Балансируя над пропастью: как прекратить театр абсурда в украинской внешней политике?

Сразу после свержения режима талибов в Афганистане ведущие телеком­пании мира показывали ролики, где счастливые афганские женщины, скинув отвратительную бурку, выходили на улицы Кабула с открытым лицом.

А недавно в Афганистане был принят закон о семье, который разрешает мужу уморить жену голодом, если та отказывает ему в выполнении супружеских обязанностей. Это было сделано при содействии афганского лидера Хамида Карзая, поддерживаемого мировым сообществом...

Какие же принципы и идеалы поддерживает сегодня в Афганиста­не западный мир и его «военное лицо» — НАТО? Похоже, мало кто может ответить на этот вопрос.

Недавно советник госдепа США и НАТО по вопросам борьбы с терроризмом, признанный международный эксперт в этой сфе­ре Дэвид Килкуллен сравнил Кар­зая с южновьетнамским диктатором Нго Динь Зьемом. Как извест­но, убийство последнего при молчаливой поддержке США стало началом конца сайгонского режима.

Многим уже ясно, что войну в Афганистане, так же как и войну во Вьетнаме, как и афганскую войну СССР, выиграть невозможно. Тем не менее ни США, ни их европейские союзники пока не отдают приказа о выведении войск из этой страны. Несмотря на то что июль и август 2009 года побили все рекорды предыдущих лет по количеству убитых солдат...

Дело в том, что, в отличие от Ира­ка, войну в Афганистане ведет не «коалиция желающих», а военный блок западного мира НАТО. В отличие от Ирака, где администрация Буша стала общепризнанным козлом отпущения за все ошиб­ки кампании, неминуемое пора­жение в афганской войне будет означать глубочайший кризис и политическую смерть самого НАТО.

В Европе это прекрасно понимают. Еще в июле нынешнего года один из ведущих и респектабельных итальянских внешнеполитических экспертов Лучо Караччоло, редактор геополитического журнала «Лимес», заявил на страницах газеты «Репубблика»: «Стремление (правительства Италии. — Авт.) ублажить американского друга не является целью само по себе, а направлено на спасение НАТО. Ибо, если мы потерпим поражение в войне в Афганистане, мы потеряем наш альянс. На бумаге и как организация НАТО может прожить еще долго. Но как геополитический альянс он еще со времени победы в холодной войне безуспешно ищет для себя иную цель, нежели поддержка спланированных Вашингтоном военных кампаний. Со стратегической точки зрения НАТО давно уже мертво».

Потерпел окончательное поражение и еще один из проектов, имевший целью вдохнуть новую жизнь в НАТО: расширение на восток. Ни Украина, ни Грузия, ни даже, вероятно, Македония в обо­зримом будущем не станут членами альянса. Расширение НАТО на восток за счет Украины и Грузии было стратегической ошибкой, официально заявляет сегодня госсекретарь Франции по вопросам Европы Пьер Лелюш.

Сбывается одно из пророчеств бывшего генсека НАТО Яапа де Хоопа Схеффера, заявившего в одном из последних выступлений: «Я искренне верю, что НАТО не сможет преуспеть в качестве органи­зации, пытающейся заняться слишком многими отдельными угрозами одновременно... Иначе... мы можем попасть в ловушку старой ирландской пословицы: если ты не знаешь, куда идешь, все дороги приведут тебя туда».

Из всех дорог к политическому забытью дорога афганского поражения будет для НАТО наиболее тяжкой. Особенно сильный удар будет нанесен трансатлантическим отношениям, которые и так в последние годы были не блестящими, да и после прихода Обамы в них мало что изменилось в сторону потепления.

Мир вступает в эпоху, когда отношения США — Европа будут напоминать отношения США — Ки­тай: смесь прагматического сотрудничества с конкуренцией, но без партнерства на ценностных основах. Нет общего военного противника, за 20 лет заменить СССР ока­залось некем. А в экономике США и ЕС — прямые конкуренты.

Мир вступает в эпоху, когда «жест­кие» многосторонние органи­зации, созданные еще в ХХ веке, те­ря­ют силу. Кстати, доказывают это и процессы к востоку от украин­с­ких границ: все попытки создать на постсоветском пространстве структуры наподобие ЕС или НАТО по­следовательно не удаются.

