как бы существует, но из-за пандемии все обходят эти нормы, и третий год нет никакой отчетности. Но государственное финансирование должно быть, если государство согласно платить за честные партии. Другого рецепта не существует.

Во-вторых, профессионализация политического и государственного управления. Для наших людей это что-то случайное: амбициозные личности впрыгивают в списки, попадая сначала в избираемые органы власти, потом — в исполнительные. Но так не должно быть. В государстве, где политика воспринимается как профессия (а не случайность или бизнес-инвестиция), должны существовать школьное и студенческое самоуправление плюс качественное образование политического спектра. Оно должно быть частью образовательного курса — базового или высшего. То же самое касается государственного управления. Это не может быть номинальный диплом какой-то академии при президенте, а должно быть полноценным образованием. В Украине только начала развиваться и приобретать популярность система высшего обучения в области государственного управления.

В-третьих, общественный запрос на качественную политику. А его критически недостаточно. Когда избиратель наобум голосует за красивых, «умных» и их программы ни о чем, соответственно, и предложения нет. Выборы — это рынок. Есть запрос на популиста, возьмите популиста. Запрос на технократа, — вам предложат образ технократа. Вы никогда не увидите партию/группу на выборах, на которую бы вообще не было запроса.

Общество должно понимать, что напрямую ответственно за то, кто приходит во власть. Однако все это трансформация на годы. А такие инициативы политиков, как озвучил Арахамия, — еще один шаг назад, не имеющий ничего общего с демократическим процессом.

О слитом Харькове, массовой скупке голосов и парламентском тесте для власти и КСУ

— А у тебя уже есть понимание того, какой запрос общества придется обеспечивать политикам в ближайшие выборные кампании?

— Я бы не сказала, что уже есть какой-то конкретизированный посыл от общества. Запрос на новые лица на эмоциональном уровне был ощутим в обществе за год-полтора до выборов 2019 года. Люди в магазинах говорили о том, что ни за кого из действующих на тот момент политиков не хотят голосовать, таксисты выражали определенную агрессию ко всем без исключения политикам из текущей каденции.

Однако новые лица тоже не оправдали ожиданий. Сейчас такое впечатление, что активная пассионарная группа замерла. И кто метко выстрелит первым, тот и сможет завоевать ее симпатии. Отпозиционирование от негатива и более свежая идея перемен могут снова увлечь общество. Но даже если носителем такой идеи будет власть, должен демонстрироваться другой уровень. Уже эпическая фраза из классической книги о политических технологиях «Хвост виляет собакой» — о лошадях, которых на переправе не меняют, — одна из самых проигрышных. Когда общество считает, что страна движется не туда, нельзя ему предлагать продолжать двигаться по той же траектории. И вряд ли это будут старые лица, — у многих высокий отрицательный рейтинг. Скорее, другие новые или обновленные действующие.

Нынешние власти предержащие себя недокапитализировали в плане позитивного или негативного рейтинга. Но так как память избирателей у нас очень короткая, то запрос общества будет сформирован только в следующем году, который и станет ключевым для команды Зеленского.

— За счет чего действующая власть может капитализироваться и нарастить рейтинг доверия?

— Что бы ни писали в медиа, людям нравятся открывающиеся инфраструктурные объекты. И это — факт. Но если цена оплаты за эти «улучшения» серьезно повлияет на экономику (а «Большое строительство», как известно, это огромные кредиты и активное «откусывание» бюджета у других сфер), то эта амбиция президента не будет конвертирована в его позитивный рейтинг. Если в квартирах зимой будет холодно, то о дорогах все забудут.

— Если вернуться к тезису о наглости президентов/политических групп действовать вне рамок закона. Мы хорошо помним постмайданные выборы 2014–2015 годов, как и выборы 2019-го. Какая здесь оценка? Естественно, с намеком на ближайшую перспективу.

