ВЗГЛЯД С ХУТОРА-3

Пришла весна, сошел снег, и к самым дальним хуторам и селам добралась, наконец, почта. Вместе с кипой газет и другой корреспонденции вручали и красочные буклеты с зазывающей надписью: «Оберімо нашей майбутнє!». На верхней части титульного листа — множество прямо-таки по-американски улыбающихся веселых лиц: ветеранов труда, шахтеров, воинов, спортсменов, колхозников (по теперешним понятиям «частных собственников»). Подобные штампы раньше миллионами тиражировались и использовались на плакатах, призывающих к победе известного «изма». Но теперь такое разнообразие счастливого народа можно увидеть разве что на сельской свадьбе и то только после первой рюмки...

Не первый год нас кормят «будущим». Какие только кабинетные утопии не испытывали на нашем народе разного калибра вожди да генсеки, а теперь еще и гаранты демократии со своими администраторами или просто «денежные мешки». Особенно горазды городские «зодчие» да «архитекторы» перестраивать и учить сельского мужика. Каких только сказок о нашем будущем не наслушались мы за минувшие пять-шесть лет и особенно за два последних! Но где эти феноменальные успехи реформ, если мы их не видим в своем кошельке, дворе, селе, районе? Да и за пределами района, изъездив в командировках всю юго-западную часть Украины, автор везде наблюдал ту же печальную картину, что и у себя, в полесской глубинке, а местами еще и хуже.

«Ну сколько можно ныть? — воскликнет читатель. — Ведь прилавки завалены продуктами! А сорок миллионов тонн зерна?! А десять процентов роста? И всего за один год!»

Да, природных и социальных катастроф, в их традиционном понимании, у нас во второй половине минувшего века, слава Богу, не было. И в глубине души автор тоже хочет верить, что и теперь нас минует чаша сия. Но ведь социальные катастрофы могут довольно долго развиваться тихо и незаметно. И, на наш непросвещенный взгляд, такая латентность не менее опасна, чем ночное землетрясение.

К примеру, каждый специалист по охране труда должен знать, что наиболее опасны в цеху или другом помещении те вялые сквозняки, которых мы не замечаем. А на второй день, смотришь, закололо в боку и голова на шее с трудом поворачивается… То же самое творится и в нашем «доме», в котором, согласимся, еще не все плохо, но который, увы, потихоньку вымирает и физически, и духовно. Подтверждение этому грустному выводу можно найти в каждом мало-мальски значимом поселке, в том числе и по нашему сельсовету, где, согласно отчетности, в 2001 году умерло в два раза больше человек, чем родилось. И это в глубоком Полесье, где до недавнего времени семьи с четырьмя-восемью детьми были нормальным явлением и где рождаемость всегда намного превышала смертность.

Сотни тысяч наших сограждан находятся на «чужих хлебах» по всему миру, а те, что остались в «доме», посажены на прожиточный минимум или ниже его, так что «продовольственная программа» решается простым и не очень оригинальным методом — уменьшения едоков и их доступа к пище...

Что касается других слагаемых «большого скачка» (о феноменальных процентах да 40 млн. тонн зерна), то автору нет смысла много распространяться по этому вопросу, ибо он «напророчил» эти «успехи» еще в прошлом году («ЗН», №31 за 2001 год). Уже тогда было ясно, что при любой погоде заявленные и для многих сомнительные показатели будут выполнены беспрекословно, ибо к тому времени была уже изобретена и испытана новая модель отчета и учета производимой в аграрном секторе продукции.

По словам одного работника местного сельхозуправления (или по-теперешнему — агрополитики), им за последние двадцать лет никогда так легко не жилось, как в последние два года. Действительно, зачем планировать посевы и всякие там агро- и зоомероприятия, когда всегда было и пока будет огородное (парцеллярное) земледелие и сарайное животноводство, которое является для чиновника неисчерпаемым источником бумажного изобилия? Даже при заявленном почти двойном (!) росте валового сбора зерна цены на хлеб почему-то не упали в ощутимой пропорции, и даже строгие призывы Президента по этому поводу прозвучали с эффективностью известных призывов не менее известного кота Леопольда.

Но что же мы действительно имеем за два года реформ? И были ли положительные моменты в столь нашумевшем указе, после которого, как во время урагана, за считанные дни исчезали огромные животноводческие и другие помещения, расхватывалось все, вплоть до металлолома?!

Закончилось, наконец, долгое «сидение на чемоданах», нас, колхозных «баронов», и остальных аграрных чиновников. С указом была брошена в «массы» хоть какая-то идея. Началось какое-то движение, все взялись играть в предложенную игру, тем более что она казалась такой простой, ясной и справедливой. Хотя многие уже тогда чувствовали подвох.

