Константин ВОРУШИЛИН: "Фонд оказался не готов к мгновенному решению свалившихся на него проблем"

Отечественная банковская система сейчас напоминает поле после битвы, на котором полегли десятки больших и маленьких банковских формирований-банкротов и прекратили функционировать тысячи их филиалов и отделений по всей стране.

Среди пострадавших - десятки тысяч потерявших работу банковских работников и миллионы банковских вкладчиков. То ли санитаром, а то ли гробовщиком на этом поле работает Фонд гарантирования вкладов физических лиц, в функции которого входит не только возврат и компенсация потерянных сбережений граждан. Но и намного более сложный и чувствительный процесс - работа по хотя бы частичному восстановлению работоспособности еще подающих какие-либо признаки жизни банков-калек, а также взыскание выручки с остатков "пожитков" тех, кто уже не подлежит оживлению.

Из-за небывало массового "падежа" ситуация не имеет аналогов в истории украинской банковской системы. Счет компенсациям по депозитам идет на десятки миллиардов гривен. А вот восполнять эти выплаты у фонда пока получается, мягко говоря, не очень. И хоть балансовая стоимость полученного в ведение ФГВФЛ имущества и активов оценивается в сотни миллиардов гривен, оценочная на сегодняшний "черный день" - на порядок ниже. С реальными продажами еще хуже, поэтому правительству и Нацбанку приходится выделять в поддержку фонда десятки миллиардов гривен кредитов, причем под достаточно высокую ставку. По этой причине ФГВФЛ рискует повторить судьбу своих подопечных. И если списания задолженности перед государством не удастся избежать, среди пострадавших окажутся теперь уже миллионы налогоплательщиков. В связи с вышеперечисленным к руководству ФГВФЛ возникает масса вопросов, среди которых и весьма неудобные.

Даже более чем полутора часов интервью с директором-распорядителем ФГВФЛ Константином ВОРУШИЛИНЫМ не хватило, чтобы достаточно подробно расспросить его обо всем и вся. Но из того, о чем мы успели поговорить, можно почерпнуть немало интересного.

На высоких уровнях

- Константин Николаевич, прошло уже почти три недели, как в ответ на заявления главы правительства о необходимости проведения аудита в Фонде гарантирования вкладов физлиц ваша пресс-служба опубликовала ответное обращение, в котором были указали весьма симптоматичные цифры о количестве поданных в правоохранительные органы заявлений и суммах уже выявленных злоупотреблений, количестве претензий к должностным лицам банков и, скажем так, пассивной позиции правоохранителей. Кабинет министров принял это обращение к сведению? Вопрос как-то сдвинулся с мертвой точки?

Если говорить языком цифр, то вкладчикам 56 неплатежеспособных банков Фондом уже выплачено 47,1 млрд грн. В частности, в 2014 г. сумма выплат составила 14,6 млрд грн, а в 2015-м - 32,5 млрд. Нам еще предстоит выплатить 14,7 млрд грн.

На самом деле встреча у премьера была достаточно конструктивной. С одной стороны, он озабочен тем, на что идут выданные Фонду деньги - 30 млрд грн. И где мы возьмем средства на погашение растущей задолженности. Ведь они выдают их нам в виде кредитов под 11–12,5% годовых. В этом и весь вопрос! Мы платим по этим кредитам большие проценты и в совокупности по этому году заплатим только напрямую в бюджет 1,3 млрд грн.

Поверьте, нигде в мире - а подобные нашему фонды существуют практически во всех странах, и ситуации тоже возникают разные - таких процентов нет. В идеале государство выплачивает абсолютно всем, включая юрлиц, забирает все активы и дальше уже с ними разбирается. Но у нас нет таких возможностей. Мы даже перед вкладчиками-физлицами можем выполнить свои обязательства, как правило, только в размере гарантированной суммы. Сегодня 200 тыс. грн стали, скажем так, не очень внушительной суммой в долларовом эквиваленте, а многие ведь держали вклады в валюте. Раньше это было 25 тыс. долл., а сейчас - менее 10 тыс. Раньше у Фонда были свои деньги за счет отчислений банков...

- Порядка 3–5 млрд, насколько мы понимаем?

- По-разному, больше или меньше, в зависимости от выплат. Но в принципе это были достаточно приличные суммы, например на 1 января 2014 г. - 7,3 млрд грн. На сегодняшний день у нас собственных облигаций примерно на 15,9 млрд грн, под залог которых мы, собственно, и получили кредит в НБУ. Уже сейчас мы испытываем проблемы с обслуживанием кредитов.

