Геополитика: «двойной перелом со смещением»

Всего полгода прошло с момента банкротства инвестиционного банка Lehman Brothers, задолжавшего контрагентам свыше 600 млрд. долл., и после чего произошло резкое ускорение мирового финансового кризиса. Но уже в результате экономического кризиса мир вплотную приблизился к кардинальному изменению геополитической ситуации. К тому же именно в марте случилось немало значимых и показательных событий, влияющих на расстановку сил в мире и ее дальнейшее изменение.

Кто распадется быстрее?

Декан факультета международных отношений Дипломатической академии российского МИДа Игорь Панарин еще десять лет назад предсказал распад США в 2009 году и нарисовал соответствующую карту. Она произвела такое впечатление на американцев, что в декабре 2008 года ее даже перепечатал Wall Street Journal. Соглас­но прогнозу Панарина, в результате финансово-экономического и социально-политического коллапса осенью 2009 года в США начнется гражданская война, и страна рас­падется на несколько частей. Штаты тихоокеанского побережья подпадут под влияние или протекторат Китая, северо-центральные — Канады, южные штаты от Нью-Мексико до Флориды — Мексики, старейшие штаты восточного побережья, возможно, присоединятся к Евросоюзу, а Аляска вернется в состав России. Губернатором нового субъекта Российской Феде­рации, скорее всего, будет назначен Роман Абрамович, членом Со­вета Феде­рации — Сара Пейлин. (Последняя фраза принадлежит автору статьи, а не г-ну Панарину и является первоапрельской шуткой. — Прим. редакции.)

Среди всего прочего, геополитика — это игра с нулевой суммой: при изменении соотношения сил, если кто-то усиливается, то обязательно за счет кого-то. Если кто-то слабеет, автоматически чье-то положение становится более выигрышным. Если взять США в качестве отправной точки, то, как у геополитического игрока, у них, кроме партнеров, союзников и сателлитов, естественно, есть как соперники — Россия и Китай, так и противники-враги — Иран и Вене­суэла. Поэтому очень важно оценить, что же происходит с соперни­ками-противниками-врагами США в результате кризиса и что будет происходить в ближайшем будущем? У кого больше запас прочности, а кто распадется быстрее?

Дежавю на рынке нефти: ценовая вакуумная бомба

Три из четырех названных стран — экспортеры нефти. Сегодня платежные балансы и бюджеты трещат по швам, поскольку для их бездефицитного сведения Венесуэла закладывала цену в 60 долл. за баррель, Иран — 70, а Россия — вообще 95 долл. При этом в структуре экспорта энергоносители составляют у России — 68%, у Ирана — 80, а у Венесуэлы — 93%.

Сегодняшняя цена в 50 долл. за баррель обеспечивает сбалансированность бюджета разве что Саудовской Аравии, и именно у нее в ОПЕК решающий голос в вопросе: нужны еще сокращения квот или нет? Резкость падения цен и катастрофичность этой тенденции для ряда стран вызывают устойчивые ассоциации с ситуацией середины 80-х годов прошлого столетия. В 1985 году американцы убедили королевскую семью Саудов­ской Аравии залить рынок дополни­тельными поставками нефти, чтобы обрушить цены и во славу Пророка победить «неверных» в Аф­ганистане. В результате чего в 1986 году цена упала с 32 до 10 долл. за баррель и Советский Союз рухнул.

Физически повторить сегодня подобный ход для достижения аналогичных геополитических целей было бы просто невозможно. С одной стороны, с тех пор радикально вырос мировой спрос на нефть, в первую очередь за счет бурно растущих Китая и Индии, а с другой — за эти двадцать с лишним лет даже месторождения Саудовской Аравии начали истощаться и уже никогда не преодолеют порог суточной добычи в 10 млн. баррелей. Но существует высокая алхимия финансово-товарных рынков и прогнозы экспертов, самореализующиеся благодаря феномену современных медиа. Цена нефти, достигнув в 2008 году 147 долл. за баррель аккурат ко Дню независимости США, затем рухнула к концу года до 33 долл., т.е. более чем в четыре раза! И это при том, что колебания мирового потребления за этот период составляли плюс-минус 10%. Иногда в мире экономики случаются и такие фантастические разрывы между динамикой фундаментальных факторов и результатом игры на товарно-финансовых рынках.

