Поддержать
В интервью ZN.UA актриса Наталия Сумская поделилась воспоминаниями о легендарном спектакле "Белая ворона", отмечающем в этом году 25-летие; выразила свое отношение к общественным проблемам и театральной реформе; ответила на вопрос исторической актерской анкеты, сформированной еще в 20-е годы ХХ века.
Шесть громких репертуарных спектаклей. Семь главных ролей (в "Живом трупе" играет одновременно два разных образа). Фактический статус первой актрисы.
И это далеко не полный перечень побед народной артистки Украины Наталии Сумской, которая как-то так, давненько-постепенно, органически перешла в статус актрисы-легенды. Поскольку (что ж поделать) время летит, а обществу нужны новые легенды.
На спектаклях с ее участием - аншлаги. И каждый ее нынешний сценический образ - настолько особый (и не похожий на другие), что провоцирует критику на специальные эссе.
Но сейчас не эссе - а интервью. И, собственно, формальный повод для беседы: 25-летие рок-оперы "Белая ворона" на сцене франковцев. В этой постановке еще в марте 1991-го Наталия Сумская в центре столицы (еще "до" Леонида Кравчука) запела в полную грудь о Свободе, Независимости.
- Итак, "Белая ворона", четверть века. А кажется, будто вчера. То есть словно вчера - массовый энтузиазм зрителя в скверике у театра им. И.Франко, попытки достать "лишний билет" на спектакль Сергея Данченко. И, конечно, ваше имя, которое постоянно на устах. Прежде всего хотел бы спросить о постановщике. Может мне кажется, но до "Вороны" вы вроде и не входили в круг его ближайших лицедеев. А "Ворона" взорвалась, и кое-что заметно изменила в вашей карьере в начале 90-х.
- Возможно, вы и правы. В самом деле, я не была в близком кругу Сергея Владимировича. Может, он выбирал более ярких, выразительных, более заметных актрис? Неизвестно.
Впрочем, я бы никогда не пожаловалась на отсутствие ролей именно в тот период, когда театром руководил Данченко.
Что касается "Белой вороны" - в некоторой степени я сама и инициировала эту работу. Пьеса Юрия Рыбчинского и музыка Геннадия Татарченко в конце 80-х прокладывали свой путь в украинские театры. Я узнала об этом материале, загорелась идеей. Предложила это произведение театру. Как-то подошла к Сергею Владимировичу и рассказала о "Белой вороне". И спустя какое-то время он сказал: дескать, ну пусть приходят авторы - поговорим!
Вот так оказалось, что мне надо было свести авторов с режиссером. И они нашли общий язык. Потому что материал в самом деле хороший.
Очень признательна Сергею Владимировичу, что он - и мне, и Анатолию Хостикоеву - беспредельно доверял в работе. В ходе репетиций, в ходе обсуждений.
Некоторые фрагменты "Белой вороны" мы репетировали самостоятельно, а потом показывали их режиссеру.
А он - человек мудрый. И сразу определял, достоин ли внимания тот или иной фрагмент.
- Многие говорят, что Сергей Владимирович был на репетициях довольно молчаливым, сдержанным, давал актеру возможность максимальной импровизации.
- Вообще Сергей Владимирович не очень любил так называемые "муки творчества". Он ценил в театре совершенство - во всем. Помню, во время репетиции одного спектакля, не выдержав вялых поисков коллеги, он сам, объясняя актерское приспосабливание, показал - как это можно сыграть. Четко, выразительно, понятно и объемно.
- То есть Сергей Владимирович был не только выдающимся режиссером, но и скрывал за своим мощным покоем эмоциональное лицедейское начало?
- Именно так. Знаете, в тот миг я, как актриса, даже пожалела, что он только режиссер. А в целом с Сергеем Владимировичем у меня связь не только через киевский Театр им. И.Франко, нас, безусловно, объединяет нечто большее, в чем-то даже более щемящее. Ведь мои родители долгое время (почти 10 лет) работали во Львове, в Театре
им. М.Заньковецкой. И Владимир Данченко, отец Сергея Владимировича, когда-то говорил моим родным: "Вы поработайте! А она пусть поспит у меня в кабинете". Он брал коляску со мной, еще маленькой, и качал, качал…
С позиции настоящего, возвращаясь к "Белой вороне", понимаю, что Сергей Данченко, как главный режиссер, поступил удачно и стратегически, избрав эту пьесу для репертуара. Переполненный зал театра буквально скандировал песню о Свободе. Тот спектакль, на мой взгляд, в чем-то был пророческим, опережал время. Ведь тема войны там звучала мощно.