- Честно говоря, в последнее время складывается ощущение, что ФГВФЛ уверенно движется к банкротству...

- В общем-то, без кредитования денег Фонда было бы явно недостаточно. Это практика всех стран, в кризисные периоды системы гарантирования вкладов всегда дофинансировались. А кто может на сегодняшний день кредитовать Фонд? Либо правительство, либо внешний инвестор. Например, немецкий фонд KfW готов нас кредитовать, но это уже внешнее заимствование под обязательства государства. И он, кстати, собирается выделить нам 200 млн евро, но это будут целевые деньги, которые по сути получит Минфин. Плюс Министерство финансов получит 500 млн долл. от Всемирного банка на стабилизацию всей финансовой системы под обязательства, что правительство будет в необходимых объемах обеспечивать финансовую поддержку ФГВФЛ, чтобы он мог осуществлять выплаты населению. И Фонд рассчитывает, что государство ему окажет поддержку.

- Да, но ведь даже с учетом эмиссионных возможностей Нацбанка ресурсы государства ограничены…

- Смотрите, в бюджете нынешнего года было заложено 20 млрд грн непосредственно на ФГВФЛ и
36 млрд - на поддержку госбанков. Но когда это все прогнозировалось, нам говорили, что, например, "Дельта Банк" - это не наша проблема, а проблема государства. Банк системный, скорее всего, будет национализирован и прочее. То же самое говорили и представители МВФ и Всемирного банка. И вдруг после наступления Нового года, когда госбюджет был уже принят, все резко изменилось - посчитали, что национализировать этот банк нецелесообразно.

- Кто конкретно посчитал? Можно персонализировать?

- Приехали представители Всемирного банка и сказали, что, по их мнению, спасать "Дельта Банк" нецелесообразно. И тогда нам на голову свалилась "Дельта", а это еще плюс 16,7 млрд грн к тем
20 млрд, которые были заложены в госбюджет. Конечно, такие траты мы не прогнозировали и на них не рассчитывали.

- А при последнем пересмотре программы МВФ эта сумма была увеличена? Или вы координируете этот процесс только со Всемирным банком?

- Мы этот процесс не координируем, честно говоря. Всемирный банк, как и МВФ, курирует программы, направленные на реформы в том числе финансового сектора и системы гарантирования, в частности. Фонд подает заявку о финансировании в Минфин.

- И на какую сумму, если очевидно, что 20 млрд вам явно не хватает?

- Эти 20 млрд мы взяли еще в марте. Для того чтобы выполнить все наши обязательства, нам нужно еще 21,5 млрд. Мы уже запросили эту сумму у Минфина, договорились получить ее частями. Сейчас ожидаем 10 млрд. Вскоре необходимые документы будут вынесены на Кабмин. Но даже 10 млрд - это очень большие деньги. Поэтому обеспокоенность премьер-министра понятна, впрочем, как и наша. Мы тоже не в восторге от этих заимствований, но нам необходимо выполнять те функции, которые на нас возложены по закону. По сути, мы вынуждены идти на заимствования, и теперь у нас еще голова болит о том, как эти заимствования обслуживать и возвращать.

- Правильно ли мы вас понимаем, что институционально Фонд все еще остается слабой структурой?

- К сожалению, как для нынешней экстраординарной ситуации - да. И в первую очередь, с точки зрения механизмов и источников финансирования.

О необходимости вкладчикам подождать

- Насколько нам известно, это даже обсуждалось на Комитете по финансовой стабильности. К каким выводам пришли?

- Комитет собирался не только по этому вопросу, но наши проблемы действительно обсуждались. Мы изложили наше положение дел с выплатами. Понимание у всех есть. Сам Минфин сказал, что они все понимают и готовят сейчас все документы. Правда, этот процесс немного затянулся.

- Но вы же наверняка им подавали график платежей до конца года? Какая у вас ожидается сумма в этом году по выплатам?

- Вот об этом мы и говорили, что нам нужно еще 21,5 млрд для осуществления всех выплат, и чтобы выполнить требования закона об остатке средств на конец года на уровне 2,5% от суммы депозитов в системе.

- Но если вам не дали еще даже первые 10 млрд, соответственно, вкладчикам придется сидеть, а точнее, обивать пороги ФГВФЛ и ждать?

- Честно говоря, мы действительно сейчас немного затормозили выплаты по "Дельта Банку". 8,4 млрд мы уже выплатили, а 8 млрд - еще должны. Планировали в сентябре выплатить еще минимум 3 млрд, но если процесс выделения нам нового кредита затянется, то будем вынуждены организовывать выплаты уже в октябре.

