Телекоммуникационный Сталинград. Итоги спора вокруг доступа к сетям конкурентов определят судьбы рынка связи

Конфликт между операторами телекоммуникационных сетей по поводу так называемого интерконнекта принимает характер эпической борьбы не на жизнь, а на смерть. Судя по масштабу лоббистских усилий и вовлеченным в схватку ресурсам, имеет место предельное напряжение сил участников рынка, их полная мобилизация. На карту поставлены личные амбиции и карьера очень влиятельных людей. А исход битвы определит сценарий развития рынка на много лет вперед.

Откуда такое ожесточение? Почему его причиной стал именно интерконнект? Титанические усилия новых участников рынка мобильной связи — «Астелита» (ТМ life:)) и «Украинских РадиоСистем» (ТМ Билайн), — не принесли ожидаемого результата. Несмотря на совокупные инвестиции в размере почти 2 млрд. долл., они вдвоем зарабатывают менее 20% всех денег рынка. Цена же этих скромных достижений оказалась непомерно высокой. Впечатляет разрыв в марже, выраженной через отношение прибыли к общей выручке. Обращает внимание, что эта маржа тем больше, чем больше доля рынка у компании.

Рентабельность двух крупнейших компаний практически не меняется с течением времени. Базовое правило рыночной экономики — чем выше конкуренция, тем ниже рентабельность — в мобильной связи не срабатывает.

Сторонники пересмотра существующей системы утверждают, что сложившаяся практика взаиморасчетов за интерконнект приводит к подавлению реальной конкуренции. Более того, эти расчеты были внедрены в Украине с целью защитить двух монополистов от появления новых игроков.

Давным-давно…

Вспомним историю. Независи­мое Украинское государство появилось на свет, имея в качестве национальной инфраструктуры коммуникаций республиканские сети электросвязи УССР. В первые годы подходы к регулированию отрасли соответствовали духу административно-командной экономики: по одному игроку в каждом из ключевых видов связи. Международной и местной телефонной связью занимался «Укртелеком». Международной — «Утел». В 1992 году появилось СП «Украинская мобильная связь». На долгие годы мобильная связь стала вотчиной одной-единственной компании.

В 1997 году на сцене возник «Киевстар Дж.Эс.Эм.» с планами догнать, а если получится, то и перегнать «УМС». Чтобы нивелировать отставание, обусловленное значительно более поздним выходом на рынок, был задействован административный ресурс.

Мобильная связь — удовольст­вие не из дешевых и требует соответствующих компетенций. Ни первого, ни второго компаньоны по «Ки­евстару» не имели. Поэтому с подготовкой бизнес-плана помог шведский «Эрикссон». А потом в качестве стратегического инвестора появился норвежский «Теленор».

С появлением «Киевстара» в мобильной связи возникли рынок и конкуренция. Впрочем, очень ограниченные: «УМС» окучивала сег­мент услуг для состоятельных клиентов, «Киевстар» сосредоточился на массовом сегменте. По 2—4 грн. за минуту разговора платили все — и звонящие, и вызываемые.

Но уже в конце 90-х на горизонте возникло тогда еще украинско-итальянское СП «Астелит». Пользуясь тем, что развитие рынка находится в начальной фазе и уровень проникновения услуг не превышает 10%, они рассчитывали захватить долю до 30—40%. Для этого предполагалось развертывание в кратчайшие сроки сети национального масштаба и делалась ставка на ценовую конкуренцию.

Для «Киевстара» и «УМС» планы итальянцев означали жестокий удар. Чтобы нейтрализовать угрозу, были задействованы все наличные ресурсы. Поскольку Леонид Кучма уже сделал свой выбор и отказал в покровительстве, на некоторое время угроза отступила. Но через несколько лет возникла вновь. Теперь свою удачу собрались испытать турецкий Turkcell в альянсе с представителями «донецкого» крыла украинского истеблишмента. Этим никакая «крыша» не была нужна.

