ОПТИМИЗМ ПО-БРАЗИЛЬСКИ:

чем сохнуть над проблемой, наполовину пустой стакан или же наполовину полный,

не лучше ли просто наполнить его до краев?

Бразильцы действительно самый оптимистичный в мире народ: по данным последнего ежегодного международного опроса общественного мнения, проведенного сотрудниками организации Гэллап, две трети населения страны убеждены, что этот год будет лучшим, чем предыдущий. И, надо сказать, для такой уверенности у них есть достаточно веские основания.

Прежде всего, им удалось установить совершенно дивные взаимоотношения между экономикой и политикой: вместо того чтобы бодаться друг с другом по поводу того, кто же окажется наверху, эти два кита (слона) мирно впряглись в одну упряжку, чтобы вытянуть тяжелый воз благополучия с колдобин узкоколейки провинциального изоляционизма на скоростное шоссе международной интеграции. Нынешний президент Фернандо Энрике Кардозо, бывший марксист, ныне ставший под знамена социал-демократии (причем по чисто идеологическим, а не конъюнктурным соображениям), оказался человеком на редкость компетентным и порядочным. Получив в наследство страну, чья экономическая и политическая жизнь была обезображена долгими годами военной диктатуры, он поддержал, упрочил и укрепил начавшуюся еще до него трансформацию экономики. И бразильцы, опять же в качестве исключения из мировой практики, не остались неблагодарными: конгресс сейчас прорабатывает вопрос о внесении поправки в действующую конституцию с тем, чтобы г-н Кардозо смог остаться президентом на второй срок, то есть еще на четыре года.

Политическая либерализация шла в стране рука об руку с либерализацией экономической. Бразилия стала более открытой для внешнего мира. Показатели инфляции, прежде сплошь и рядом возглавлявшие все мировые сводки, ужались до вполне пристойных величин. Началась программа массовой приватизации.

И тем не менее многочисленные скептики (в основном заграничные) предостерегают от поспешных оптимистичных оценок. Дело в том, что Бразилия с ее необъятными просторами, неисчерпаемыми ресурсами и огромной инерционностью движущего механизма уже не раз навевала голубые мечты сухарям-финансистам, но лишь затем, чтобы в очередной раз горько разочаровать их. Особенно памятны ранние 70-е, когда успешная индустриализация страны была резко опрокинута взлетевшими ценами на импортируемую нефть, после чего последовали ночные кошмары долгового моратория, гиперинфляции и стагнации. Так что на этот раз наученные горьким опытом зарубежные инвесторы придирчиво выискивают прорехи в блистательном наряде королевы южноамериканского бала.

Ну и что, утверждают они, что ВВП страны, занимающий восьмую строчку мирового рейтинга, выводит ее в одну весовую категорию с таким тяжеловесом, как Китай? Зато все более углубляющееся социальное неравенство, нередко имеющее расовые корни да к тому же еще и отягощенное ежедневным насилием и криминальным беспределом (нередко со стороны самой полиции), красноречиво предупреждает о возможных опасностях социального взрыва.

Ну и что, что экономика страны стала более открытой, что таможенные тарифы установились на отметке 14% - достаточно высокой по стандартам мира богатых, но достаточно низкой, чтобы позволить бразильцам вкусить запретные плоды заманчиво упакованного импортного барахла? Зато принятая 10 лет назад, в условиях националистического застоя, пухлая и противоречивая конституция сама по себе может служить доказательством того, как медленно и неохотно происходят в Бразилии кардинальные изменения. А ведь страна уже не так твердо держится за теорию самодостаточности: правда, ей гораздо больше нравится роль первого парня на селе (в подрегиональном торговом блоке Mercosur), чем даже и не второго - но в Свободной торговой зоне Америк (FTAA). Но уже одно то, что бразильцы всерьез обсуждают свое участие в этой организации, является достаточно обнадеживающим признаком.