Мир вступает в эпоху, когда государства сближаются между собой исключительно на основе взаимного совпадения прагматичных интересов.

Что это значит в применении к непосредственному геополитическому окружению Украины?

Первое. В условиях кризиса НАТО Восточная Европа утрачивает международный интерес к себе. Восторженные рассказы о чуде трансформаций в странах региона под воздействием европейской и евроатлантической перспектив сменились мрачным анализом экономических проблем и политической нестабильности.

В геополитическом контексте так называемая новая Европа, которой еще недавно администрация Буша пела дифирамбы по поводу приверженности атлантическим ценностям, оказалась никому не нужной. Знаменитое письмо Обаме от имени Валенсы, Гавела и компании — это не просто ностальгия по эпохе холодной войны. Это еще и отчаянная попытка повернуть вспять историю, задержать уход в прошлое международной ситуации, когда новая Европа пребывала в центре повышенного внимания мировых держав.

Второе. Все большее влияние на европейские дела, хотим мы того или нет, приобретают договоренности, которые ведущие европейские столицы — Берлин, Париж, Рим, — поддерживаемые в этом стремлении правительствами иных европейских государств, неформально заключают с Российской Федерацией.

Чтобы в этом убедиться, достаточно мимоходом зайти на сайт российского президента. Дмитрий Медведев и Ангела Меркель в последнее время встречаются с завидной периодичностью — каждый месяц. Так часто не встречались даже Кучма с Путиным — на пике украинско-российского партнерства.

Москву и европейские столицы объединяют пока еще, в первую очередь, экономические интересы: газ, нефть, инвестиции, транспорт­ные коридоры. Но совпадение пози­ций, определяемое общностью интересов, подкрепляемое регулярными контактами на различных уровнях, рано или поздно неизбежно приводит к возникновению стойких совпадающих взглядов и по вопросам безопасности. Что в общем-то уже и происходит, как показывает обсуждение в Европе в позитивном ключе инициативы Медведева о новом договоре о коллективной безопасности.

На этом фоне былые трансатлантические скрепы, связывающие Европу с США, с каждым годом все более и более слабеют. Некото­рые американские аналитики консервативного плана это понимают, но их реакция отдает настоящей паранойей. В своем выступлении в Берлине в Германском совете по внешней политике (http://www.cics.com.ua/index.php/uk/events-menu/149-orel-conf6-speech ) автор приводил образцы заявлений, где, например, российско-немецкое сближение прямо называют «еще одним пактом Молотова—Риббентропа».

К сожалению, подобной «аналитики» хватает и у нас. Меня откровенно возмущают весьма участившиеся попытки представить в отечественной прессе правительства ведущих европейских стран в качестве чуть ли не безвольных «марионеток Кремля», продающих за газ евроатлантическую солидарность. Это не просто неуважение к политикам мирового ранга, это вопиющее неуважение к народам, чьей волею эти руководители поставлены у власти.

Третье. О том, что молчаливое согласие между столицами к востоку и западу от Киева охватывает гораздо больший круг проблем, нежели это выносится в официальные коммюнике, свидетельствует реакция Европы на нашумевшее послание президента Российской Федерации своему украинскому коллеге.

В Киеве обсуждению подверглись в основном тон и стиль медве­девского послания. При этом очень мало внимания — и «Зеркало неде­ли» как раз стало здесь исключением — было обращено на следующее.

Вряд ли, конечно, европейские правительства согласны со всеми выдвинутыми российским президентом аргументами. Однако они молчаливо согласились, во-первых, с самой возможностью именно таким образом формулировать список проблемных вопросов в украинско-российских отношениях — ведь наше руководство проблемность большинства из них как раз и отрицает. А во-вторых, с тем, что с избранным народом лидером европейского государства, пусть даже и растерявшим былой рейтинг, можно общаться в подобном стиле. И тем самым подтвердили, что их собственное мнение о внешнеполитическом руководстве этой страны не сильно отличается от мнения, сформировавшегося в российской столице.