— Самые темные избирательные циклы из тех, которые я лично могу оценивать, были в 2004-м, 2010-м и 2012 году — местные, президентские и парламентские. 2014 год — это вынужденные ad hoc-выборы. Хоть сама избирательная процедура была несовершенна (война, оккупация, экономический кризис), но она была максимально реализована. Проевропейские демократические силы получили всю полноту власти. Правда, в рамках коалиции, которая в итоге не реализовала весь постреволюционный потенциал и не провела весь спектр необходимых стране реформ.

Запрос общества в 2019 году был очевиден: дайте что-то другое, новое, незапятнанное. И если в 2014 году у избирателя была надежда на безопасность, проевропейскость (жить, как в Европе), то в 2019-м он был готов отомстить несправившимся и поверить тому, кто пообещает реформы и верховенство права, кардинальные изменения даже без конкретики.

ze2019.com

Самое лучшее предложение и коммуникацию на политическом рынке сформировала команда Зеленского. Манипулятивно обходя острые углы (работая на глобальную аудиторию), Зеленский дал людям возможность домыслить его образ. И народ проголосовал за своего придуманного президента. А потом и за политическую силу, которая была без каких-либо признаков субъектности, кроме самого Зеленского. Таким образом в 2019 году в Украине прошли демократические выборы, в ходе которых общество инвестировало свой голос в новую надежду. Будет ли оно мстить в 2023-м? Посмотрим.

— Какие для тебя основные индикаторы того, в правильном ли направлении мы двигаемся сейчас? Собираемся сделать шаг вперед или назад?

— Их два: когда состоятся парламентские выборы — в 2023-м или в 2024 году, и какая избирательная система будет использована? Если прямая норма Конституции — а очередные выборы в Верховную Раду проходят в последнее воскресенье октября пятого года полномочий ВРУ (28 августа 2023 года), — будет уточняться в Конституционном суде, то это точно шаг назад. Практически такой же, как и тот, что произошел в 2010 году, когда Янукович по той же схеме отмотал назад Конституцию и вернул себе драконовские полномочия. Это будет серьезнейший удар по демократии.

Сценарий по поводу отказа от открытых списков также драматичен. Инженеры-технологи, мажоритарщики убеждают партнеров, что это им выгодно идти по проторенной дороге. Но они забывают, что Рубикон перейден. Вернуться, сохранив лицо, к старому и без боя с оппонентами не удастся. А оппонентом здесь будет и общественная среда. Реформа, имеющая более чем десятилетнюю историю, не будет перечеркнута просто так тактическими задачами какой-то политической группы без сопротивления. Президент не сможет делать вид, что все произошло без него или против его воли. Он сам назначил себя двигателем перемен, когда во время инаугурационной речи прямо заявил политикам «старой формации», что нужно наконец принимать Избирательный кодекс с открытыми списками. Никакие оправдания и фантазии условного Арахамии не будут логичны и приемлемы.

Слуга народу Facebook

— Так Зеленский уже заявил на своей пресс-конференции, что вопрос по дате парламентских выборов должен решать КС.

— Я слышала это также от ряда нардепов, рассуждающих о том, что это хороший вариант для всех: власть получит возможность реализовать технологичный сценарий парламентских выборов после президентских, что всегда выгоднее. Ну, а депутаты продлят себе каденцию на целый год.

— Хорошо, с политикой понятно. А вот сдержки и противовесы во время самих выборов. Ты назвала выборы 2014-го и 2019 года демократичными. Предусмотрительная позиция Авакова (сейчас не тема разговора, почему он это сделал), дистанцировавшегося от политики, сыграла роль?

— ОБСЕ по результатам кампаний 2019 года констатировала в своих выводах, что правоохранительная система Украины в первый раз за время независимости надлежащим образом сыграла свою роль на выборах. Не дала власти использовать административный ресурс и противостояла фальсификациям в ходе выборов и подсчета голосов. Да, это сыграло на руку команде, которая впоследствии и зашла во власть. Честные выборы всегда играют на руку обществу и тем, кто может их выиграть честно. Это очевидные вещи.

— Чем платят «слуги народа»? За два с половиной года прошли местные выборы, а также ряд довыборов в парламент и мэров. Кейсы Вирастюка и Харькова — это сигналы о чем?