Венесуэла пересмотрела прогнозную среднегодовую цену с 60 до 40 долл., что вкупе со снижением физических объемов экспорта приведет к дефициту бюджета на уровне 10 млрд. долл. При этом страна уже просрочила платежи поставщикам технических услуг, запчастей для нефтедобывающей промышленности на сумму около 7,8 млрд. долл. Также Венесуэла до сих пор не выплатила порядка 11 млрд. долл. за национализированные в последние годы иностранные компании. В подобной ситуации президент Уго Чавес вряд ли сможет, как планировал, заплатить России 2,5 млрд. долл. по громко заключенным в прошлом году контрактам на поставку новых вооружений, не сможет так же щедро помогать Кубе. И новая конституционная возможность бесконечного переизбрания президента Венесуэлы окажется бесполезной, если нечем будет финансировать обширные социальные программы.

А президенту Ирана Махмуду Ахмадинеджаду тоже будет нечем платить той же России за дополнительные ракетные комплексы
С-300. И неизвестно, насколько вырастет социальное напряжение в стране к президентским выборам, которые пройдут летом этого года, поскольку дефицит госбюджета сегодня прогнозируется на уровне
40 млрд. долл.

Россия: новые вызовы

В 2008 году Россия была мировым лидером по падению фондового рынка, составившему 70%. В то же время девальвацию рубля на 35% нужно рассматривать как позитив, поскольку это поддержало пострадавшие от мирового кризиса экспортные отрасли и ограничило импорт. Продажа долларовых резервов по курсу 35—40 руб./долл. позволила государст­ву хорошо заработать для покрытия в дальнейшем бюджетного дефицита. Правда, при этом золотовалютные резервы сократились с 600 до 380 млрд. долл. Надо отдать должное прозорливости и последовательности российского руководства в вопросе формирования валютных резервов, резервного и прочих фондов и размещения их именно в американских ценных бумагах, несмотря на многократно звучавшие призывы немедленно потратить их внутри страны, а не поддерживать геополитического соперника.

А вот с прогнозной среднегодовой ценой нефти на уровне 95 долл. за баррель, исходя из которой был первоначально принят бюджет 2009 года, не сложилось. В пересматриваемом сейчас бюджете прогноз среднегодовой цены снижен до 41 долл. за баррель. Доходы уменьшены с 10,9 трлн. руб. до 6,7 трлн. Расходы составят 9,7 млрд., соответственно, дефицит — 3 трлн. руб., т.е. 45% от доходной части и 7,4% от ВВП. Дефицит бюджета будет покрыт за счет средств Резервного фонда, который на 1 февраля с.г. составлял
4,9 трлн. руб. (137 млрд. долл.). Кроме него, есть еще Фонд национального благосостояния в разме­ре 2,9 трлн. руб. (84 млрд. долл.). По словам вице-премьера и министра финансов Алексея Кудрина, при сохранении текущей ситуации в мировой экономике денег обоих фондов хватит на финансирование дефицита бюджета в течение двух с половиной лет.

Можно анализировать цифры падения производства в машиностроении и металлургии, а еще неуклонное снижение добычи и экспорта нефти и газа как в силу снижения мирового спроса, так и из-за недоинвестирования разведки и ввода новых месторождений, а также самой трубопроводной инфраструктуры. Можно обсуждать официально признанные убытки «Газпрома» в четвертом квартале 2008 года и убытки, прогнозируемые на этот год. Но у геополитического положения любой страны есть не только экономическое измерение.

Возьмем всего лишь три сообщения из мартовской ленты российских новостей. Так, 6 марта глава Роснаркоконтроля Виктор Иванов заявил, что Россия стала самым большим героиновым рынком мира. Причиной тому послужил взрывной рост производства опиумного мака в Афганистане после начавшейся там семь лет назад антитеррористической операции НАТО против «Аль-Каиды» и движения «Талибан». С конца 2001 года производство героина в Аф­ганистане выросло в 44 раза, он в основном уходит на север, т.е. через бывшие среднеазиатские республики Советского Союза в Ка­зах­стан, а затем в Россию. В.Иванов признал, что Россия не в состоянии контролировать 7 тыс. километров границы с Казахстаном, и что перехватить удается не более 10—20% объема наркотрафика. Здесь и проявляется географически-демографическое проклятие России — очевидная нехватка человеческих и финансовых ресурсов для контроля за своей гигантской территорией.