Важная роль в разработке стратегии противодействия «турецкой угрозе» принадлежит экспертам «Теленор» — единственной в Украине международной компании с успешным опытом работы на развивающихся рынках. На свет родилась гениальная в своей простоте схема: бесплатные входящие плюс высокие ставки за приземление звонков. Расчеты за интерконнект были нужны, помимо прочего, чтобы компенсировать отмену платных входящих. Если раньше оператору вызываемой стороны платили его собственные абоненты, то теперь стало возможным получить плату непосредственно с оператора вызывающей стороны.

Принцип «платит вызывающая сторона» стал мощным стимулом потребления услуг, активность абонентов и рынок стали расти бешеными темпами. На протяжении трех лет, с 2004-го по 2006-й, проникновение услуг выросло в три раза, выручка — в два.

Столь быстрый рост позволил решить первую задачу — оставить новому игроку как можно меньше места. А вот для решения второй задачи — угнетения спроса на его услуги — и был необходим механизм расчетов за приземление трафика.

Выйдя на рынок, «Астелит» обнаружил себя в более чем некомфортной среде. Высокие ставки интерконнекта, помноженные на неизбежный для нового оператора дисба­ланс трафика в пользу существующих операторов, обусловили две проблемы. Проблема №1 — невозможность предложить абонентам привлекательные тарифы для звонков на другие сети. Проблема №2 — звонки на другие сети разрушают экономику малых компаний.

В ответ «Астелит» избрал стратегию дотирования тарифов за счет входящего трафика. Это требует массированных инвестиций с невысокими показателями возврата на вложенный капитал. Удалось добиться многого, но ценой более чем миллиардных инвестиций. А вот четвертый игрок в лице российского «Вымпелкома» (ТМ «Би­лайн») так и не смог решить поставленные задачи. В результате инвестиции в его украинский проект практически заморожены.

Что такое интерконнект

Не случайно в рекомендациях Евросоюза вместо термина «интерконнект» используется выражение «оптовые тарифы за приземление трафика в сетях мобильной (фиксированной) связи». Возьмем случай из жизни: звонок абонента «Билайн» на номер в сети «Киев­стара». Для этого компания «Укра­инские РадиоСистемы», владелец ТМ «Билайн», должна приобрести у «Киевстара» услугу так называемого приземления своих вызовов в его, «Киевстара», сети.

Причем речь идет именно об оптовой цене, поскольку она не будет меньше в зависимости от того, идет ли речь об одной минуте, или о миллиарде. Для «УРС» это минимально возможная цена. И составляет она около 50 коп. за каждую минуту. К этой ставке надо прибавить затраты «УРС» на собст­венно обслуживание звонка в своей сети. Ну и рентабельность.

И вот тут «неожиданно» выясняется, что средневзвешенная розничная стоимость минуты в сетях «МТС» и «Киевстара» оказывается в разы меньше оптовой цены, которую они выставляют малым участникам рынка, — около 20 коп. против 50. Новые игроки не в состоянии предложить конкурентоспособные тарифы для общения с основной массой абонентов, сосредоточенной в сетях «МТС» и «Киевстара».

Более того, имеет место дисбаланс трафика между сетями больших и малых операторов. Большие получают намного больше вызовов на свои сети. И денег за них. Таким образом они извлекают конкурент­ное преимущество из своего размера. Это помимо экономии на масштабе и преимуществах, связанных с более ранним выходом на рынок.

Для малых операторов критичным является баланс расчетов за интерконнект. Для больших — нет, поскольку их абоненты генерируют достаточный объем внутрисетевого трафика.

Материалы Еврокомиссии содержат жесткие оценки ситуации с интерконнектом. Так, при установле­нии тарифов за приземление трафи­ка любое отклонение от единого уровня эффективной стоимости должно основываться на объективных различиях в затратах, находящихся вне сферы контроля операто­ра. Причем в сетях мобильной связи неравномерное распределение диа­пазона может считаться внешним фактором, который приводит к различиям в затратах на единицу для разных мобильных операторов.

В своих рекомендациях для национальных регулирующих органов Еврокомиссия выделяет рынок интерконнекта как наиболее страдающий от недостатка конкуренции. Для устранения антиконкурентных барьеров предлагается использовать:

• тарифы, основанные на себестоимости;

• регулирование ставок операторов, обладающих существенной рыночной силой;

• установление асимметричных ставок доступа на сети малых и больших операторов.