— Местные выборы 2020-го прошли относительно честно и демократично. Однако уже тогда был очевиден высокий порог лояльности к нарушениям на выборах. Если что-то было абсолютно неприемлемо в 2019 году — все хотели кристально честного процесса и поднимали бучу по малейшим фактам нарушений, то реакции общества на нарушения на местных выборах были ситуативные и быстро затихали. Причем это касалось и самих участников выборов, которые шли на прямые договоренности между собой: не выдвигаем кандидатов на округе, не даем членов комиссий. Как, к примеру, действовала партия власти в Харькове на повторных выборах мэра.

Кто-то занимается самоуспокоением, мол, это же локальные кампании, это же не национальный тренд. Однако после этих локальных кампаний правоохранители месяцами расследуют выявленные злоупотребления, в результате чего внимание общественности падает до нуля. И это тоже — прогноз на будущее. Я говорю о той же Надвирной (87-й округ, кейс Вирастюка/Шевченко), когда из здания окружной избирательной комиссии была похищена/уничтожена часть бюллетеней, что позволило сторонам поставить результаты голосования под сомнение. Но, возможно, протоколы были сфальсифицированы еще на участках, а тех бюллетеней и в помине не было. Ответ на эти вопросы может дать только правоохранительная система. Причем своевременно. Тогда это работает.

Точно так же и в Харькове, где мы зафиксировали сорок сфальсифицированных протоколов с 220 участков, где были наши наблюдатели. Это очень высокий показатель. Но даже когда фальсификации происходят в пределах десятков бюллетеней, лояльности к этому быть не может. Уголовный кодекс не считает количество, а констатирует факт фальсификации.

Укринформ

Однако ни общество, ни политики (даже проигравшие) не готовы доводить каждый кейс до завершения. В ноябре мы заказывали «Деминициативам» социологию по поводу подкупа избирателей. 11,4% граждан подтвердили, что они принимали участие или знают о фактах подкупа избирателей. И это тоже очень высокий показатель. При явке 50% это уже почти 23% голосов скупают. То есть чем ниже явка, тем больше влияние этой мобилизованной коррупционным методом группы избирателей. А если явка 28%, как на прошедших выборах?

— Это полностью купленная победа.

— Да. Таким образом, лояльность к нарушениям и нежелание довести кейс до конца — два ключевых тренда 2021 года. И третий тренд — прямые договоренности власти и оппозиции. Доходит до того, что политические группы, имея на руках доказательства нарушений, их не публикуют и не делают никаких заявлений. Все это говорит о том, что всех устраивает такая ситуация. За молчанием политических элит лежат договоренности о каких-то совсем других вещах. По Харькову, к примеру, ни ЕС, ни ОПЗЖ не опубликовали официальных заявлений о нарушениях. Хотя именно у кандидата от ЕС «откусили» голоса в пользу Терехова.

liverpoolfc.tv

В условиях подобных договоренностей между политиками у избирателей просто нет шанса влиять на происходящее. Это классический вариант выборов без выбора. Когда власть не выдвигает кандидата. Когда комиссии кандидата-конкурента с большой перспективой формируются человеком, который близок к секретарю городской рады.

— Хочешь сказать, что Добкин просто хорошо исполнил роль?

— Получается, что так. Попытка договориться вместо того, чтобы попытаться позитивно повлиять на процесс, деморализует и наблюдающих за этим других игроков, и избирателей. ОПОРА в Харькове была одним воином в поле. И когда нас технологично привязывают к ОПЗЖ, то это абсурд. Я еще раз повторяю: комиссии кандидата Добкина формировались людьми, близкими к кандидату Терехову. И это ответы на все вопросы. При полном молчании сайта ОПЗЖ. Поэтому в Харькове мы защищали демократию, а не ОПЗЖ или Добкина.

Все это ответ на вопрос: кто игрок?

О ставках местных элит, «сетках» и России как глобальном хакере

— То есть при пассивности общества власть всегда найдет возможность договориться с местными политическими силами?

