Брак для всех: за и против

Закон об однополых браках, принятый Нижней палатой французского парламента в феврале этого года, вызвал немало толков и в европейском сообществе, и в других странах, в частности, в Украине и России. За него проголосовали 329 депутатов, в основном - социалисты и их союзники из левых партий. Нынешний президент Франции - Франсуа Олланд - как известно, социалист. Против этого закона было подано 229 голосов, большая часть из которых принадлежит умеренным консерваторам (партии "Союз в поддержку народного движения" - СПНД).

Спешу заметить, что такой закон первым был принят в Нидерландах, где до легализации однополых браков подобные союзы называли "зарегистрированными партнерствами", затем в Бельгии, Испании, Канаде, ЮАР, Норвегии, Швеции, Португалии, Исландии, Аргентине, Дании. На очереди - консервативная Великобритания, где еще в XІX веке викторианские леди и джентльмены и помыслить о подобном не могли, и лишь снисходительно, а порой и зло посмеивались над "распущенной" и "фривольной" Францией. Впрочем, тайный гомосексуализм британской аристократии в то время вошел в поговорку (вспомним хотя бы Оскара Уайльда…).

Однако утверждение в Нижней палате французского парламента - это еще не принятие закона. Согласно французской правовой практике, этот закон должен быть передан на обсуждение в Сенат. Обсуждение начнется 18 марта и может стать чрезвычайно острым и болезненным: в Сенате много правых и умеренных консерваторов. Окончательное принятие (или непринятие) закона приходится на июнь-июль этого года.

Среди противников закона об однополых браках писательница Фрижид Баржо. Именно она стала одним из инициаторов протестной демонстрации в Париже в январе этого года и основательницей движения "Манифестация для всех" ("Manif pour tous"). Но если внимательно ознакомиться с интервью Фрижид Баржо французской прессе и почитать ее высказывания, то можно заметить - писательница отнюдь не против однополых пар. В ее речах нет ни капли презрения к ЛГБТ-сообществу или негодования по его поводу. Госпожа Баржо лишь считает, что разрешение однополым парам усыновлять детей приведет к тому, что рожать малышей естественным способом станет просто немодно. "Продвинутыми" и "современными" будут называть именно однополые союзы. А обычный брак мужчины и женщины, чреватый рождением детей, станет в обществе настолько непопулярен, что многие перейдут на "детей из пробирки" или предложат себя в качестве усыновителей. "Можно ли будет сказать однажды: "Николя, рожденный от Валерии и Вероники"?" - спрашивает писательница. И отвечает сама себе: "Это невозможно. Моя матка кричит: "Нет!".

Фрижид Баржо

Собственно говоря, госпожа Фрижид Баржо подметила одну важную общественную тенденцию - стремление некоторых молодых женщин уйти от естественного процесса деторождения, избавиться от необходимости "рожать свое дитя в муках". Ведь, как полагают многие представители ЛГБТ-сообщества, гораздо проще усыновить чужого ребенка, чем мучительно и тяжело вынашивать и рожать своего.

С другой стороны, в каждой гомосексуальной паре все равно есть носители мужского и женского психологического начала. Любой брак, даже однополый, - это соединение мужского и женского начал, пусть не физических, но психологических, слияние "инь" и "ян". Парадоксально, но факт: многие мужчины несут в себе женское начало, а женщины - мужское. Женщина по духу оказывается в мужском теле, а мужчина - в женском, отсюда и стремление физически - к одному и тому же, но психологически - к противоположному полу. Однако мы не вольны над своим рождением и тем паче над своими психологическими особенностями: тот, кто рожден "другим", должен иметь такие же социальные права, как и все остальные.

Фрижид Баржо подметила еще одну важную вещь - важность для отцов и детей института биологического родства, института рода. Писательница утверждает, что она против всех форм гомофобии. Наша "битва" лежит в области социального устройства, отметила госпожа Баржо, она касается структур и форм родства ("Мы против того, чтобы однажды смогли "фабриковать детей" вне любого биологического родства. И в этом нет никакой гомофобии"). Словом, в январе и феврале этого года во Франции прокатилась волна манифестаций отнюдь не против существования однополых пар, а против глобального пересмотра вопроса о браке и деторождении.

В России, словно в ответ на законодательные новшества свободолюбивых французов, рассматривается антигейский законопроект. 29 января, на вечере памяти жертв Холокоста, проходившем в московском Центральном доме литераторов, говорили о том, что российский антигейский законопроект - это мера против "других", наказывающая "других" только потому, что они не такие, как все. Примерно таким же образом нацисты наказывали евреев - за то, что они другие. Думаю, с этим мнением можно полностью согласиться. Нельзя всех равнять под линейку и заставлять жить одинаково, попирая свою природу.