- До принятия изменений в закон дробление вкладов считалось вполне законной банковской процедурой. Сейчас возникла откровенная коллизия: кому-то вы отказываете в выплатах, кому-то нет. Этот вопрос будет решаться?

- Мы не находим пока поддержки в обществе, да и среди депутатов. Но нам нужно понимать, что мы все-таки гарантируем - 200 тыс. или 2 млн, которые разбили по 200 тыс.?

- Погодите, вот пример - "Дельта Банк". Огромное учреждение из первой пятерки крупнейших, которое официально объявляли системным и неподлежащим банкротству и в котором у вкладчика лежали 15–25 тыс. долл. - все его сбережения, вдруг прекращает возвращать вклады. Причем это далеко не единственный пример. В нарушение закона тягомотина длится многие месяцы, а параллельно идет массированный обвал гривни. Так что если раньше эта сумма "помещалась" в рамки компенсируемых из ФГВФЛ 200 тыс. грн, то сейчас отнюдь. Нацбанк временную администрацию не вводит, а вкладчику остается только обреченно наблюдать, как его вклад либо съедается девальвацией и инфляцией, либо "улетает" далеко за пределы суммы возмещения. Тем временем единственный выход, который ему в банке предлагают, - переоформить и разбить вклад после окончания срока его действия. И где его, вкладчика, вина (мы не берем случаи явных злоупотреблений и вклады на миллионы гривен), если он слыхом не слыхивал о признании учреждения проблемным, так как эта информация - за семью печатями. Фактически банк нарушает закон, регулятор самоустраняется, а ФГВФЛ еще и делает его впоследствии виноватым. То есть все ни при чем - проблема перекладывается на вкладчиков...

- И государство. Проблема есть, и мы ее продолжаем стыдливо замалчивать. Мы просили четко в законе прописать, что мы можем, а что не можем. Но вопрос так и не решился. С чем были, с тем и остались. Моя позиция заключается в том, что если вопрос законодательно не урегулирован, то все спорные моменты нужно решать через суд.

О зонах ответственности…

- А какова, кстати, дальнейшая судьба "Дельта Банка"?

- Мы боремся за создание на базе "Дельты" переходного банка. Государственное ипотечное учреждение (ГИУ) подало такое предложение и готово банк купить. Забрать часть активов, которые находятся в залоге под рефинансирование НБУ, часть наших обязательств, которые должен выплатить Фонд в пределах гарантированных сумм. Предлагается передать туда активы и заложенные обязательства ГИУ, Ощадбанка, Укрэксимбанка. Но для этого нужно понимание со стороны Кабинета министров, если будет с их стороны поддержка. Потому как НБУ возражает и не хочет создавать еще один государственный банк…

- И очень, судя по всему, резонно возражает. По ощущениям, ГИУ решило заняться совсем не своим делом. Его функционеры не смогли даже собственными активами надлежащим образом распорядиться - в рамках своего профиля деятельности. А тут, видимо, пытаются то ли исправить ситуацию, то ли "замести следы". Наверняка существуют какие-то договоренности или взаимные интересы с собственниками "Дельты" - все это очень смахивает на очередную коррупционную затею. Мало нам "Родовид банка"? Вот вы персонально поддерживаете эту идею?

- Я поддерживаю любые идеи, имеющие экономический смысл для Фонда.

- Для Фонда, персонально для чиновников Фонда или для государства?

- Для нас есть только одна выгода - мы экономим, по предварительным подсчетам, 5 млрд на выплатах вкладчикам. Мы не выплачиваем эти деньги, соответственно, не заимствуем их у государства. Мы передаем активы во вновь создаваемый банк, а он уже рассчитывается с вкладчиками. Принцип наименьших затрат для Фонда при выведении банка с рынка является определяющим в соответствии с законом о системе гарантирования вкладов.

- То есть вы отдадите под затею ГИУ последние живые активы, которые остались в "Дельта Банке"?

- Я бы так не ставил вопрос. Там есть факты выведения средств, никчемности операций и так далее. Одна часть - это залог в НБУ под рефинансирование, вторая часть - оформленный залог Ощадбанку, ГИУ и Укрэксимбанку. Залогового покрытия "один к одному" нет. НБУ выдал им рефинансирования почти на 10 млрд. Соответственно, под покрытие он взял все самое лучшее, впрочем, как и везде - во всех остальных банках. И, к огромному сожалению, на сегодняшний день регулятор не дал ни одного разрешения на продажу заложенного у него имущества. И мы его не продаем. Решение о продаже Нацбанк принимает на правлении, и пока они этого не сделают, мы не можем выставить залоговое имущество на продажу. Но, по большому счету, это скорее вопрос НБУ, так как все деньги, вырученные от продажи такого залогового имущества, уходят все равно в Национальный банк.