Как ни странно, особенно рьяно в предложенное действо включились многие председатели КСП. До этого им грозил с экрана сам Президент и члены его администрации, величая не иначе, как унизительными словечками типа «бароны да помещики». Но вот наступило подходящее время, когда можно было легко доказать и свою лояльность. Многие из нас вступили в модную тогда НДП (правда, в прошлом году почти всех «переписали» в аграрную), а в лексиконе властей выше приведенные словечки начали встречаться все реже и реже — вместо них появился уважительный термин «лидеры»! Став «лидерами», коллеги быстренько «склепали» из жалких остатков колхозов (где еще что-то осталось!) новые кооперативы, товарищества и даже чудесные изобретения последних реформ — частные колхозы в виде псевдофермерских хозяйств или каких-то ПОПов.

Все это было поддержано другим положительным моментом — указом о списании государственных долгов. Потом изобрели какое-то подобие кредитования. Копейка появилась, и этого было достаточно для первого толчка. Правда, в перспективе оказалось, что после такого «кредитования» для многих этот толчок оказался последним. Но как бы то ни было, дряхлая и разбитая, но немного подрихтованная «агротелега» смогла замедлить падение в пропасть и снова, подгоняемая админокриками и ненормативной лексикой, начала подавать какие-то признаки движения.

Но это не смущает ни власть, ни наших реформаторов, ведь параллельно существует дворовое хозяйство, которое выжило вопреки всем насильственным реформам минувшего века и пока может уберечь горожан от явного голода.

Недавно автору пришлось наблюдать почти некрасовскую картинку. На лесной опушке «медленно в гору» двигалась (а скорее всего, тащилась)… Нет, не «лошадка», а телега с двумя тощими коровами в упряжке, которые, болтая тощими сосками, тащили «хворосту воз». Нет, автор не задавал рядом идущей женщине вальяжного вопроса, «откуда дровишки», — и так все было понятно…

Такие упряжки в наших полесских селах — не столь уж большая редкость. Классическая демонстрация предложенного несколько лет назад одним из реформаторов «кенийского» пути развития села! Но куда мы дотащимся в подобных упряжках? В Европу? Боюсь, что большинство из нас там сразу арестуют за издевательство над животными, если принять во внимание состояние нашего сегодняшнего животноводства!

Так или иначе, но мы снова возвращаемся к тому же вопросу: насколько предложенная «реформа» решает проблемы села и сельской общины в целом? Именно их проблемы, а не только аграрного производства и формы собственности на землю, столь важной для столичных прожектеров.

Думаю, практически каждый «частный собственник» на эти вопросы ответит отрицательно. И острее других, как ни странно, стоит проблема эффективного использования земли.

С появлением бумажных собственников и насильно введенных псевдоарендных отношений в наших краях около половины земли стало «ничейной». И это в глубоком Полесье, где когда-то каждый кусочек пахотных угодий отвоевывался у леса или болота и был всегда в дефиците. Ненамного лучшую картину автору довелось наблюдать и в других областях. По некоторым данным, в стране не обрабатываются 11 млн. га из имеющихся 33 млн., т. е. каждый третий. Земли эти год за годом зарастают злостными сорняками и в конце концов становятся непригодными даже в качестве выгонов для скота. Недавно на одном из базаров пришлось видеть, как толстая тетка на все лады расхваливала доставленный с южных областей «мед з будяка»! Целые плантации этой «культуры» автору показывали минувшим летом родственники в Винницкой и Хмельницкой областях.

На наших бедных полесских почвах этот сорняк встречается значительно реже, но зато практически все пахотные земли поражены пыреем. Он съедобен для скота, поэтому проблем с выгоном теперь практически нет. Но зато появилась другая — наступление леса на пахотные угодья. Оставленные безо всякого ухода земли лес взялся отбирать снова, и притом со скоростью, видимо, большей, чем наши прадеды отбирали ее у него в минувшие столетия. Было бы полбеды, если бы рос полноценный лес. Но обычно самосевом в первую очередь идут малоценные породы: ольха, осина, береза.

Местные лесники готовы залесить эти площади более ценными породами, но теперь это уже практически невозможно — частная собственность, пусть даже неизвестно чья. Ведь где-то ходит-бродит владелец сертификата или его наследник, ожидающий момента, когда подадут команду на реализацию его бумажки.