Ну и что, что план экономической стабилизации президента Кардозо, к реализации которого приступили в середине 1994 года, принес долгожданные плоды:

10-процентный уровень инфляции, зарегистрированный в прошлом году, стал самым низким уровнем с 1950-х? В Мексике в 1994 году, например, еще в начале декабря наивные простачки радовались устойчивости песо, а через считанные дни испаряющаяся на глазах мексиканская валюта стала жечь руки ее замешкавшимся обладателям. Тем более, что за четыре месяца этого года дефицит баланса по текущим операциям уже составил в Бразилии внушительную сумму в 4 миллиарда долларов (по сравнению с 5,5 миллиардами за весь прошлый год) и к концу года может обеспечить 4,5% ВВП, а в следующем году - затянуть даже на 5,3%. Правда, этим показателям все еще далеко до мексиканских 1994 года (7% ВВП), да и политика, опять-таки, помогает: если в Мексике валютный резерв составлял одну из самых важных государственных тайн, то в Бразилии свободная пресса каждую неделю оповещает бразильцев о содержимом валютной «заначки». Кроме того, Бразилия не пытается любой ценой «задавить» инфляцию - она просто учится с ней сосуществовать, разработав самую оптимальную во всем мире, продуманную систему индексации.

При таком раскладе рисковых любителей шампанского в мире, как оказалось, не так уж мало: наполнить до краев «бразильский стакан» в этом году призваны 9 миллиадов долларов зарубежных инвестиций, а в последующие два-три года в ходе осуществления массовой приватизации (в частности, распродажи сети телекоммуникаций и предприятий электроэнергетики) бразильское правительство собирается выручить еще 50 миллиардов.

Тем не менее на фоне растущего благополучия Бразилия все еще сохраняет болевые точки, которые делают ее достаточно уязвимой. Страны с огромным внутренним рынком редко бывают удачливыми на внешнем, но даже с учетом этой особенности показатели Бразилии по экспорту слишком уж незначительны: в процентном к ВВП отношении (7%) они значительно ниже даже индийских, а ведь Индия до самого последнего времени придерживалась крайне протекционистского режима. Те немногие из бразильских фирм, которым все же удалось выйти на международную арену, скорее выполняют роль «мальчиков на побегушках», чем проводят свою собственную политику по завоеванию международного рынка. Бизнесмены называют это «бразильской ценой» - издержками неэффективной государственной инфраструктуры экономики. Усилия, предпринимаемые правительством по решению этой проблемы (приватизация распадающейся сети железных дорог, крупнейшего в Южной Америке порта, привлечение частных инвесторов к модернизации автомобильных дорог, а также снижение некоторых налогов на экспорт и предоставление льготных кредитов экспортеров), возможно, и принесут положительные результаты в будущем, но сейчас это сильно тормозит развитие.

Кроме того, Бразилии необходимо разделаться с еще одной крайне болезненной проблемой - сокращения государственных расходов. Причем, для этого необходимо, как минимум, принять еще две поправки к действующей конституции, одна из которых позволит правительству (федеральному, районному или муниципальному) увольнять служащих в том случае, когда затраты на зарплату им превысят 60% бюджета, а вторая - сократить выплаты по пенсиям, которые подскочили с 5,5 миллиарда долларов в 1992 году до 16 миллиардов в прошлом. Принять эти поправки жизненно необходимо для Бразилии, так как почти 80% расходов ее федерального правительства приходится именно на выплату зарплат и пенсий. Однако прошло уже два года с тех пор, как они были поданы на рассмотрение в конгресс, а 60% голосов, необходимых для внесения изменений в конституцию, так до сих пор набрать и не удалось.

История учит, что для обеспечения стабильности экономического роста необходимы терпение, решительность и последовательность в осуществлении не всегда популярных мер. Г-н Кардозо доказал свою способность удерживать бутылку, наполняющую бразильский стакан. Теперь вопрос лишь в том, позволит ли темперамент самих бразильцев удержаться от искушения одним махом выпить этот стакан до дна.

По материалам журнала «Economist»