Да и банков таких, в которых залогового имущества больше, чем рефинансирования, у нас не так много. Например, в "Форуме" около 400 млн грн осталось обязательств по рефинансированию, а залог под него - по старой стоимости. Сейчас она другая - 2,4 млрд. Конечно, тут мы заинтересованы продать это залоговое имущество как можно дороже с тем, чтобы получить какой-то дополнительный ресурс для кредиторов третьей, четвертой очереди. С другой стороны, есть такие ситуации, как с банком "Надра", там самые большие обязательства перед НБУ из всех находящихся в нашем ведении банков, а залогового имущества не хватит, даже чтобы рассчитаться перед Нацбанком, не говоря уже о покрытии тех 4 млрд, которые мы выплатили его вкладчикам.

Вот почему я и говорю, что "Дельта Банк" нам было бы выгоднее передать в переходный банк. Мы сэкономили бы на выплатах, нам не пришлось бы заниматься реализацией его активов. Да и не уверен я, что мы 5 млрд на их активах выторговали бы. Там часть уйдет НБУ, часть уйдет Укрэксимбанку, потом начнутся споры с Ощадбанком и ГИУ - кому сколько делить.

- Если бы речь шла о передаче нормальному профессиональному инвестору, тогда вопрос бы стоял иначе. А так, ГИУ?.. Вы сказали, что уже выплатили 8,4 млрд вкладчикам "Дельты". Насколько мы понимаем, при создании переходного банка их никто уже вам не собирается возвращать?

- Источник возвращения - это продажа активов, других нет. Вот для примера, у нас всех активов
56 банков по балансовой стоимости порядка 326 млрд грн. Их оценочная стоимость - чуть больше 60 млрд. Чувствуете разницу? Покрывается в лучшем случае только пятая часть. Да и то это только оценочная стоимость, а за сколько это все удастся реально продать?

- И все равно странно. Для ГИУ - это совершенно непрофильное занятие. У него ведь совсем другая специфика деятельности. Вы простите, но здесь коррупционные риски зияют из всех щелей…

- Это не вопрос коррупции. У ГИУ тоже есть прагматичный интерес. У них в "Дельте" зависло свыше 3 млрд.

- В том то и дело, что они и своими 3 млрд не смогли нормально распорядиться. И здесь не мешало бы более пристрастно проверить, кто и на каких основаниях принимал решение о размещении этих денег в "Дельте" (помнится, в 2008-м была очень похожая история с банком "Надра"). А теперь якобы для того, чтобы их вернуть, накрутят, как это было с "Родовидом", "дел" еще на 15 млрд. Ведь если они даже со своими активами не могут разобраться, то как будут работать с чужой "проблемкой"?

- Ваша позиция абсолютно совпадает с позицией руководства НБУ, и она, конечно, обоснованна. Но давайте же будем последовательны в этом вопросе. Зачем "одним махом" заживо хоронить и еще живую часть бизнеса "Дельты", ведь там есть целый ряд активов вполне живых, рабочих и работающих. Конечно, там не все так гладко и не все так просто, кто-то пытался активы выводить, проводить взаимозачеты… Многие пока спрятались и ждут, а вдруг можно будет по дешевке выкупить свой долг, что-то вернуть. Все это сейчас медленно раскручивается в судах. Вместе с тем на счету у "Дельты" сейчас порядка 2 млрд грн - это вообще всего.

Поэтому сама идея создания переходного банка не такая уж и плохая. Конечно, большой вопрос, как этим банком управлять, кто им будет управлять. Пока вопросов больше, чем ответов. И если бы все просто решалось, не было бы рисков, то уже было бы соответствующее постановление КМУ. Нужно понимать, что выгоднее и куда лучше вложить деньги. Может быть, те самые 5 млрд лучше вложить в уставной капитал нового банка? Но здесь мы снова возвращаемся к вопросу, как им будут управлять. К сожалению, государственные структуры редко эффективно управляют средствами.

- Точнее, почти никогда.

- Тут я с вами согласен. Но цель у ГИУ - найти конечного покупателя в перспективе, потенциального инвестора.

- А если не получится, поступить, как с "Родовидом", - развести руками и сказать, что не смогли?

- Все может быть. Но это уже будет не наша зона ответственности. Мы отвечаем только за то, что мы должны сделать по закону, а именно - найти наименее затратный способ вывода банка с рынка. В данном контексте создание переходного банка целесообразно.