— Безусловно. Политический тренд «договориться» настолько очевиден, что имеет все признаки избирательной инженерии. Когда у избирателя, как я уже сказала, уже нет выбора, за кого голосовать. Возьмем 184-й округ в Херсоне, где конкурировали между собой два кандидата от партии власти. Их просто поменяли местами: глава облгосадминистрации Сергей Козырь пошел в нардепы, а его прямой конкурент Геннадий Лагута — человек мэра Херсона Игоря Колыхаева — в последнюю неделю перед днем выборов был назначен главой ОГА и политически сошел с дистанции. У избирателя просто забрали возможность выбора.

То же самое произошло в Харькове, когда партия власти создала все условия для секретаря местной рады Терехова быть избранным. Это была избирательная инженерия. Офис президента и другие политические группы были абсолютно удовлетворены потенциальным победителем. Поэтому устранялись все риски, которые могли помешать его победе. Включая перенесение выборов на более поздний срок, чтобы и.о. мэра успел набрать политический вес.

В 2020 году журнал The Economist поставил очень высокую оценку местным выборам только на основе их конкурентности, которую мы утратили по факту последних кампаний. И это тоже прогноз.

— По поводу инженерии. Власть активно подминает под себя ассоциации местного самоуправления (из пяти — три уже под Банковой) плюс желание создать политического префекта, полностью подконтрольного президенту, законопроектом №4298. То, что второе чтение отложено, потому что нет голосов, — не значит, что до середины января их не найдут. По сути, конструируются предвыборные «сетки». Желание вернуть мажоритарку — из этого ряда. На фоне трендов, которые ты обозначила, у нас намечается глобальный договорняк. Центр договорится с местными, которые перекупят франшизы «слуг» и обеспечат им результат.

— На самом деле так было всегда. Все президенты строили административную вертикаль. Однако в 2019 году на президентских и парламентских выборах местная и центральная власть не договаривались. И не создавали коалиций с разделом мест в списках, преференциями в бюджете с перспективой победы сначала центральной власти, а потом местной. Единственное, что сегодня может разбалансировать создаваемую административную вертикаль и договоренности, — недоверие и появление каких-то сильных игроков на местах, которые развивают собственную повестку дня. И которые локально взяли власть в местных радах. Уже сейчас можно наблюдать, что они договариваются между собой.

То есть, с одной стороны, в процессе децентрализации местное самоуправление получило полномочия и финансы, а с другой — нужно понять, как оно ими будет пользоваться. Не должно быть войны между центром и органами местного самоуправления, но и политический договорняк — это тоже совсем не про интересы громад.

Одесса. Конгресс местных и региональных властей

Здоровая конкуренция — вот баланс отношений в интересах страны, в результате которой возможна селекция политиков и на местном, и на национальном уровнях.

— В 2019 году не договорились почему?

— Не было таких условий. Потому что фальсификации, как и договоренности, возможны только тогда, когда для них есть электоральная база. Если 73% избирателей голосуют за кандидата А, а кандидат Б имеет 25%, то никакие договоренности не будут работать. Действующий на тот момент президент Порошенко уже был «хромой уткой». Все политические группы всегда реалистично оценивают перспективы. Все всегда зависит от рейтингов. И если разрыв между основными конкурентами будет небольшой, то элиты будут раскладывать яйца в разные корзины. А если будет понятно, что президент переизбирается и он имеет большую фракцию, то местные элиты будут идти на договоренности. То есть конкуренция обеспечивает баланс и пресекает теневые договоренности.

— Ты хочешь сказать, что никакой админресурс, префекты, «сетки», ручные ассоциации и прочее не помогут Зеленскому, если у него упадет рейтинг?

— Абсолютно. Чем ниже рейтинг президента, тем меньше шансов на договорняк Банковой с элитами и тем более – на конкурентную борьбу.

— Поэтому для президента сейчас так важно накачивать рейтинг любыми средствами.

— Да. Пытаясь забрать у избирателя возможность выбрать осознанно и повлиять на ситуацию в стране. А не стать жертвой политтехнологов от власти.