Такая ситуация с землей порождена не только псевдореформами, но и тяжелой социально-экономической действительностью. В последнее время почти каждый сельский житель в наших краях претендует на какое-нибудь пособие или субсидию. Средняя величина пая невелика, а положенная за него арендная плата еще меньше, и никто не собирался и не собирается платить ее деньгами. Однако родная власть налоги на такую чудо-прибыль в виде двух-трех мешков сырого и грязного зерна (это в лучшем случае) тоже предпочитает считать в денежном выражении. Вот и получается, что горе-землевладельцу (арендодателю!) из-за какой-то бумажонки приходится терять гораздо больше — право на пособие или субсидию.

Но злосчастную бумажку наследники не выбрасывают, ведь на ней нарисовано, что она стоит солидную сумму денег. Сертификат предпочитают хранить за иконой или в сундуке, зная по недавнему опыту, что на подобные документы в определенное время бывает спрос. А земля тем временем зарастает лесом или плодит сорняки...

Казалось бы, такое состояние земельных угодий должно породить невиданный рост поголовья крупного рогатого скота. Тем более что корова в теперешнем разоренном селе стала не только кормилицей, но и практически основным источником стабильных денежных поступлений: с уничтожением колхозного животноводства молоко стало так называемой ликвидной продукцией. Правда, платят за него буквально копейки (40—50 копеек за литр), но деваться сельчанину некуда: одевать, обувать семью, приобретать лекарства, платить за электроэнергию надо живыми деньгами. Поэтому поголовье коров в наших селах хоть и медленно, но увеличивается, и вроде бы начали осуществляться мечты наших реформаторов о сарайно-огородном животноводстве, которое должно накормить сыром-маслом-молоком посаженное на полпрожиточного минимума население нашей страны.

Но мы имеем сейчас только треть того стада, что еще недавно кормилось на этой земле. Пускай оно было малопродуктивно в колхозных условиях, но это был в основном чистопородный скот, и, подобрав для него нормального хозяина, сохранив животноводческие помещения с соответствующим оборудованием, теперь можно было уже иметь массу конкурентоспособной (потому что дешевой и качественной) животноводческой продукции.

Однако уничтожение колхозного животноводства произошло еще в середине 90-х. Тогда по всей стране шастали какие-то смуглые личности, практически за бесценок (по бартеру) отбиравшие лучший скот и отправлявшие его в одесские порты для переправки через Черное море в арабские страны. Такой была изобретенная в то время схема снабжения АПК энергоносителями…

А в итоге имеем стадо — как у населения, так и в «новых формированиях» — почти из одних старых и больных коров, многие из которых родились еще в эпоху «перестройки и ускорения». И пополнять это стадо практически нечем, ибо молодняк, как правило, реализуется в месячном возрасте... В новых колхозах он идет «на зарплату» дояркам и другим работникам, а в дворовых хозяйствах — туда же, куда молоко, — на насущные потребности, ибо за месячного теленка дают не малые для двора деньги — 250—300 грн. Обычно с приходом весны, когда начинается массовый отел, возле сараев останавливаются иномарки с окровавленными прицепами. Купленного теленка тут же на глазах у всего семейства режут и бросают в прицеп на окровавленные тушки его собратьев по несчастью. Набрав полный прицепчик, молодцы удаляются в ближайший лесок, где потрошат и сортируют мясо и кожу. Вот такой бизнес в диких условиях выживания села на корню убивает будущее нашего животноводства.

Что же касается некоторого увеличения поголовья коров в дворовых хозяйствах, то еще неизвестно, что оно нам принесет — новые доходы или новые-старые проблемы, в том числе экологические.

…На «день колхозника» в областном драмтеатре чествовали работников АПК и в том числе лучших сдатчиков молока. Рекордсменом оказался сдатчик из соседнего района: имея шесть (!) коров, продал 12000 литров молока. Ему вручал грамоту и жал руку сам губернатор. Дотошные журналисты подсчитали заработок рекордсмена — около 6000 грн. Это на четырех человек (муж, жена и двое детей) при ежедневной, без выходных и праздников, работе от зари до зари! Но таких трудяг в любом районе пересчитать можно по пальцам одной руки. Чтобы содержать даже две коровы, надо обладать недюжинным здоровьем и трудолюбием.

Ну, а если хотя бы половина из нас вдруг захочет «обогатиться» таким путем и заведет дома пять—шесть коров? Что станет с нашими селами? Автору неизвестно ни одного двора, где бы была хоть какая-нибудь гидроизоляция и типовое навозохранилище. А наши колодцы, которые во дворе находятся обычно рядом с сараем, глубиной всего метр-полтора? И почва, как и везде на Полесье, песчаная, так называемого промывного типа…

Короче говоря, большинство моих односельчан и сейчас, при одной корове на подворье, пользуется не водой, а буроватым раствором разных закисей железа, вытяжек навоза и другого мусора. Что будет дальше, если, по замыслу «реформаторов», будем «развивать подсобное хозяйство», одному Богу известно.