- А других претендентов, кроме ГИУ, не было?

- Были. Был Ощадбанк. Я очень надеялся на них, что они заберут часть активов и пассивов, а с оставшейся частью мы будем потихоньку разбираться. Кстати, до момента вывода "Дельта Банка" с рынка им предлагалось купить его за 1 гривню и сделать розничный банк, но они отказались. Потом они активно работали, нанимали кого-то для оценки активов и, в конечном итоге, снова отказались. Еще желание изъявляла общественная организация "Надия" - объединение крупных вкладчиков. Они даже подали документы, но не успели оплатить гарантийный взнос - 120 млн грн. Не успели собрать нужную сумму вовремя, а ГИУ все оплатило своевременно.

А оценщики кто?

- Известно, что собственник "Дельта Банка" Николай Иванович Лагун делал отличный бизнес на приобретении проблемных активов. Покупал их лишь за небольшую часть балансовой стоимости, а потом, поскольку у него было все "налажено" в судах, он эти активы "оживлял", получая с них значительно более высокую стоимость. Отсюда вопрос: как у вас сейчас производится оценка банковских активов и кто конкретно выступает в роли оценщиков?

- Оценщики у нас независимые... Их несколько десятков аккредитовано.

- Недавно замминистра финансов, говоря о качестве работы независимых отечественных аудиторов, высказывала к качеству их работы серьезнейшие претензии... Вы можете гарантировать, что аккредитованные вами "независимые оценщики" дают вам правильные цифры? Озвученной вами цифре в 60 млрд можно безоговорочно доверять?

- Да ничему нельзя безоговорочно доверять! Все относительно. Есть оценщики, и, конечно, мы им не верим на все сто. Первым крупным учреждением у нас был Брокбизнесбанк - мы на нем отработали методологию, ввели поправочные коэффициенты - надбавки от 10 до 70%. Начали их применять. Но эффективными продажами я, к сожалению, похвастаться не могу. Активы "Брокбизнеса" мы выставляем на продажу по второму и третьему разу, а покупателей нет, рынок очень вялый. Допустим, оценку занизили, но мы же стартовую стоимость повысили, а продать все равно ничего не можем. Со всех банков, которые у нас находятся, мы на сегодняшний день собрали только 955 млн. Это грустно.

- Так что, продавать за бесценок?

- По методологии оценки мы работаем с иностранными консультантами, в поисках эффективных инструментов продаж отрабатываем зарубежные площадки… Так вот, они оценивают наше состояние еще хуже. И если мы не сможем здесь все продать, то нам придется упаковать все активы по принципу "1 лот=1 банк" и продавать там еще дешевле…

У нас по всем банкам, например, на несколько сот миллионов гривен столов, стульев, компьютеров, естественно, не всегда новых. Почем их продавать? А хранение всего этого имущества нам обходится в несколько миллионов гривен в месяц. И мы уже заплатили за его вывоз из банковских отделений, за охрану. Но это все имеет хотя бы более-менее понятную ликвидность, и можно хоть как-то оценить. Некоторые здания, хотя большая их часть в залоге у НБУ, мы сдаем в аренду, зарабатываем 4–5 млн грн в месяц. Но это все - менее 25% от всех активов банков. А больше 75% - это кредиты. Под некоторые есть залоги, под некоторые - нет, некоторые - это просто схемы вывода денег. Кому можно продать такие активы? Либо тому, кто брал этот кредит, либо тому, кто хочет сделать недружественное поглощение - рейдерство. Кто третий?

- Тот, кто кредит выдавал, например…

- Ну, он тогда в одной связке с теми, кто выводил деньги. Считайте, одно и то же лицо.

- Те же проворовавшиеся собственники или их менеджеры ведь зачастую знают реальную стоимость выданных ими кредитов. Перекупив у вас за бесценок, они могут реализовать их потом намного дороже. То есть ребята проблему сбросили на государство, а сами дальше "бизнес" воротят, теперь уже "падалью" не гнушаясь.

- На сегодняшний день я общаюсь со многими спекулянтами, которых раньше не пустил бы даже на порог… Но сейчас я рад любому знакомству, так сказать. Говорю им: "Ребята, приходите, купите, потом продадите дороже!". Это бизнес. Я не заинтересован, чтобы остающийся безнаказанным проворовавшийся собственник у нас что-то купил. Но я заинтересован, чтобы хоть кто-то купил. И крупных вкладчиков я убеждаю, рассказываю о недооцененных активах, предлагаю купить здания, права требования с хорошими залогами. По моим оценкам, наша экономика сейчас уже на дне. Так что эти активы оцениваются в разы дешевле, чем они стоили раньше и чем они будут стоить через пять лет. Потенциальные покупатели появились, но они пока только присматриваются, прислушиваются.