Четвертое. Европейский Союз как институция вот уже который год пребывает в стадии перманент­ной стагнации. Он до сих пор живет по внутренним правилам, установленным еще Ниццким договором 2001 года. Без заметных надежд на изменение ситуации. Совсем не случайно господин Бар­розу заявил недавно, что Европа должна придумать новый смысл своего существования, создав «трансформационную программу», — иначе клуб, в котором состоят двадцать семь стран, «станет никому не нужным».

В этих условиях, помноженных на проблемы в новых странах-членах, гипотетическая перспектива членства Украины в ЕС на протяжении ближайших лет, а скорее всего, и десятилетий, не будет сколько-нибудь существенно влиять на конкретику отношений между Киевом и Брюсселем.

Безвизовый режим и соглашение о свободной торговле, похоже, станут потолком отношений Ук­раи­на — ЕС на ближайшие годы. Ев­росоюз в условиях неопределенности политического будущего не будет предпринимать никаких шагов, направленных на реальную интеграцию Украины в свои ряды. У Киева же не найдется весомых стимулов для имплементации норм и законодательства ЕС вне рамок текущих практических интересов. Можно предполагать, что после получения безвизового режима диалог с Брюсселем потеряет для Киева значительную часть привлекательности.

А это говорит о том, что главный вектор европейской политики Украины будет в ближайшие годы объективно указывать не на Брюссель, а на столицы ключевых стран Евросоюза. В условиях, когда общеевропейская внешняя политика продолжает оставаться несбыточной мечтой, именно там будут приниматься ключевые для всего континента внешнеполитические решения.

Какой же ответ предлагает на эти исключительно важные для нас факты и тенденции украинская внешняя политика?

А никакого. Если при админист­рации Буша нынешнюю внешнюю политику Киева еще можно было как-то понять как попытку (пусть и неудачную) заручиться поддерж­кой одного из геополитических центров силы против иного, то сейчас для нас положение дел на международной арене складывается гораздо хуже.

Если бы речь шла о какой-ли­бо другой стране, можно было лишь посмеяться театру абсурда, царящему во внешней политике Киева. Когда, например, так называемую Годовую программу подготовки к членству в НАТО принимают в августе, а уже в октябре-ноябре, по канонам жанра, чиновникам нужно будет готовить отчетность о ее выполнении за год! Руководство большинства министерств, записанных исполнителями этой программы, ни к какому «членству в НАТО» давно уже не готовится. Но инерцию колеса абсурда пока остановить некому...

По той же самой логике, по которой мы продолжаем готовиться к членству, которое никогда не наступит, в политически хиреющем военном союзе, мы портим отношения с исключительно важными странами именно в тот момент, когда эти связи наиболее необходимы для нас.

Мы умудрились открыть фронт холодной войны с Россией (что само по себе недопустимо при любых обстоятельствах) именно тогда, когда эта страна имеет весьма стабильные позиции в мире. Все постперестроечные иллюзии Запада по поводу России развеялись как дым, однако оказалось, что прагматизм и экономические интересы — гораздо более прочное основание для сотрудничества и неформальных союзов. Вопреки всем утверждениям, в России не произошло ни ослабления центральной власти, ни размывания общественного консенсуса в ее поддержку, ни даже массовых экономических выступлений.

И, самое главное, Россия объективно имеет намного больше рычагов донесения до европейских правительств и европейского общественного мнения собственной позиции по всем спорным с Ук­раи­ной вопросам, нежели Киев. Этот очевидный факт сегодня просто режет глаза в условиях совершенно немотивированного, бессмысленного сокращения расходов во всех без исключения украинских посольствах без учета их веса и значимости во внешнеполитической системе страны.

В этих условиях губительными для страны оказываются последствия ухудшения отношений Киева с ключевыми европейскими столицами, начавшегося еще в 2005 году и плоды которого мы полной мерой пожинаем сегодня.

Давайте вспомним не столь уж далекое время 2002—2003 годов. В условиях международной изоляции, в разгар кассетно-кольчужного скандала Леонид Кучма успел за один политсезон с сентября 2002 по июнь 2003 года встретиться с Тони Блэром, Герхардом Шре­дером (дважды), Жаком Шираком (трижды), посетить саммит НАТО и совершить государственные визиты в Италию и Австрию.