И уже сегодня осознаю, что это была не случайность, в том, вероятно, мощная художественная интуиция - авторов произведения, режиссера. И, надеюсь, всех нас, актеров, которые приложили огромные силы к стремительному полету "Белой вороны".
Даже теперь, в чрезвычайно сложные для страны времена, некоторые люди просят аудиозапись композиций из того спектакля. Представляете?
Так вот, как выяснилось, история Рыбчинского-Татарченко не устарела, не заплесневела. И в чем-то звучит даже пронзительнее - именно сегодня, когда война и другие испытания.
- Помните, сколько раз "Белая ворона" прошла на сцене Театра Франко?
- На сцене нашего театра "Ворона" летала более 10 лет. А свою новую жизнь получила в театральной компании "Бенюк-Хостикоев" в 2004 г.
- Как-то вы заметили, что до "Вороны" у вас не было "пустых" сезонов, однако ведь и главных ролей тогда было не очень много?
- В театре я еще со студенческой скамьи. И даже первые мои театральные гастроли (в Краснодаре) - это лето 1970-го - неиспользованный послеинститутский отпуск.
Что касается родного театра - конечно, в тот период были разные роли, "вводы".
Был, например, эпизод, когда я просто держала свечу в "Ярославе Мудром", в массовке. И был мой дебют в большой роли Верки в спектакле "Тыл" по пьесе М.Зарудного (эта пьеса в свое время обошла почти все украинские сцены и даже получила Государственную премию).
Понимаете, жаловаться на творческую судьбу с моей стороны было бы неразумно. Тем более что с начала работы в театре сразу же пошли кинопредложения. А это новый опыт. Как создавать роль в кино? А создавать ее надо не так, как в театре, - то есть по сюжету, сцена за сценой. А наоборот: сегодня снимают финал, через полмесяца - начало картины. Я открывала для себя на съемках в тот период, что такое крупный план, как сыграть определенное состояние через один и тот же кадр раз 5–10. Благодарна судьбе, что посчастливилось сняться тогда во многих украинских лентах: "Горы дымят", "Устим Кармелюк", "Преступление со многими неизвестными" и других.
Это все - опыт, опыт, опыт.
- Не удивляйтесь, что от высокого, творческого, перейду к приземленному. Например, к шуму вокруг е-деклараций. По этому поводу крик уже третью неделю. Поскольку то, что "показали" вельможи, - украинцев шокировало. Лично вас это шокировало?
- Шокировало, конечно. Знаете, меня вообще давно шокирует отношение ко всему, что происходит в моей стране. Потому что во мне никак не утихает боль, с которой живу все годы, с тех пор, как началась война. То есть сразу после Майдана.
Это словно нож, застрявший в теле, - и его нельзя вынуть.
Меня шокируют не только их е-декларации, меня также шокирует постоянный циничный телевизионный хохот - без антракта. Да еще и так громко. И именно в это трагическое время. И уж так он душу тебе скребет…
Это не может не волновать, потому что постоянно возвращаешься мыслями - к потерям, к детям, которые на фронте.
И вот теперь, даже в телевизионных новостях, все чаще говорят "потери", а реже - "военнослужащие". То есть появилось некое "обобщение", произошла резкая и заметная подмена самих понятий. И оно снова в тебе - скребет, скребет. И слезы - капают и капают.
Выдержать все это тяжело.
Но и что-то изменить пока невозможно.
Даже если я одна выйду на Майдан с определенными лозунгами... Кто меня услышит?
Следовательно, должна на своем месте - как актриса, как женщина, как мать - переживать то, что переживает Украина. И помогать - чем только могу.
Знаете, недавно зацепил мою душу один "текст" Юрия Андруховича, который якобы советует молодому поколению украинцев как можно скорее бежать из страны…
Я тогда подумала: ну как такое можно говорить? И сегодня, и вообще.
