УКРАИНА СКВОЗЬ ГАРВАРДСКИЕ ОЧКИ

Приятно было прочитать в статье «Выход в конце туннеля» («Зеркало недели», №17, авторы - Я.Ширмер - профессор;

В.Дубровский - Гарвардский институт международных отношений; слова о том, что моя публикация в этой же газете («ЗН», №11) «выделяется профессионализмом» и «достойна профессиональной дискуссии». В статье американских авторов есть интересные повороты, она дает повод для дискуссий, со многим в ней следует согласиться.

Интересным, к примеру, является утверждение Я.Ширмера и В.Дубровского о том, что потребность в централизации, государственном планировании и протекционизме отпадает с переходом от экстенсивного типа воспроизводства к интенсивному, и, следовательно, Украина, исчерпавшая экстенсивные факторы еще в составе СССР, в жестком управлении не нуждается.

Заметим, что у нас проблема зависимости механизмов управления экономикой от преобладающего типа воспроизводства по понятным причинам вообще забыта, ее как бы нет. Хотя в переходной экономике она (эта проблема) куда актуальнее, чем в экономике состоявшейся. Поэтому постановка вопроса, пусть даже в его негативном варианте, важна. Другое дело - не будет ли Украина, подвергшаяся наиболее сильным разрушениям именно в секторе высокотехнологичном, вынуждена сочетать в ходе роста интенсивное воспроизводство с экстенсивным. Положительный ответ на этот вопрос побуждал бы к поискам оптимального сочетания методов дерегулирования и децентрализации с механизмами адаптированной к рынку централизации.

Есть в статье и другие моменты, побуждающие к поискам истины. Тем досаднее убедиться и в другом: статья полна своеобразного лукавства, тенденциозного толкования отдельных фраз, а также многочисленных передергиваний ключевых суждений моей статьи. Очевидно, что связано это со стремлением любой ценой поддержать в глазах читателя престиж реализуемой у нас дискредитировавшей себя реформаторской идеологии.

Напомню, что обсуждаемая оппонентами статья была откликом на публикацию Б.Губского («ЗН», №6 за 1998 год). В статье Б.Губского, а также в его книге «Інвестиційні процеси в глобальному середовищі» («Наукова думка», К., 1998, с. 390), по сути, раздвинуты границы понимания инвестиционных проблем в Украине. Причем углубленному анализу внутристрановой ситуации в немалой степени содействовало проецирование автором на нашу почву представлений о глобальных мирохозяйственных закономерностях движения инвестиционных потоков. Широта и масштаб проблем, охваченных последними публикациями Б.Губского, подтолкнули меня к попытке ранжирования внешних и внутренних факторов по критерию влияния их на инвестиционную активность (применительно к Украине). Естественным на этом фоне было и стремление порассуждать о механизмах выхода из рокового для Украины кризиса. Порассуждать, опять же, в контексте мирохозяйственного рыночно-реформаторского опыта.

Источником первого же «расхождения» во взглядах явилась произвольная трактовка Я.Ширмером и В.Дубровским моего высказывания о том, что научно-технологический потенциал Украины бездарно растранжирили, и это притом, что «высокими технологиями никто не делится». Аргументировать это суждение я не считал необходимым в силу его общепризнанности. Но мои оппоненты по-своему домыслили недосказанное. Они посчитали, что за упомянутой фразой стоят мысли «о скоординированных преднамеренных действиях», а значит, - о существовании «всемирного заговора».

Конечно, ничего подобного мне и в голову не приходило; а за американских профессоров мне перед нашей аудиторией неудобно. Но коль такие нелепости могут возникать, придется затронуть некоторые теорэкономические аксиомы.

Общеизвестно, что в мире действуют мощнейшие экономические механизмы, ставящие плотину интересов на пути распространения высоких технологий. Ибо владелец этих технологий, - пока они не получили широкого распространения, - довольно щедро (избыточно по сравнению с другими товаропроизводителями) вознаграждается на их почве доходом в виде добавленной стоимости. И это обстоятельство побуждает его не выпускать технологическую новинку из своих рук, насколько это возможно. «Как правило, - писал известнейший гарвардский профессор Майкл Портер, - приобретаемые техника и технология на поколения отстают от лучших мировых образцов. Лидеры международной конкуренции обычно не продают технику последнего поколения» (М.Портер, «Международная конкуренция», Москва, «Международные отношения», 1993, с.590). Вот это, и только это я имел в виду, и поводы для «шпионских страшилок» в моей статье отсутствуют. И не надо было оппонентам приводить многочисленные данные о том, какая технология в какую страну «прорвалась»: мне тоже известно, что в конце концов технологический прорыв совершается, новинка получает широкое распространение. Но ведь это и делает «новинку» устаревшей, не приносящей прежней прибыли. Ибо, как правило, с опережением в том или другом пункте срабатывает мотив замены нового новейшим.

В моей статье, однако, речь шла не об этом, а о том, что технологические прорывы, как правило, характерны для стран высокоразвитых. В стране же, теряющей (как сейчас Украина) свои научно-технологические возможности, недопущение всемирным капиталом высоких технологий срабатывает как бы вдвойне. Во-первых, согласно упомянутым выше механизмам. Во-вторых, что несравненно опаснее, вследствие отсутствия привлекательной (т.е. высокоранговой) инвестиционной среды.

Правда, оценивая Украину, авторы категорически возражают против моего тезиса о том, что «мы еще недавно имели научно-технологические условия, необходимые для жизнеустройства

по ...европейским критериям».