А вот свежая картинка. Ны­нешний президент Украины прибы­вает в Ватикан и при этом не прово­дит ни одной (!) встречи с руководством Италии — абсолютный нон­сенс и один из весьма редких слу­чаев в истории посещений иност­ранными руководителями Вечного города.

Разочарование Украиной и ее внешней политикой в европейских столицах достигло уже той точки, когда никто не возмущается очевидными нелепостями: на страну просто махнули рукой. Каждая моя беседа с европейскими партнерами приносит, увы, все новые подтверждения этому факту.

С такой унылой картиной конт­растируют разве что прагматичные усилия отдельных секторов нашей дипломатии на выстраивание отношений с ЕС фактически без учета перспективы членства. Эти усилия принесли результаты в виде переговоров о договоре об ассоциа­ции, зоне свободной торговли и условиях получения безвизового режима для граждан Украины. Не­мало, с учетом реальной внутренней обстановки в стране.

Однако строительству прагматических отношений с ЕС постоянно мешает хроническая болезнь нашего внешнеполитического руководства — стремление представить любую подписанную с Евросоюзом бумажку как выдающееся достижение на пути к евроинтеграции. Именно поэтому Киев дал согласие на участие в практически бесполезном для Украины «восточном партнерстве». Отсюда же и угодливое повторение некоторыми нашими руководителями лицемерного оптимизма брюссельских бюрократов по поводу программы, реализация которой уже, как известно, приостановлена Швецией в связи с отсутствием средств.

Радикальным образом повлия­ла на международное положение Ук­раины и смена президентской влас­ти в США. Когда из отношений оказался вынутым идеологический компонент — членство Ук­раины в НАТО в контексте геополи­тического противостояния с Рос­сией, — стало ясно, как мало на самом деле связывает Киев с ведущей сверхдержавой мира в контексте именно двусторонней, неидеоло­гизированной повестки дня. Ес­ли длительное отсутствие посла Рос­сии в Киеве, как и затягивание с вы­дачей ему агремана, являет собой настоящий скандал в двусторонних отношениях, то отсутствие посла США в нашей столице Ва­шинг­тон, похоже, совершенно, не волнует.

И даже визит Джозефа Байдена в Киев и Тбилиси фактически принадлежит прошлому отношений США с Украиной и Грузией, а не их будущему. Обама понимает, что резкий отход от наследия Буша не только вознаграждается аплодисментами большинства населения планеты, но и вызывает разочарование некоторых, теперь уже, по сути, бывших союзников Америки. Определенный смягчающий шаг был необходим. Но не более того. И если следующая встреча Обамы и Медведева состоится, вероятнее всего, уже в недалеком будущем, то нового визита Байдена в Киев мы вряд ли дождемся вообще.

Что получаем в сухом остатке? Украина ввязалась в глубочайший конфликт с Россией по всем фронтам в условиях потери поддержки такой политики со стороны Вашинг­тона, беспрецедентно прохладных отношений с ведущими странами Европы и полупаралича собственной дипломатической службы в результате как кадрового разгрома времен Тарасюка — Огрызко, так и жесточайшего ее недофинансирования.

Более самоубийственной внеш­ней политики на сегодня трудно представить. Речь идет уже не об имиджевых потерях, не о закрытии рынков, не о недополученной прибыли. Без всякого преувеличения, такая политика может привести к утрате самой независимости Украины. И совсем не в результате гипотетического вооруженного конфликта. Разочарование от Ук­раины, охватывающее все более ши­рокий круг принимающих решения людей как на западе, так и на востоке, может вполне привести их к мысли о хронической несостоятельности внешнеполитического руководства страны, а в более широком плане — о несостоятельности самого проекта под названием «независимая Украина»...

Ключевой вывод прост. Украи­не, чтобы в ближайшие годы выжить как самостоятельному государству, не потерять остатки былых внешнеполитических приобретений, а с ними и собственно независимость, необходим кардинальный разворот всего внешнеполитического курса страны по его главным направлениям.