- Но если вы будете продавать активы по заниженной стоимости, то ждите следователей прокуратуры с вопросами и о балансовой стоимости, и об оценочной, и почему продано еще дешевле. И как вы можете доверять тем оценщикам, которые к вам приходят "с улицы"? Как вы их можете проверить? А если они в сговоре с бывшими менеджерами и/или владельцами банков, со спекулянтами, о которых вы упоминали?

- Нам приходится им доверять, потому что у нас нет своих оценщиков. Для того чтобы следить за качеством оценки активов, в Фонде есть уже два сотрудника, которые проверяют и оценивают работу оценщиков.

- Оценивают исходя из чего?

- Исходя из разработанной Фондом методики оценки активов. Это квалифицированные оценщики.

- И уже утвержден порядок ее применения?

- Эта методика уже применяется. Но какую бы мы ни сделали методику, в нынешней ситуации по всем абсолютно активам стартовая цена будет ниже рыночной. При этом наша система прозрачная максимально: всю информацию о торгах мы размещаем у себя на сайте. Но продажи все равно идут откровенно плохо. Просто ситуация на рынке сложная - вот вам и главная причина. Так что давайте лучше не полемизировать насчет методики. На бумаге можно изложить все что угодно. Вот, например, Национальный банк, когда мы оцениваем активы, считает, что мы, наоборот, стоимость активов завышаем. У них своя методика. Наши консультанты из Казначейства США приводят такой пример: "Вам привезли машину рыбы. Продукт скоропортящийся, так же, как и кредиты. И нужно выбрать: продать дешево, но быстро, или пытаться продать дорого, но тогда большая часть рыбы испортится?". И ответ очевиден. Нас интересует только покрытие собственной кредитной задолженности.

Хочу отметить, что мы организовали процесс так, что все продажи активов идут на биржах с электронными площадками - это наше безоговорочное условие. Наша задача - сделать продажи максимально прозрачными и эффективными.

Кто всему голова?

- А выявление виновников "торжества" и их наказание вас не интересует? Вы высказываете претензии к НБУ о том, что с вас берут большие проценты, часто из Фонда звучат жалобы о катастрофическом состоянии передаваемых в него банков - они оказываются "пустышками", из которых на момент захода временной администрации практически все выведено и вытрясено... А вы Нацбанку претензии по поводу того, в каком они вам состоянии передают банки, предъявляете? Ведь если сопоставить озвученные вами суммы балансовой стоимости и оценочной, в первую очередь, возникают вопросы к качеству банковского надзора.

- Я бы сказал, к качеству банковского надзора в том числе. Но тут далеко не последний фактор - нынешнее плачевное состояние нашей экономики и, как следствие, проблемы банковской системы. Есть, конечно, и злой умысел, воровство, наглый вывод активов, изначальное выстраивание пирамид…

- Когда НБУ вводит в банк куратора, Фонд подключается на этом этапе к надзору? Или он получает только "сухой остаток" после решения правления НБУ о начале процедуры санации банка?

- До принятия нового закона мы получали то, что получали. Конечно, когда НБУ объявляет какой-то банк проблемным, не ограничивая по сути его возможности (а такие случаи были и не раз), проблем не избежать. Например, банк "Киевская Русь" на 1 марта с.г. еще выполнял все нормативы, а перед
8 марта стал проблемным, а еще через неделю пошел на ликвидацию. Но с того момента, как его объявили проблемным, у него не было практически никаких ограничений. Они спокойно могли проводить большинство операций. Кому предъявлять претензии?

- Если ФГВФЛ видит нарушения в действиях должностных лиц НБУ, имеет ли он право инициировать какое-то расследование, хотя бы служебное, или пожаловаться в "вышестоящие инстанции"? И за чем следит куратор НБУ, если и после его прихода в банк, как было во многих случаях, из него продолжают выводиться деньги?

- Мы можем писать в правоохранительные органы… Согласно новому закону ФГВФЛ заходит в банк уже вместе с НБУ, работает совместно с базой активов и предупреждает об уголовной ответственности топ-менеджеров. Только сейчас мы с НБУ стали работать в тандеме. Но вы поймите, ответственность за все должен в основном нести не куратор Нацбанка, а топ-менеджеры финучреждения. Куратор не имел права останавливать операционную деятельность. Куратор все "ловит" уже постфактум, так как у него просто нет физической возможности отслеживать все операции. Как было, например, с "БГ банком", когда облигации на 6 млн долл. продали за 8 тыс. грн и вывели деньги прямо за спиной у куратора. Так что мы, конечно, могли бы предъявлять претензии и к НБУ, и к его кураторам, но какой в этом смысл?