Собранные за последние годы данные наглядно подтверждают тезис о том, что интерконнект является инструментом перераспределения доходов от фиксированной связи в пользу мобильной и от малых операторов в пользу больших. Что побуждает регуляторные органы ко все более жесткому регулированию этого рынка. До конца 2012 года ставки интерконнекта должны снизиться до экономически обоснованных 1,5—3 евроцентов в минуту против нынешних 8—9 евроцентов. Что, кстати, сводит на нет ссылки на «европейский опыт» сторонников сохранения статус-кво.

Показателен и опыт России. До 2006 года плата за приземление трафика в сетях мобильной связи не взималась. Отмена платных вхо­дящих поставила вопрос о внедрении таких расчетов. В результате тщательного анализа, который был выполнен регулирующими органами, была определена ставка доступа в размере 0,95 руб., что в два раза меньше действующей в Украине и ниже средневзвешенных розничных цен на российском рынке. Причем регулятор жестко пресек попытки «большой тройки» — МТС, «Вымпелкома» (ТМ «Билайн») и СЗТ (ТМ «Мега­фон») — установить дискриминационные тарифы для малых компаний.

Что имеем

Долгие годы Национальная комиссия по регулированию связи уклонялась от решения проблемы, ссылаясь на отсутствие полномочий. АМКУ тоже дистанцировался, ссылаясь на существование отраслевого регулятора.

Конфликт вокруг ставок интерконнекта вышел на поверхность в начале 2007 года. Тогда «Голден Те­леком» попытался уклониться от пролонгации не выгодного ему договора с «УМС». Результатом ста­ло рассоединение сетей, впервые в истории отечественного телекома.

В 2008 году случилось давно ожи­даемое: глава «Укртелекома» Георгий Дзекон обратил внимание на дисбаланс в платежах с мобильщиками. «Укртелеком» решил пересмотреть договоренности с операто­рами мобильной связи, и для этого у него нашелся мощный аргумент.

В конце прошлого года «Укртелеком» попросту отказался продлевать договора на старых условиях. Серия инициированных мобильщиками исков была ими с треском про­играна. Легальных способов при­нудить компанию к заключению договоров не существует. От­ключить тоже невозможно: на сети «Укртелекома» завязана вся телефонная связь в стране. С января гос­компа­ния вообще не платит за приземление звонков. Учитывая объемы трафика, речь идет о сот­нях миллионов гривен, которые недополучают мобильные операторы.

Нет смысла пересказывать описанные в одном из предыдущих номеров «ЗН» перипетии борьбы за интерконнект. Осветим некоторые аспекты конфликта, о которых пока редко кто вспоминает.

Еще во время конфликта между «УМС» и «Голден Телекомом» возникло такое явление, как «сетевые войны», то есть использование технологических особенностей сетей для целенаправленного нарушения их работоспособности и давления на неуступчивых контр­агентов. В 2010 году отдельные инциденты могут стать общепринятой практикой.

Теперь любая компания может разорвать договорные отношения и по факту отказаться от взаиморасчетов. Принятые в апреле новые лицензионные условия прямо запрещают операторам рассоединять свои сети в подобных случаях. Но даже в случае рассоединения по решению какого-нибудь районного суда это ничуть не поможет крупнейшим компаниям наказать «отступников». В ситуации, при которой «Укртелеком» вполне легально никому не платит, остается техническая возможность про­пускать трафик через его сеть.

Рыночный вес «Укртелекома» регулярно провоцирует компанию на неоднозначные ходы. Например, госмонополист уже давно саботирует предоставление мобильщикам возможности включиться в его сети на местном уровне. Поскольку это для него не так выгодно, как пропуск трафика мобильных сетей в качестве междугородного. Тогда вместо 25 коп. за минуту получаются все 50...

С похожей проблемой сталкиваются мобильные операторы при попытках обеспечить доступ своих абонентов к экстренным службам (традиционные 01, 02, 03). Ссылаясь на технические проблемы, госмонополист отказывает в пропуске этих вызовов через свои сети.

