АПК УКРАИНЫ: КУДА ДВИЖУТСЯ РЕФОРМЫ?

Подписанный более полутора месяцев назад пакет президентских указов по реформированию сельского хозяйства предполагал реализацию своего рода сверхзадачи: открыть неэмиссионные пути финансирования ближайшей посевной в частности и всего агропромышленного комплекса страны вообще. Уже сейчас, подводя некоторые предварительные итоги реформ, можно сказать, что сельскохозяйственный «воз» Украины, безусловно, сдвинулся с мертвой точки. Однако направление его движения следует определять с учетом поправки, предложенной некогда известным физиком-популяризатором к тексту одной известной басни. Согласно мнению ученого, если бы описанная баснописцем ситуация с лебедем, раком и щукой имела бы место в действительности, то воз ни в коем случае не оставался бы на месте, а двигался бы по равнодействующей приложенных к нему тягловых сил. По подобной траектории движется сейчас и реформируемое сельское хозяйство.

Во-первых, с самого начала было ясно, что некоторые госструктуры вовсе не заинтересованы в том, чтобы отпустить сельхозпроизводителя в свободное плавание по волнам рыночного ценообразования. Опасения подтвердились: в самый разгар проводимых НБУ сельскохозяйственных аукционов Совет по вопросам экономической реформы одобрил и передал на рассмотрение в администрацию Президента проект указа о создании Агентства рынка сельскохозяйственной продукции и сырья, который предоставляет Минсельхозпроду возможность существенным образом влиять на цены продукции, попадающей на рынок.

Согласно проекту, создаваемая на базе сельскохозяйственного министерства структура будет располагать и распоряжаться так называемым интервенционным фондом продовольствия, «выбрасываемым» на рынок в случае необходимости корректировки цен. Предполагается, что объемы этого фонда будут колебаться в пределах 20 % общего уровня потребления продовольствия в стране. Казалось бы, создание подобного фонда никоим образом не повлияет на процессы реформирования агропромышленного комплекса - ведь производит же НБУ аналогичные интервенции в сфере денежного обращения...

Однако Минсельхозпрод - не Нацбанк, а пшеница - не деньги... Знаменательно, что для создания фонда предполагается безвозмездная (!) передача Минсельхозпроду из фондов Государственного комитета по материальным ресурсам 500 тыс. тонн пивоваренного ячменя, 100 тыс. тонн гороха и 200 тыс.тонн пшеницы. Еще более знаменательно, что финансирование фонда, как считают в главном сельскохозяйственном ведомстве, будет проводиться с привлечением существенной доли государственных дотаций. Таким образом, «бесплатный» арсенал для товарных интервенций будет существенным образом влиять на механизм чисто рыночного ценообразования - и явно не лучшим образом. Не говоря уже о том, что эти интервенции могут пойти в несколько ином по отношению к задуманному направлении...

Во-вторых, с повестки дня доныне не снят витающий в воздухе вопрос о том, где, как и почем будет покупать сельхозпродукцию государство для бюджетных потребностей. Как известно, введение госконтракта предполагает, что потребности эти будут опеределяться исключительно бюджетными возможностями и удовлетворяться что называется в порядке общей очереди, т.е. на аукционах и по рыночным ценам. Однако гладко было на бумаге: из 25 трлн. карбованцев февральской кредитной эмиссии ВС широким жестом направил 5 трлн. на кредитование весенних полевых работ. Воодушевленные бюджетники тут же принялись считать - но отнюдь не имеющиеся в казне средства, а именно потребности.

Незадолго до своей отставки премьер Виталий Масол заявил, что годовой объем потребления зерна в Украине составляет 7 млн. тонн. Однако ВС еще одним широким жестом (имеется в виду постановление «О состоянии подготовки и создании благоприятных условий для проведения весенне-полевых работ в 1995 г.») определил потребности только бюджетной сферы в 10 млн. тонн того же зерна. В задаче спрашивается: съест ли армия вкупе с милицией, больными, заключенными и прочими на 3 млн. тонн хлеба больше, чем все население страны вместе взятое? Ответ очевиден: они-то съедят, только... Любители сопоставления цифр могут попытаться решить еще одну задачу: если при формировании интервенционного фонда считается, что заложенные в него 200 тыс. тонн пшеницы составляют 20 % общего объема потребления, то какую величину составляют 100 % этого объема? Ответ не менее очевиден, а все вышеизложенное свидетельствует о том, что потребности считают почему-то в разных системах исчисления.

Наконец, в-третьих, включение чисто рыночных механизмов ценообразования (имеются в виду прежде всего нацбанковские аукционы) носит пока исключительно воспитательный характер и призвано доказать аграриям очевидную вещь: продукция стоит столько, сколько за нее готов заплатить покупатель. Однако, судя по высказываниям аграриев - от упорно ориентировавшихся на «мировые цены» во время первых торгов рядовых производителей до вице-премьера Петра Саблука, заявившего о том, что цена пшеницы в сто долларов за тонну не обеспечит восстановительных процессов в сельском хозяйстве, - очевидное часто представляется как невероятное. К тому же, изрядно огорчает пробуксовка форварда, на который реформаторы изначально возлагали основные надежды. За пять январско-февральских торгов сделки по форварду состоялись только однажды, и то в весьма скромных объемах: было продано 15 тыс.тонн пивоваренного ячменя по 8,5 млн.карбованцев за тонну и 6 тыс. тонн семян подсолнечника - по 20 млн. карбованцев за тонну. Эти цены, судя по всему, являются предельными: последующие попытки продать по форварду, к примеру, подсолнечные семечки за 28 млн. карбованцев за тонну успехом не увенчались.

Учитывая все вышеизложенное, нельзя, однако, не признать, что реформы в сельскохозяйственном секторе страны все же начались. Вместе с тем понятно, что месяц - слишком короткий срок для того, чтобы делать какие бы то ни было выводы об их ходе и интенсивности. Однако уже сейчас очевидно, что заданное реформаторами направление агропромышленный комплекс вряд ли выдержит. Необходимость поправок, делаемых на силы торможения, свидетельствует о том, что в сельскохозяйственном секторе нашей экономики движение есть. Если не вперед, как того хотелось бы многим, то по крайней мере по равнодействующей.