ЧЕЧЕНСКАЯ БУЛАВА

Как это ни парадоксально и ни жестоко, но все же следует признать: мирные российско-чеченские переговоры и прекращение (хотя бы формальное, с незначительными нарушениями) боевых действий в Чечне стали возможными благодаря акции чеченской группы Шамиля Басаева в Буденновске. Оказалось, Россия неплохо усвоила язык силы и в отношении к себе.

Что же мешало Кремлю сесть за стол переговоров с чеченской делегацией от Дудаева до того, как в Буденновске оказалось более 120 жертв?

Акт терроризма и реакция Москвы на примененную силу даже дали повод Шамилю Басаеву заявить на этой неделе с долей шантажа: «В случае неудачных переговоров с русскими акции, подобные буденновской, повторятся...»

Хотя очевидно, что переговоры будут продолжаться, ибо в российской столице осознали, что на этом можно сделать политический капитал, как это сделал Виктор Черномырдин в отличие от Бориса Ельцина с его силовым вариантом решения чеченского кризиса. Сейчас переговоры — вопрос не российско-чеченский, а скорее внутренне российский, с прицелом на президентскую кампанию 1996 года.

Вообще же чеченцы поняли, что в случае эскалации намного выгоднее воевать на российской, нежели собственно чеченской территории — если будут жертвы среди мирного населения, так ведь не своего...

Тем временем на переговорах в Грозном удалось договориться по военным вопросам. Боевые действия — по крайней мере, организованные и активные — прекращены. Воюющие стороны должны быть разведены на 2—4 километра. В три этапа чеченцы согласились сдать оружие. В Чечне после вывода войск останется две бригады — МВД России и армейская...

В экономическом блоке особых проблем нет. Однако уже сейчас новые промосковские власти в Грозном жалуются, что Россия не выделяет всех обещанных средств на восстановление разрушенной автономии.

В этой связи интересно мнение видного российского политика Григория Явлинского, заявившего, что Россия воевала в Чечне на американские деньги, направляя средства от западных кредитов и помощи не в экономику, а на войну.

Самым сложным блоком российско-чеченской повестки дня был и остается даже после второго раунда переговоров — политический. Неясен будущий статус Чечни. Россияне хотят присоединения Чечни к Федеративному договору, чеченцы же добиваются особого — невиданного доныне в РФ — статуса. Среди самих чеченцев нет четкой ясности и единства, а сам Джохар Дудаев из сторонника полной независимости Чеченской Республики Ичкерия к осени прошлого года трансформировался в обличителя Беловежских соглашений и ярого сторонника Советского Союза. Но еще больший драматизм наблюдается в вопросе будущего внутричеченского устройства.

И Россия, и промосковская власть Чечни, поставленная русскими, выступают за Чечню как парламентскую республику и планируют проведение выборов 5 ноября этого года. Чеченцы же хотят ввести — или вернее воссоздать — пост президента, который бы избирался всенародно, чего, кстати, не было в случае с Джохаром Дудаевым в период с 91-го по 94-й год, когда он полностью или частично контролировал Чечню. Это постоянно подчеркивал во время западных вояжей глава российской дипломатии Андрей Козырев. Запад и мировое сообщество в целом требуют проведения свободных и демократических выборов, однако, для Москвы возникла настоящая дилемма — как недопустить к участию в чеченской политической жизни Джохара Дудаева и сохранить при этом демократичный характер будущих выборов.

В этой связи становится актуальной проблема будущего чеченского лидера. Реально на эту роль могут в Чечне претендовать немногие.

Джохар Дудаев. Формально он находится в розыске, однако чеченцы добиваются снятия политического табу и возвращения ему права баллотирования.

Пик популярности генерала Дудаева совпал с началом его президентства, однако к лету-осени 94-го — моменту активизации антидудаевской оппозиции — он уже не был так популярен, скорее наоборот... Ввод российской армии и начало боевых действий сделали из Дудаева своего рода символ чеченского сопротивления. Чеченские бойцы говорят по секрету, что сейчас Дудаева охраняют, наверное, как ни одного президента — но не потому, что от него много пользы в борьбе с русскими или он незаменим как чеченский главнокомандующий, а скорее потому, что он просто нужен живым. Живым символом, живым флагом, живым как самый известный чеченец в мире...