Но, с другой стороны, традиционный брак и традиционное деторождение тоже нуждаются в пропаганде: иначе скоро романтические образы Ромео и Джульетты будут выглядеть достаточно блекло по сравнению с великой страстью лорда Генри к Дориану Грею или Его Христианнейшего Величества, короля Франции Генриха III к своим молодым любимцам-миньонам: Келюсу, Шомбергу и Можирону. Кстати, после принятия в России антигейского закона некоторые шутили, что теперь роман Александра Дюма "Графиня де Монсоро" будет изъят из библиотек за "гей-пропаганду" (речь идет об эпизодах этого романа, связанных с Генрихом III и его "миньонами"). А что? Ведь любовь Генриха III к графу де Келюсу выглядит в романе не менее искренней и трогательной, чем страсть графа де Бюсси к Диане де Монсоро.

Французское общество раскололось - и раскололось давно (и не только в связи с принятием этого закона) на левых и правых (социалистов и умеренных консерваторов). И президенты приходят к власти по очереди: сначала правый, потом - левый, затем опять правый, и снова - левый… Отсюда и колебания в законодательной политике и практике - или нарочитая умеренность, или нарочитый демократизм.

Как рассказали мне во Франции в октябре прошлого года, прежний президент Николя Саркози щеголял дорогими вещами, не считая зазорным их носить и демонстрировать в телеэфире и во время выступлений перед широкой публикой. Таким образом, г-н Саркози подчеркивал свою принадлежность к элите общества.

Нынешний президент Франции, мсье Олланд, подчеркнуто демократичен и прост: он ездит в общественном транспорте, в частности на TGV (это французские скоростные поезда), чем повергает в ужас свою охрану, которой очень трудно охранять президента, купившего билет в обычный поезд или на поезд RER (это аналог нашей электрички, только более комфортабельный).

Закон об однополых браках - это, по-видимому, следствие той же ставки на демократичность. Брак должен быть социальным институтом, открытым для всех, считают социалисты. Отсюда и название законопроекта - "Mariage pour tous", "Брак для всех".

Пока на французском телевидении бурно обсуждался "Mariage pour tous", страны постсоветского пространства замерли в ожидании: неужели примут, неужели осмелятся? Осмелились - и приняли. Согласно последним подсчетам, около 60% населения Франции считает этот закон вполне оправданным, справедливым и прогрессивным. Действительно, ЛГБТ- сообщество давно уже заявляло о своих правах, и французское общество, известное своим свободомыслием, не сочло возможным посягать на эти права.

Другое дело - дети. Во второй части этого закона содержится разрешение однополым супружеским парам усыновлять детей. Не совсем понятно, как в этом случае обстоит дело с правами детей, не нарушает ли такой закон их права? Захотят ли дети воспитываться в однополых семьях? Их усыновляют совсем маленькими и об этом не спрашивают, но как только ребенок начнет осознавать себя, этот вопрос станет более чем актуальным. Не станет ли усыновление такого рода психологической травмой для ребенка?

Мне возразят, что и в обычной семье, как правило, не все гладко, а усыновители могут оказаться пьяницами и дебоширами. Да, так бывает, но сможет ли ребенок, настроенный на то, что у него, как и других детей, должны быть папа и мама, принять однополых родителей, называющих себя "родитель №1" и "родитель №2"? Не будет ли такой приемный малыш (или малышка) подвергаться оскорблениям и насмешкам со стороны сверстников?

Выскажу свое мнение, пусть оно многим покажется "половинчатым": я за легализацию однополых браков (каждый живет, с кем хочет и как хочет, и имеет право официально закрепить эти отношения), но считаю преждевременным разрешение усыновлять детей, предоставленное однополым парам. Слишком уж болезненный это вопрос. В такой ситуации следует быть максимально осторожным - как бы не навредить ребенку.

Если усыновляется более или менее взрослый ребенок, ему можно, по крайней мере, задать вопрос, в какой семье он хочет жить, традиционной или однополой. И если ребенок согласится жить в однополой семье, - милости просим! Но малышу таких вопросов, увы, не задашь. А, значит, в таком усыновлении есть доля риска. Впрочем, как и во всяком другом усыновлении, ответят мне представители ЛГБТ-сообщества. Кто знает, какими по отношению к ребенку окажутся его усыновители?

Действительно, усыновление - это всегда зона риска, как в случае традиционных пар, так и в случае однополых. Но, думается, права детей никоим образом не должны быть ущемлены. А дети, как правило, хотят иметь папу и маму… С другой стороны, однополые пары мечтают о детях. Как быть? Во главу угла, как мне кажется, все-таки должны ставиться права ребенка. Ведь дети - самые уязвимые и беззащитные представители нашего общества…

Но, возразят мне, остаться сиротой все равно хуже… И в этом тоже есть доля правды. Наверное, как и во всех спорах, истина - посредине. Часть закона об однополых браках, посвященная усыновлению, нуждается в длительном и серьезном обсуждении. А лучше всего - в общенародном референдуме, как и предлагают многие представители движения "Manif pour tous". Я - за референдум… А вы?