Бизнес украинских эмигрантов

Этим летом я встретил в Монреале Л.Т., весьма интересную даму, и она рассказала мне о модельном бизнесе в Америке и его отличиях от украинского. Еще недавно она имела магазин на большом рынке в крупном шахтерском городе и ее портнихи шили прекрасные женские костюмы и платья. Я встречал эти костюмы на улицах, узнавал их на экране телевизора, видел в президиумах городских и областных собраний. Они уезжали в Киев на конференции и даже на инаугурацию, модницы увозили их на север — в богатый Сургут, и на юг — в жаркий Израиль, на восток — в холодную Сибирь, и на запад — в избалованные модой Германию, США и Канаду.

Несомненно, Л.Т. — талантливый модельер (множество фасонов костюмов создано ее рукой) и прирожденный организатор. За восемь лет ее фирмой было сшито более шести тысяч костюмов: зимних и летних, повседневных и праздничных, самых разных по крою, тканям, аксессуарам. Они выгодно выделялись на фоне привозных польских, турецких, корейских и китайских. Между прочим, самыми ходовыми размерами оказались 54—56! Не потому, что прелести украинских дам заключены преимущественно в щедрых рубенсовских формах, просто в отличие от юных пигалиц, повсюду скачущих в джинсах, которые можно купить на каждом углу, пышные дамы более озабочены достойным обрамлением своей незаурядной внешности и более платежеспособны.

Переезд за океан заставил Л.Т. свернуть дело, адаптация же к новым реалиям показала, что начинать такой бизнес в Бруклине не стоит. Надо много платить портнихам, слишком высока аренда торговых площадей, но главная причина — американцы в массе своей напрочь лишены вкуса к хорошей одежде и традиций красиво одеваться. Джинсы, мешковатые штаны, кроссовки и шлепанцы, затрапезные футболки и куртки — так ходят в Бруклине, а если изредка мелькнет костюм или платье, то столь безвкусные, так плохо сшитые, что просто удивительно.

У пиджаков и жакетов обязательно коробит спинку, завалены головки рукавов, морщит низ — обычные портновские ошибки. Они говорят о плохом крое, неумело наклеенном дублерине, неотутюженности — в общем, о низкой квалификации закройщиков и швей. И это в Нью-Йорке, где когда-то шили три четверти готового платья Америки! Платьица блеклые, куцые и особенно жутко смотрятся в сочетании с ныне модными у молодежи резиновыми сапогами. Да что молодежь! А костюмы телеведущих?

Если встречается хорошо одетая дама или девица, тем более с макияжем, то она, скорее всего, русскоязычная. С тоской вспоминаешь улицы украинских городов, по которым утром и вечером, в будни и в выходные дни стучат высокими каблучками всегда эффектно одетые и хорошо накрашенные красотки. Пройдись такая здесь — и страшно подумать, что произойдет, ведь водители забудут о дороге и правилах движения. Разношерстный эмигрантский Бруклин в этом плане особенно удручает, он безнадежен. Однако и элитный Манхэттен не блещет вкусом. В Монреале дела обстоят несколько веселее, это во многом европейский город, но и там модно одетых дам можно встретить лишь в центральных районах.

И все же Л.Т. оживилась в Канаде, особенно после того, как ее невестка стала работать в магазине женской одежды в Розмон, районе Монреаля. Цены не удивили, они мало отличаются от украинских (от 40 долларов за блузку до 100 за платье), но качество пошива и фасоны вызвали презрительную улыбку. У нас на такое никто и не глянул бы. Куда интереснее оказалась организация дела.

Вещевых рынков в Монреале нет, если не считать уличных распродаж, значит, важна цена аренды торговой площади в магазинах. Сравним с украинскими ставками. Друзья-коммерсанты на родине, помню, жаловались, что в новеньком торгово-развлекательном комплексе Город-Сити аренда квадратного метра превышает 200 долл. Если это так, то монреальские расценки невысоки. Во всяком случае, в самом центре Монреаля, до которого ни один наш город ни по каким параметрам не дотягивает, можно снять торговый зал площадью от ста квадратных метров и более за пару тысяч долларов в месяц. Над станцией метро, в сияющих зеркальным стеклом и полированным металлом торговых хоромах, с эскалаторами и кондиционерами. А в Розмон можно снять магазин и за 500 долларов. Коммунальные услуги здесь не дороже наших, но вот налоги, жалуется квебекский народ, слишком высокие.

Покупатель платит налоги с продаж: 7,5% — федеральный и 6% — местный. Предприниматель — прогрессивный налог с прибыли: 16% в местный бюджет и 13,5% в федеральный на прибыль до 30 тысяч, дальше — больше. В итоге со ста тысяч в налоги уйдет около 28 тыс. долларов, а с 200 тыс. — около 72 тысяч. Да, немало, хотя в Европе, по-моему, еще выше. Но они не кажутся мне высокими по сравнению с украинскими налогами на предприятия. Вспоминаю ставки НДС и всевозможных отчислений с суммы зарплат, превышавших порой 100%, — и плакать хочется. А запутанная бухгалтерия? А частые проверки, похожие на узаконенный грабеж?