Ничего хорошего нельзя сказать и о качестве молока. Спросите любого водителя молоковоза со стажем работы двадцать и более лет, и он вам поведает, сколько за свою карьеру вытащил из молочных ванн утопших там крыс, кошек и собак. Бывали даже случаи, когда там находили подвыпивших слесарей и доярок! Но это, может быть, в далеком прошлом. К концу 80-х даже у нас на Полесье все фермы были оборудованы холодильниками-очистителями молока, оно регулярно проверялось на качество и степень загрязненности, все работники фермы регулярно проходили медосмотр, все коровы проверялись на заболеваемость туберкулезом и лейкемией, все помещения ферм были оборудованы навозоудалителями и навозохранилищами. Сейчас в большинстве хозяйств все уничтожено. До основания. А мы радуемся каждой капле закупленного молока, которое неизвестно кто доит, от какой коровы и в какую посудину!

С другой стороны, даже то мизерное количество продукции, которое вырабатывают бывшие колхозы и дворовые хозяйства, в значительной степени фактически воруется у них разными «агробизнесменами» как посредством диктата цен, неадекватного бартерного обмена, так и просто неплатежами за полученную продукцию. То же молоко хранить и перерабатывать в большинстве сел негде, поэтому приходится отдавать его молокозаводам без всякой предоплаты. Конечно, потом начинается эпопея с «выбиванием» долгов. Автору этих строк удалось вырвать деньги и бартер за сданное в прошлом году «колхозное» молоко, но только не за молоко от собственной коровы, которое на сдаточный пункт ежедневно носили «баронессы» — жена с дочкой. Продукция сдана более полугода назад, а денег нет, хоть и обещали рассчитываться ежемесячно.

Автор не хочет винить во всем этом теперешние власти, ибо такая ситуация сложилась еще в прошлом веке после известных событий по завоеванию и построению «светлого будущего». В стремлении «перековать» или уничтожить целое сословие мелких сельских собственников тогдашнее государство достаточно преуспело: в деревнях была уничтожена вся инфраструктура переработки, вплоть до примитивных деревянных ступ. И вот нынешние очень суверенные и в доску национальные власти нам снова пообещали землю, гуцулам — горы и леса, но себе, как и прежде, предусмотрительно оставили «гири и весы». Никто из высоких агрочинов и не заикнулся, что надо восстановить в умирающих от безработицы селах переработку сельхозпродукции, причем делать это при помощи государства, которое в свое время отобрало у крестьян все это.

Два года назад, затевая «реформы», нам обещали одним махом решить все основные социальные проблемы села: безработицу, безденежье, воровство, пьянство и прочее. Считалось, что посредством сплошного паевания мы превратимся в «землевладельцев» и этаких деревенских «рантье»: хочешь — работай со своим паем, хочешь — ковыряйся себе на своем огороде или мирно паси себе свою козу или корову — твой пай работает на тебя, и «арендодателю» остается только вовремя получать свои «дивиденды»! И вот мы дождались этих благодатных времен, или, как недавно сказала автору этих строк пожилая односельчанка, «краще було не дочекатись…»

Действительно, обстановка в теперешнем полесском селе (да и не только полесском) раньше могла присниться только в дурном сне. Казалось, лучше всего теперь должны жить пенсионеры. Но ведь пенсии у этих сельских жителей на уровне минимальных 70—80 грн., их не хватает даже на лекарство, тем более что на пособие также претендуют их безработные дети и внуки. А если нет рядом детей или внуков, то еще хуже: в каждом селе развелось столько обнаглевших безработных балбесов-алкашей, которые не только пенсию отберут, но и последнюю курицу унесут.

Но старики наши смогли все-таки заработать за свою тяжелую жизнь хоть какую-то пенсию. А где ее заработает современное трудоспособное население, когда ежедневная тяжелая работа в дворовом хозяйстве в стаж не засчитывается, так как не уплачиваются взносы в Пенсионный фонд, а работодателя нет? Не нашлись «лидеры», пожелавшие «заработать» на наших песках, или наспех сколоченный какой-нибудь кооператив уже успел развалиться. А во многих из тех хозяйств, что еще как-то существуют, зарплаты не платят, как и в бывших КСП.