Я.Ширмер и В.Дубровский безусловно правы в том, что «если бы условия действительно способствовали развитию высоких технологий, ничто не помешало бы Советскому Союзу с его природными ресурсами догнать и перегнать развитые капиталистические страны». Я также отстаиваю эту позицию в противовес тем, кто сводит начальный пафос рыночно-демократических преобразований к одним лишь потребительским мотивам. В статье «Цивилизационные вызовы и современная Украина» (журнал «Политическая мысль», № 1, 1997, с. 167) я писал: «СССР сошел с исторической арены только тогда, когда не смог ответить на вызов времени - не выдержал конкуренции в освоении высоких технологий... Советский социализм был отвергнут не обывателем, и не простым рабочим людом, и не теми, кто после победы потянулся к власти как к пирогу. ... Наибольшую причастность к перевороту имели молодые интеллектуалы, т.н. «эмэнэсы», которые отчаялись достойно реализовать свои способности в рамках прежней, катастрофически дряхлеющей системы... И эпицентром перемен были не города с пустыми прилавками, а... (почти единственно!) Москва, т.е. город, где проблем с пустыми прилавками было меньше всего. А притягательная сила Запада определялась тем, что он был ... локомотивом перемен, зовущих планету в

постиндустриальное общество».

Как видите, мы здесь единомышленники.

И все же, при всей близости в данном случае наших позиций (чего Я.Ширмер и В.Дубровский, конечно же, не знали) расхождения и здесь существенно. Но не в том, о чем сказано выше, а в другом. В отличие от американских коллег, я считаю, что научно-технологический и образовательный потенциал Украины был вполне достаточным для вхождения в число по-западному развитых стран. Но с оговоркой: при использовании рыночных моделей, содействующих этому. В то же время есть все основания считать, что именно «наша» модель, рассчитанная на слаборазвитые страны, т.е. неадекватная условиям в Украине, была губительной в первую очередь для сферы науки, образования и высоких технологий.

Самое занимательное в манере дискуссии оппонентов из Гарварда наблюдается во втором разделе их статьи - «Даешь деньги?!» Если возникающие до этого недоразумения можно было отчасти отнести за счет незнания моей позиции, то здесь подчас теряешься в догадках: о моей ли статье все это?

Возьмем хотя бы критическое высказывание о том, что, дескать, Ю.Пахомов помышляет об «установлении искусственно заниженных процентных ставок для долгосрочных кредитов». Начнем с того, что в моей статье говорится не о заниженных, а о выгодных процентных ставках для долгосрочных вложений, а это, согласимся, нечто совсем иное. Неужели Я.Ширмер и В.Дубровский нашей стране рекомендуют невыгодные ставки? Но дело не в этом. Пониженный (а не заниженный) процент на долгосрочные вложения отнюдь не несет, вопреки мнению оппонентов, печати искусственности; наоборот, в этом находит отражение естественный процесс циклических отличий движения капитальных средств от средств, к примеру, оборотных. А между тем авторы считают меня поддетым на крючок, комментируют это выдуманное ими мое «прегрешение» следующим образом: «Однако за любое искажение цен, осуществляется ли оно в форме льгот, субсидий или протекционизма, в конечном счете кто-то должен платить...». И т.д. и т.д.

Повода для всех этих сентенций я в статье не даю, как и не даю в том случае, когда оппоненты упрекают меня в якобы сделанных мною рекомендациях пропускать через инвестиционные проекты средства, полученные от приватизации. Вопреки сказанному, я писал не о средствах от приватизации, а о государственных ценных бумагах. А это предложение не дает повода для подобных упреков. А значит, теряют силу, становятся бессмысленными и все последующие упреки насчет моих стремлений не считаться с правами акционеров-собственников…

Читатель вправе сказать: стоит ли приводить все эти подробности? Конечно, не стоило бы, если бы не одно обстоятельство. Похоже, что авторы, отстаивая монетаризм, проявляют отягощенность старыми стереотипами. Они исповедуют своего рода баррикадный подход. Получается, кто не с монетаристами эмвээфовского разлива, тот враг рынка вообще.

Подход этот, замешанный к тому же на менторстве, не может служить платформой поиска, плодотворных решений. Ничего, кроме недоразумений и противостояний он не даст. Уважаемым оппонентам к тому же следует избегать излишней заангажированности и признать, что копилка мирового опыта проведения успешных рыночных трансформаций весома. И многое в ней находится за пределами монетаристских рецептов. И из нее, а не только из опыта МВФ, имеют право черпать не только Чехия, Китай, Венгрия, Япония, Испания, Польша, Турция, послевоенная Европа и, наконец, США, но и постсоветские государства.

В данной же статье американских авторов досадная нетерпимость к рыночному инакомыслию проявляется слишком уж часто. Причем именно монетаристским максимализмом, нежеланием считаться с явными провалами на почве - нет, не монетаризма! - монетаристской односторонности, авторы сами загоняют себя в логические ловушки и тупики.

Возьмем восторженное отношение Я.Ширмера и В.Дубровского к состоявшейся в Украине денежной (у нас говорят денежно-финансовой) стабилизации. Их не смущает, что в Украине (в отличие, скажем, от Чехии, Венгрии, Польши) именно эта стабилизация как раз и обусловила собою провал попыток реформировать экономику по крайне убогому квазимонетаристскому сценарию. Ведь ложное благополучие достигнуто здесь лишь потому, что остальное принесено в жертву. Систематическая невыплата зарплаты, лишение предприятий оборотных средств, замена денежного оборота бартером, катастрофическое сужение платежеспособного спроса, промышленная разруха, непосильные налоги и лидерство Украины в теневизации экономики - все это как раз и есть последствия рапортоемкой стабилизации, проведенной не взирая на последствия.

Нет сомнения, что иной, адаптированный к Украине рыночный сценарий, сочетающий монетаристские подходы, скажем, с кейнсианскими, мог вполне обеспечить стране благополучное развитие.