Как можно покидать Родину, какой бы период она ни переживала - то ли радости, то ли печали? В тот момент, поверьте, почему-то захотелось отодвинуть книги Андруховича, которые у меня есть, подальше от глаз…
Мы же были и на первом Майдане, и на втором. И высказали свое отношение к позорным проблемам и преступлениям в стране.
Но в большей степени высказали свое отношение те, кто полег…
Поэтому убеждена: нельзя жить так, как некоторые живут - сейчас. И Майдан новый не сразу получится, потому что нет уже того запала - люди устали.
Да и неизвестно, к чему это все приведет. Заявят протест, но ведь дальше кто-то конкретный должен реализовать определенную идею, а не только говорить–обещать.
- Знаю, что вы часто посещаете военные госпитали, действенно поддерживаете раненых воинов…
- Мне кажется, что должны все как один - каждый на своем месте - помогать им. Это общая работа и борьба. Многие украинские артисты ездят на восток Украины с творческими программами. И я убеждена, что туда должен поехать и наш франковский спектакль, о чем говорю уже давно: имею в виду "Кайдашеву сім'ю", которую хотели показать в Мариуполе.
- Но ведь это густонаселенный спектакль: много персонажей и не такая простая декорация.
- Послушайте, мы специально все сократили ради возможной поездки на Восток. Где-то до 30 человек. Даже убрали некоторые сцены. Правда, не знаю, за чем сейчас задержка, но верю, что эту идею реализуем - и будем там.
- Буквально недавно вы возглавляли жюри одного украинского кинофестиваля. Каковы впечатления? Поражает ли с экрана сегодняшний кинодокумент? Следует ли конкурировать художественному кино с документальным - именно в области актуальности?
- Да, это был кинофестиваль короткометражных фильмов в Запорожье - "Запорожская синерама". Поскольку я председательствовала в жюри, то пересмотрела все фильмы и как-то сразу натолкнулась на потенциального победителя: документальный фильм "Брат за брата". И тогда на самом деле поняла, что современная документалистика заметно превосходит игровое кино…
В целом в теме освещения современной войны игровое кино несколько проигрывает. Потому что игровому кинематографу пока нереально соревноваться с кинодокументом, скрупулезно и трагически фиксирующим разные-разные болевые эпизоды. Когда воины - живут, а не "играют". Их поступки, мысли, их мотивация. Все это здесь и сейчас, это растравляет душу драматизмом, трагизмом.
Именно на этом фестивале я читала стихотворение Федора Млинченко, которое ставит диагноз настоящему. Вот буквально лишь одна строфа:
…Нема більшого щастя,
мій сину, ніж почути,
Що в синочка мого
є вже доньки й сини.
Як же так, як таке може бути,
Коли тисячі гинуть, а кажуть: "..немає війни"?..
Знаете, даже сейчас перед глазами фрагменты из фестивальных лент: снайперы, выстрелы, разные сюжеты и эпизоды быта и будней батальона "Азов", комментарии военных…
Уже в финале фестиваля видела на сцене кое-кого из участников. Видела, как они выходили на сцену с тросточками…
Причем это были разные воины, люди разных национальностей: украинцы, русские, эстонцы, финны, белорусы, грузины.
Даже постоять с ними рядом и спеть для них песню - для меня честь.
- Наталия, исключительно на уровне вашей артистичной и женской интуиции мой следующий вопрос: как долго будет еще продолжаться это все - горе, потери? Одни говорят, кому-то это очень выгодно (в плане бизнеса), другие говорят, что пока ничего нельзя изменить. Спрашиваю об этом, потому что иногда именно актрисе больше подскажет сердце, чем политику - ум.
- Мне страшно, когда говорят о затяжном военном конфликте, таком, например, как в Израиле или где-то еще. И мне тревожно, чтобы то, что происходит в Украине, не переросло в некую "хронику".
Потому что - как с этим жить дальше?
Никогда не была в Израиле. И не знаю, как они там живут… Поскольку даже те, кто уехал туда, не часто рассказывают именно о войне. Иногда даже нарочно эту тему как-то отсекают, не хотят об этом вспоминать.