Официальное число наркоманов в России составляет около 2,5 млн. человек, и 90% из них используют афганские опиаты. Для сравнения: в Китае, чье население превосходит убывающее население России в десять раз, количество наркоманов находится в пределах 2,3 млн. Потери от наркомании в России оцениваются на уровне 3% ВВП. Достаточно очевидно, как рост инъекционной наркомании влияет на распространение ВИЧ-инфекции. Но не менее очевидно и то, что в свете предстоящих президентских выборов и желания администрации США сменить Хами­да Карзая и провести в 2009 году массированную контртеррористическую операцию степень хаоса в Афганистане будет только расти. А вместе с хаосом — и производство опиатов.

А коль уж речь зашла о таком геополитическом параметре, как здоровье нации, то нельзя не сказать об еще одной серьезной угрозе. 16 марта главный фтизиатр России академик Михаил Перель­ман заявил, что страна стоит на пороге эпидемии туберкулеза, поскольку ни в 2008-м, ни в первом квартале 2009-го не была осуществлена госзакупка противотуберкулезных препаратов. Что будет происходить в условиях углубляющегося экономического кризиса и нарастающего бюджетного дефицита, тоже несложно представить. Тем более при сверхсвободном движении человеческих потоков между Россией и Украиной, где ситуация с распространением туберкулеза тоже близка к катастрофической. Наверное, вряд ли можно представить себе ситуацию, что в США — стране, кстати, с наиболее «населенной» пенитенциарной системой, из-за экономического кризиса развалится фтизиатрическая служба.

Но самым интересным событием марта в России стало расформирование отдельной Бердской бригады спецназа Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба в рамках «оптимизационной» реформы вооруженных сил РФ. Бригада была расквартирована в Бердске — городе-спутнике Новосибирска и являлась для него одной из градообразующих организаций. Воинское соединение, имеющее в своем кадровом составе шесть Героев России, было вынуждено попрощаться с боевым знаменем в спешном и закрытом режиме. При этом Минобороны России до сих пор не определилось с дальнейшим трудоустройством штатного состава.

В середине марта в медиа произошел выброс информации о реформировании самой системы ГРУ — о переподчинении окружных управлений Главного разведывательного управления непосредственно командованию военных округов, что равнозначно демонтажу всей вертикали военной разведки, а также о расформировании еще двух бригад спецназа. Вследствие этого начальник ГРУ 63-летний генерал армии Валентин Корабельников, возглавлявший военную разведку с 1997 года, подал рапорт об отставке, который не был принят, поскольку ни один из его заместителей не согласился занять его пост.

Компартия РФ пыталась организовать слушания по этому вопросу в Госдуме России, но безрезультатно. Лишь спустя несколько дней Генштаб опроверг эту информацию и сообщил, что генералу Корабельникову, несмотря на возраст, на год продлено пребывание в должности. Затем было сообщено, что он все-таки сможет доработать до предельных 65 лет.

А ведь всего несколькими месяцами ранее новоизбранный президент США Барак Обама впервые в истории Соединенных Штатов не стал менять главу Пентагона, который был назначен при президенте, представлявшем другую партию. К тому же Роберту Гейтсу уже исполнилось 65 лет. Видимо, в Америке международную военную ситуацию на 2009 год оценивают настолько серьезно, что не могут себе позволить заменить руководителя важнейшего силового ведомства даже при наличии двух «железных» формальных оснований.

Что касается России, то сложно поверить в версию «оптимизации» вооруженных сил и в спецназ ГРУ как объект экономии, тем более в контексте сообщений о готовности создать арктические войска. Скорее, это отзвук «драки бульдогов под ковром» — борьбы между спецслужбами, которая в условиях кризиса перешла на новый уровень.

World China Town или China World Down?

Если сегодняшней неразрешимой геополитической проблемой России является гигантская территория, для контроля которой у нее все меньше дееспособного и работоспособного населения, то для Китая, наоборот, настоящим проклятием является стремительно растущее население при относительно небольшой, а главное, неизменной территории его возможного расселения (что толку от сотен тысяч квадратных километров Тибета?). Ежегодный прирост работоспособного населения составляет 20 млн. Чтобы обеспечивать каждый год 20 млн. новых рабочих мест, экономика Китая должна расти темпами не менее 8% в год. Согласно различным прогнозам, в 2009 году рост составит 6,3—6,8%.