- Как это "какой смысл"? Безнаказанность убивает чувство страха, стимулируя новую коррупцию и злоупотребления…

- Ну, там и без нас есть кому разбираться - МВД, прокуратура. Когда у нас какую-либо информацию запрашивают, мы все предоставляем. Поверьте, когда два-три человека заходят в банк, они мало что могут сделать. Захотят их обмануть - обманут. Захотят провести - проведут. Мы почему, например, Златобанк вывели с рынка так скоропостижно и ночью? Заметили, что там начались махинации. А ведь банк еще мог побороться, на него были потенциальные покупатели… Но НБУ уже ничего другого не оставалось, как ввести временную администрацию - иначе ничего не осталось бы от банка…

- Из поданных вами почти 1300 заявлений о совершении преступлений хоть одно касается работы должностного лица НБУ, чиновника, уполномоченного регулятором?

- В настоящий момент затрудняюсь точно сказать. Против топ-менеджеров и собственников - да. Мы подали 234 заявления на общую сумму 88 млрд. Но не так оно все легко и просто делается. Мы и комитет создавали, и у (министра внутренних дел) Авакова собирались...

- А собственник, например, "Дельта Банка" в это время вместо того, чтобы давать показания следователям, разгуливал по полю для гольфа, Имэксбанка - и вовсе по Верховной Раде. У Бахматюка из-за кредитов связанным компаниям "легло" два финучреждения, но о претензиях к нему правоохранителей тоже что-то ничего не слышно. Поэтому давайте вернемся к нашему самому первому вопросу: после того, как вы обратились к Яценюку с жалобой на импотенцию правоохранительных органов, что-то изменилось?

- 28 августа мы получили письмо от премьер-министра, в котором он говорит, что готов оказать нам поддержку. Не буду скрывать - мы на нее очень рассчитываем.

Но еще раз скажу: разбираться с преступниками и нарушителями - это, как вы говорите, не наш профиль деятельности, а правоохранителей. Для нас же сейчас важно максимально сохранить ликвидмассу. На сегодняшний момент мы собрали 600 млн, до конца года планируем собрать порядка 1,5 млрд. Все-таки летом продажи идут не так активно, есть надежда на осень. Этого пока катастрофически мало, и поэтому мы рассчитываем на помощь от других государственных органов. И в том числе правоохранительных.

- А на 2016-й сколько планируете собрать?

- На следующий год - от 2,5 до 5 млрд, но это все еще будет зависеть от экономики.

- Не густо… Цифры выплат и поступлений разнятся минимум на порядок. Вам ведь этих поступлений хватит разве что на проценты по займам от НБУ и Минфина…

- Совершенно верно! Вот по неплатежеспособным - 47 млрд рефинансирования НБУ, залог под них порядка 100 млрд. Но все равно вернуть все 47 млрд в полном объеме, конечно, не получится. Ведь нет рынка, да и сначала экономика должна заработать, люди должны вытащить из-под подушки деньги, которые они забрали из банковской системы. Или вернуть из офшоров то, что зачастую украдено у государства или выведено из банков…

- Так вы все-таки признаете, что потенциальные покупатели - это зачастую те же люди, которые эти деньги когда-то вывели?

- Да, иногда те же люди. Но не только же они!

- Хорошо, если по нормальным ценам реализовывать имущество не удается, то как быть? Какие у ФГВФЛ еще есть источники доходов?

- Традиционные - отчисления банков. В этом году мы ожидаем их на сумму порядка 3,5 млрд грн.

- Вы неоднократно высказывались против повышения ставки банковских взносов в ФГВФЛ. Тогда хотя бы дифференцировать ее не хотите? Повысить для тех, кто ведет явно рискованную рыночную политику, как когда-то "Дельта" и многие другие его "братья по несчастью"? Впрочем, как и действующие ныне банки. Вот, например, крупнейший в системе Приватбанк привлекает депозиты под 25% и выше - это же явно рисковые операции…

- Даже если мы увеличим отчисления с 3,5 до 7 млрд, это не решит наших проблем, но создаст новые проблемы для банков. И, как следствие, может увеличить нагрузку на Фонд еще на 30–40 млрд. Мы заинтересованы, прежде всего, в том, чтобы банки выживали. А насчет Приватбанка, так он за такую политику и так больше платит, являясь крупнейшим плательщиком ФГВФЛ и перечисляя нам ежегодно по миллиарду гривен. Есть специально установленные коэффициенты риска. А насчет того, насколько приемлема рискованность банковских операций, это вопрос компетенции НБУ.