А ведь у нас это горе - на глазах каждый день. На телеэкране, по телефону, в новостях…
И иногда даже военный представитель на ТВ смотрит как-то так в сторону, и никто не может толком объяснить: кому он это читает, почему он именно так проговаривает определенный текст?
И только отдельные информированные люди, которые в самом деле побывали "там", могут искренне сказать (не отводя глаз), - о реальных потерях и о другой беде.
Потому что самая страшная беда - терять лучших людей Украины.
Иногда даже думаю, что на эту тему могла бы быть какая-то потрясающая пьеса…
- Пьесы на эту тему, кстати, появляются, но на них не всегда откликаются.
- Может, потому, что "на заказ" искренне и талантливо не напишешь? Это должно родиться - как крик души, как небесный диктант.
- Не могу обойти в разговоре тему, активно дебатируемую украинскими театральными деятелями. Так называемую театральную реформу. В том виде, в котором она есть. Вам лично лучше живется в послереформенное время?
- Живем с этим почти полгода. К сожалению, до сих пор никто не видел даже образец документа, который называется "контракт". Чтобы со временем можно было об этом говорить по существу. А именно: на каких условиях я работаю в театре, что театр должен сделать для комфортной работы актера, что актер должен делать для театра, чтобы держать приличный художественный уровень?
К сожалению, все сконцентрировалось во фразе - дескать, вы должны "уйти" из театра по собственному желанию, а потом "перейти" на контракт.
Что означает - "уйти-перейти"?
Почему это я должна "уйти" из театра - да еще и по своему желанию?
И, собственно, где же этот контракт? Дайте его хотя бы в руках подержать!
В целом, в самой этой реформаторской идее столько несовершенства …
- С другой стороны, извините, не могло в театральном деле все оставаться таким, как есть. Ведь многие репертуарные театры - деградируют, найти толкового руководителя хотя бы в провинции - невозможно. То есть реформа давно назрела.
- Я же ведь не против реформы. Я - за конструктивные и полезные перемены в театральной сфере. И, возможно, именно по этому поводу и должен был состояться серьезный референдум в театральной среде. И мы должны были это серьезно и подробно обсудить, внести предложения.
Но ведь к нам никто так и не прислушался! Нашим мнением никто не интересовался.
Вот вы мне объясните, почему судьбу крупнейших и даже стратегических театров в Украине должна решать эдакая "комиссия" из девяти человек, которые "выберут" для того или иного театра определенного руководителя? А кто они - эти девять людей? Может, это какие-то мистические пришельцы? Три с улицы, три из министерства… А знают ли они творческую жизнь конкретного театра, его репертуар, его историю? Понимают ли театральные проблемы?
На мой взгляд, это - негатив.
И такой негатив надвигается на профессиональный театр.
Потому что в подобной "реформе" необдумано все с самого начала.
И еще: а почему, согласно "реформе", власть в театре должна быть сосредоточена в руках одного человека? Извините, мы же только что, тремя годами раньше, уже видели, к чему приводит сосредоточение власти в одних руках…
Возможно, вы читали недавний горький спич Кости Райкина о недопустимом отношении государства к искусству театра. Потому что театр - зеркало и трибуна. Классики правы и в этом случае. И как можно раздавить то единственное, что на художественном уровне иногда подсказывает обществу как жить дальше.
- С чем-то соглашусь, на что-то возражу. Поскольку президентский указ о нынешней "контрактной реформе" появился почти год назад. И только сегодня на эту тему многие решили заговорить. Почему раньше молчали? Почему тогда проглотили и согласились?
- Потому что в нашем театральном сообществе нет единства, которое бы людей сплотило. И заставило отстаивать свои права.
- Тогда, возможно, тема театральной реформы, то есть тема контрактной системы, должна была бы стать темой внеочередного театрального съезда?
- Возможно, надо немедленно провести внеочередной съезд театральных деятелей, чтобы внести определенные изменения-дополнения к существующим документам.
В любом случае, ситуация стоит внимания. С другой стороны - а кто же это будет делать? Молодежь театральная - несмелая. Многие боятся, что им просто не продлят контракт или вообще его не подпишут…
- Потому что молодежь театральная, особенно актеры (все это знают), настроена преимущественно на сериалы, на определенные фантастические гонорары за один съемочный день.