В отличие от США, Европы и даже России, проблема экономического роста для Китая — это проблема социальной, а точнее, социально-политической стабильности. Неразвитость систем социальной защиты населения, невозможность возвращения рабочих-мигрантов назад в деревню, в сельское хозяйство, превращают новых безработных, к тому же выброшенных на улицу с долгами по зарплате, в потенциальную всевозрастающую угрозу политическому режиму. А кризис уже оставил без работы более 24 млн. китайцев. Что страшнее: грезящие правами человека и демократией студенты в Пекине в 1989 году или отчаявшиеся голодные рабочие по всей стране в 2009-м?

Поэтому еще в октябре 2008 года китайское руководство более опе­ративно, чем любое другое, отреа­гировало на мировой кризис принятием огромного пакета мер для стимулирования экономики объемом в 4 трлн. юаней (585 млрд. долл.). Однако вся траге­дия и безысходность ситуации заключается в том, что проекты по строительству инфраструктурных объектов, даже при равных объемах производства в денежном выражении, в принципе способны соз­дать на порядок меньше рабочих мест, нежели производства, ориентированные на экспорт ширпотреба. А создать на него внутренний спрос такого же масштаба нереально. Чтобы строить дороги и мосты, плотины и аэропорты, нужно импортировать металл и цемент, грейдеры и башенные краны. Нужны рабочие строительно-инженерных специальностей, а не ручные и конвейерные сборщики.

Спрашивается, какое это имеет отношение к поддержанию спроса на товары экспортных производств, равно как и к трудоустройству увольняемых оттуда миллионов рабочих? Да, меры китайского правительства вроде бы уже дали позитивный толчок ВВП, но в силу вышесказанного это будет приносить гораздо больше пользы мировой экономике (пока будут идти вливания), нежели решению социальных задач внутри Китая. Главный потребитель китайских товаров — это США. И, казалось бы, поддерживая своими деньгами меры по стимулированию американской экономики, Китай помогает сам себе. Но, во-первых, триллионы долларов ФРС и Госказна­чейства США, частично полученные в долг от того же Китая, никак не просочатся сквозь банковскую систему в реальную экономику и не простимулируют конечный спрос. А во-вторых, у Китая на это уже почти нет денег. Так, если в январе положительное сальдо составило около 40 млрд. долл., то в феврале оно сократилось до 4,84 млрд. долл. И если развитие китайской инфраструктуры будет форсироваться, а мировая экономика — сжиматься, то завтра сальдо может стать и отрицательным.

Это означает простую и неумолимую истину — Китаю уже просто физически не из чего покупать американские долговые обязательства, сколько бы официальный Ва­шингтон его об этом ни просил. Вот это и является переломным моментом для мировой финансовой архитектуры, а также еще одним геополитическим «переломом». Ну да, теперь официальному Пекину только и остается публично выражать обеспокоенность и просить США гарантировать сохранность китайских инвестиций, подразумевая сохранение сегодняшнего уровня курса доллара и низкую инфляцию. Хотя когда в первой половине 2008 года американский доллар стремительно падал относительно евро и иены, и в июле его курс достиг рекордного минимума — 1,6 доллара за евро, то никаких громких заявлений из Пекина не звучало. Наоборот, в течение 2008 года китайские вложения в государственные ценные бумаги США выросли на 46%, до 696 млрд. долл.! И это не считая вложений в бумаги двух ипотечных агентств. А сейчас Китай не может досрочно (не дожидаясь срока погашения) «сбросить» даже малую часть своих американских облигаций без того, чтобы не обвалить на них цены.

Новая алхимия финансов: план Гайтнера

18 марта 2009 года комитет открытого рынка ФРС объявил о планах Федеральной резервной системы выкупить обеспеченные ипотечными ссудами ценные бумаги Fannie Mae и Freddie Mac на сум­му 750 млрд. долл. (это после фев­ральского вливания 400 млрд. в их капитал), а также долгосрочные облигации Госказначейства США на сумму до 300 млрд. долл. в течение ближайших шести месяцев. Таким образом Америка вошла во вполне предсказуемую фазу монетизации своего государственного долга (см. статью «Вселенная дол­лара», «ЗН», №46 от 6 декабря 2008 года). Ведь неделей ранее были обнародованы просто убийственные данные об изменении сальдо торгового баланса Китая. Повторимся: в феврале оно сократилось до 4,84 млрд. долл. А неделю спустя министр финансов США Ти­моти Гайтнер предложил грандиозный план избавления банковской системы США от плохих активов.