Русские хотели бы привязать Дудаева к криминалу или же не допустить к политической жизни как представителя экс-руководства. Мол, в Чехии был же закон о люстрациях, согласно которому экс-руководителям — коммунистам был дан красный свет в руководстве новой Чешской Республики. Однако, если Дудаев совершил преступления сопротивляясь — так кого тогда следует отстранить от политической активности в России за руины Грозного, Аргуна или Гудермеса?

Проблема еще и в том, что Дудаев сейчас весьма популярен среди чеченского населения, а русская четверть от всего населения Чечни либо уже выехала, либо выедет в Россию в будущем из-за возросших антироссийских настроений на Северном Кавказе вообще.

Асламбек Хаджиев. Поставленный Москвой на премьерство в Грозном экс-нефтехимический министр бывшего СССР Асламбек Хаджиев с помощью России контролирует сейчас примерно 85% чеченской территории. Выступая против президентства, но не исключая возможность посоревноваться за этот пост в случае его введения, Хаджиев — с помощью российских денег и имиджа «восстановителя руин», а также в условиях монополизации средств массовой информации в Чечне и информподдержки из Москвы — имеет неплохие шансы. Среди минусов — имидж среди многих чеченцев, особенно в сельской местности, как «пришедшего к власти на русских штыках». Негативом служит и происхождение из пророссийского северного Надтеречного района Чечни и предки — дагестанцы, а не чеченцы.

Усман Имаев. Аслан Масхадов. Экс-прокурор Чечни и начальник штаба чеченских формирований сделали капитал, в том числе и на удачном для чеченцев ведении переговоров с русскими, однако по своему масштабу и влиянию они не могут претендовать на лидерство в Чечне. Да к тому же и отрицают подобные амбиции — в отличие от других.

Шамиль Басаев. После блестяще спланированной акции в Буденновске (что признали даже московские спецслужбы) о Шамиле Басаеве заговорили как о имаме Шамиле Втором.

Особенно посодействовали поднятию его рейтинга в чеченской политической иерархии телефонные разговоры лично с Виктором Черномырдиным и успешное возвращение в Чечню при полном выполнении Россией требований террористов.

Однако Шамиль Басаев, выдавать которого России, несмотря на заявления чеченцев на переговорах, никто серьезно не собирается, мог бы заняться военными вопросами в будущем чеченском руководстве. Что же касается политического поста, то при всем восторге от акции возмездия в Буденновске у рядовых чеченцев все же агрессивный экстремизм отталкивает — в том числе и в Чечне, особенно послевоенной и городской. Многим не нравится и 30-летний возраст Шамиля Басаева.

Руслан Хасбулатов. После поражения октября 1993 года и определенной паузы бывший спикер разогнанного Ельциным парламента попытался было сделать капитал на Чечне, особенно во время активизации антидудаевской оппозиции во главе с Русланом Лабазановым, Бесланом Гантемировым и Умаром Автурхановым (кстати, все эти лидеры сейчас неизвестно где — в тени, на своих базах, в охране Хасбулатова и т.д.).

Во время разгара войны Хасбулатов дистанцировался от силовых действий России, выйдя как бы на политическую беговую дорожку в незапятнанной футболке конкуренции. В свое время овациями на многолюдных митингах встречали простые чеченцы Хасбулатова во время первого приезда в Чечню после выхода из камеры российской тюрьмы. Хасбулатова побаивается и новая власть в Грозном, и старая в Москве, опасаясь отмщения за танковый огонь по «Белому дому» и повторения варианта «Чечни Дудаева».

Вообще же, все кандидаты на чеченский престол — за исключением Саламбека Хаджиева, — мягко говоря, не выгодны Москве. В случае же именно такого сценария уместно будет поставить вопрос: а зачем вообще нужна была чеченская кампания и гибель за полгода более 5 тысяч российских парней?