- Однако же и собственную позицию надо иметь в театральной жизни. Ведь не только нам, а именно им, молодым, придется жить-творить в пространстве нового украинского театра. Поэтому такая реформа должна не уничтожать его, а развивать лучшие направления.
- Вы сами знаете, активная молодежь, со своей стороны, часто жалуется, что государственные театры (сегодня) - анахронизм, должны быть проектные театры.
- А для чего придумывать колесо? Есть опыт Европы, той же Франции. В Париже, как известно, есть много театров, поддерживаемых государством. А есть театры, существующие благодаря спонсорам, то есть частные.
В чем, вообще, проблема? Мир театра - разный. И должны быть разные формы организации театрального дела.
Относительно Национального театра - было бы бессмыслицей утверждать, что кто-то может рассматривать его как "частный", "проектный".
Другое дело, что к работе в Национальном театре нужно привлекать талантливых режиссеров. Нужно искать интересные современные пьесы. Национальный театр должен быть не в арьергарде, а в авангарде современного сценического движения. Я - именно за такую реформу.
- В отличие от многих своих коллег, вы все-таки часто посещаете столичные театры. И мне иногда интересно: когда видите ту или иную актрису в определенной роли - обязательно примеряете на себя чужой рисунок? Обязательно включаете в себе актрису-режиссера?
- Никогда, абсолютно… Никаких ревностей-примерок. Потому что забываю о таком состоянии, как только переступаю порог Молодого театра, Театра на Печерске или Театра на Левом берегу. И это далеко не все театры, которые посещаю, можно было бы и больше - если бы хватало времени.
Но еще и для того следует ходить к коллегам на спектакли, чтобы избавиться от каких-либо актерских фобий. Чтобы ощутить себя обычным зрителем в другой человеческой ситуации. То есть воспринимаю на сцене персонажа, а не конкретного актера. И именно с таким настроением воспринимаю сам спектакль.
- Знаю, что Анатолий Хостикоев давненько зарегистрирован в Facebook. А вас там не часто встретишь. Хотя, возможно вы и согласитесь, - именно FB сегодня ловко правит миром: одни авторитеты создает, а другие - низвергает. Некая новая реальность, где многие люди даже не существуют - а исключительно живут.
- А я зарегистрирована в FB. Уже почти год. Но не считаю нужным слишком навязчиво показывать, что я там "есть". То есть сегодня на фотографии я там есть - в шляпке, завтра - в ярком платке, потом - в модном платье, а позже - с котиком… Мне это как-то стыдно, неудобно.
И мне это кажется не очень интересным. Во-первых, я, очевидно, буду отнимать своими фотографиями чье-то внимание. Во-вторых, еще кто-то и выматерится - дескать, она ворует мое время своими селфи!
К тому же я не могу дружить в FB с тем, кого вообще не знаю.
Ну а с другой стороны, читаю те посты, в которых есть правда о событиях на фронте, о наших мужественных ребятах. Читаю также размышления специалистов, авторитетных людей.
- То есть все же у вас есть ощущение, что FB "правит" миром?
- Знаете, я могу взять интересную книжку, - и в той книжке будет мой мир. А в FB могу не заходить несколько дней, понимая, что там на самом деле какая-то своя страна. Но, опять-таки, время - вот что в самой высокой цене для человека. Зачем же его так беспощадно тратить?
- Судя по постам в FB, ваш сын Слава уже активно снимается. Как воспринимаете его первые шаги в профессии? Не разочаровывает ли его эта деятельность?
- Свои первые шаги в актерской профессии он сделал еще в пять лет (в театре он именно с этого возраста). И потом - через определенные промежутки времени - снова и снова играл на сцене еще ребенком. Со временем - прыжок в театральный университет. Недавно он появился на профессиональной сцене в роли Николетто в спектакле франковцев "Моя професія - синьор з вищого світу".
Сейчас в спектакле "Несравненная" играет роль пианиста Косме Макмуна, в очередь с замечательными партнерами: Сашей Бегмой и Денисом Мартыновым.
Мне кажется, ему очень нравится такой ритм жизни: обучение, тренировка, кино, театр.