Правда, в прошлом году Президент предупредил через своих администраторов всех «лидеров», что будет не очень хорошо, если долги по зарплатам не погасят к годовщине независимости. И начали «гасить». Кто чем мог — и металлоломом, и недоразобранными после «решительного» указа помещениями, и прочим «мотлохом». Но этого все равно оказалось мало. Тогда появилась замечательная идея — использовать имущественные паи. Появился даже термин такой в сленге «лидеров» — «загнать в паи». По «просьбе трудящихся», конечно. Зато теперь агрочиновники могут с удовольствием козырять миллиардными суммами, которые вроде бы выплатили «пайщикам» нищие кооперативы.

А о «дивидендах» и говорить не хочется. В наших краях средний минимальный размер такого удовольствия составляет немногим более ста гривен. И если даже кто-то вздумает выплатить этот «доход» деньгами, то разве можно планировать на него какие-то серьезные расходы?

За многие десятилетия мы хорошо научились любить идеи и, если надо, класть за них свои головы. При этом не жалея чужих. Вот так и пришли к тому варварскому состоянию нашего общества, которому многие уже дают одну характеристику — беспредел. Нас по-прежнему склоняют к тем представлениям, что, дескать, государство с его атрибутами должно быть на переднем плане, а человек с его потребностями — где-то после этого, и его «мелочные» пожелания сбудутся, когда мы «розбудуєм державу».

Следствие этого — продолжение и углубление духовного кризиса, потеря потребности самостоятельного ежедневного творческого труда, что для крестьянина равно самоубийству. И чтобы это «самоубийство» не совершилось окончательно и бесповоротно, видимо, нужна была такая аграрная реформа, которая высвободила бы уже почти зарытую творческую энергию сельчан не только как земледельцев, но и работников просвещения, медицины, управления… Нужна была такая реформа, чтобы обитатели наших сел и хуторов перестали чувствовать себя рядовыми винтиками наглой и безответственной административной машины. На наш взгляд, это должна быть реформа по принципу «равных возможностей» и не как единовременный акт для всех регионов страны. Но нам и не подумали создавать условия для реформ: нас просто реформировали «по указу» — вроде обязательной прививки от бешенства или ящура. Посредством уравнительного паевания земли и имущества предложенная реформа так и оставила нас «скованными одной цепью» — остатками коллективной собственности. Землю и имущество так и не удалось получить быстро, прозрачно и в достаточном количестве людям ответственным, инициативным и желающим жить и работать на этой земле.

Была еще надежда, что все это исправит Земельный кодекс. И вот, наконец, в прошлом году в неравном кулачном бою он был принят. И многим все сразу стало ясно… Ничего нелогичного или непродуманного в этой «реформе» нет: готовилась еще одна «сертификатная приватизация», но на сей раз наших богатых земельных угодий. Именно поэтому обществу был навязан вопрос купли-продажи земли, который пока не стоит в наших разоренных деревнях. Именно поэтому сертификаты на землю на 95% выданы тем, кто в ней не нуждается или не имеет возможности с ней работать, именно поэтому нам день и ночь вдалбливают через СМИ мыслишку, что без «инвестора» с мешком денег мы ничто. В этом же ряду издевка над фермерами, у которых новый Земельный кодекс вывел из владения большую часть земли, которую некоторые из них получили во владение еще в бывшем государстве, выдержав за эти годы молчаливую обструкцию соседей и ехидные ухмылки чиновников.

Вместе с этим решили убить и второго «зайца» — лишить социальных пособий семьи сельских пролетариев. Ведь они становятся «землевладельцами», пусть даже временными, и их потомкам потом можно будет цинично заявить: «Ваши родители съели вашу землю»!

Уже сейчас в наших СМИ появляются материалы о высокой эффективности всяческих «агроинвесторов» да «агросервисов» на площадях 20—30 тыс. гектаров и более. Конечно, о тратах из госбюджета на содержание деградирующего населения на этих площадях скромно умалчивается, как и о последствиях такой деятельности. Насколько «эффективны» вооруженные невесть откуда взятой дорогостоящей техникой олигархические МТС, мы смогли наблюдать прошлым летом вблизи задымленных автотрасс, ведущих на юг. Собрав «вершки», новые «эффективные» хозяева просто сжигали «корешки», не заботясь о социальных и экологических последствиях.

На мой взгляд, движущей силой этой «реформы» было презрение к собственному народу и жажда новой экономический «элиты» быстро обогатиться на спекуляциях землей. Значит, новые семена злобы и недоверия брошены в и без того засоренную ими почву и печальный урожай когда-то придется пожинать не только властям. Всем.