Квинтэссенция этого достаточно сложного плана состоит в привлечении под государственные гарантии частных инвесторов к выкупу «токсичных» активов на рыночной основе. Экспертам понадобится еще несколько недель, чтобы полностью оценить все плюсы и минусы данного плана, поскольку в нем содержится ряд пока неоднозначных моментов. Ключевое место в так называемой схеме Public Private Investment Partnership (PPIP) занимают Федеральная корпорация по страхованию депозитов (FDIC) и частные инвесторы. FDIC должна выступить гарантом по львиной доле стоимости перепродаваемых плохих активов, но основную часть средств на их выкуп по замыслу должны внести частные инвесторы.

Однако пока неясно, откуда FDIC возьмет на это деньги, если даже сегодня она с напряжением справляется с возмещением депозитов по уже обанкротившимся банкам. Тем более если учесть недав­нее законодательное повышение размера гарантированных депозитов со 100 тыс. долл. до 250 тыс. А источников финансовых ресурсов у этой корпорации всего два: кредит того же Госказначейства и взносы банков-членов. Многие «старомодные» региональные банки, которые не выдавали рискованные ипотечные ссуды и «не баловались» малопонятными деривативами, уже ропщут, что за счет повышения взносов на них перекладывает­ся груз ответственности за безрассудную политику ведущих банковских учреждений. Также пока неочевиден ответ на вопрос: сохрани­лись ли в США частные инвесторы, свободные от «токсичных» активов, и что их может заинтересовать в приобретении таких активов отнюдь не по бросовым ценам?

Но даже при негативных ответах на эти вопросы США не окажется первой в очереди стран, которым угрожает распад.

Ведь главным является не степень падения темпов роста ВВП или самого ВВП, не то, сколько банков обанкротится и сколько предприятий закроется, и не то, какова абсолютная сумма финансовых потерь домохозяйств и корпораций от падения фондовых индексов и цен на недвижимость. А то, к каким негативным последствиям для той или иной страны это падение приведет в социально-политическом плане (военно-технический здесь не рассматривается). То есть главное — это запас прочности социально-политической системы и стереотипы поведения населения в кризисные периоды.

Американцы в большей степени, чем какая-либо другая нация, знают и считают само собой разумеющимся, что экономика циклична, что подъем сменяется спадом и уровень безработицы может колебаться в достаточно широких пределах. С другой стороны, в отличие от других народов, им никогда и не приходило в голову силой требовать социальных благ у государства. (Профсоюзная борьба с работодателями — это совсем другая линия.) Поэтому даже 10-процентное падение ВВП в США не приведет к такой социальной дестабилизации, которая бы представляла угрозу системе власти. Даже риск стихийных выступлений самой беспокойной — афроамериканской части населения уже на порядок снижен упреждающим образом за счет совершенно гениального хода — выдвижения и избрания Барака Обамы, первого афроамериканского президента. И вполне возможно, его основной миссией и будет психологическая амортизация всего негатива, связанного с кризисом и небезболезненным выходом из него как самих США, так и всего мира.

Если же судить по сегодняшнему накалу социальных волнений в разных странах мира, то гражданская война если и начнется, то с наибольшей вероятностью во Франции, тем более что там существуют соответствующие многовековые традиции. Или в Греции. И как ни парадоксально может прозвучать следующий прогноз, но есть вероятность, что первым «развалиться» может не США и не Россия, а Китай. Другое дело, что произойти это может в результате наложения мирового кризиса и экономических последствий большой войны, в которой, правда, Китай не будет прямым участником, но будет пострадавшей стороной. Впрочем, это уже тема для отдельной статьи.

P.S. Кстати, буквально на днях Таиланд явил миру свою версию того, как максимально эффективно простимулировать реальную экономику снизу вверх, минуя финансовую систему, и при этом снять социальное напряжение. Почти девяти миллионам самых нуждающихся были розданы суммы, эквивалентные 55 долларам. Всего примерно полмиллиарда долларов. Ну что ж, будем внимательно следить за результатами антикризисных программ — будет что сравнивать.