Возможно, кто-то думает, что это "светскость"? Прежде всего это - черная работа. Важно организовать себя, держать в форме. Потому что вечером - спектакль, а утром забирает машина на съемку.
Именно такой ритм жизни - это способность молодого творческого человека правильно "отформатировать" свой организм. И это прежде всего - самодисциплина.
Следовательно, сын втягивается в такой ритм, ему нравится такая жизнь.
- Каким видите его амплуа - в кино, в театре? Герой? Или, возможно, у него есть проявления характерности?
- Слава Богу, Славчик - и герой, и характерный актер. Еще его дедушка, Вячеслав Сумской, говорил-учил, что любой персонаж должен иметь характер. Если это негативный персонаж - надо искать, где он добрый. И наоборот.
Вообще, я признательна сыну… Бывает, он заживляет наши раны, когда приходим с Анатолием с репетиций - уставшие, опустошенные. А он начинает шутить, предлагать каскад жанровых этюдов. Причем дома, перед нами.
Он точно передает многие комедийные образы - в свое время был поклонником телепроекта "Наш городок", где ярко играли Стоянов и Олейников. Также есть в его запасе домашние импровизации и пародии. Наш маленький домашний театр. И в этом тоже наша радость. Ведь держимся вместе.
- Теперь о вашей громкой "Несравненной", в которой играете безголосую американскую певицу Флоренс Фостер Дженкинс. Зрители-слушатели искренне удивлены именно вашими сильными вокальными данными в этой роли. Была специальная вокальная подготовка?
- Нет, ничего специального не было. Все мной впитывалось еще в институте. Сначала у Лидии Ерёменко, педагога по вокалу. И это было подсознательно, конечно. От своего отца, самородка, многое взяла. Ведь у него от природы был уникальный голос, у него была замечательная манера исполнения.
Когда работала над некоторыми спектаклями, бегала к педагогам в консерваторию, в частности к Любови Петровне Крыжановской. Пять уроков взяла. И со временем она спросила: "А почему же вы не работаете ни в оперетте, ни в опере?"
И самим вопросом она укрепила мою веру в себя, настроила петь на сцене. Это был период постановки спектакля "Пигмалион" Б.Шоу.
- И все же зритель-слушатель воспринимает в "Несравненной" не только актерскую игру, но и ваш вокал, собственный. То есть вокал мощный, который вы нарочито "фальшивите", создавая пародию на собственный голос.
- Это, кстати, сверхзадача, поставленная моим режиссером и партнером Анатолием Хостикоевым. Чтобы был баланс между хорошим пением и умышленным "недотягиванием". Чтобы зритель воспринял Флоренс Фостер Дженкинс как женщину без комплексов, человека абсолютно свободного. И, восприняв ее такой, какая она есть на сцене, и зритель, возможно, также сможет преодолеть свои собственные комплексы.
- Буквально несколько слов: как работать в одном спектакле с замечательным человеком, который одновременно - и актер-партнер, и режиссер, и муж? И, очевидно, такая работа продолжается с утра до ночи - в квартире, на сцене?
- Могу часами говорить об артисте и режиссере Анатолии Георгиевиче Хостикоеве. По крайней мере, я это искренне излила на страницах своей книги "Головна роль" совместно с его творческим биографом Анной Шерман.
Анатолий продолжает убеждать и восхищать меня как режиссер в наших совместно созданных спектаклях. Они идут и на Национальной сцене, и в театральной компании.
Его особенность как режиссера в том, что для него главный на сцене - актер. При этом он удивительно чувствует целостность спектакля, важность всех его компонентов. По крайней мере, как-то он вспоминал высказывание Константина Райкина, которому мы симпатизируем: "Режиссура - это наука о том, как сделать спектакль интересным для зрителей. Все остальное - от лукавого".
И потому совместную работу с Анатолием воспринимаю не иначе как подарок судьбы.
Стараюсь это беречь. И остается только совершенствоваться в каждой роли, сделанной совместно.
- Вашей популярной Кайдашихе на сцене франковцев скоро 10 лет. За десятилетие эта героиня внутренне-внешне - для вас лично - как-то изменилась?