Но Л.Т. имела магазин на рынке. Я знаю тот рынок и помню, что цена патента на торговлю и отчисления в пенсионный фонд составляли малую часть затрат по сравнению с арендой места для контейнера в 15 м2. Она обходилась сначала в 150 долл., затем в 200 долл. в месяц, а после второго пришествия Януковича в премьеры подскочила до 300 долл. Если в Америке бизнес влияет на власть, то у нас власть — это и есть бизнес, причем далеко не малый. Да и кого стесняться? Народ стерпит. В шахтерском городе, о котором я пишу, он годами спускался в шахты голод-
ным, получая вместо зарплаты пирожок и чашку бульона (чтобы не упал в обморок и не пришлось платить регресс), но все равно голосует за своих вождей, хозяев этих шахт.

Что же имеет страна и народ? Риторический вопрос. В бухгалтерии рынка чек на всю сумму выдавали лишь в первые месяцы 2005 г.,
сразу после прихода Ющенко к власти, когда немного испугались. Все годы до этого (а затем и после — испуг прошел быстро) по чекам проводили не более трехсот гривен, хотя никто, конечно, не подтвердит этого. Все знают, кто заправляет рынками...

Три тысячи торговых контейнеров — это два-три миллиона наличными ежемесячно! И куда их девать? Не в банк же нести, пусть даже собственный. Есть и такой в городе, он так и называется — Городской. Ну, можно уставить улицы цветоч-
ными киосками и подобрать хорошее название: «Городские цветы», допустим. Почему бы горожанам не покупать своим дамам цветов на пару миллионов в месяц? Шахтеры всегда любили розы. Есть и иные способы облагородить доход, выразимся так.

Вы спросите, куда смотрит налоговая инспекция? И это риторический вопрос. Куда надо, туда и смотрит. Все знают, кому принадлежит рынок и куда надо смотреть.

Но украинские рынки и их директора — это экзотика, которой в Монреале нет. Здесь все по закону, никакой фантазии. Отмыванием налички, «минимизацией» налогов и «схемами», как любят это делать у нас, увлекаться не стоит — рискованно. В этом плане Монреаль, конечно, скучноват. Однако местных жителей их город устраивает. Как, впрочем, Одесса — одесситов, Донецк — дончан, а Киев — киевлян.

Подводя итоги, можно сказать, что, несмотря на грабительскую аренду торгового места, несмотря на поборы налоговиков и прочие безобразия, на украинских рынках работать выгоднее, чем в монреальских магазинах. Но жить почему-то лучше в Канаде…

Почему? Квебекские налоги высоки, но каждому видно, куда они идут, это ощущается на каждом шагу, результат налицо. Они позволяют оплачивать львиную долю затрат студентов на обучение, социальные пособия, стипендии, пособия на детей, компенсировать половину затрат на детский сад, часть квартплаты малоимущим, содержать недорогие дома престарелых, множество ухоженных детских площадок с бесплатными бассейнами и водными городками, прекрасные парки — и так далее, и тому подобное, список длинный. По-моему, это и есть социализм с человеческим лицом, которого мы так и не построили. И не построим с нашей двойной экономикой. Да, на наших рынках работать выгоднее, но все тянут одеяло на себя, страна стала дорогой, оставшись неуютной, запущенной, некомфортной. И поэтому отдыхать все едут за рубеж — посмотрите расписание бориспольского аэропорта. В прошлом году только на Анталью каждый день вылетало восемь бортов.

Поэтому вернемся к делу. Обойдя торговые улицы города, проведя, так сказать, полевые исследования, Л.Т. склоняется к мысли возобновить свой бизнес на новом месте. Это вполне реально. Более того, зоркий взгляд профессионала заметил, что торговля дамским платьем в Монреале страдает некоторым дилетантством. Можно, можно конкурировать. Шить, правда, невыгодно, поскольку даже при низких квебекских зарплатах (минимальная ставка 8,5 долл. в час, в остальных провинциях 11—12) трудно конкурировать с Китаем. Зато китайские фирмы доставят заказ, отобранный по образцам из Интернета, в течение трех-пяти дней. Оптовая цена в 12 долл. за платье даже самолетные поставки делает рентабельными, они добавляют не более двух-трех долларов транспортных издержек на единицу этого легкого товара. Да и в США оптовых фирм предостаточно. Жаль, поляки оказались консервативны и предпочитают торговать в гуртовнях, за наличные. Жаль, ибо уровень их дамского платья все же выше, да и по стилю оно ближе нам, чем китайское.

Как бы то ни было, перспективы есть, причем работать будет, пожалуй, легче и спокойнее, чем в Украине. Ни тебе рейдеров, ни братков, ни повсеместного хамства и необязательности, ни всевластия рыночных и прочих хозяев жизни, ни поборов налоговиков. Есть смысл рискнуть.

Написал я эти строки и пошел в депанер за пивом. Это небольшой продуктовый магазинчик, открытый с утра до вечера, они тут на каждом шагу. Его купил китаец Володя. Он недавно переехал из Москвы, где стало опасно жить. Тоскует по московским оборотам, но не прогорает ведь. Мы с ним, кстати, и об Украине поговорили. На трех языках. Я ему: «Бонжур, мсье, ай эм фром Юкрейн энд лукин фор юкрейниэн бир», а он никак не мог понять, что за Юкрейн. Но потом сообразил, улыбнулся и ответил — на хорошем русском: «Да, да, понял, Украина! Хорошая страна, лучше Москвы, спокойнее, вот только бизнеса там не сделаешь…»