Первое и самое насущное. Не­об­ходимо как можно быстрее принять новый закон об основах внешней политики страны, в котором ликвидировать ставшую бессмысленной, затратной и опасной цель — получение членства в НАТО.

Второе. Восстановить разрушенное до основания доверие в украинско-российских отношениях. Мы совершенно справедливо хотим равноправности этих отношений, уважения нашего внутреннего и внешнего выбора. Мы не хотим возврата к любой из прошлых моделей зависимости. Но пора понять также, что Россия — от президента до простых граждан — не верит тем украинским политикам, которые говорят, что ассоциирующийся с именем Ющенко внешнеполитический курс не несет никаких угроз Москве. Поэтому, если мы хотим, чтобы нам доверяли, «перестройку нужно начинать с себя». А, по моему глубокому убеждению, именно доверие в украинско-российских отношениях является самым главным и надежным внешним залогом сохранения Украиной своей независимости и национальной идентичности.

Третье. Немедленно восстановить полноценный диалог на всех уровнях с ключевыми европейскими столицами — Берлином, Пари­жем, Римом, Лондоном, Мадридом, и другими. Следует помнить, что именно через диалог с этими странами, а не через участие в проектах брюссельской бюрократии будет пролегать магистральный путь европейской политики Украины. Следует помнить также, что, с точки зрения европейских столиц, их диалог с Киевом будет всегда дополнять их общение с Москвой, а не конкурировать с ним. И посему никакая геноцидно-голодоморная тематика в разговоре с этими странами впредь недопустима, впрочем, как и любые другие конфронтационные темы. В странах Европы всегда отнесутся с уважением к естественным особенностям нашей позиции по различным вопросам и не будут ждать, что она полностью совпадет с позицией Москвы. Но продолжение холодной войны с Россией навсегда закроет перспективы полноценного диалога Киева с этими странами.

Четвертое. Необходимо примириться с тем, что чрезвычайно гипертрофированные в последнее время векторы будут в ближайшие годы занимать естественное, хотя и более скромное место во внешних приоритетах Украины.

Сказанное касается прежде всего места и роли Восточной Европы. Никаких «единых восточноевропейских фронтов», будь то по вопросу транзита газа, или НАТО, или признания Голодомора геноцидом, больше не будет. Останутся нормальные отношения Киева с каждой из восточноевропейских столиц, деидеологизированные отношения соседей-прагматиков, направленные на решение в первую очередь вопросов двусторонних повесток дня.

Сказанное касается и постсоветского пространства, где для интересов Украины жизненно важно выравнивание отношений со всеми странами, без преувеличенных симпатий и антипатий. Нет надоб­ности говорить, что чем скорее отойдут в историю так и не заработавшие в полную силу организации, как ГУАМ или Содружество демократического выбора, тем лучше будет для всех нас.

Сказанное, наконец, касается и взаимоотношений Украи­на — США. Охлаждение внимания к нам со стороны Вашингтона имеет по крайней мере одну позитивную сторону: будущему главе украинского государства можно будет меньше опасаться международных скандалов по типу кассетно-кольчужного. На сегодня доля США во внешнеторговом обороте Украины составляет 3,4%, в общем объеме иностранных инвестиций — 3,6%. Украина же находится на скромном 65-м месте среди внеш­неторговых партнеров Америки. Думаю, эти цифры примерно указывают то место, которое обе страны будут объективно занимать во внешней политике друг друга в ближайшие годы.

И, наконец, последнее. Никогда еще не было в новейшей истории Украины такого периода, когда бы внешняя политика так радикально и жестко определяла судьбы страны. И потому мы все как граждане страны и избиратели должны четко спросить с каждого из канди­датов: что они реально предлагают украинскому народу в сфере внеш­ней политики? И не только спросить, но и внимательно сравнить предвыборные лозунги с реальными действиями кандидатов на протяжении последних лет. Помня, например, о том, что ныне действую­щий президент в своей предвыборной программе-2004 ни слова не говорил о вступлении в НАТО...

И если мы не заметим обанкротившихся внешнеполитических подходов в новой упаковке, мы рискуем потерять страну. В полном смысле слова. А если будем внимательны, дадим самим себе и Украине еще один шанс.