- Ну, а вот как "меняется" ваша тетя или ваша мать? Как? Какой была в молодости - внутренне, - такой и остается в старости. То руки устают, то спина утомляется. А характер - нет! Он остается таким, каким и был.
Моя Кайдашиха и плачет, и переживает, и своей логикой свекрови старается как-то достучаться до невесток, которые тоже упрямые. То есть могут меняться оттенки характера в тот или иной вечер спектакля, а сам ее характер - нет.
- Видел этот спектакль под занавес прошлого сезона и вынес несколько угнетающее впечатление: если бы не Кайдашиха, спектакль, кажется, рассыпался бы вконец, разлетелся бы на куски. А почему ничего не рихтуют, не обновляют? Не подкручивают гайки, когда на самом деле это нужно?
- Но ведь это вопросы не ко мне. На то есть "политическая воля". Если бы я была постановщиком и была бы моя воля, определенные вещи делала бы. Но я на это не имею права. Извините.
- А было предчувствие 9 лет назад, что спектакль по повести Ивана Нечуя-Левицкого станет непостижимым кассовым чемпионом: билеты невозможно достать даже сегодня?
- Всегда работаешь на определенный результат. Хочешь, чтобы спектакль понравился зрителям. То есть это не предчувствие, а исключительно профессиональная задача.
- Когда-то, еще в 20-е годы
ХХ в., для выдающихся актеров подготовили специальную анкету: профессиональные вопросы о творчестве. Если не возражаете, некоторые избранные темы из того исторического документа.
- Пожалуйста.
- Итак, что у вас возникает раньше: психологический, пластический или звуковой контур роли?
- Исключительно - психологический.
- Если вы видели ту или другую роль в исполнении другой актрисы, это вам помогает или мешает?
- Стараюсь отстраниться от разных впечатлений. И стараюсь не все смотреть, не все изучать. Следует создавать свое.
- Какую часть работы над образом проводите на репетиции, а какую - дома? И какая из этих частей для вас самая существенная?
- На репетиции желательно работать с полной отдачей. И для результата лучше, если на репетицию приходишь подготовленным заранее.
- Как готовите роль - вслух или мысленно, про себя?
- Мне на самом деле иногда интересно, как это делают мои коллеги, которых уважаю. Кто-то из них рождает роль вслух. Мне удобнее существовать в мизансцене, когда ты вкладываешь в новорожденный образ психологическую мотивацию. Тогда лучше всего запоминается текст.
- Приходилось ли, работая над ролью, пользоваться сугубо научными изысканиями?
- Если работаешь над классикой, она должна быть с современным обрамлением. Она должна органически и живо восприниматься современным зрителем. Поэтому иногда научные изыскания бывают и лишними.
- Влияет ли на вашу актерскую работу характер языка пьесы, ее ритмичность?
- Конечно. Например, образ Гурмыжской из пьесы "Лес" был выписан Островским очень давно. А в спектакле Дмитрия Богомазова этот образ должен быть ритмическим, музыкальным, современным.
- Когда играете на сцене, всегда ли ощущаете настроение зала? И каким это настроение чаще бывает?
- Каждый раз спектакль - другой. Я иногда даже не знаю, какие флюиды включаются, какие мощности задействованы, когда спектакль так или иначе влияет на зрителя. Но зрителя всегда чувствуешь - особенно в тишине.
- Приходилось ли замечать в день спектакля, что уже утром вы - не вы? А происходит последовательное перевоплощение в того человека, который родится на сцене вечером.
- Такое бывает. По крайней мере, надо оградиться, отстраниться от лишнего, чтобы приготовить себя к тому или иному образу.
- Есть ли приспособления, помогающие вам вызвать определенные сценические эмоции?
- Я, как вы знаете, не из плаксивых актрис. Слеза должна быть у зрителя, а не у актера. Зритель должен плакать. Хотя на самом деле сложнее все же сделать хорошую комедию.
- Влияет ли на вашу роль личное отношение к партнеру?
- Нет, этого не должно быть.
- Ищете ли определенные роли исключительно в самой себе или, возможно, находите их в людях, вас окружающих?
- Персонажей кругом так много, что, поверьте, их хватит еще не на один хороший спектакль.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google