К сожалению, приходится говорить о реальной угрозе распада национального пространства коммуникаций на несколько удельных княжеств. И главная причина этого — фактическая недееспособность НКРС и АМКУ. Первая руководствуется желанием изменить ситуацию так, чтобы никого не обидеть. Второй хотел бы поспособствовать конкуренции не в ущерб двум монополистам. Но так не бывает.

Сильнейший экономический кризис привел к резкому сокращению рынка. По данным Госкомстата, за первый квартал 2009 года объем выручки участников рынка мобильной связи сократился аж на 27% . Если раньше антиконкурентные барьеры на рынке мешали новым участникам развиваться так быстро, как это позволял платежеспособный спрос, то сейчас они мешают им выживать. А это совсем не одно и то же.

Что должно быть

Влияние государства на любые аспекты жизни общества предполагает три этапа. Это целеполагание, в рамках которого формулируются задачи государственного регулирования. После чего наступает очередь законотворчества, включая разработку нормативно-правовых актов разного уровня и формата. Наконец, в процессе правоприменения уполномоченные органы власти следят за реализацией поставленных задач, используя в качестве инструмента имеющуюся нормативную базу.

К сожалению, национальная политика в сфере телекоммуникаций имеет серьезные недостатки уже на самом первом, концептуальном уровне. Госрегулирование этой важнейшей отрасли экономики сформировалось и продолжает существовать как инструмент корпоративного управления, не больше и не меньше. Какие задачи ставят перед собой уполномоченные надзирать за телекоммуникациями органы Украины? Поддерживать «стабильность»? Не допустить «кризисных явлений»? Так это стабильность раздела рынка на двоих. А кризисные явления давно уже здесь. Еще осенью прошлого года о падении рынка на треть даже слышать никто не хотел.

Как и любая инфраструктурная отрасль, связь оказывает влияние на всех без исключения агентов экономической жизни. Чтобы потре­бители услуги и экономика в целом могли получать услуги максимально­го качества по минимальной цене, поставщики этих услуг должны конкурировать издержками. За счет большей операционной эффективности обеспечивать ту же рентабельность при меньших тарифах. И конкурировать именно за счет этого, а не своего размера. Для этого рынку и нужны экономически обоснованные ставки интерконнекта.

Необходимо признать, наконец, основополагающие факты: наличие игроков, сочетающих одновременно огромную долю рынка и такую же феноменально большую рентабельность; отсутствие заметных изменений за минувшие годы в разделении доходов между участниками рынка, в том числе непропорционально большую маржу крупнейших игроков; негативное влияние на экономику малых операторов связи существующего диспаритета розничных и оптовых цен на трафик.

Весь необходимый инструментарий и опыт давно уже есть. Да, необходимо признать наличие игроков с существенным рыночным влиянием. Да, необходимо рассчитать, в конце-то концов, реальную стоимость услуги приземления трафика. Если обнаружится, что ее себестоимость в случае малых участников рынка больше, нежели у грандов, необходимо признать и этот факт.

Да, асимметрия. Да, снижение показателей крупнейших компаний. А также — их доли рынка. Люди, облеченные властью, должны решить для себя, какая модель рынка их больше устраивает. Что именно они будут продвигать в дальнейшем: поощрение конкуренции или откат в 90-е, к временам «рынка на двоих».

Роскошный подарок в виде четырех миллиардов гривен досрочных платежей в бюджет не будет повторяться вновь и вновь. Просто потому, что пока все идет к олигопо­лии конца 90-х, когда рынок делится на двоих. Четыре игрока никогда не смогут договориться. Три — тоже вряд ли. Особенно если третий хочет вырасти. А вот два опера­торских холдинга, объединив мобильные и фиксированные сети, моментально договариваются о пра­вилах игры. Причем центры принятия решений будут находиться далеко за пределами страны. Которая окончательно потеряет субъектность в части регулирования собст­венных телекоммуникаций.

Поделив рынок поровну, «конкуренты» потеряют стимул работать над издержками, работать на удержание абонентов. Зачем? В отсутствие конкуренции можно переложить издержки на потребителей. Там копеечка, тут пятачок — кому плохо?