- Не только НБУ. Фонд ведь тоже участник процесса и как никто заинтересован в том, чтобы такие банковские кризисы, как в 2008-м или нынешний, не повторялись. Что для этого делается?

- Мы уже с вами обсуждали закон об усовершенствовании системы гарантирования вкладов физлиц. Этим документом значительно расширяются наши полномочия и возможности, так что будем работать. Теперь, как я уже говорил, совместно с НБУ еще на ранних стадиях появления проблем в финучреждении. К слову, Национальный банк тоже ведь не сидит на месте, предпринимая активные усилия по очищению банковской системы, выявлению структуры ее собственников, повышению их ответственности. Соответствующие законы тоже приняты и активно внедряются. Предпринимаются активнейшие усилия по повышению качества банковского надзора в самом НБУ… Это очень серьезная и кропотливая, гигантская работа, призванная исправить сформировавшуюся за многие годы, но изжившую себя систему.

Вот мы сейчас готовим финансовые расследования по "Надрам" и "Дельте", и эксперты у нас спрашивают: начиная с какого года придется анализировать информацию? И мы им прямо говорим, что с 2008-го, потому как еще тогда эти банки должны были быть ликвидированы. Но из-за беззубости правления НБУ того времени мы зафиксировали в разы большие убытки. Мы это понимаем. Принятых сейчас законов для стабилизации рынка хватает, но все зависит от того, как их выполнять. Надзор должен быть надзором в полном смысле этого слова… Говорят, у нас много банков, а в Швеции, например, их 200 на
9,5 млн жителей. И маленькие банки далеко не всегда "моечные". Ситуация не зависит от размеров банков, от их количества, только от выполнения закона. Но у нас, к сожалению, большинство банков, которые создавались, были не рыночными, а кэптивными.

- Кстати о кэптивных банках и ответственности собственников. Вы или члены вашей семьи являетесь собственниками значимой доли в Международном инвестиционном банке?

- Знаете, у меня там было всего порядка 5%. Когда я пришел в Фонд, что было с ними делать? Я их попытался продать, но это не получилось - в нынешних условиях это было нереально. Поэтому я их поровну разделил и передал сыну и дочке. Управлением банком я не занимаюсь и никак в его производственных процессах не участвую.

-Тем не менее это самый быстрорастущий банк в системе на сегодняшний день.

- О чем вы говорите? Рост показателей получился исключительно за счет переоценки активов после девальвации и не более. Наращивать сегодня банковский бизнес, как и любой другой, очень сложно. Точнее, сказать, что это сегодня очень сложно, - ничего не сказать. Вот и получается, что предприниматели, как и банкиры, пытаясь защитить свой бизнес, идут зачастую на далеко не самые верные с точки зрения закона решения. Я никого не оправдываю, и реальные злоупотребления и преступления должны быть обязательно наказаны, просто пытаюсь очертить ситуацию. Пенять сегодня на экономику и объективные трудности уже стало плохим тоном. Но по-другому ведь все равно охарактеризовать ситуацию не удастся. В Фонде сейчас тоже очень трудно. Мы оказались в ситуации массового падежа банков - подобного никогда и нигде раньше не было. Приходится работать "санитарами леса"…

- А нередко и гробовщиками или, если позволите, "ассенизаторами" банковского рынка…

- Можно, наверное, и так сказать… И, конечно, от этого процесса зачастую дурно пахнет, ведь приходится порой разгребать такое… Многие вещи при этом приходится отрабатывать с нуля, идя по никем не проторенному пути, тогда как ресурсов, и особенно человеческих, зачастую катастрофически не хватает. Понятно, что в такой ситуации Фонд оказался не готов к мгновенному решению свалившихся на него проблем. Но мне не стыдно ни за один день своей работы на нынешней должности. Фонд серьезно укрепил свои позиции. И пусть сегодня это пока недостаточно сильный институт, пройдет время, и он кардинально укрепится и начнет качественно выполнять свои функции.

- И когда же, по вашему мнению, это произойдет?

- Если все будет идти своим нынешним чередом, то максимум через два года. Но уже в следующем году заработает новая структура Фонда, и основные продажи будут делать не банки, а консолидированный офис, и мы рассчитываем на увеличение продаж. Значительно будут ускорены сроки и усовершенствована процедура выплат вкладчикам.