— А от оппозиции? Не умаляя менеджерских «заслуг» власти, стоит констатировать, что каналы Ахметова активно работают на понижение рейтинга Зеленского. А значит, и на конкуренцию. Так?

— Да. Это дискуссия, какая бы она ни была и на чьих бы каналах ни велась. И пока она есть, мы не Беларусь или Россия.

— Где, по-твоему, красные линии? Когда дискуссия превращается в пропаганду или манипуляции?

— Основная красная линия — источник финансирования. Если это Россия или близкие к ней бизнес-группы, то это уже не дискуссия и не свобода слова. Если же дискуссия идет в законной плоскости крупного бизнеса, то она имеет право на жизнь. Теплых ванн президенту и так достаточно. Партийно-ангажированные каналы есть и в США. Это правда, и раскол в американском обществе аналитики приравнивают ко времени гражданской войны. У нас, конечно, на многих каналах нарушаются стандарты, и из эфира в эфир говорят одни и те же головы. Во время выборов эта проблема решается оплатой за рекламу, а сейчас не решается. Избиратель не получает доступа к конкурентным мнениям.

Однако это общемировая проблема. Сейчас избиратель ищет свой источник информации. Не достоверный, а тот, который откликается на его мировосприятие и оценку происходящего вокруг. Он идет туда, где сидят «свои». Это не очень приятно, но у гражданина всегда есть шанс переключить канал и послушать альтернативное мнение. Шанса нет, когда остается госканал, а других нет.

Шустер Live

Должен заработать Нацсовет, у которого есть все инструменты для регуляции ситуации на рынке. Плюс внутренняя редакционная политика в части соблюдения стандартов. Плюс сейчас есть Интернет (читай — конкуренция), куда постепенно уходит аудитория. И уйдет, если телеканалы потеряют баланс. Но, опять-таки, все это достаточно длительные процессы.

— Для того чтобы удержать рейтинг, на кого может рассчитывать Зеленский — на Монастырского с правоохранительной вертикалью или на Федорова с «Дія»? Тем более если власть делает активные заявления по поводу электронного голосования. Последние уточнения первого вице-спикера Александра Корниенко о том, что речь идет о машинном голосовании, никак не снимают проблему. Или я преувеличиваю?

— Последние заявления Александра Корниенко и уточнение Давида Арахамии о машинном, а не электронном голосовании несколько успокаивают ситуацию. Я категорически против электронного голосования, как и все здравомыслящие эксперты. Государство на сегодняшний день не может взять на себя ответственность за то, как работает система. Поэтому Европейский Союз, кроме маленькой Эстонии, не имплементирует у себя никаких электронных голосований в чистом виде. Да, мы можем признать, что Украина сегодня — одно из продвинутых технологически государств. Но проблема в том, что потеря каких-то данных и денег не равна потере государственности. Что может спровоцировать любая, на первый взгляд мелкая, ошибка.

В мире есть четыре очень сильных государства в плане получения информации через киберпространство — Россия, США, Китай и Индия. И одно из них — наш прямой враг. Может сложиться ситуация, когда наше государство просто не сможет противостоять третьей стороне, которая вклинится в систему. А для того чтобы раскачать ситуацию в нашей стране, стоит только поставить под сомнение результат выборов. У нас так работает общественная система, и мы уже поясняли, почему. Поэтому надо адекватно оценивать риски. А вот электронный протокол, сканеры для бюллетеней на участках, система внесения данных о результатах голосования с уровня УИК и сразу в базу данных ЦИК могут быть реализованы в Украине. Впрочем, хранить аналоговые (бумажные) документы, протоколы, бюллетени просто необходимо.

В отношении МВД и правоохранительной системы, позиция которой продемонстрирует реальную суть действующей власти. Либо правоохранительная система действенна и независима, либо она — удлинитель рук власти и препятствие свободным выборам. Закон обязан быть на первом месте, как и права людей, а не интересы политической группы.

Больше статей Инны Ведерниковой читайте по ссылке.